Всё о Ниро Вульфе. Том 2

Глава первая

Когда во вторник в одиннадцать утра Флора Галлан пришла на встречу, что назначил ей Ниро Вульф, я испытал глубокое разочарование. Внешний вид этой женщины просто удручал.

Одна из моих обязанностей как доверенного помощника Ниро Вульфа заключается в сборе сведений о личностях, которые добиваются у Вульфа аудиенции. Вот почему, узнав, что Флора Галлан состоит в штате знаменитого заведения на Восточной Пятьдесят четвертой улице, где заправляет ее брат, я припомнил восторги по поводу Алека Галлана, на которые не скупилась моя подруга Лили Роуэн, и перезвонил ей, чтобы выяснить кое-какие подробности.

И вот что рассказала мне Лили. Галлан входил в тройку мировых законодателей моды. На парижских кутюрье он поплевывал, а на миланских и вовсе чихал, причем это сходило ему с рук. Он наотрез отказался закончить работу над тремя костюмами для герцогини Гарвиндской лишь потому, что она вовремя не прилетела из Лондона на примерку. И вовсе не захотел иметь дело со знаменитой кинодивой из-за того, что ему не нравилось, как та покачивает бедрами во время ходьбы. Было известно также, что однажды он запросил всего восемьсот долларов за летнее платьице. Правда, платье это изготовили по заказу его любимой клиентки, так что он отдал его практически даром. И так далее и тому подобное.

Вот почему, открыв во вторник утром дверь, чтобы впустить сестру модельера Флору, я был столь удручен. Передо мной предстала совершенно заурядная, даже унылая особа средних лет в темно-сером костюме, не только не примечательном, но и знававшем лучшие дни. Костюм давно не гладили, он явно жал в плечах и мешковато топорщился на талии.

Я сопроводил даму через прихожую в кабинет и представил Вульфу, утешая себя мыслью, что если сапожник может ходить без сапог, то почему бы сестре знаменитого модельера не позволить себе некоторую небрежность в нарядах. И тем не менее в глубине души я был уязвлен.

Ее манера вести беседу впечатляла ничуть не больше костюма, по крайней мере поначалу. Примостившись на краешке красного кожаного кресла возле стола Вульфа, она обеими руками вцепилась в серую кожаную сумочку, которую держала на коленях, и извиняющимся голосом, с едва уловимым иностранным акцентом залопотала, что ей крайне неловко беспокоить столь важную персону, как Ниро Вульф, и докучать просьбами уделить капельку драгоценного времени ее неприятностям.

Малообещающее начало, подумал я. Похоже, она пытается выторговать для себя более сходную цену.

По мере того как она говорила, Вульф все больше хмурился. Наконец он не выдержал и прервал ее, сказав, что потратит меньше своего драгоценного времени, если она сразу перейдет к сути дела и расскажет о неприятностях.

Флора Галлан кивнула:

– Знаю. Мне просто хочется, чтобы вы поняли: я вовсе не считаю, что вы обязаны мне помочь. Я человек маленький, но вот мой брат… Вы знаете, кто он? Мой брат Алек?

– Да. Мистер Гудвин рассказывал мне. Прославленный модельер.

– Он не просто модельер. Он художник, причем гениальный художник. – Флора Галлан не убеждала, она излагала очевидные факты. – Неприятности возникли у него, почему я и пыталась быть осторожной. Именно поэтому я и обратилась к вам, а также… – Она быстро посмотрела на меня, потом снова перевела взгляд на Вульфа. – А также к мистеру Арчи Гудвину. Ведь вы не просто частные сыщики, но настоящие джентльмены. Я знаю, что вам можно довериться.

Она примолкла, словно ожидая подтверждения. Вульф пришел ей на выручку.

– Угу, – буркнул он.

– Значит, я могу на вас положиться?

– Да. Можете.

Она посмотрела на меня:

– А на вас, мистер Гудвин?

– Разумеется. Поскольку так сказал мистер Вульф. Я ведь служу у него.

Она чуть замялась, раздумывая над тем, устраивает ли ее такой ответ, потом, видимо решив, что устраивает, обратилась к Вульфу:

– Хорошо. Тогда я расскажу. Прежде всего, я должна признаться, что во Франции, где мы с братом родились и выросли, наша фамилия была не Галлан. Как она звучала на самом деле, не имеет значения. Я приехала в Соединенные Штаты в тридцать седьмом году, когда мне было двадцать пять. Алек эмигрировал после войны, в сорок пятом. Он еще во Франции сменил фамилию, так что сюда приехал как Галлан. Уже через семь лет он стал ведущим американским модельером, а затем… Может быть, вы помните, какой успех имела его осенняя коллекция в пятьдесят третьем году?

Вульф проворчал, что не помнит. Флора Галлан, оторвав правую руку от сумочки, сделала пренебрежительный жест:

– Конечно, о чем я говорю? Ведь вы не женаты. Да и возлюбленной у вас, разумеется, нет – при вашем-то отношении к женщинам. Так вот, благодаря этой коллекции все поняли, что мой брат – замечательный модельер, настоящий творец. Его тут же засыпали выгодными предложениями, деньги потекли рекой. Он открыл собственный модный дом на Пятьдесят четвертой улице. Четыре года назад, оставив работу гувернантки, я перешла к нему, чтобы помогать. Я также сменила фамилию – взяла ту, что теперь носил брат. Начиная с пятьдесят третьего года дела брата резко пошли в гору, один триумф следовал за другим. Не скажу, что в этом есть и моя заслуга, но кое в чем я ему, конечно, помогла. Громкий успех он заслужил только благодаря своему таланту, но славу его делят с ним все те, кто ему помогает, я в том числе. Теперь, к сожалению, случилась беда.

Ее руки опять вцепились в сумочку.

– Беда нагрянула в лице женщины, – продолжала Флора Галлан. – Некой Бьянки Фосс.

Вульф поморщился. Флора Галлан заметила его гримасу и отрицательно покачала головой:

– Нет, дело не в affaire d’amour[96], можете мне поверить. Пусть мой брат никогда не был женат, он отнюдь не чурается женщин, хотя и сердцеедом его не назовешь. Он понимает толк в женщинах и умеет находить правильный тон в общении с ними. Поскольку вам можно доверять, я вам скажу: у него есть amie intime[97]. Молодая женщина, которая занимает ответственный пост в его фирме. Поэтому невозможно, чтобы Бьянка Фосс привлекала его как женщина. Она впервые появилась у нас чуть больше года назад. Брат предупредил, чтобы мы ждали ее прихода, так что он познакомился с ней раньше. Он сам создал эскизы костюма и платья для Бьянки, которые сшили у нас, но счет ей не посылал. Брат выделил ей кабинет из служебных помещений на третьем этаже, и она стала приходить каждый день. А потом начались неприятности. Брат никогда не говорил никому из нас, что у нее есть право распоряжаться, но она почти сразу стала распоряжаться и командовать – с его молчаливого согласия. Иногда она приказывает сама, а иногда действует через моего брата. Сует нос во все наши дела. Заставила Алека уволить одну закройщицу, хорошую работницу, которая верой и правдой служила ему долгие годы. Бьянке установили персональный телефон – никто из нас не пользуется такой привилегией. Месяца два назад наши портнихи уговорили меня попытаться выяснить у брата, что это за особа. Я пристала к нему с расспросами, но он отказался отвечать. Он оставался глух ко всем моим доводам и мольбам.

– Похоже, – произнес Вульф, – она владеет его делом. Может быть, она выкупила модный дом?

Флора Галлан помотала головой:

– Нет, ничего подобного. Это совершенно исключено. Она не входит в число лиц, которые финансировали нашу фирму в пятьдесят третьем году. А с тех пор дело постоянно приносило крупные прибыли. К тому же контрольный пакет принадлежит Алеку. Но теперь она собирается пустить его по миру, а Алек по непонятным причинам позволяет ей это. Она хочет, чтобы брат открыл фабричную линию и сбывал продукцию через сеть универмагов под своим фирменным знаком. Требует, чтобы мы вложили деньги в производство фирменной косметики «Алек Галлан» с постепенным возвратом вложенных средств в виде отчислений от прибыли. И много еще чего. Мы все против этих безумных проектов. В том числе – мой брат. Но мы убеждены, что он уступит, и тогда всем нам конец.

Флора Галлан еще крепче вцепилась в сумочку, так что костяшки ее пальцев побелели.

– Мистер Вульф, – порывисто проговорила она, – я хочу, чтобы вы с ней разделались.

– Погрозив ей пальцем? – ворчливо спросил Вульф.

– Нет, но вы найдете способ. Я уверена, что придумаете. Я также уверена, что у нее есть какая-то власть над моим братом, но только не знаю – какая. Я даже не знаю ее подлинного имени. Говорит она с акцентом, но не французским. Не могу распознать, с каким именно. Я не знаю также, когда она приехала в Америку. Не исключено, что она проживает здесь нелегально. Возможно, она познакомилась с моим братом еще во Франции, во время войны. Это вы сами выясните. Если у нее есть власть над Алеком, я хочу, чтобы вы установили причину. Ведь если она его шантажирует, это противозаконно, не правда ли? Может быть, тогда с ней удастся покончить?

– Может быть. Но есть риск, что это обернется и против вашего брата.

– Только в том случае, если вы его предадите! – Она тут же поперхнулась и поспешно добавила: – Я не то хотела сказать. Я имею в виду, что полностью вам доверяю, как уже сказала, а вы способны пресечь ее деятельность. Это все, чего я от вас хочу. Не могли бы вы это сделать?

– Не исключено, – произнес Вульф без особого рвения. – Боюсь, мадам, что кусок может оказаться вам не по зубам. Операция, которую вы предлагаете, продолжительная, трудоемкая и чрезвычайно дорогостоящая. Возможно, для ее выполнения потребуется провести изыскания за границей. Помимо моего гонорара, который составит круглую сумму, издержки будут огромны, а за исход я не поручусь. Вы в состоянии позволить себе такую роскошь?

– Сама я не богата, мистер Вульф. У меня имеются лишь скромные сбережения. А вот мой брат – в том случае, если вы избавите нас от этой особы, поможете от нее отделаться, – он по-настоящему généreux, – прошу прощения, он по-настоящему щедрый человек. Он не станет скупердяйничать.

– Но ведь не он нанимает меня. Ваше предположение о том, что эта женщина на него давит, может оказаться безосновательным. – Вульф потряс головой. – Нет. В данном случае риск не оправдан. Если ваш брат сам обратится ко мне с просьбой, тогда другое дело. Вы можете привести его ко мне? Или направить?

– Нет, не могу! – Она всплеснула руками. – Вы должны понять, что это совершенно невозможно! Я же говорила вам, что, когда спросила его про Бьянку Фосс, он ничего мне не ответил. Он даже разозлился. Алек всегда был со мной вежлив, но в тот раз просто пришел в ярость. Уверяю вас, мистер Вульф, она настоящая злодейка. Вы же такой sagace… извините меня, вы же такой проницательный, что сразу ее раскусите, с первого взгляда, с полуслова.

– Возможно. – В голосе Вульфа прозвучало нетерпение. – Но даже в таком случае пользы от того, что я распознаю в ней злодейку, не будет ни на грош. Нет, мадам.

– Но вы же сами поймете, что я права.

Она открыла сумочку, порылась в ней, что-то извлекла, потом встала, шагнула к столу Вульфа и положила это что-то прямо перед ним.

– Здесь, – сказала она, – сто долларов. Для вас это ничто, но вы можете рассматривать их как свидетельство серьезности моих намерений. Я не могу попросить, чтобы она пришла сюда к вам – она расхохочется мне в лицо, – а вот вы могли бы. Вы могли бы сказать ей, что вас попросили тайно обсудить с ней очень важное дело, и пригласить ее к себе. Только не говорите, в чем суть дела. Она придет – побоится не прийти, – и это само по себе докажет, что она что-то скрывает. Ей есть что скрывать. Потом, когда она явится, вы сможете расспрашивать ее о чем угодно. Тут уж мои советы ни к чему. Вы очень проницательный человек.

Вульф проворчал:

– Всем есть что скрывать.

– Да, – согласилась Флора Галлан, – но не такое, из-за чего можно испугаться встречи с Ниро Вульфом. Вы только пригласите ее и побеседуйте с ней, а там будет видно. Может быть, этого окажется вполне достаточно. Посмотрим.

Не могу сказать, что сотня долларов мятыми двадцатками ни капельки не повлияла на решение Ниро Вульфа. Пусть после уплаты налога эта сумма похудеет на шестнадцать долларов, все равно остатка хватит на четырехдневный запас пива.

