Всегда вдвоём

Глава 14. Георгий

Мы вышли из здания, и я опять поёжился: несмотря на ясную погоду, только-только выглянувшее из-за края горизонта солнце совсем не грело. Генерал, заметив это, просто спросил:

— Мёрзнешь? Я ненадолго. Или сядем в машину?

Прямо у подъезда стоял шикарный лимузин. Ничего себе, его прямо на территорию пропустили? Что-то у нас тут меняется, похоже. Отвечать я не стал, просто молча сбежал вниз по ступенькам. По дороге наступил на гильзу и нога поехала, я отчаянно взмахнул руками, заваливаясь набок, но там совершенно неожиданно вынырнул из ниоткуда очередной военный в камуфляже, обвешанный снаряжением, точно ёлка шишками. Он ловко подхватил меня под локоть и вернул в вертикальное положение, никак не реагируя на мой ошарашенный взгляд. Чёрт, да у нас тут военный путч, не иначе? Боец, убедившись, что я надёжно утвердился на ногах и больше демонстрировать балетные па не собираюсь, исчез из поля моего зрения так же бесшумно, как и появился. Зато рядом нарисовался генерал, натягивающий тонкие, явно дорогущие, кожаные перчатки.

— Пройдёмся? — риторически бросил он себе за спину, уже сделав пару шагов в сторону парка. Разбросанные то тут, то там трупы "филиппинцев" его, судя по всему, нисколько не смущали — так, деталь пейзажа. — Если вдруг ты забыл, меня зовут Иван Анатольевич. Я генерал ФСБ, отвечаю за ваш институт, если можно так выразиться.

— Я и не знал, вы мне не представлялись, — буркнул я, гадая, в какую сторону меня сейчас будут ломать.

— Да? Ну тогда прости, всего не упомнишь, вот сейчас представился. Это было первое. Второе: опять не знаю, извинялся ли перед тобой кто-то из службы за тот инцидент с нашими сотрудниками, поэтому: Алекс, я, от лица ФСБ, приношу тебе официальные извинения. Все виновные наказаны, я гарантирую, что никакого продолжения та история иметь не может.

Генерал замолчал, и мы прошли так метров двадцать. А потом он вдруг резко ускорился, сделал пару быстрых шагов, повернулся ко мне, заглянул в глаза и неожиданно весёлым голосом спросил:

— Замяли? — а в глазах чертенята прыгают.

Я аж опешил. Все эти чёртовы фсбшники всегда представлялись мне какими-то киборгами, прошитыми, и уж точно — совершенно не способными на живые человеческие эмоции. А тут...

— Ладно, — пробормотал я. — Ладно, проехали. И спасибо за помощь.

— Ну — это не совсем помощь: наш косяк — нам и разбираться, — рассудительно заметил генерал.

Тут я уловил сзади какой-то хруст, обернулся и опешил: за нами по парковой дорожке ехал генеральский мерседес! Больше того, ему в кильватер, поминутно зыркая в разные стороны, пристроились бойцы, человек пять, в полном вооружении. Заметив мое офигение, генерал обронил мимоходом не очень понятное:

— Да, сегодняшняя ночь многое изменит, — а потом, пощелкав пальцами — и вот как это у него получается, в перчатках? — развернул: — Но я, собственно к чему это всё затеял: заверяю тебя, что все претензии к институту и его руководству, которые я сегодня утром обозначил, никоим образом не относятся к тебе. Я понимаю, ты во многом себя с ними отождествляешь, они — твои братья по дару, если можно так выразиться, однако мы будем говорить не об одарённости, а о скучных административных вещах. И к тебе это всё никакого отношения не имеет. Поверь, все причастные к проекту очень высоко ценят твой вклад, одной акцией с бывшими нашими фармацевтами ты уже окупил любые возможные затраты на пятьсот лет вперёд.

Тут он опять замедлился, полез во внутренний карман, как-то — в перчатках — ухитрился выудить оттуда визитку и подал мне.

— Извини, перчатку снимать не буду — холодно. Можно? — и опять чертенята в глазах.

— Можно, — смущённо буркнул я.

