Время не обманешь

X. Кэрри

Светка взвизгнула, сорвала с лица кислородную маску и прижала к губам указательный палец. Побледнела, сжалась, а потом во весь голос заревела:

— Я палец порезала…

Светка обмякла и в отчаянии села прямо на землю.

— Не хнычь! — одёрнула я. — Пройдёт. Сейчас принесу тебе пластырь.

Но она разревелась ещё сильнее.

Светка существенно сдала за эти два дня. Из привлекательной и жизнерадостной красотки превратилась в забитую издёрганную замухрышку. Скисла и часто хныкала. Определённо — эта планета действует на неё угнетающе.

Особо досаждает кислородная маска, в которой Светка ходит почти постоянно.

По отчётам, с которыми мы ознакомились на корабле, терраформирологи уже довели содержание кислорода в атмосфере Юлиании до комфортных для человека норм, однако в действительности это не так: кислорода не хватает. Не так чтобы критично, но во время выполнения физической работы мы все одеваем маски.

Что же касается Светки, то она не снимает её даже во сне, поскольку крайне болезненно переносит недостаток. Постоянное ношение пластиковой колбы на лице так же не доставляет удовольствия, но выбора у неё нет.

От маски на нежных веснушчатых щёчках Светки появились неровные красные пятна, и это её окончательно добило.

— Ну, Светик, — тихо сказала я, — ну перестань. Скоро всё кончится: найдём терраформирологов и вернёмся на корабль. Как только Стивен тебя увидит, сразу что-нибудь придумает, оградит от этой жуткой атмосферы.

— Увидит? — Светка посмотрела на меня заплаканными глазами. — Я так плохо выгляжу?

— Н-нет, — поспешно ответила я, но было уже поздно: опять зарыдала.

Я села рядом и обняла Светку.

— Я не это хотела сказать…

— Да-да, конечно. — Неожиданно Светка успокоилась и почти перестала всхлипывать. — Извини, совсем расклеилась, и тебе приходится со мной нянчиться. Нужно держать себя в руках. Прости, это пройдёт.

— Всё хорошо, Светик, — нежно сказала я. — Не переживай из-за этого. Дорогая, всё будет хорошо. — Слегка потрепала её за подбородок.

Раньше обычно трепала за щёчки, но теперь такой возможности не было.

— Да-да, конечно. — Светка даже улыбнулась. — Ты иди — тебя там звали, а я побуду тут. Приведу себя в порядок и присоединюсь к вам чуть позже. Хорошо?

— Не торопись, мы справимся и без тебя.

Я ещё раз крепко обняла подругу, потом встала и прошла за спускаемый модуль. Увидев Марка, остановилась и облокотилась о корпус корабля.

Марк и Матиас возились с установкой, отпугивающей диких зверей и насекомых: никак не могли настроить на всех представителей местной фауны, и периодически к нам в лагерь забредают разные, в основном — четвероногие, животные.

Всем сейчас нелегко.

Томительное ожидание неизведанного. Нет ничего хуже неопределённости, она пугает. Страшно когда не знаешь, что будет завтра. Каждого обуревают сомнения и домыслы относительно судьбы терраформирологов. В определённом смысле это и наша судьба — ведь с нами может случиться то, что случилось с ними.

В исходной точке, там, где должна располагаться станция терраформирования, где мы высадились и находимся в данный момент, есть лишь поляна и опушка леса. Мы двое суток прочёсывали окрестности, но так и не нашли людей или следов их присутствия. Проконсультировавшись с «Артемидой», решили, что тут какая-то ошибка, неточность в расчётах и докладах терраформирологов. Возможно, они перепутали координаты и основали станцию где-то в другом месте.

Альтернативная точка зрения состоит в том, что терраформирологи отчего-то поменяли дислокацию, перенесли лагерь в неизвестном направлении, что, впрочем, не объясняет отсутствия следов пребывания на этой поляне.

Однако и то и другое даёт некоторые надежды на дальнейшие поиски. Сегодня утром Матиас так и заявил: не могли же они совсем исчезнуть, хоть что-то, но должны найти.

С этим все согласны, но где искать?

Вопрос мучает каждого из нас. Несомненно, не только тех, кто спустился на Юлианию, но и тех, кто остался на «Артемиде».

Всех, кроме меня.

Если честно, то особо не зацикливаюсь на этом. То есть, конечно, переживаю за терраформирологов, обеспокоена их участью, но не более того.

Любуясь уверенными, сильными движениями Марка, думаю о том, как мне тут хорошо — в первозданном, не тронутом рукой человека мире. Есть что-то первобытное, возвращение к истокам, к чистоте, единение с природой.

Но самое главное — Марк. Быть рядом с любимым человеком — что может быть счастливее?

Я верю, что с терраформирологами не случилось ничего плохого, что скоро всё объяснится, и мы будем долго смеяться над нашими глупыми предположениями и поисками. А поэтому Юлиания не кажется страшной. Планета — настоящий рай, в котором есть только мы — Марк и я.