Кроме того, его наверняка обуяло любопытство: придет ли Бьянка Фосс или нет?

Нельзя было сбросить со счетов и то, что в случае успеха он мог получить приличный гонорар. Но лично я уверен, что исход дела решила тонкая лесть: Флора Галлан дважды назвала его проницательным, а он, хотя вида и не показывал, наверняка пыжился от гордости.

Словом, он сдался и ворчливо спросил:

– Где она?

– В модном доме моего брата. Она всегда там.

– Дайте мистеру Гудвину номер телефона.

– Я сейчас узнаю. Возможно, она внизу.

Флора Галлан протянула руку к аппарату на столе Вульфа, но я предложил ей воспользоваться моим и встал с кресла, освобождая место. Она подошла, села, сняла трубку и набрала номер. Несколько секунд спустя заговорила:

– Дорис? Это Флора. Мисс Фосс у вас?.. Нет. Я думала, вдруг она спустилась… Ничего, я позвоню ей туда.

Флора Галлан нажала на рычажок, сказала: «Она у себя наверху в кабинете» – и набрала другой номер. Когда на противоположном конце провода ответили, она заговорила совершенно иным голосом, едва шевеля губами и гнусавя:

– Мисс Бьянка Фосс? Не кладите трубку, пожалуйста. С вами хочет поговорить мистер Ниро Вульф… Мистер Ниро Вульф, частный сыщик.

Она бросила взгляд на Вульфа, и он снял трубку. Я решил тоже проявить любопытство и протянул руку к своей телефонной трубке. Флора Галлан передала ее мне и встала с моего кресла. Когда я занял свое место и поднес трубку к уху, мой босс заговорил:

– Ниро Вульф у телефона. Это мисс Бьянка Фосс?

– Да. – Больше похоже на «н-да». – Что вам нужно? – Слово «вам» она произносила как «уам».

– Если вы не знаете, кто я такой, я объясню…

– Я знаю, кто вы такой. Что вам нужно?

– Я хочу пригласить вас к себе. Ко мне обратились с просьбой обсудить с вами одно дело и…

– Кто вас просил?

– Я не вправе вам ответить. Я бы хотел…

– Что за дело?

– Позвольте мне закончить. Дело строго конфиденциальное, довольно щекотливое и касается лично нас. Это все, что я могу сказать вам по телефону. Я уверен, что вы…

Его прервало злобное фырканье, вслед за которым в мое ухо вломился срывающийся голос:

– Я прекрасно знаю, кто вы такой! Дерьмо вы собачье из вонючей клоаки, ясно? Чванливое ничтожество и разбухший ком сала, вот вы кто! И вы еще смеете… Ао-о-оуы! – Так примерно можно передать то, что я услышал. То ли вскрик, то ли стон, то ли просто какое-то непонятное восклицание.

И тут же послышались другие звуки: что-то упало, разбилось, потом донесся слабый шелест, и наступила тишина. Я посмотрел на Вульфа, а он уставился на меня.

– Алло, алло, алло! – завопил я в свою трубку. – Алло! Алло!

Я положил трубку. Вульф последовал моему примеру.

– Что случилось? – спросила Флора Галлан. – Она бросила трубку?

Мы ее не замечали. Вульф смотрел на меня:

– Арчи? Ты слышал?

– Да, сэр. Я бы предположил, что ее ударили и, падая, она зацепила телефонный аппарат, который стукнулся об пол. Об остальных звуках судить не стану. Разве что рискну заключить, что в конце либо она сама, либо кто-то другой вернул трубку на рычажки и связь прервалась. Я не могу… Оставьте, мисс Галлан! Успокойтесь.

Она обеими руками вцепилась мне в локоть и возбужденно лепетала:

– Что там? Что случилось?

Я взял ее за плечо и довольно крепко сжал.

– Сделайте глубокий вдох и отпустите меня, – повелительно произнес я. – Вы слышали, что́ я сказал мистеру Вульфу. Судя по всему, на нее что-то навалилось, а потом это что-то повесило трубку.

– Но этого не может быть! Это же невозможно!

– Тем не менее именно так я воспринял происшедшее на слух. Какой там номер телефона? Я имею в виду тот, что внизу.

Флора Галлан таращилась на меня, хлопая ресницами. Я посмотрел на Вульфа. Он кивнул. Высвободив руку из цепких пальцев, я сел за стол, раскрыл телефонный справочник Манхэттена, нашел букву «Г», отыскал нужный номер, ПЛ-2-0330, и набрал его.

Вежливый женский голос ответил:

– Корпорация «Алек Галлан».

– Говорит один из друзей мисс Фосс, – представился я. – Мы с ней только что разговаривали по телефону. Тому, что стоит наверху, в ее кабинете. И мне показалось, что с ней случилось что-то неладное. Не могли бы вы послать кого-нибудь наверх, чтобы проверить? Прямо сейчас. Я подожду у телефона.

– Кто говорит?

– Неважно. Поторопитесь, пожалуйста. Возможно, ей нужна помощь.

Я услышал, как секретарша кого-то окликнула. Потом, судя по всему, трубку чем-то прикрыли. Я сидел и ждал. Вульф хмуро смотрел на меня. Флора Галлан, устав нависать надо мной, вернулась к красному кожаному креслу и присела на самый краешек.

Я бросил взгляд на наручные часы: 11.40. Разговор с Бьянкой Фосс оборвался, когда стрелки показывали 11.31. Ожидание затягивалось, но наконец в мое ухо ворвался мужской голос:

– Алло!

– Слушаю вас.

– Говорит Карл Дрю. Будьте любезны, представьтесь.

– Моя фамилия Уотсон. Джон X. Уотсон. С мисс Фосс все в порядке?

– Назовите, пожалуйста, свой адрес, мистер Уотсон.

– Зачем? Мисс Фосс знает, где я живу. Так с ней все в порядке?

– Я должен записать ваш адрес, мистер Уотсон. Я настаиваю. И вы сами должны это понять, потому что мисс Фосс мертва. Она подверглась нападению прямо у себя в кабинете. Судя по вашим словам, ее убили, когда она говорила с вами по телефону. Поэтому я не прошу, а настаиваю: продиктуйте мне свой адрес.

Я положил трубку – плавно, чтобы не показаться хамом, – развернулся и спросил у Флоры Галлан:

– Кто такой Карл Дрю?

– Коммерческий директор. А что случилось?

Я обратился к Вульфу:

– Мои предположения почти подтвердились. Мисс Фосс убили. Прямо в кабинете. Карл Дрю сказал, что на нее напали, но не упомянул – как и кто.

Вульф свирепо воззрился на меня, потом, чуть повернув голову, с тем же свирепым выражением уставился на Флору Галлан. Она одеревенело привстала с кресла и, приняв вертикальное положение, запричитала:

– Нет! Нет! Нет, это невозможно!

– Я всего-навсего процитировал Карла Дрю, – напомнил я.

– Не может быть. Он сам так сказал?

– Четко и ясно.

– Но как… – Она осеклась, потом пролепетала: – Но как же… – И снова замолчала. И вдруг резко развернулась и решительно зашагала к двери.

Вульф окликнул:

– Мисс Галлан, заберите свои деньги!

Флора Галлан, словно не услышав его окрика, вышла из кабинета. Вульф передвинул деньги мне. Я взял их и поспешил в прихожую.

Посетительницу я настиг уже у дверей. Когда я протянул ей деньги, она, словно не замечая меня, шагнула к двери. Однако я решительно преградил ей дорогу, раскрыл сумочку и всунул туда купюры, только затем услужливо распахнул дверь перед Флорой.

Женщина, так и не издав ни звука, с каменным лицом вышла. Я проводил ее взглядом, опасаясь, как бы она не оступилась на одной из семи ступенек крыльца. Однако Флора благополучно спустилась на тротуар и пошла направо, в сторону Девятой авеню.

Когда я вернулся в кабинет, Вульф сидел за столом с закрытыми глазами и пыхтел как паровоз. Я направился к своему столу и убрал на место телефонный справочник.

– Она настолько огорошена нежданно привалившим счастьем, что запросто может попасть под машину, – заявил я. – Нужно было усадить ее в такси.

Вульф только хрюкнул.

– Кстати, – добавил я, – последние слова мисс Фосс я бы не назвал généreux. Скорее, их можно отнести к разряду обидных.

Вульф прихрюкнул.

– И вот еще что, – не унимался я. – Хотя по телефону я и назвался Джоном X. Уотсоном, к нам наверняка нагрянет сержант Стеббинс или инспектор Кремер, а то и оба. Когда они начнут проверять алиби, Флоре придется расколоться и сказать, где она была во время убийства. Тем более что мы слышали, как мисс Фосс убили. Более того, нас удостоят чести выступить на суде. Мы будем главными свидетелями.

Вульф открыл глаза.

– Сам знаю, – прорычал он. – Проклятье! Принеси мне все записи про лелию Гульда.

Оно и понятно: еще ни одна орхидея в мире не обзывала гения чванливым ничтожеством и разбухшим комом сала. Я взял это себе на заметку, но вслух обсуждать не стал.

Глава вторая

– Конечно, я вам признателен, – провозгласил Кремер. – Почему же нет? Вы поступили вполне благоразумно. Сэкономили мне время и избавили от лишних хлопот. Значит, когда вы услышали удар, было полдвенадцатого?

Инспектор Кремер, крупнотелый, мясистый, с широким и круглым, как блин, лицом, до сих пор не утративший изрядно тронутую сединой шевелюру, мог бы и не язвить, когда уселся в красное кожаное кресло ровно в половине седьмого вечера. Он и сам прекрасно это знал, но пересилить себя не сумел.

Ехидные реплики вырвались у него сами собой, по привычке, которая выработалась в ответ на бесчисленные насмешки и унижения, выпадавшие на его долю в кабинете Вульфа за долгие годы общения с нами.

Тем не менее Кремеру пришлось признать, что мы сэкономили ему время и избавили от лишних хлопот, после того как он ознакомился с отчетом, который я, предвидя визит полиции, предусмотрительно напечатал в двух экземплярах, подписал сам и дал подписать Вульфу. В отчет я включил стенограмму беседы с Флорой Галлан и подробное описание дальнейших событий.

Сначала Кремер пробежал отчет глазами, а потом прочитал медленно и внимательно.

– Строго говоря, самого звука удара мы не слышали, – возразил Вульф, чья необъятная туша уютно покоилась в просторнейшем кресле, изготовленном для него по специальному заказу. – Отчет напечатал мистер Гудвин. Но я его прочитал. И в нем не сказано, что мы слышали звук удара.

Кремер отыскал на четвертой странице отчета нужное место и перечитал его.

– Хорошо. Вы слышали, как она застонала, потом что-то рухнуло, и до вас донесся шелест. Но ведь удар-то был. Ее ударили по затылку большим куском мрамора, пресс-папье, а потом затянули шарф на шее, чтобы ее удушить. Вы тут пишете, что это случилось в одиннадцать часов тридцать одну минуту.

– Да, но стон послышался раньше, – поправил я. – После него раздавались другие звуки, потом связь оборвалась. Я несколько раз прокричал «алло», что было вполне естественно, хотя и глупо. И, лишь повесив трубку, я взглянул на часы – тогда-то и засек время. А стон раздался примерно минутой раньше, в одиннадцать тридцать. Если эта минута для вас настолько важна, конечно.

– Не настолько. Но самого удара ты не слышал?

– Нет.

Кремер, насупившись, вернулся к отчету, перечитал первую страницу и просмотрел остальные. Потом задрал голову и посмотрел на Вульфа.

– Я в курсе, какое значение вы придаете правильному употреблению слов, – произнес он. – И какой вы мастер увиливать от прямого ответа. Отчет подразумевает, что прежде вы не были знакомы с Флорой Галлан и не имели никаких дел ни с ней, ни с ее братом, ни с кем бы то ни было еще из их фирмы. Однако прямо этого не говорится. Я хотел бы знать, так ли это на самом деле.

– Все верно, – подтвердил Вульф. – Как и указано в отчете, я никогда не имел никаких дел ни с мисс Галлан, ни с ее братом, ни, насколько мне известно, с кем-либо из их коллег. То же самое справедливо и в отношении мистера Гудвина. Так, Арчи?

– Да, – подтвердил я.

– Ладно.

Кремер сложил листки бумаги вчетверо и упрятал в карман.

– Значит, вы никогда прежде не слышали голос Бьянки Фосс и не сумели бы опознать его по телефону?

– Нет, конечно.