Вот как он так на меня действует? А может... он тоже этот, эмпат?! Ха, так тогда это проще — на это дело я уже с Сергеем натренировался, это мы могем... Я резко выпрямился, и дерзко посмотрел генералу в глаза. Он, похоже, тоже что-то почувствовал, и как-то сразу сдал назад, в прямом смысле. И в глаза заглядывать перестал, и тон сменил на какой-то более деловой, что ли.

— Значит, смотри: решения по институту будут позже. Но, в любом случае, тебя это всё не касается и не коснётся.

— А это всё — это что? — довольно-таки борзым тоном спросил я. Пожалуй, надоели мне эти игры — больше гнуться не собираюсь.

— Всё — это всё. Что бы ни произошло. Даже если институт разгонят — ты будешь тут, на тех же условиях. Даже если останешься один — значит, институт будет состоять из тебя, только и всего, — и, заметив мой скептический взгляд, поправился: — До этого не дойдёт, конечно. В целом-то у вас тут не всё так уж плохо, многие работают нормально, просто руководство ваше в привилегии свои заигралось... Только вот про дело забыли!

С этими словами генерал выдвинул вперёд подбородок, сжал кулаки — до хруста, впечатал каблук в снег, как будто перешёл на строевой, и по-другому, как-то глухо, выдал:

— А мы им напомним!

Опять метров сто мы прошли молча, потом я напоминающе показал генералу визитку, которую так и нёс в руке.

— А, да. Это мой личный номер. Если вдруг не беру — на обороте контакт адъютанта, они на связи круглосуточно. Если у тебя вдруг возникнет проблема, которую ты не можешь решить — сразу звони. Полиция, наши, любые соседи, ваши институтские, — последний пункт генерал выделил явным нажимом, — короче, всё равно кто, неважно. Даже если вот такая ерунда, как сегодня ночью — тоже сразу звони, понимаешь?

— Войска пришлёте? — с иронией спросил я.

— Конечно. Если будет нужно — хоть военно-космические, — совершенно серьёзно ответил генерал.

И мне шутить сразу как-то расхотелось.

-*-*-

Только когда машина с генералом укатила вперёд, явно намереваясь просквозить весь парк по диаметру, я заметил двух вооружённых бойцов, оставшихся на дорожке. Один из них представился:

— Капитан Артемьев. Назначен вам в сопровождение, как минимум — на сегодня.

Я машинально подал ему руку, он пожал. Не зная, что сказать дальше, я просто молча двинул в сторону столовой. Мы уже почти добрались, когда я увидел группу людей в разномастном камуфляже, довольно быстро бегущих к нам. Сердце сначала тревожно ёкнуло, да и сопровожатые мои явно напряглись, но я узнал в первой фигуре Лину, и тут же просигналил охране отбой. Правда, ни фига они не отбились, на самом деле. Ну, хоть не стреляют — и то хлеб.

Лина с разбегу прыгнула мне на шею, огласив округу коротким визгом. Я, честно сказать, тоже здорово обрадовался, сам не знаю почему. Но тройку бойцов у неё за спиной — наших, из силового крыла — заметил. Сначала было насторожился, но потом узнал Васика — и сразу отпустило. Повернувшись вместе с так и висящей у меня на шее Линой, я предложил фсбшникам:

— Капитан, может, вы к своим тогда? У нас вот есть охрана, наша, местная, мы хорошо знакомы. Больше я с женой разделяться не планирую, — тут Лина отклонила голову назад и пристально посмотрела на меня, прищурив один глаз, но я не повёлся и никак реагировать не стал, — так что, троих нам всяко хватит.

— Мы тоже неплохо знакомы — да, Васик? — ответил капитан.

— Так точно! — Васик аж выпрямился. Чего это он вдруг?

— Поэтому, уж мы меж собой разберёмся — а вы на нас внимания не обращайте, занимайтесь своими делами, — заключил фсбшник и поманил Васика к себе.

А я завязал себе узелок на память: надо бы Васика попытать, где они пересекались, что он так перед этим капитаном тянется?

-*-*-

Выслушав краткое описание моей версии ночных событий, Потапченко только вздохнул.

— Да уж. Получается, что прыгуны — навроде тебя — резко становятся самыми востребованными специалистами: мало ли где такой портал открыться может. А самое обидное, что больше у нас людей с таким даром нет — все, кто имел хоть какие-то перспективы в данном вопросе, погибли, одиннадцать человек! Печально, печально...