Они закончили. Матиас отряхнулся и проследовал мимо меня в модуль. А Марк, по-деловому улыбаясь, подошёл к нашей палатке.

— Тебе помочь? — спросила я. — Вроде бы звали…

— Да, моя хорошая. Давай соберём палатку.

— С удовольствием, милый.

Моя хорошая… Уже не стесняется так говорить. Конечно, сейчас рядом никого нет, и никто не может услышать, но всё равно — произнесённое вслух слово имеет большой вес.

Официальное признание отношений, такой же по смелости шаг как предложение руки и сердца. Сильный поступок, мужской. Это очень важно для меня. Думаю, для любой девушки важно. Это как стихи, сложенные в вашу честь.

Мы принялись снимать плотную водонепроницаемую накидку с металлических конструкций и упаковывать детали в мешок. Через несколько минут добрались и до самого каркаса.

Собирать палатку приятно, ведь это означает, что скоро тронемся в путь. Вдвойне радостнее делать это с Марком.

В первый же вечер он предложил ночевать не внутри «Белки» — так называется спускаемый модуль — а снаружи, на свежем воздухе.

Во-первых, в корабле тесно. Если бы мы все вздумали спать внутри, то едва ли хватило бы места на полу. Во-вторых… Думаю, и так всё понятно.

Я, естественно, согласилась. Было тревожно, ночью в лесу кто-то шуршал и громко, с треском ломал ветви. В кронах деревьев шумел ветер. Но потом Марк обнял меня, стал шептать на ушко нежности, и я успокоилась. Не побоюсь такого выражения: ещё никогда не была так счастлива, как в эти две ночи с Марком.

Потом было принято решение перебазироваться. Среди формальных причин фигурировали следующие.

Поляна перед лесом — не самое удобное место для продолжения поисковой операции. Необходимо перебраться на более открытую, обозреваемую с разных позиций площадку. Мы можем оставить тут некое послание для терраформирологов, где укажем координаты новой точки.

В конце концов, нужно дать терраформирологам возможность обнаружить нас, нужно быть максимально заметными. Для этого идеально подойдёт берег морского залива, расположенного в пятнадцати километрах отсюда.

Кроме того, не давали покоя огромные страусоподобные — существа явно хищные. В изобилии встречаются в лесу, с ними у нас даже произошла стычка. К счастью, никто не пострадал.

Марк сразу предположил, что они — лесные жители, и на берегу, вдали от густой растительности, досаждать не будут. Матиас — человек с дипломом биолога — поддержал Марка и развил идею. С научной точки обосновал целесообразность переселения к морю — по его мнению, там не должно быть никого, кто мог бы нам мешать. Кроме того, Матиас высказался в том смысле, что терраформирологи, возможно, и сами из-за этого сбежали с поляны.

Также, близость воды, по уверениям того же Матиаса, гарантирует отсутствие песчаных бурь, которые, несмотря на старания терраформирологов, всё ещё случаются на Юлиании. Причём, судя по отчётам, могут засыпать обширные территории достаточно толстым слоем песка практически в одночасье. Тут же родилось новое предположение относительно судьбы терраформирологов, но обсуждение пресёк Марк, заявив, что рано вешать носы и хоронить товарищей.

Но на самом деле, уходили отсюда не из-за бурь или хищников. Истинная причина состоит в том, что многим кажется, будто из леса кто-то пристально наблюдает. Страх иррациональный, почти детский, боязнь ночной темноты и неизведанной природы.

Никто, разумеется, не признался бы, но это так.

Мы с Марком вызвались добровольцами. Облетели на «Белке» побережье и выбрали место для лагеря.

А сегодня после обеда выдвинемся к побережью на вездеходе. Компанию составят два человекоподобных робота-строителя. Ближе к вечеру доберёмся до моря, переночуем, с рассветом начнём возводить постройки будущей стоянки. Тем временем остальные завершат поиски в районе леса, оставят послание терраформирологам, соберут вещи и послезавтра присоединятся к нам.

Такой оборот не может не радовать нас с Марком, ведь означает, что два дня проведём наедине. Перспектива поездки окрыляет, хочется прямо сейчас сесть в вездеход и стартовать. Видимо, по нашим лицам всё понятно, потому что и Матиас, и другие как-то загадочно улыбаются, говорят туманными намёками.

Вот только, мне на это плевать: пусть думают, что хотят.

Разве что, Светка и её состояние… Как тут без меня? Не раскиснет ли окончательно? Справится ли с депрессией?

Но чем сильнее переживаю, тем больше напрашивается вывод: не маленькая, в состоянии о себе позаботиться.

Марк… Марк…

Я смотрю на него, а из головы не уходит одна мысль: как здорово было бы остаться тут, на Юлиании, вдвоём. Только ты и я, никого больше.

Эта мысль не даёт покоя, хочется с ним поделиться. Но как об этом сказать?