– Теперь, когда она мертва, вы тем более его не опознаете. Стало быть, вы не готовы присягнуть, что разговаривали именно с ней.

– Безусловно.

– Тогда возникает вопрос. Если с вами и в самом деле разговаривала Бьянка Фосс, то ее убили ровно в половине двенадцатого. В фирме Алека Галлана кроме его сестры Флоры есть еще трое людей, которые занимают ответственные посты и у которых имелись основания недолюбливать Бьянку Фосс. Они сами это признали. Первая – Анита Принс, закройщица и модельер, работающая с Галланом вот уже восемь лет. Эмми Торн, ответственная за связи и сбыт, работает в фирме четыре года. Карл Дрю, коммерческий директор, трудится там пять лет. Никто из них в половине двенадцатого Бьянку Фосс не убивал. С четверти двенадцатого и вплоть до той минуты, когда позвонил мужчина, назвавшийся Джоном X. Уотсоном, Карл Дрю находился внизу, в главном зале, на глазах у четырех очевидцев, в том числе двоих клиентов. Анита Принс с одиннадцати часов не выходила из мастерской, расположенной на верхнем этаже. Кроме нее там был сам Алек Галлан, две манекенщицы и около дюжины служащих. Эмми Торн в одиннадцать двадцать приехала на заранее назначенную деловую встречу в конторе на Сорок шестой улице, где оставалась в присутствии трех свидетелей до без четверти двенадцать. А Флора Галлан сидела здесь у вас. Все железно, комар носа не подточит.

– Очень ловко, – согласился Вульф.

– Угу, слишком даже ловко. Конечно, зуб на Бьянку Фосс имели и другие, но, судя по нашим сведениям, эта четверка стояла особняком. Вне конкуренции. И у них всех…

– А почему четверка? Самого Алека Галлана вы разве не считаете?

– Хорошо, пусть тогда пятеро. Так вот, у них у всех алиби, в том числе у Алека Галлана. Если Бьянку Фосс действительно убили в половине двенадцатого. Поэтому давайте исходить из того, что это не так. Предположим, ее убили раньше. В одиннадцать, например. Допустим, Флора Галлан вас надула и вы говорили вовсе не с мисс Фосс, а с другой женщиной, которая только имитировала ее голос, а потом разыграла всю эту сцену со стоном и прочими шумами, чтобы сбить вас с толку и убедить, что вы и в самом деле слышали, как произошло убийство.

Вульф приподнял бровь:

– А труп тем временем уже лежал на полу?

– Разумеется.

– Тогда вы не много выгадываете. А кто сыграл роль мисс Фосс? Ведь у остальных подозреваемых тоже есть алиби на одиннадцать тридцать.

– Да, понимаю. Но в фирме работают девятнадцать женщин. Любая из них, пусть и не способная совершить убийство, вполне могла согласиться помочь замести следы, после того как Бьянку Фосс убили. Так мне кажется.

Вульф скорчил гримасу:

– Слишком уж хитроумно, мистер Кремер. Если предположить, что убийство совершила Флора Галлан, то преступление было спланировано с поразительной тщательностью. Вчера утром мисс Галлан позвонила нам, и мистер Гудвин назначил ей встречу на сегодня, на одиннадцать утра. Неужели она совершила убийство, оставила кого-то караулить труп, а сама помчалась сюда и надоумила меня позвонить по телефону мисс Фосс? Мне кажется, что это притянуто за уши.

– А я и не говорил, что убийца – Флора Галлан, – возразил Кремер, не желая отступать. – Это мог быть кто угодно из них. Он или она вовсе не обязаны были знать, что вы позвоните по ее номеру. Возможно, убийца сам хотел позвонить, чтобы зафиксировать время, когда случилось убийство, в присутствии свидетелей. Ваш звонок просто сыграл им на руку. Тот, кто сторожил тело, разыграл эту комедию. Я готов придумать дюжину версий того, как это могло случиться. Черт побери, я и сам прекрасно понимаю, что это кажется малоправдоподобным. Но я вовсе не прошу, чтобы вы лезли вон из кожи и ломали над этим голову. Вы, должно быть, уже догадались, почему я завел этот разговор.

Вульф кивнул:

– Думаю, да. Вы хотите, чтобы я… и мистер Гудвин еще раз подумали и обсудили то, что слышали собственными ушами. Вы хотите узнать, уверены ли мы в подлинности тех звуков. И если нет, то согласны ли мы допустить, что нас пытались одурачить.

– Да. Совершенно точно.

Вульф потер костяшкой пальца нос и зажмурился. Потом открыл глаза и посмотрел на инспектора:

– Боюсь, что бессилен вам помочь, мистер Кремер. Если нас хотели обвести вокруг пальца, то проделано все было мастерски. Слушая звуки, доносящиеся из телефонной трубки, я даже не заподозрил, что меня разыгрывают. Разумеется, как только я узнал, что эти самые звуки позволили точно определить время убийства, то сразу подумал, что дело может быть нечисто. Но по существу мне добавить нечего. Арчи?

Я помотал головой:

– Мне тоже. – И произнес, обращаясь к Кремеру: – Вы читали мои показания, а там все ясно изложено. Я предположил, что ее ударили, она упала и зацепила телефонный аппарат, который свалился на пол. Менять собственные показания я не стану. Перечитайте отчет повнимательнее. Там сказано, что она пыталась закричать, но крик выродился в стон. Словно она что-то увидела и хотела вскрикнуть, но в этот миг ее ударили, и из груди невольно вырвался стон. Звука удара мы в этом случае и не могли слышать. Удар куском мрамора по голове не производит особого шума. Теперь о вашем предположении, что убить ее могли на полчаса раньше. Я, или Джон Уотсон, перезвонил сразу же, а Карл Дрю беседовал со мной шесть-семь минут спустя. Следовательно, он или кто-то другой видели тело не позднее чем через пять минут после того, как мы услышали стон. Оно еще конвульсивно дергалось? Или хотя бы шевелилось?

– Нет. С удавкой на шее особенно не подергаешься.

– А что сказал медэксперт?

– Он приехал в начале первого. Если бы вокруг раны запеклась кровь, он определил бы время убийства точнее, но крови совсем не было. Так что он нам не помог.

– А как все было обставлено? Кто-то должен был стремительно выскочить из ее кабинета сразу после того, как мы услышали эти звуки. Если это был убийца, то ему или ей оставалось только положить трубку и затянуть вокруг шеи шарф, а на это много времени не требуется. Если же, как вы предположили, убийство свершилось раньше, то убийце требовалось лишь положить трубку. В любом случае неужели никто из окружающих ничего не заметил?

– Никто! Или они это скрывают. Как вам известно, Бьянка Фосс не пользовалась особой популярностью. К тому же у них там три отдельных входа и три лифта: в салоне, служебный и в главном вестибюле. Чтобы подняться в контору, необязательно заходить в вестибюль или проходить через салон.

– Да, замечательно. Значит, пока ровным счетом ничего не ясно.

– Ясно как в тумане. – Кремер грузно поднялся и произнес, глядя на Вульфа: – Стало быть, вы даже не заподозрили, что вас разыгрывают?

– Нет. И по существу мне добавить нечего.

– Прекрасно. Премного благодарен.

Кремер повернулся и двинулся к двери, но, не дойдя до нее, оглянулся:

– Мне не нравятся хохмы об убийствах, убийство не шутка, но Бьянка Фосс оценила вас не вполне верно. Собачье дерьмо? Вонючая клоака? Нет, я не согласен, орхидеи не воняют.

И вышел вон.

Значит, в глубине души он все-таки не поверил, что она уже была мертва, когда мы услышали эти звуки по телефону.

Глава третья

На следующий день, в среду, завтракая и одновременно изучая свежий выпуск «Таймс», что давно вошло у меня в привычку, я прочитал материалы об убийстве Бьянки Фосс. Кое-каких мелочей я не знал, но в целом ничего важного или полезного не обнаружил.

В статье отмечалось, что звонил некий Джон Х. Уотсон, но никто не намекал, что под этой фамилией скрывается Арчи Гудвин. Не упоминался и Ниро Вульф. Я, конечно, согласен, что и полицейские, и окружной прокурор имеют право приберегать кое-какие сведения для себя, но ведь и мне не вредно лишний раз увидеть свою фамилию в газетных столбцах.

Словом, я не на шутку обиделся и собрался позвонить Лону Коэну в «Газетт» и сделать ему царский подарок – выложить всю подноготную. Потом, сообразив, что сначала мне придется поставить в известность Вульфа, я решил дождаться одиннадцати часов, когда он спустится из оранжереи.

Кстати говоря, другая заметка в «Таймс» имела ко мне чуть большее отношение. Оказывается, покончила жизнь самоубийством Сара Йер. Ее тело было найдено во вторник вечером в скромной квартирке в доме без лифта на Восточной Тринадцатой улице.

Я никогда не писал восторженных писем ни одной актрисе, но пару лет назад, увидев игру Сары Йер в спектакле «Я хочу прокатиться», был к этому близок как никогда. В первый раз я смотрел этот спектакль со спутницей, а потом еще три раза ходил один. А зачастил я на Бродвей из-за того, что мне показалось, будто я безумно влюблен в Сару Йер, и я надеялся таким образом избавиться от напасти.

Однако, когда и после трех посещений ничего не изменилось, я бросил это занятие. Решил, что проверю силу своего чувства год-два спустя, если представится случай, но случая больше не представлялось. Сара Йер внезапно прекратила играть в «Я хочу прокатиться» и вообще ушла из театра. Поговаривали, что она алкоголичка и что с ней все кончено.

Вот почему я перечитал заметку дважды. В ней прямо не говорилось о самоубийстве, поскольку предсмертной записки Сара Йер не оставила. Однако на столе стояла почти пустая бутылка виски, а на полу возле дивана, на котором нашли мертвое тело актрисы, обнаружили стакан с остатками цианистого калия.

С фотографии на меня смотрела женщина, в которую я был влюблен. Я спросил Фрица, видел ли он хоть раз Сару Йер, а Фриц в ответ спросил, в каких фильмах она снималась. Я ответил, что в фильмах она вообще не снималась, поскольку была слишком хороша для кино.

Мне не пришлось ставить Вульфа в известность о предполагаемом звонке Лону Коэну, поскольку, спустившись на лифте из оранжереи в одиннадцать часов, Вульф меня уже не застал. Я как раз приканчивал вторую чашку кофе, когда позвонили из конторы окружного прокурора и настоятельно попросили, чтобы я приехал.

Я повиновался и провел два часа в обществе помощника окружного прокурора по фамилии Брилл. К концу допроса я знал немного больше, чем в начале, а вот Брилл остался при своих. Копия нашего отчета лежала перед ним на столе, и Брилл интересовался, не могу ли я что-нибудь добавить. Следует отдать ему должное, он здорово позабавился. Выпаливал вопрос, а потом минут девять копался в наших показаниях, проверяя, не наврал ли я.

Возвращаясь около полудня домой, я рассчитывал застать Вульфа недовольным и брюзжащим. Он предпочитает, чтобы я был на месте, когда он спускается из оранжереи. Босс не имел бы ничего против, если бы меня вызвали к прокурору по делу, которое расследуем мы. Но в данном случае меня дернули вовсе не по нашим делам. У нас не было ни клиента, ни дела, да и гонорар впереди не маячил.

И тем не менее меня подстерегала неожиданность. Вульф даже не пытался брюзжать. Он был занят! Перед ним на столе лежал раскрытый телефонный справочник. Вульф лично прогулялся к моему столу, дал себе труд нагнуться, взял справочник и отнес на свой стол. Неслыханно!

– Доброе утро, – поприветствовал я и помотал головой в надежде, что мираж рассеется. – Что стряслось?

– Ничего. Мне понадобилось найти один номер.

– Могу я помочь?

– Да. Сейчас скажу.

Я уселся за свой стол. Вульф любит, чтобы его глаза находились на одном уровне с глазами собеседника, поскольку в противном случае ему пришлось бы запрокидывать голову назад, а это тяжело и утомительно.

– У окружного прокурора ничего нового для нас нет, – оповестил я. – Отчет нужен?

– Нет. Отправляйся в модный дом Алека Галлана на Пятьдесят четвертой улице и переговори с самим мистером Галланом, его сестрой, мисс Принс, мисс Торн и мистером Дрю. Если получится – с каждым по отдельности. Скажешь каждому из них… Ты по-прежнему читаешь по утрам «Таймс»?

– Разумеется.