— Как это — "нет"? Рыжая, то есть, Лина, Сергей — вот нас уже трое! И военный этот, паренёк, которого я к вам отправил — он ведь тоже наверняка будет в тему?

— В тему, конечно, в тему, спасибо тебе. Но если у нас затребуют эксперта — искать пробой, кого мы сможем предоставить? Когда и к чему будет готов новенький — вопрос. Вы все трое — слишком заняты или важны, чтобы можно было рисковать, не пошлём же мы Эйлин в бой, к примеру? В крайнем случае — придётся, конечно...

— Предоставить? — тупо переспросил я.

— Ну да. Вот звонит директору этот генерал фсбшный и блажит дурным голосом: "У нас в Кремле пробой. Куда стрелять не знаем! Срочно дайте кого-нибудь зрячего!". И что делать? Придётся тебя отправлять, больше-то ведь некого. А если ты от предыдущей акции не отошёл, в медблоке лежишь под капельницей? Отвечать, мол, решайте сами? Нам такого не простят!

— Насколько я слышал, смысл организации Института как раз в том и был, чтоб собрать одарённых в один кулак. Чтоб никто не мог диктовать, кого и куда надо "предоставить"... — вскинулся я.

Потапченко успокаивающе осадил меня ладонью, предлагая сесть обратно в кресло.

— Ты не понимаешь. Чем так показательна сегодняшняя ночь, как думаешь? — и сам же ответил: — Самое главное, что этот теракт продемонстрировал — спецслужбам, в первую очередь — так это то, что нас всех запросто можно зачистить полусотней обычных солдат. Понимаешь? Никто не будет договариваться с теми, кого можно уничтожить силами пары взводов. Мы все показали, что только щёки дуть горазды, а толку...

— Ну, блин — нельзя же так всё мерить! А вы, например? А я?

— А что ты? Что ты можешь сделать? Особо качественно сбежать? Дальше всех? — и, успокаивающе поднимая руки: — К тому же именно тебе ведь сказали, мол, вопросов нет. Это мы все тут под угрозой... разгона, например.

— А целители?

— И к целителям вопросов не будет, конечно. Правда, у нас их и нет ни одного, насколько я знаю. Просто сейчас институт стоит — стоял! — на позиции почти равного с государством, а какое может быть равенство, если всех можно прихлопнуть такими смешными силами?

— Вы так часто это повторяете, как будто вам подобная идея нравится.

— Нет, она мне совсем не нравится. И чтобы не допустить укоренения вот таких идей, нам надо срочно продемонстрировать хоть что-то, отличное от нуля. Например: у нас есть пироманты. И парочка бойцов с даром молнии — к счастью, жили на верхнем этаже, их заваруха не коснулась. Ты не мог бы срочно с ними поработать, как катализатор? Нам до зарезу нужны осязаемые успехи! Больше, чем один "электрик" в моём лице и один прыгун — ты...

— Конечно. Правда, я не знаю, когда у меня что... в смысле, уже много кому пообещал. Но я понимаю, что это — вопрос первостепенной важности!

— Вот и договорились. По поводу "много кому пообещал" — ты же не первый с этим столкнулся... графики человечество придумало, календари. Насколько я знаю — девушка твоя затребовала себе менеджерские функции — вот её озадачь... — дождавшись моего кивка, Потапченко грузно встал, отошёл к книжному шкафу возле стены и принялся там что-то искать, недовольно бурча себе под нос: — И кто же это всё убрал... развели бардак... каждая сволочь норовит... Вот!

На стол легла пухлая папка фомата А4 — листов 200 на вид, не меньше.

— Что это? — я не стал торопиться и хватать выданное.

— Это то, что я обещал — материалы по Дару. Обрати внимание — это от Гильдии, не институтские дела, так что, постарайся не светить, особенно — своей новой охране. Там ничего такого уж прямо секретного, но... не факт, что нам удастся так же свободно сотрудничать с государством и дальше. Поэтому — часть козырей хотелось бы приберечь... Договорились?