– Скажешь каждому из них, что я навожу справки о Саре Йер для клиента и буду признателен за любые сведения, которыми они располагают и готовы поделиться с нами. Я хотел бы также ознакомиться с любыми письмами, записками или другими бумагами, которые они от нее получили в течение, скажем, последнего месяца. Не приподнимай так бровь. Ты же знаешь, что меня это смущает.

– Никогда еще не видел вас смущенным, – хмыкнул я, но бровь чуть опустил. – А если меня спросят, кто ваш клиент, что я скажу?

– Что не знаешь. Что просто выполняешь распоряжения.

– А если я вас спрошу, кто наш клиент, что вы скажете?

– Скажу правду: у нас нет клиента. Точнее, я сам себя нанял. Подозреваю, что меня провели как мальчишку, и хочу в этом убедиться. Тебе придется поудить рыбу в мутной воде. Возможно, они все станут отрицать какую бы то ни было связь с Сарой Йер, и это будет правдой – или нет. Тебе придется решать и делать выводы самому. Если кто-либо из них призна́ется в знакомстве с Сарой Йер, ты должен попытаться выяснить, что́ их связывало, но не переусердствуй. Сначала нужно подготовить хорошую наживку. Твоя же задача – разведать, есть ли там рыба.

– Сейчас?

– Да. Чем скорее, тем лучше.

Я встал.

– Если их сейчас допрашивают полицейские и сыщики из команды окружного прокурора – а это почти наверняка так, – то результата я добьюсь нескоро. Насколько это срочно? И хотите ли вы, чтобы я докладывал о своих успехах по телефону?

– Только в том случае, если другого выхода не окажется. Ты должен прощупать всех пятерых.

– Хорошо. К ужину меня не ждите, – сказал я и двинулся к двери.

Сидя в такси, я усиленно ломал голову. Никак не мог взять в толк, с какой стати Вульфу вздумалось выяснять, не был ли кто-то из подозреваемых знаком с Сарой Йер. Вы-то, конечно, догадались, но вы умнее – с вами мне не тягаться.

Впрочем, эти мысли ютились в самой глубине моего мозга, а напрягал извилины я из-за телефонного справочника. Несомненно было одно: справочник имеет отношение к тому, что Вульфа провели как мальчишку (и именно это, как вы опять же догадались, не давало Вульфу покоя), а также к тому, что мы звонили Бьянке Фосс из кабинета. Но для меня оставалось загадкой, чего все-таки Вульф рассчитывал добиться, заглянув в справочник.

Когда пришло время расплачиваться с таксистом на углу Пятой авеню и Пятьдесят четвертой улицы, я не только не нашел ответа на этот вопрос, но даже не набрел на мало-мальски приличную догадку.

Ни снаружи, ни изнутри здание близ Мэдисон-авеню, в котором размещалась фирма «Алек Галлан», не походило на дворец. Фронтон протянулся в ширину едва ли футов на тридцать, пять из которых занимала дверь отдельного входа в располагавшийся сбоку холл. В витрине, задрапированной темно-зеленым полотном, не было выставлено ничего, кроме пары ярдов черной ткани – шелка, вискозы, нейлона, орлона или дакрона, – небрежно наброшенной на деревянную подставку.

И на первом этаже ничего достойного внимания я не увидел. Во всяком случае, взгляд ни на чем не задержался. Весь пол скрывал под собой огромный ковер того же темно-зеленого цвета, что и витрина. Зеркала, ширмы, столы, пепельницы, около дюжины стульев сугубо утилитарного вида – вот и вся обстановка.

Не успел я сделать и трех шагов по ковру, как стоявшая возле стола и беседовавшая с каким-то мужчиной дама оторвалась от своего собеседника и подошла ко мне. Я представился и сказал, что хотел бы поговорить с мистером Галланом. Женщина не успела ответить, поскольку вместо нее заговорил брошенный собеседник.

– Мистер Галлан занят, – сказал он. – Что вам нужно?

Мне показалось, что тон он выбрал неверный. Ведь я вполне мог оказаться богатым клиентом, который пришел потратить восемьсот долларов на какое-нибудь летнее платьице. С другой стороны, великодушно решил я, невежу можно простить. Наверняка за последние сутки ему пришлось многое претерпеть.

– Я не репортер, – вежливо пояснил я. – А также не полицейский и не адвокат. Я частный сыщик по имени Арчи Гудвин, а прислал меня другой частный сыщик по имени Ниро Вульф. Он хочет, чтобы я задал мистеру Галлану парочку вполне невинных вопросов, не имеющих ни малейшего отношения к гибели Бьянки Фосс.

– Мистер Галлан занят.

Мне не приходилось слышать его голос живьем, но я его опознал – именно с этим человеком я говорил по телефону. К тому же он даже внешне походил на коммерческого директора: правильное холеное лицо, строгий, хорошо пошитый черный костюм и полосатый галстук с двумя длинными концами. Глаза, правда, чуть припухли, но это естественно: стражи порядка наверняка не дали ему вдоволь насладиться грезами в объятиях Морфея.

– Могу ли я узнать, – вежливо вопросил я, – не вы ли мистер Карл Дрю?

– Да, я.

– Тогда мне повезло. Я получил указание встретиться с пятью лицами: мистером Галланом, мисс Галлан, мисс Принс, мисс Торн и мистером Карлом Дрю. Давайте присядем?

Он сделал вид, что не услышал.

– Встретиться – зачем?

Женщина отошла, оставшись, правда, в пределах слышимости. Моя миссия секретов в себе не таила, поскольку мне предстояло переговорить с пятью разными людьми, и я сразу взял быка за рога.

– Для того, – пояснил я, – чтобы раздобыть кое-какие сведения о женщине, которая умерла вчера. Только я имею в виду не Бьянку Фосс, а Сару Йер.

– А, – заморгал он. – Да. Ужасная трагедия. А что за сведения? Какие сведения?

– Точно не знаю, – извиняющимся тоном произнес я. – Знаю только, что кто-то нанял Ниро Вульфа для того, чтобы навести о ней справки. А он отрядил меня сюда с заданием выяснить у вас, не получали ли вы от нее в последний месяц какие-нибудь письма или другие послания, и если да, то может ли он с ними ознакомиться.

– Письма или послания?

– Совершенно верно.

– Это, кажется, немного… А кто его нанял?

– Не знаю. – Я отчаянно старался ни мимикой, ни голосом не выдать, что приметил клев. – Если вы получали письма или другие послания и хотите узнать, кто ими интересуется, до того как предъявите их, то мне кажется, Ниро Вульф вам скажет. У него не будет выбора.

– У меня нет ни писем, ни каких-либо посланий.

Я не стал скрывать разочарования:

– Совсем нет? Я сказал, что его особенно интересует последний месяц, но в крайнем случае сойдет и присланное раньше. За любой срок.

Дрю покрутил головой:

– Я никогда не получал от нее никаких писем. И вообще, я сомневаюсь, чтобы она присылала нам письма – я имею в виду нашу фирму – или оставляла какие-то послания. За исключением разве что телефонных. Она всегда общалась с нами только по телефону. А в последний месяц, даже в последний год вообще сюда… э-э-э… не звонила.

– Понимаю, – произнес я с сочувствием, которое, правда, предназначалось вовсе не ему. – Тем более что мистера Вульфа, безусловно, не интересуют пожелания по части одежды. Думаю, ему нужны письма личного характера. Он надеялся, что вы знали ее достаточно близко, чтобы…

– Нет у меня ее писем. Я не отрицаю, мы были знакомы. В течение двух лет она являлась нашей клиенткой, ценимой и уважаемой. Да, это была обворожительная женщина. Но писем личного характера она мне никогда не писала.

Я боролся с искушением. Дрю явно разговорился, а удастся ли развязать языки остальным, большой вопрос. Однако Вульф особо подчеркнул, чтобы я не переусердствовал, а я осмеливаюсь ослушаться его распоряжений лишь в тех случаях, когда убежден, что осведомлен лучше самого Вульфа. Сейчас же я не знал даже, с какой целью он лазил в телефонный справочник. Так что я не стал усердствовать.

Я поблагодарил мистера Дрю и сказал, что был бы очень признателен, если бы он сумел узнать, когда освободится мистер Галлан. Он пообещал это выяснить, отошел к задней стене и скрылся за большой ширмой.

Вскоре я услышал его голос, слишком приглушенный, однако, чтобы различать отдельные слова. Других голосов слышно не было, и я, как бывалый сыщик, сделал вывод, что Дрю говорит по телефону.

Поздравив себя с этой догадкой, я принялся вычислять, кем может быть женщина, которая сидела за столом и раскладывала бумаги. Анита Принс это или Эмми Торн? В итоге я отмел оба предположения, причем ход моих умозаключений был настолько изощрен, тонок и сложен, что я избавлю вас от необходимости напрягаться, следя за ним.

Дрю вынырнул из-за ширмы и сообщил, что мистер Галлан беседует в своем кабинете с мисс Принс, но готов уделить мне пять минут. Что ж, похоже, клюнула еще одна рыбка. Ведь коммерческий директор наверняка раскрыл Галлану цель моего визита, и тем не менее я удостоился целых пяти минут!

Дрю проводил меня к лифту. Когда мы вошли в кабину и он нажал на кнопку второго этажа, я спохватился, что должен казаться озабоченным и преисполненным надежд, а не сиять от восторга и самодовольства.

Холл на втором этаже выглядел еще скромнее, чем на первом: узкий, стены голые, никакого ковра. Определенно не дворец, как я уже отмечал.

Пройдя следом за Дрю шесть шагов и переступив порог, я очутился в настоящем раю для любителя лепить повсюду картинки с красотками. Все четыре стены были сплошь увешаны их изображениями: зарисовками, фотографиями, журнальными вырезками, цветными и черно-белыми. И все это были ню.

Прежде мне как-то не приходило в голову, что модельер должен быть тонким знатоком женской анатомии, но теперь я поневоле признал, что в этом есть смысл. Увиденное настолько ошеломляло, что лишь секунд через пять я осознал присутствие сидевших за столом мужчины и женщины. Дрю уже успел назвать им мое имя и отчалил.

Мужчина и женщина, хотя и одетые, тоже смотрелись неплохо. Мужчина мне кого-то напомнил. Кого именно, я сообразил лишь позже. Лорда Байрона с рисунка в книге, которая хранилась в библиотеке моего отца и произвела на меня в детстве глубокое впечатление. Те же вьющиеся темные волосы, зачесанные назад с широкого лба, те же нос и подбородок. Только галстук подкачал: вместо байроновского вольно повязанного шейного платка Галлан носил завязанную бантиком ленточку со свисающими длинными концами.

Женщина не слишком с ним гармонировала. Невысокая, ладненькая, в прекрасно сидящем, мастерски подогнанном по фигуре костюме, с глазами в пол-лица. Она не стреляла ими, но цепко держала все под контролем. Поэтому, несмотря на сиятельное присутствие Алека Галлана, я обнаружил, приблизившись к столу, что пойман в прицел Анитой Принс.

– Что там у вас? – спросил Галлан. – Насчет Сары Йер?

– Всего пара вопросов, – жизнерадостно заявил я.

Оказывается, у Галлана тоже имелись глаза, если присмотреться.

– Мне не понадобится даже пяти минут. Должно быть, мистер Дрю объяснил вам, в чем дело?

– Он сказал, что Ниро Вульф проводит расследование и прислал вас сюда. Что вас интересует? Как она умерла?

– Нет, не думаю, хотя не уверен. Понимаете, мистер Галлан, я всего лишь мальчик на побегушках. Мне поручено спросить у вас, не получали ли вы каких-либо писем или посланий от Сары Йер в течение последнего месяца, а если получали, то не можете ли вы показать их мистеру Вульфу.

– О боже.

Галлан зажмурился, запрокинул назад голову и потряс ею – точь-в-точь лев, пытающийся отогнать назойливую муху. Открыв глаза, он посмотрел на Аниту Принс.

– Это уже чересчур. Какая наглость! – Он перевел взгляд на меня и пояснил: – Вам, должно быть, известно, что только вчера здесь убили одну женщину. Безусловно, известно! – Он указал на дверь. – Вон там!

Его рука бессильно рухнула на стол, словно мертвая птичка.

– И после той трагедии я пережил еще смерть дорогого и старого друга. Мисс Йер была для меня даже больше чем друг. По внешности и внутренней сути она была совершенством, в ее движениях звучала музыка, и она могла бы стать непревзойденной манекенщицей. Божественной! Я восторгался ею неприкрыто, от всей души и от чистого сердца. Она никогда не присылала мне писем. – Галлан кивнул Аните Принс. – Пусть он уйдет, – устало пробормотал модельер.

Она прикоснулась пальцами к его руке.