— Договорились, конечно, — несмотря на то, что сейчас у меня с ФСБ вроде бы дружба напропалую, полной веры им у меня всё равно нет. И, наверное, никогда не будет, так что, обещание "не светить" я дал без малейшего внутреннего сопротивления.

— Вот и прекрасно. Прочитай, подумай, проработай хотя бы в общих чертах, если что будет непонятно — обращайся. Только не по телефону. Незачем... — он замялся, пришлось помочь:

— Дразнить гусей?

— Да, — облегчённо закивал он. — Гусей, да...

-*-*-

После обеда мы отправились на тренировку в наш зал — опять втроём. Насчёт нас с Линой понятно, а третьим — сюрприз! — с нами выдвинулся тот самый солдатик по имени Георгий. Рыжая, естественно, сразу же его перекрестила в Жорика, благо, тот стеснялся ещё похлеще Тогира. Тогир... мда. Вот так вот был Тогир, и нету. А у него ведь родичи есть какие-то, наверное... Вот кому он мешал, спрашивается? Ну ладно — я, мне это не нравится, конечно, но если б на меня напали — это ещё как-то можно объяснить и оправдать. И обиженных найти можно, и, уверен, суд где-нибудь за рубежом запросто может санкцию выдать — покуролесил я славно. А что плохого сделал этот пацан? За что его?

Я очнулся от того, что Лина толкнула меня плечом, диковато огляделся, попытался разжать побелевшие кулаки, получил ещё один толчок — пушистой макушкой куда-то в скулу. Странным ломаным движением кое-как поднял руку, обнял мою лису за плечи. Уфф, отхожу. Надо меньше злобиться, а больше работать, вот что. Работал бы лучше — глядишь, и сообразил бы Тогир хотя бы свалить оттуда. И много-то ведь не требовалось — достаточно на задний двор прыгнуть было! И он точно это умел. Почему не воспользовался даром — загадка... Надо, кстати, не забыть спросить Скипа — они же там всё документируют? Как так вышло, что ни один из 11 прыгунов даже слинять не смог? Что-то неладно в королевстве нашем...

Ещё за обедом, когда мне позвонил Потапченко и попросил занять Георгия до вечера, Лина очень воодушевилась и затребовала себе право шефства. Не знаю уж, зачем ей это, но я только за — у меня имеется папка с информацией, которую я так долго ждал. Можно даже сказать — за чем я сюда и приехал, собственно. Поэтому, они вдвоём сразу же принялись как-то скакать, а я попытался отрешиться от грохота, сидя на своём любимом мешке.

Отрешиться не получилось. Ну ладно Рыжая — она и полегче, и умеет уже всё, и обувь подобрала в тему — красуется кислотными полукедами. Но этот! Мало того, что неуклюжий, как морж на суше, так ещё и обут в берцы — переодеть его, конечно, никто у научников не позаботился. Грохот стоит — как сваи забивают! Сидел я, морщился, потом попробовал уши заткнуть, особенно, когда этот чёртов табун сместился ко мне. Рыжая заметила мои страдания, и скомандовала:

— Так, боец! А ну-ка — разувайся давай!

Ага, щаз. Боец покраснел, как рак, стоит, мнётся, но копыта свои скидывать не спешит.

Лина у нас девочка неопытная, причин не понимает, просто начинает рычать — а я довольно быстро догадался.

— Лин, погоди секунду, не наезжай! Георгий, какой у тебя размер? 42? Сейчас, пять минут.

Прыжок в квартиру! Так, где-то у меня были кроссовки, заказал с доставкой, маловаты оказались, а сдать поленился... вот!

Вернулся, отправил парня в душевую с чистыми носками и кроссовками, а сам обнял Лину.

— Солнце моё! Ты моя самая лучшая! Не прессуй парня, ему и так непросто. Он в армии, понимаешь? У него ничего нет, ни одежды, ни прав, ни свободы. И возможности помыться, когда хочешь, тоже нет! Он дышит по приказу! Но там он привык, а тут — неизвестность. Может взбрыкнуть, прикинуться деревом и тупить, тогда придётся отправить его назад. А он, кроме нас, один такой в институте остался! И сейчас будет очень нужен. Договорились?