– Вы выделили ему пять минут, Алек, – напомнила она, – а он пробыл здесь только две. – Ее голос звучал уверенно и непринужденно. Глазищи уставились на меня: – Значит, вам неизвестна цель расследования, которое проводит Ниро Вульф?

– Нет, мисс Принс, – вздохнул я. – Он говорит мне лишь то, что я, по его мнению, должен знать.

– И вам неизвестно, кто его нанял?

Значит, Дрю все-таки сказал им немного больше, подумал я, а вслух произнес:

– Да, и это тоже. Он сам вам скажет – при условии, что у вас есть то, что его интересует. Письма от Сары Йер.

– У меня нет никаких писем от нее. И никогда не было. Нас с мисс Йер связывали сугубо деловые отношения. – Она улыбнулась, но глаза оставались серьезными. – Хотя я много раз ее видела, мы не сблизились. Мистер Галлан лично снимал с нее мерки и сам присутствовал на примерках. Я только помогала. Кажется… – Она чуть замялась, потом нашлась: – Довольно странно, что Ниро Вульф затеял расследование так скоро после ее смерти. Или он начал его раньше?

– Не могу сказать. Мне он впервые сообщил об этом сегодня утром. Около двенадцати.

– Вы вообще, похоже, слабо осведомлены, да?

– Да, я только выполняю распоряжения.

– Но вам, по крайней мере, известно, что мисс Йер покончила жизнь самоубийством?

Ответить я не успел. Галлан внезапно шлепнул ладонью по столу и прикрикнул на нее:

– Господи, ну зачем? Отошлите его прочь!

– Извините, мистер Галлан, – вмешался я. – Думаю, мое время уже истекло. Если вы скажете, где найти вашу сестру и мисс Торн, это позво…

Я осекся на полуслове, поскольку его рука метнулась к пепельнице – крупной, явно металлической и с виду очень тяжелой. Я успел даже сообразить, что, поскольку Галлан не курит, его жест сулит мне серьезные неприятности.

Однако Анита Принс успела опередить модельера. Левой рукой она ловко перехватила его запястье, а правой проворно схватила пепельницу и отставила ее подальше. Проделано все было быстро и профессионально, с мастерством фокусника. В следующую секунду она заговорила, глядя на меня:

– Мисс Галлан уехала. Мисс Торн сейчас занята, но вы можете спросить у мистера Дрю внизу, когда она освободится. А сейчас вам лучше уйти.

Что я и сделал. При более благоприятных обстоятельствах я бы задержался еще минут на пять, чтобы полюбоваться на нагих красоток, но не теперь, когда в меня могли запустить пепельницей.

Когда я вышел и закрыл за собой дверь, самым лучшим выходом из положения, диктуемым обстоятельствами и мисс Принс, было бы спуститься на лифте и разыскать мистера Дрю, но частный сыщик должен уметь перехватывать инициативу. Поэтому, услышав женский голос, который доносился из открытой двери, я прошел мимо лифта прямо к ней и заглянул внутрь. Кое-что мне удалось разглядеть, но зато и меня разглядели, и уже другой голос, отнюдь не женский, прогромыхал:

– Ты?! Вот это да!

Я готов был лягнуть себя. Верно, особо секретной моя миссия не являлась, но все-таки Вульф наверняка предпочел бы не разглашать свои намерения, а тут извольте видеть – сержант Пэрли Стеббинс из отдела по расследованию убийств собственной персоной! Вылупился на меня, словно черта увидел.

– Осматриваешь достопримечательности? – хмыкнул он. У Пэрли довольно примитивные представления о юморе. – На место преступления потянуло?

Я решил упасть до его уровня.

– Замучило болезненное любопытство, – пояснил я. – Форма психического расстройства. Невроз. А это и есть то самое место, да?

С этими словами я переступил порог. Судя по всему, я угадал. Комната по размерам не отличались от кабинета Галлана, но если там преобладали женщины без одежды, то здесь доминировала одежда без женщин. Пальто, костюмы, платья – все, что душе угодно. На манекенах, вешалках, крючках, а также в огромной куче, наваленной на столе. Справа от меня стоял голый по пояс женский манекен, облаченный в одну лишь юбку. Кукла могла бы стыдливо зардеться, если бы у нее было лицо.

Впрочем, приглядевшись, я понял, что малость ошибся: одно хорошо пошитое шерстяное платье бронзового цвета облегало женщину, причем прехорошенькую. По внешности и внутренней сути она была близка к совершенству, а в ее движениях словно звучала музыка. Рядом с этим чудом природы маячил Карл Дрю. За столом сидел сержант Стеббинс с листом бумаги в руке, другие бумаги лежали на столе. У его левого локтя стоял телефонный аппарат – возможно, тот самый, что свалился на пол во время нашей памятной беседы с Бьянкой Фосс.

Что ж, суть происходящего, которое я столь бесцеремонно прервал, представлялась совершенно очевидной. Стеббинс изучал все, что осталось от Бьянки Фосс, включая бумаги, под присмотром представителей фирмы «Алек Галлан».

– На самом деле, – произнес я, минуя нескромный манекен, – меня это убийство абсолютно не интересует. Я пришел сюда на разведку. Мистер Дрю, вы не подскажете, где я могу найти мисс Торн?

– Прямо здесь, – заявило шерстяное платье. – Мисс Торн – это я.

– А я Арчи Гудвин из конторы Ниро Вульфа, – отрекомендовался я. – Могу я побеседовать с вами?

Она обменялась взглядами с Карлом Дрю. Ее взгляд поведал мне, что Карл Дрю уже разболтал ей про меня. Его взгляд, если я хотя бы вполовину настолько умен и проницателен, насколько считаю, сказал, что если он не состоит с ней в более близких отношениях, чем с Сарой Йер, то вовсе не по своей вине. И еще: если не состоит, то очень хочет.

– Пожалуйста, – разрешил Дрю. – Я пока побуду здесь.

Мисс Торн направилась к двери, а я последовал за ней, когда меня окликнул Стеббинс. По фамилии. Ему случалось называть меня Арчи, но, конечно, не во время расследования им предумышленного убийства, когда я сваливался как снег на голову. Я обернулся.

– Чего ты тут вынюхиваешь? – требовательно спросил он.

– Хотелось бы мне знать, – вздохнул я. – Впрочем, тебе я бы все равно не сказал.

Я решил, что не стоит с ним особенно любезничать. Все равно мы уже влипли, раз меня угораздило попасться ему на глаза. Я весело попрощался:

– Увидимся в суде.

Эмми Торн прошагала к следующей по коридору двери и распахнула ее. Подождав, пока я войду, она прикрыла за мной дверь, прошла к столу и села на стул. Каморка, в которой мы оказались, по размерам уступала остальным примерно вдвое, и в ней не было ни девушек, ни одежды.

– Присядьте, – предложила мисс Торн. – Что вы там наплели про письма Сары Йер?

Я уселся на стул, который стоял напротив угла письменного стола.

– Со мной, должно быть, что-то не так, – ответил я. – То ли галстук перекошен, то ли пиджак испачкан, не знаю. Но сначала со мной резко говорил мистер Дрю, потом мистер Галлан едва не запустил в меня пепельницей. А теперь вот вы. Почему простой вопрос, который, заметьте, я задаю в вежливой и уважительной форме, вызывает здесь подобную реакцию?

– Я, пожалуй, неверно выразилась. Вместо «наплели» мне следовало сказать «вешали лапшу на уши». Какое право вы вообще имеете приходить сюда и задавать вопросы? Вежливо или нет?

– Никакого. Это вовсе не право, а свобода. Свобода поступать как вздумается. Например, я не вправе пригласить вас отужинать со мной сегодня вечером, хотя это было бы неплохо, но я волен высказать свои мысли. А вы вольны ответить, что скорее согласились бы отужинать в кафе-автомате с бабуином, хотя это и не слишком вежливо. Более того, если я спрошу вас, не получали ли вы каких-либо писем или иных посланий от Сары Йер, вы вольны сказать, чтобы я катился ко всем чертям, если находите вопрос предосудительным. Так вы получали какие-либо письма или иные послания от Сары Йер?

Она расхохоталась. Зубки у нее оказались ровные и беленькие. Она перестала смеяться и утерла слезы.

– Господи, – она покачала головой, – никогда так не смеялась. А ведь думала, что по крайней мере год вообще не смогу дать волю смеху. Сначала этот вчерашний кошмар, а потом Сара… Нет, я не получала от нее писем. Вам не придется катиться ко всем чертям. – Она посерьезнела, а серые глаза, внимательно смотревшие на меня, засветились живым умом. – Что вас еще интересует?

И вновь мне пришлось бороться с искушением. Если в случае с Дрю искушение было чисто профессиональным, то с Эмми – не вполне профессиональным и лишь отчасти чистым. Кремер сказал, что Эмми Торн отвечает в фирме за внешние связи. По-моему, еще одна связь ей бы совсем не помешала.

Но я устоял и поэтому покрутил головой:

– Больше ничего, если вы сами не хотите сообщить мне что-нибудь заслуживающее внимания. Например, не получал ли кто другой от нее писем?

– Нет. – Она изучающе смотрела на меня. – Но, конечно, мне крайне любопытно. Если я подобрала правильное слово. Я очень любила Сару, и мне интересно знать, что привело вас к нам. Вы сказали, что Ниро Вульф проводит расследование?

– Да, и он прислал меня сюда. Я не знаю, кто его клиент, но думаю, что это кто-то из друзей Сары Йер. – Я встал. – Возможно, кому-то еще станет любопытно. Спасибо, мисс Торн. Я рад, что вы не отправили меня ко всем чертям.

Она тоже встала и протянула мне руку:

– Может быть, вы потом скажете мне, если что-то узнаете.

– Может быть.

Ее ладонь была сухой и упругой. Я чуть задержал ее в своей.

– Извините, что помешал вашему общению с сержантом. Мне, право, очень жаль. – Тут я нисколько не покривил душой. – Кстати, позволю себе еще одну вольность: мисс Галлан сейчас не здесь?

– Нет, – покачала головой мисс Торн, провожая меня за дверь.

Я двинулся к лифту, а она вернулась на место преступления.

Выйдя из здания, столь непохожего на дворец, я повернул налево, зашел в телефонную будку на Мэдисон-авеню, набрал самый знакомый и до боли привычный номер, наткнулся на Фрица и попросил, чтобы соединил меня с Вульфом.

В ухо ворвался родимый рык:

– Да, Арчи?

– Рыбы тут полно. Ходит целыми косяками. Сара Йер два года заказывала у них платья, и они все ее обожали. Я звоню, чтобы спросить про Флору Галлан. Остальных я лицезрел, а вот ее на месте не оказалось. Думаю, она общается с парнями окружного прокурора. Подождать, пока она освободится?

– Нет. И так сойдет.

– Есть еще распоряжения?

– Нет. Возвращайся домой.

Глава четвертая

Вернувшись в контору и расправившись с запоздалым обедом – хэш[98] из солонины с грибами, цыплячья печенка, белое вино и тертый сыр (Фриц принес извинения за то, что сыр перегрелся, поскольку я припоздал), я подробно отчитался Вульфу о результатах разведки и дословно пересказал все диалоги. Когда я закончил, Вульф с глубокомысленным видом кивнул, шумно втянул носом в легкие добрый галлон воздуха и выпустил его на свободу через рот.

– Очень хорошо, – изрек он, – теперь все ясно. Отправляйся…

– Минуточку, – прервал я. – Лично для меня еще не все ясно. Я и так чувствовал себя там полным идиотом, поскольку понятия не имел о ваших замыслах, и теперь хочу, чтобы вы меня немного просветили. Почему вы заинтересовались Сарой Йер? И какую роль в этом сыграл телефонный справочник?

– У меня есть для тебя поручение.

– Я понял. Оно потерпит десять минут?

– Пожалуй, да.

– Тогда повторю свой вопрос. Почему?

Вульф откинулся на спинку своего необъятного кресла.

– Как уже говорил утром, я считаю, что меня провели словно мальчишку. И мне надо было в этом убедиться. Вполне возможно, что, подозвав нас вчера к телефону в ту самую минуту, когда случилось убийство, перед нами разыграли представление, исполнили ловкий трюк. Даже более чем возможно. Объяснить – почему?

– Нет. Это даже Кремер заподозрил.

– Совершенно верно. Но его гипотеза о том, что Бьянку Фосс убили раньше, а рядом с телом дежурила некая женщина, не убийца, дожидаясь звонка, не выдерживает никакой критики. Пояснений не требуется?

– Нет, если Кремер не имел в виду какого-нибудь лунатика. Только ненормальный стал бы рисковать, оставаясь возле трупа, когда в любую минуту кто-нибудь мог зайти.

– Естественно. Но если Бьянку Фосс убили не во время нашего разговора по телефону, то сделать это могли только раньше. Ведь ты сразу перезвонил, и кого-то отправили наверх выяснить, что́ случилось. Следовательно, звуки, которые мы слышали, доносились не оттуда. Мисс Галлан набрала совсем другой номер. Она позвонила кому-то, с кем заранее уговорилась. – Он приподнял руку ладонью кверху, дабы придать веса своим словам. – Я пришел к данному выводу, или, если хочешь, предположению, вчера вечером, прежде чем отойти ко сну, и эта догадка не давала мне покоя. Одна мысль, что меня могли посчитать таким ослом, сводила с ума. А сегодня утром, читая за завтраком «Таймс», я обратил внимание на заметку о смерти Сары Йер. И мое внимание привлек тот факт, что она была актрисой. Актрисы могут исполнить любую роль. В последнее время эта женщина испытывала нужду. К тому же она умерла. Заметь, что если бы ее уговорили сыграть роль жертвы, то ее смерть оказалась бы на руку тому, кто ее к этому склонил. Сара Йер погибла до того, как узнала об убийстве и поняла, что поневоле оказалась сообщницей убийцы. Я отдаю себе отчет в том, что это всего лишь догадки, но они вполне обоснованны. Именно поэтому я спустился в кабинет, посмотрел, фигурирует ли Сара Йер в телефонном справочнике, нашел там имя актрисы и набрал ее номер. Алгонкин девять-один-восемь-четыре-семь.

– Зачем? Ведь она мертва.

– Трубку я не снимал. Просто набрал номер, чтобы послушать, как крутится диск. А прежде чем это сделать, я поднапряг память. Мне пришлось вспомнить звуки, которые покоились в глубине моего мозга, куда их отправил мой слуховой анализатор. Насколько тебе известно, я прошел специальную тренировку на внимание, наблюдательность и память. Как и ты. Та же самая информация запечатлена и в твоем мозгу. Закрой глаза и постарайся извлечь ее. Вернись во вчерашний день, к той минуте, когда ты стоял вот здесь, уступив свое кресло мисс Галлан, а она набирала телефонный номер. Не в первый раз – туда ты потом и сам перезвонил, – а во второй, когда, по ее словам, она звонила прямо в кабинет Бьянки Фосс. Закрой глаза и перенесись в ту обстановку. Напрягись.

Я попробовал. Встал, занял то место, где стоял вчера, закрыл глаза и погрузился во вчерашнюю обстановку. Десять секунд спустя я сказал:

– Готово.

– Не открывай глаза. Я собираюсь набрать номер. Сравни.

Послышался звук крутящегося диска. Я слушал, затаив дыхание, а потом заключил:

– Нет. Не то. Первая, третья и четвертая цифры не совпадают. Вторая, возможно…

– Закрой глаза и попытайся еще раз. Сейчас я наберу другой номер. Скажи, когда можно начинать.

Я зажмурился, постоял секунд пять, потом сказал:

– Начинайте.

Диск прокрутился семь раз. Я открыл глаза.

– Это уже более похоже. Первые четыре цифры совпадают. Насчет остальных я не совсем уверен. Но в таком случае…

– Приемлемо. Первых четырех вполне достаточно. В первый раз я набрал номер Плаза два-девять-ноль-два-два. Если верить справочнику, это служебный номер Бьянки Фосс, по которому якобы звонила мисс Галлан и который ты столь категорически отверг. Во второй раз я позвонил по домашнему номеру Сары Йер – Алгонкин девять-один-восемь-четыре-семь.

– Ну и ну! – Я плюхнулся на стул. – Черт побери!

– И тем не менее мое заключение оставалось чисто умозрительным, хотя и подкрепленным довольно вескими доводами. И без доказательства существования связи между этими людьми, в особенности между мисс Галлан и Сарой Йер, моему заключению была грош цена. Вот я и отправил тебя на разведку. То, что тебе удалось нащупать, укрепило мое заключение, превратив его в почти твердую уверенность. Который час?

Ну конечно. Ему пришлось бы повернуть голову на четверть оборота, чтобы свериться с настенными часами. Мне же достаточно было опустить голову, чтобы взглянуть на циферблат наручных часов. Я уступил.

– Без пяти четыре.

– Тогда буду краток. Отправляйся в квартиру Сары Йер на Тринадцатой улице и осмотри ее. Установленный там телефон могли отключить после сообщения о самоубийстве. Я же, прежде чем начать действовать, должен убедиться, что ее телефон на месте и исправен. Если я собираюсь наказать того, кто хотел обвести меня вокруг пальца, то прежде должен принять все меры, чтобы не сесть в калошу. Я тебя достаточно просветил?

Я сказал, что пока узрел всего лишь слабый проблеск во мраке, и отбыл восвояси. Если вы считаете, что мне следовало прийти в бурный восторг от его гениальной догадки насчет телефонных номеров, то позволю себе с вами не согласиться.

Бессмысленно распинаться перед гением и напоминать ему, что он гений, если он сам это прекрасно знает. К тому же я был слишком занят, злясь на собственную персону и кроя себя по первое число. И почему я сам не догадался? Еще тогда, увидев его с телефонным справочником, я должен был смекнуть, в чем дело.

Увы, мне сегодня определенно не везло. Прибыв по адресу Сары Йер на Восточной Тринадцатой улице, я снова получил болезненный щелчок по самолюбию.

Я всегда считал, что хорошо разбираюсь в людях, но в оценке консьержа этой старой развалюхи я жестоко ошибся. Выглядел он таким простаком, что, казалось, клюнет на любую байку, однако, когда я вальяжной походкой приблизился к нему и сказал, что я из телефонной компании, прислан проверить телефон Сары Йер, старый сыч нахохлился и потребовал у меня документы.

И тут я вторично дал маху. Я предложил недоверчивому консьержу десять долларов и сказал, что мне нужно лишь взглянуть в его присутствии на телефонный аппарат, хотя бы издалека. Когда этот сморщенный гороховый стручок снова мне отказал, я сунул ему под нос двадцатку. Но он только глумливо гоготнул. К тому времени мы уже стали с ним кровными врагами, так что покажи я ему даже сотню, он бы только плюнул на нее.

В итоге мне пришлось вернуться домой, прихватить набор отмычек и снова поехать на Тринадцатую улицу. Там я разместился напротив дома Сары Йер, целый час дожидался, пока враг отлучится, а затем, выражаясь юридическим языком, незаконно проник в чужое жилище.

Описывать то, что я там увидел, не стану. Слишком это болезненно. Язык не поворачивается назвать ту дыру жильем. Но телефон оказался на месте и работал. На всякий случай я набрал номер, услышал голос Фрица, сказал, что просто хотел лишний раз поздороваться, и добавил, что буду дома через пятнадцать минут. Фриц сообщил, что мистер Вульф будет этому рад, поскольку у него сидит инспектор Кремер.

– Нет! – воскликнул я.

– Да, – сказал Фриц.

– А когда он нагрянул?

– Десять минут назад. В шесть часов. Мистер Вульф приказал, чтобы я его впустил, и сейчас разговаривает с ним в кабинете. Поспеши домой, Арчи.

Так я и сделал.

Мне попался таксист, готовый рискнуть за несколько лишних долларов, так что домой я поспел минут через двенадцать. Я взлетел на крыльцо, тихонько отпер дверь, на цыпочках прокрался к кабинету и остановился перед ним, чтобы попривыкнуть к обстановке прежде, чем войти. Послышался голос Вульфа:

– Я вовсе не говорил, что вы никогда не ошибались, мистер Кремер. Я сказал, что вы никогда не ошибались до такой степени. И это еще мягко сказано. Вы же обвинили меня в двуличии. Пф!

– Ерунда! – Судя по всему, Кремер уже настолько раскипятился, что голос его скрежетал, как терка. – Ни в чем я вас не обвинял! Если вам верить, вы с Гудвином сами установили время убийства по телефонному разговору. Это ведь факт, не так ли? У каждого из пятерых подозреваемых на это время имеется алиби. Одна из них вообще была здесь вместе с вами. Это тоже факт, да? Когда я вчера предположил, что в истории с телефоном что-то нечисто, а Бьянку Фосс могли убить раньше, вы всячески увиливали и заговаривали мне зубы. Плели всякую ерунду, уверяя, что по существу вам добавить нечего. Это ведь тоже факт? Так что доведись вам с Гудвином давать свидетельские показания в зале суда, вы бы оба клялись в том, что ее умертвили ровно в половине двенадцатого. Тоже факт, не так ли? И вы все время втирали мне очки, уверяя, что вам до Бьянки Фосс нет никакого дела, что вы никак не заинтересованы, совершенно не…

– Нет, – возразил Вульф. – Таких слов мы не употребляли.

– Чушь собачья! Вы сами отлично знаете, что именно это имели в виду. Вы сказали, что никогда прежде не имели никаких дел ни с мисс Галлан, ни с ее братом, ни с кем-либо из их коллег. Тогда почему вы вмешались в это дело после смерти Бьянки Фосс? Скажите, обращался ли кто-нибудь из них к вам, непосредственно или как-то иначе, в период между семью часами вчерашнего вечера до сегодняшнего полудня?

– Нет.

– Но ведь вы послали туда Гудвина! Он сказал Стеббинсу, что послан на разведку. Он говорил с Дрю, с Галланом и с мисс Принс, увел мисс Торн из-под носа Стеббинса и о чем-то толковал с ней. Это ведь факт, верно? И все они как один отказались сообщить Стеббинсу, о чем беседовали с Гудвином. Это уж точно факт! Они отвечали, что речь шла о личном деле, которое не имеет отношения к убийству Бьянки Фосс. Теперь же, когда я пришел сюда спросить вас, зачем вы посылали туда Гудвина, – спросить прямо и вежливо, – вы ответили, что… Над чем вы смеетесь?

Вульф вовсе не смеялся. Скорее, звук, который я едва расслышал, походил на сдавленное кудахтанье, но все равно мог показаться обидным. Уж я-то знаю.

– Я просто не понял, мистер Кремер. Ваш выбор наречий и глаголов… У вас довольно необычные представления о вежливости. Продолжайте, прошу вас.

– Ладно, пусть я вас просто спросил. Вы же ответили, что, по всей вероятности, будете готовы ответить мне двадцать четыре часа спустя. Поэтому то, что я сказал, было абсолютно оправданно. И я не обвинял вас в двуличии. Вы прекрасно помните, что именно я сказал.

– Да, мистер Кремер, помню.

Вульфа мне видно не было, но я был уверен, что он приподнял руку ладонью вверх.

– Это ребячество. Ваши потуги тщетны. Если и удалось установить взаимосвязь между убийством, которое вы расследуете, и предметом сегодняшней встречи мистера Гудвина с этими людьми, то исключительно благодаря тому, что я пришел к определенному умозаключению и решил его проверить. Думаю, что в течение ближайших двадцати четырех часов я сумею раскрыть это дело, но пока не вижу особого вреда в том, чтобы дать вам подсказку. Есть у вас какие-либо сведения о смерти некой Сары Йер?

– Да, кое-что есть. Причиной смерти пока считается самоубийство, но в настоящее время ее обстоятельства расследуются. Два моих человека работают над этим делом. А что?

– Предлагаю вам выделить еще несколько человек, желательно лучших, и расследовать ее гибель самым тщательным образом. Думаю, что мы с вами оба от этого выиграем. Возможно, в ближайшее время я сумею добавить что-то более определенное, но пока вынужден ограничиться сказанным. Вы сами знаете…

В дверь позвонили. Я развернулся и посмотрел в одностороннее стекло, установленное в нашей входной двери. На крыльце я увидел не одного посетителя, а целую гурьбу. Пожаловали все пятеро: Галлан, его сестрица, Анита Принс, Эмми Торн и Карл Дрю.

Из кухни подоспел Фриц, увидел меня и остановился в замешательстве. Я вытащил из кармана блокнот, достал ручку и написал:

Я велел Фрицу оставаться на месте, выдрал листок, вошел в кабинет, прошагал к столу Вульфа и положил листок перед боссом.

Вульф прочитал записку, нахмурился, потом приподнял голову и зычно позвал:

– Фриц!

Тот появился сию же секунду, словно чертик из шкатулки.

– Да, сэр?