Отстранившись, Лина оценивающе оглядела моё осенённое мудростью чело, нахально щёлкнула меня по носу, обозвала "педагогом" и смылась от возмездия на дальнюю базу. А оттуда — и вовсе куда-то прочь из зала, прокричав только: "Я сейчас!".

Вернулись они одновременно: всё ещё красный Георгий, уже переобутый, держащий в руке тщательно зашнурованные берцы, каковые он тут же пристроил у двери, и Лина — эта тащила в охапке уже привычный столовский термос и немаленький пакет — видимо, с бутербродами. В столовку сгоняла, ясно.

— Так, Жорик, ты сегодня вообще питался? — по-хозяйски, командным тоном вопросила Рыжая.

Георгий отрицательно мотнул головой. Ну да, конечно: па-адумаешь — надёжа всего института! А кормить — Пушкин будет! И с гостиницей этой грёбаной такая же хрень, конечно — зачем охранять? Зачем заботиться? Есть престарелый вахтёр с рогаткой — и сойдёт!

На глаза накатила красная пелена, но на этот раз я отошёл сам, вмешательства Рыжей не понадобилось.

А на еду-то глазки у пацана — полыхнули!

-*-*-

Ничего я не понимаю.

Все эти чёртовы бумаги я прочитал уже трижды, благо, что-то по-настоящему содержательное было страницах на 30, не больше. Всякая эта околофилософская муть... ешьте сами.

Но конкретика нашлась тоже, и с ней — затык! Я легко и быстро сделал все предписанные упражнения, и теперь, по всем прикидкам, должен был "почувствовать источник", что бы это ни значило. Исходя из моих результатов — источник у меня должен быть о-го-го! И чувствовать его должен не только я, но и любой обученный этому одарённый за сколько-то там метров. И ведь я знаю, что Потапченко точно это умеет! А я, по идее, даже сильнее, значит и чувствовать должен лучше. Других. А уж себя-то, себя!

Но — голяк. Глухо. Вообще ничего.

Хренов источник, судя по мануалу, должен быть у меня где-то в районе желудка, внутри, под рёбрами. Так, где... вот: "можно помочь себе рукой"... Ну можно, и? Ни хрена у меня там нет! Постороннего, в смысле, обычный ливер.

Я встал и собрался крикнуть резвящимся козликам, чтоб скакали ко мне, но сразу сообразил, что быстрее будет наоборот: пацан-то наверняка ещё не умеет, жди, пока притащится с той стороны зала.

— Как успехи? — оба мотают головами. — Вообще пусто? Не чувствуешь, не видишь — ничего? — обратился я уже к Георгию.

— Вообще ничего! — браво отрапортовала Лина, а вот пацан как-то замялся.

— Ну? — поторопил его я.

— Сам я это... не могу, — пробормотал Георгий. — Только вижу...

— Что?! — в один голос завопили мы с Линой.

— Ну... это... радугу. Такую же, как тогда, ночью. Только маленькую. И недолго, — опасливо сжавшись, прошептал солдатик.

А мы с Линой обалдело уставились друг на друга.

Дальше — опять муть.

Очухались мы только ближе к вечеру, напрыгавшись до кукольной пластилиновости ног, наоравшись друг на друга до хрипоты, как-то незаметно сожрали все бутерброды, выпили весь чай, и даже дважды наливали термос примитивно из-под крана — никто уходить в столовку за новым не захотел. Уже и наш паренёк давно откинул всё свое смущение, азартно матерясь вместе с нами, не стесняясь взять меня за шею и повернуть, куда надо, если я туплю.

Но — мы сделали это!

Мы сделали всё.

Вот просто всё. И Георгия между делом удалось "распрыгать", хоть пока и не дальше десятка шагов.

И мы — все трое! — научились видеть чёртову радугу, возникающую во время прыжка. Правда, я пока единственный, кто успевает увидеть собственную, но даже так и Лина, и Георгий — полноценные "эксперты", которых так хотел Потапченко! Готовые! Могу укладываться в медблок с чистой совестью, если что.

Ну и мой личный бонус: я теперь вижу источники. Свой — нет, и это очень обидно, но зато я теперь, наверное, могу как Потапченко — на улице народ собирать! И это очень здорово.

Кстати, мне кажется, что Георгий сильнее Лины. Уже сейчас. А то ли ещё будет...