Вульф посмотрел на Кремера:

– Мистер Галлан, его сестра, мисс Принс, мисс Торн и мистер Дрю только что пожаловали к нам – без приглашения и совершенно неожиданно. Вам придется уйти, причем так, чтобы вас не заметили. Подождите в гостиной, пока они войдут. Я свяжусь с вами позже.

– Черта с два! – Кремер вскочил на ноги. – Так я и поверил, что вы их не ждали. Ха!

И он устремился в прихожую, не скрывая намерения самому впустить незваных гостей.

– Мистер Кремер! – Резкий, как удар хлыста, окрик нагнал Кремера, заставив его развернуться. – Стану ли я врать столь неуклюже? И впустил бы я вас в дом, если бы ожидал их прихода? И потратил бы столько времени на препирательства с вами? Или вы уйдете, или уйду я. Если вы их впустите, то разбирайтесь с ними сами как хотите. Желаю удачи!

Кремер свирепо воззрился на Вульфа:

– Не думаете же вы, что я украдкой выберусь наружу и стану дожидаться на вашем дурацком крыльце, пока вы свистнете?

– Это и впрямь было бы неблагоразумно, – признал Вульф. – Даже неподобающе. Хорошо. – Он указал на висевшую на стене слева от себя картину с изображением живописного водопада. – Вы знаете, что это такое. Можете занять этот пост, но только с условием, что не станете вмешиваться или открывать своего присутствия до тех пор, пока вас не пригласят.

Водопад искусно маскировал проделанное в стене отверстие. С другой стороны глазок не был прикрыт ничем, позволяя наблюдать из небольшого алькова возле кухни за происходящим в кабинете. И не только наблюдать, но и слушать, о чем там говорят. Кремер уже однажды воспользовался глазком – пару лет назад.

– Итак? – обратился к нему Вульф. – Они ждут. Вас или меня?

Кремер махнул рукой.

– Ладно, ваша взяла, – пробурчал он, повернулся, вышел в прихожую и свернул налево.

– Все в порядке, Арчи, – произнес Вульф. – Впусти их.

Глава пятая

Лорд Байрон, сиречь Алек Галлан, смотрелся в красном кожаном кресле так, словно всю жизнь просидел в нем. В отличие от большинства других людей, которых мне доводилось наблюдать, он сразу глубоко погрузился в кресло и уютно привалился к спинке. Обычно люди, садящиеся в это кресло, настолько разозлены или расстроены, что присаживаются на край или ерзают.

Так, должно быть, вели бы себя остальные четверо, судя по их виду. Они расселись по желтым креслам, которые я расставил полукругом перед столом Вульфа. Ближе ко мне сидела Эмми Торн, за ней Анита Принс, далее Карл Дрю и, наконец, Флора Галлан, которая очутилась, таким образом, по соседству с братом, что показалось мне вполне разумным.

Вульф говорил Галлану:

– Вы спрашиваете, сэр, почему я послал мистера Гудвина к вам с заданием спросить про Сару Йер. Я, естественно, не обязан отвечать вам и даже не уверен, что готов ответить. Вместо этого я хотел бы, в свою очередь, спросить, почему его вопросы, вполне невинные и, уж безусловно, не провокационные, настолько вас обеспокоили. Судя по всему, они даже побудили вас прийти ко мне всех вместе. Итак, почему?

– Пустые разговоры, – сказал Галлан. – Vent[99].

Возле него на маленьком столике стояла пепельница, но не тяжелая.

Вмешалась Анита Принс:

– Полицейские настаивали на том, чтобы узнать, что́ делал у нас мистер Гудвин и зачем вы его прислали.

Вульф кивнул:

– А вы им отказали. Почему?

– Потому, – ответила Эмми Торн, – что это не их дело. И мы имеем право знать, почему вы его прислали, и судить о том, провокационны были его вопросы или нет.

Да, эта девушка умела биться за свои права.

Вульф обвел взглядом присутствующих.

– Нет смысла затягивать это дело, – изрек он. – Сейчас я отвечу на ваш вопрос, и мы двинемся дальше. Я послал к вам мистера Гудвина для того, чтобы убедиться, верно ли мое подозрение насчет того, что меня пытались провести. Кроме того, я догадался, что между смертью Сары Йер и убийством Бьянки Фосс существует определенная взаимосвязь. Придя сюда en masse[100], вы тем самым подтвердили мою догадку, рассеяв последние сомнения.

– Так я и знала, – пробормотала Флора Галлан.

– Tais-toi![101] – выпалил ее брат и обратился к Вульфу: – Я отвечу вам, почему мы пришли сюда. Мы пришли, чтобы получить объяснения. Мы пришли…

– Чтобы заключить соглашение, – перебил его Карл Дрю. – Мы все оказались в беде, как вы знаете, и готовы заплатить вам за помощь. Но сначала мы хотим знать, что́ вы имели в виду, когда сказали, что смерть Сары Йер и убийство Бьянки Фосс как-то связаны.

Вульф покачал головой:

– Вы неверно выразились. Вы хотели сказать, что вас интересует, доказал ли я, что они связаны, и если да, то как. Я готов рассказать, но сначала должен кое-что выяснить. Во избежание недоразумения. Например, как я понял, вы считали, что присутствие в фирме мисс Фосс таит для вас серьезную угрозу. Вы, мисс Принс, вы, мисс Торн, и вы, мистер Дрю, – под угрозой оказалась ваша карьера. Ваше будущее зависело от успеха и процветания фирмы, а вы были убеждены, что мисс Фосс собиралась причинить ей урон, а то и вовсе разорить. Вы это не оспариваете?

– Нет, конечно, – в голосе Эмми Торн прозвучало пренебрежение. – Все об этом знали.

– Что ж, с этим покончено. То же относится и к вам, мисс Галлан, но по другим причинам. Вы беспокоились еще и за своего брата. Так вы мне сказали. Что касается вас, мистер Галлан, то вы не из тех мужчин, которых можно поставить на колени. Тем не менее вы позволяли этой женщине вить из вас веревки. Вероятно, вы попали в безвыходное положение. Так?

Галлан открыл было рот, но почти сразу закрыл его. Он посмотрел на сестру, потом перевел взгляд на Вульфа и снова открыл и закрыл рот, словно рыба, выброшенная на берег. Уж сейчас-то он, без всякого сомнения, попал в затруднительное положение.

Наконец он сумел выдавить из себя:

– Она держала меня в кулаке. – Он судорожно стиснул зубы, потом продолжил: – В полиции об этом знают. Кое-что они выяснили сами, остальное рассказал я. Она была скверной женщиной. Мы познакомились во Франции во время войны. Мы оба были в Сопротивлении, и именно тогда я и женился на ней. Лишь позднее я узнал, что она perfide[102]. Да, она предала Францию. Доказать этого я не мог, хотя знал наверняка. Я бросил ее, сменил фамилию и уехал в Америку… А в прошлом году она меня разыскала и начала ставить условия. Я оказался полностью в ее руках.

– Так не годится, мистер Галлан, – возразил Вульф. – Сомневаюсь, чтобы ваши объяснения убедили полицейских, а меня они и подавно не убеждают. Будь все так, как вы описываете, вы могли бы убить ее, но, безусловно, не позволили бы ей завладеть вашим бизнесом и навязывать вам свою волю. Чем еще она вам угрожала?

– Ничем. Ничем!

– Пф! Вы же, безусловно, боялись еще чего-то. И, если расследование затянется, полиция наверняка обнаружит это обстоятельство. Я бы посоветовал вам признаться и позволить мне покончить с этим делом раз и навсегда. Разве после ее смерти с вашими страхами не покончено?

– Да. Слава богу, покончено. – Галлан звонко шлепнул обеими ладонями по ручкам кресла. – После ее смерти бояться мне и вправду нечего. У нее было двое братьев, которые тоже предали Францию, как и она, и я убил их обоих. Я убил бы и ее, но ей удалось скрыться. Во время войны этого никто бы и не заметил, но, увы, я узнал им цену позднее, значительно позднее, а к тому времени расправа с ними уже считалась преступлением. По ее свидетельству меня неминуемо сочли бы assassin[103], и я был бы обречен. Теперь она умерла, слава богу, но я ее не убивал. Вы сами это знаете. Вчера в половине двенадцатого я находился в ателье вместе с мисс Принс и многими другими, а вы готовы подтвердить под присягой, что Бьянку убили именно в это время. Вот почему мы и пришли к вам, чтобы договориться об оплате…

– Подождите, Алек, – сдержала его пыл Анита Принс. – Мистер Вульф хочет что-то уточнить. Позвольте ему…

– Будем считать, что кота уже выпустили из мешка, – произнес Ниро Вульф. – Теперь продолжим. Я вовсе не готов подтвердить под присягой, что Бьянку Фосс убили именно в то время. Напротив, я убежден, что это не соответствует истине, по ряду причин. Здесь есть и мелочи, вроде площадной брани, которую она обрушила на меня по телефону, причем совершенно безосновательно. Она обозвала меня разбухшим комом сала и чванливым ничтожеством. Женщина, которая до того момента говорила по-английски с выраженным иностранным акцентом, не смогла бы быстро подобрать подобные слова, если вообще знала их.

Впрочем, развивать эту тему он не стал.

– Другие соображения куда более неоспоримы, – заявил он. – Во-первых, уж слишком удивительно все совпало. Природа, конечно, капризна и допускает мириады совпадений, так что огульно отмахиваться от них мы не вправе, но анализировать их нам не возбраняется. Так вот, данное совпадение – то, что убийство случилось, когда мисс Галлан соединила нас с мисс Фосс по телефону, – чрезвычайно подозрительно. Не говоря уж о том, что было крайне неосторожно убивать ее именно тогда. Почему не подождать хотя бы, пока она повесит трубку? Ведь тот, кто с ней разговаривал, должен был неминуемо услышать странные звуки и поднять тревогу. Как я сказал мистеру Кремеру, сомнения в этом деле могут касаться только мелочей, но не сути. И еще одно обстоятельство, самое важное: мисс Галлан набрала вовсе не номер Плаза два-девять-ноль-два-два – телефон мисс Фосс. Она набрала номер Алгонкин девять-один-восемь-четыре-семь – номер Сары Йер.

Звук, похожий на сдавленное рычание, донесся со стороны водопада. Я сидел от картины дальше всех, но услышал его. Стало быть, звук достиг также и ушей всех присутствующих. Но последние слова Вульфа произвели столь ошеломляющее впечатление, что на странный шум внимания никто не обратил.

А вот Вульф не преминул его заметить и поспешно добавил:

– Вчера я еще этого не знал. А узнал лишь сегодня, уже после того, как вы позвонили мне в дверь, – когда мистер Гудвин положил передо мной вот эту записку. – Он ткнул пальцем в лежавший перед ним на столе лист бумаги. – В ней сказано: «Телефон работает». Я посылал мистера Гудвина выяснить, работает ли телефон в квартире Сары Йер. Очевидно, что мисс Галлан уговорила Сару Йер сыграть Бьянку Фосс, и вполне логично…

– Одну минуту, – вмешался Галлан, который резко подался вперед. – Вы не сможете этого доказать.

– Фактически – нет, но логически – да.

– И откуда вы можете знать, что она набрала номер Сары Йер? Ни вы, ни Гудвин не могли видеть телефонного диска с того места, где находились в то время.

Вульф кивнул:

– Я вижу, что вы уже обсудили это с мисс Галлан. Вы совершенно правы, мы не видели, какой номер набирала ваша сестра. И тем не менее мы можем предъявить необходимые улики, которые представляются нам весьма весомыми. Я не…

– Что за улики?

– Бесполезно, Алек. – Это заговорила Эмми Торн, девушка, ведающая внешними связями. – Нельзя давить на Ниро Вульфа. Сами видите, он уже запустил зубы в этот пирог. Помните, что́ мы решили?

– Я не уверена, – возразила Анита Принс, – что мы выработали верное решение.

– Я уверена. А вы, Карл?

– Да. – Дрю нервно покусывал губы. – Думаю, да.

– Флора? Вам решать.

– Должно быть, да. – Голос Флоры прозвучал надтреснуто. – Да, – повторила она, уже более уверенно.

Эмми кивнула:

– Давайте, Алек. Только не пытайтесь на него давить.

– О господи. – Алек посмотрел на сестру, потом перевел взгляд на Вульфа: – Ладно. Мы хорошо заплатим, если вы нам поможете. Моя сестра ни в чем не виновата, и нельзя допустить, чтобы она пострадала. Это было бы чертовски несправедливо. Бог бы этого никогда не допустил. Она во всем мне призналась. Да, она поступила наиглупейшим образом, но она не виновата. Она и вправду уговорилась с Сарой Йер, как вы и сказали, но только для того, чтобы расшевелить вас. Заставить действовать. Она столько про вас читала и была высочайшего мнения о ваших способностях. А Бьянка Фосс совсем ее довела. Приперла к стенке. Сестра знала, что вы дорого цените свои услуги, куда дороже, чем она могла себе позволить, потому и выбрала этот план. Она собиралась уговорить вас побеседовать с Бьянкой Фосс по телефону. Но только вместо Бьянки объясняться с вами должна была Сара Йер, которой вменялось в обязанность как можно сильнее оскорбить вас, чтобы вы разозлились и согласились взяться за это дело. Глупо, конечно, чертовски глупо, но преступного умысла у нее не было.

Вульф разглядывал его прищурившись:

– И вы собираетесь заплатить мне, чтобы я ей помог?

– Да. Когда я сказал ей, что вы прислали своего человека, который наводит справки о Саре Йер, я заметил, что она перепугалась, и спросил, в чем дело. Она во всем призналась. Я побеседовал с остальными и пришел к выводу, что вам что-то известно. Это уже было для нас опасно. Поэтому мы решили прийти к вам и просить вас о помощи. Моя сестра не должна пострадать.

Взгляд Вульфа чуть переместился:

– Мисс Галлан, вы слышали, что́ сказал ваш брат. Он вас правильно процитировал?

– Да. – На этот раз ее голос прозвучал громко и уверенно.

– Вы поступили именно так, как он рассказал?

– Да.

Вульф снова обратился к Галлану:

– Согласен с вами, сэр, что ваша сестра совершила большую глупость, но только не вам об этом судить. Вы сказали, что Сара Йер, согласно их уговору, должна была как можно сильнее оскорбить меня. Но ведь мисс Йер на этом не остановилась. Она закончила разговор тем, что издала странный звук, словно ее ударили, и сбросила на пол телефон, после чего связь прервалась. Она действовала по собственной инициативе? Сама все придумала? Если вы считали, что эти подробности ускользнут от моего внимания, то вы еще глупее своей сестры. Или вы сами упустили их из виду?

– Я вовсе не глуп, мистер Вульф.

– Тогда вы чересчур изворотливы. Выше моего понимания.

– Изворотливы?

– Ruse. Subtil[104].

– Понятно. Нет, вовсе нет. – Галлан сжал зубы. Потом сглотнул и продолжил: – Bien[105]. Предположим, только предположим, что она организовала эту… комедию. Предположим даже, что она убила Бьянку Фосс. Преступление ли это? Нет, это только торжество справедливости, возмездие Божие. Бьянка Фосс была дьявольским созданием. Она была vilaine[106]. Неужто вы сами настолько добродетельны, что готовы распять мою сестру на кресте? Или вы считаете себя идеалом, человеком без изъянов? Ведь она в ваших руках и вынуждена положиться на вашу милость. Да, вам известно про Сару Йер, но ведь в полиции-то о ней пока не знают. И не узнают, если вы не расскажете. Вы сами показали, что в то время, когда Бьянку Фосс убивали, моя сестра была здесь, у вас. Я обещаю, что хорошо заплачу вам. Я прошу у вас огромного одолжения, и оно стоит дорого. Я целиком полагаюсь на нас. А заплатить готов прямо сейчас. Немедленно.

– Да, вот это речь, – оценил Вульф.

– Это вовсе не речь. Терпеть не могу речей. Это мольба о милосердии. Мольба от всего сердца.

– Мне показалось, что вы взывали к моему корыстолюбию, – хмыкнул Вульф и покачал головой. – Нет. Я, конечно, не идеал и не лишен недостатков. Я также не служитель закона. Но вы упустили из внимания два весьма важных фактора. Во-первых, мое самоуважение. Даже если Бьянка Фосс и заслуживала смерти, я бы никогда не позволил убийце провести меня как последнего простака. Во-вторых, не забывайте, что погибла и другая женщина. Или Сара Йер тоже была злодейка? Она была vilaine?

– Но она… Она ведь покончила жизнь самоубийством!

– Нет. Я в это не верю. Это еще одно совпадение, которое я категорически отвергаю. Пусть даже она и терпела крайнюю нужду, но почему выбрала именно такое время? Снова получается слишком удачно и своевременно для убийцы. Судя по официальным сообщениям, смерть наступила вчера между десятью часами утра и двумя часами дня, но теперь я могу немного сократить этот интервал. Поскольку она говорила со мной по телефону в половине двенадцатого, то умерла между половиной двенадцатого и двумя часами. Думаю, человек, который ранее умертвил Бьянку Фосс и уговорил Сару Йер разыграть эту, как вы говорите, комедию, позже поехал к Саре Йер и убил ее. Безусловно, это диктовалось требованиями осторожности. Так что вы зря взываете к моему милосердию. Если бы погибла только Бьянка Фосс…

– Нет! – взорвался Галлан. – Это невозможно! Абсолютно невозможно! Моя сестра любила Сару! Чтобы она ее убила? Нет, просто безумие!

– Но ведь вы верите, что она убила Бьянку Фосс. Вы приехали сюда, будучи в этом убеждены. Это тоже глупо. Ведь она никого не убивала.

Галлан уставился на Вульфа с раскрытым ртом. Лорд Байрон не мог бы сидеть и таращиться на собеседника с разинутым ртом, но этот сидел и таращился. И все остальные тоже таращились. И при этом издавали разные звуки.

Карл Дрю спросил:

– Не убивала? Вы сказали, она не убивала?

Эмми Торн холодно проронила:

– Что такое, мистер Вульф? Вы решили пошутить?

– Нет, мадам, это не шутка. И не комедия – я цитирую мистера Галлана. Как сказал вчера один мой знакомый, убийство не шутка. – Он перевел взгляд на Флору Галлан: – Многое свидетельствует против вас, мисс Галлан. В особенности тот факт, что, перед тем как набрать номер Сары Йер, вы позвонили по другому номеру и спросили некую Дорис, не у нее ли находится мисс Фосс. Или вы сейчас настолько ошеломлены, что не помните этого?

– Нет. – Флора Галлан судорожно сжимала обеими руками сумочку. – Я помню.

– Конечно, причина такого звонка ясна, если вы и впрямь убили Бьянку Фосс, перед тем как приехать ко мне. Вы должны были убедиться, что тело еще не обнаружено и вы можете действовать по заранее разработанному плану. Но поскольку вы не убивали Бьянку Фосс, то зачем звонили Дорис?

– Я хотела узнать, не ушла ли Бьянка. Убедиться, что она все еще у себя в кабинете. Ведь вы могли перезвонить ей после моего ухода и обнаружить, что ее не было на месте. Я не боялась, что вы позвоните, а она станет отрицать, что говорила с вами по телефону. Вы бы подумали, что она лжет. Должно быть, это в самом деле было глупо. – Ее подбородок мелко затрясся. – А откуда вы знаете, что я ее не убивала?

– Вы сами мне сказали. И показали. Если бы именно вы замыслили эту сложную мистификацию, то наверняка заранее бы продумали, как вести себя в критическую минуту. Постарались бы выглядеть встревоженной, потрясенной или даже ошеломленной. Но на самом деле ничего подобного не случилось. Вы растерялись и выглядели совершенно сбитой с толку. Когда мистер Гудвин передал нам слова мистера Дрю, что вы сказали? Вы сказали: «Но как?..» А потом повторили: «Но как же…» Если бы Бьянку Фосс убили вы, то должны были соединять в себе гениального драматурга, чтобы написать такую фразу, и вдобавок – гениальную актрису, чтобы так произнести ее. Вы же не гениальный драматург и не гениальная актриса. – Вульф небрежно махнул рукой. – Вот что убедило меня. Для других – для судей и присяжных – я должен привести иные доказательства. И мне кажется, что это вполне в моих силах. Если вы невиновны, то убийца – кто-то другой. Кто-то узнал о вашей договоренности с Сарой Йер – либо от вас, либо от нее – и убедил ее закончить телефонный разговор со мной на столь драматической ноте. Этот кто-то и убил Бьянку Фосс, а затем пытался с помощью Сары Йер подготовить себе неуязвимое алиби. Цианистый калий был припасен заранее – его и требовалось-то совсем немного. Убедившись, что алиби обеспечено, убийца отправился к Саре Йер и подбросил яд в стакан с виски. Сделано это было до двух часов дня, что существенно упростило мою задачу. Незадолго до вашего прихода инспектор Кремер из уголовной полиции сказал мне, что вы вернулись в модный дом своего брата в самом начале первого. Поскольку от нас вы уехали без четверти двенадцать, то никак не могли вовремя добраться до Тринадцатой улицы и отравить Сару Йер, а остаток дня вы находились под неусыпным наблюдением полицейских. Это правильно?

– Да. – Глаза Флоры увлажнились, но она даже не попыталась достать платок. – Я хотела поехать к Саре и узнать, что́ с ней случилось, но я боялась… Я не знала…

– И очень хорошо, что не поехали, мадам. Еще я узнал от инспектора Кремера, что вы, мистер Галлан, вы, мистер Дрю, и вы, мисс Принс, также все время оставались под присмотром полицейских с тех самых пор, как те приехали по вызову. Остаетесь только вы, мисс Торн. – Он прищурился и посмотрел на нее. – С одиннадцати двадцати до без четверти двенадцать вы пребывали в обществе троих мужчин в офисе на Сорок шестой улице. В модный дом вы приехали почти к трем, когда там уже давно была полиция. Может быть, у вас есть удовлетворительное объяснение тому, как вы провели этот промежуток времени? Хотите попытаться?

– Нет, не хочу.

Серые глаза Эмми Торн уже не светились, как в ту минуту, когда она говорила, что мне не придется катиться ко всем чертям. Не выдержав пристального взгляда Ниро Вульфа, она моргнула.

– Значит, вы все-таки решили затеять игру.

– Боюсь, что эта игра придется вам не по вкусу, мисс Торн. Как, впрочем, и мне. Я уже вышел из игры. Выяснять, где и как вы приобрели цианистый калий, при помощи которого отравили Сару Йер, уже не моя задача. Как и устанавливать, что вчера утром вы заходили в кабинет Бьянки Фосс или имели возможность туда зайти до отъезда на деловую встречу. А также искать доказательства того, что после деловой встречи вы отправились на Тринадцатую улицу, и решать, за какое из двух убийств вас будут судить. Вы, должно быть, уже и сами поняли, что совершили ошибку… Арчи!

Я вскочил и сорвался с места, но в последний миг остановился. Галлан, который встал из красного кресла, вовсе не собирался наброситься на Эмми. Да, кулаки он сжал, но замахнуться даже не пытался. Напротив, он прижал оба кулака к груди. Остановившись прямо перед мисс Торн, он приказал:

– Посмотри на меня, Эмми!

Чтобы посмотреть на него, ей пришлось бы поднять голову и запрокинуть ее, но Эмми Торн не шелохнулась.

– Я же любил тебя, – проговорил он. – Неужели ты убила Сару?

Губы Эмми Торн шевельнулись, но она так ничего и не сказала.

Галлан разжал кулаки.

– Значит, ты подслушала наш разговор и узнала, что я не могу на тебе жениться из-за того, что женат на Бьянке. И ты убила ее. Но ты также убила Сару! И это ведь еще не самое страшное! Сегодня, когда я рассказал тебе и остальным о том, что узнал от Флоры, ты промолчала. Ты позволила всем считать, что Бьянку убила Флора. И ты хотела, чтобы Флора понесла за это наказание. Посмотри на меня! Из-за тебя могли осудить мою сестру…

Флора вцепилась в его рукав, уговаривая:

– Ты же любишь ее, Алек, не добивай ее, не…

Галлан рывком высвободил руку, отступил на шаг и скрестил руки на груди. И тут Эмми Торн наконец шевельнулась. Она встала перед Галланом, посмотрела ему в глаза, тряхнула головой, ни слова не говоря, круто повернулась и двинулась к двери, оттеснив Флору. Ей пришлось пройти мимо Аниты Принс, которая пожирала ее взглядом, и мимо Карла Дрю, который едва успел поджать ноги, чтобы Эмми Торн о них не споткнулась.

Я не стал вмешиваться, решив, что мои услуги не понадобятся, и оказался прав. Может быть, в движениях Эмми некогда и звучала музыка, но теперь музыка умерла.

Когда она вышла в прихожую и повернула к двери, в ее локоть впились беспощадные пальцы, давно усвоившие железную хватку.

– Подождите, мисс Торн, – произнес инспектор Кремер. – Нам придется поговорить.

– Grand Dieu![107] – простонал Галлан и прикрыл лицо ладонями.