Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

Глава пятнадцатая, в которой обнаруживается куча разных дел

Бэк-вокалистка Лена обитала на Большой Садовой, в старинном доходном доме.

Особняк девятнадцатого века, окруженный каштанами, прятался в глубине дворика. Недавно отреставрированное здание выглядело нарядно и импозантно.

— Ого! — восхитилась Анюта, входя в прихожую, размером с хорошую комнату. — Позволишь на хатенку глянуть?

Квартира оказалась под стать прихожей — огромной. Гостиная, две спальни и кабинет. Тут даже старорежимная лепнина на высоких потолках сохранилась. Вместе с мраморными подоконниками под ажурными окнами все это выглядело необычно и благородно, а стенные часы с гирями и кукушкой просто умиляли.

— Красиво жить не запретишь, — усмехнулся я, усаживаясь за старинный круглый стол в гостиной.

— Чистенько у тебя, — добавила Анюта. — И уютно. Паркет такойкрасивый. Дубовый?

— В прошлом году ремонт закончили. А потом мама заболела, — вздохнула девчонка. — Одна в этих хоромах кукую.

Без макияжа, в домашнем халатике, мелкая девчонка выглядела серой мышкой.

— Не страшно?

— Уже нет, теперь меня Витя везде провожает. Спасибо вам!

— Да не за что, — отмахнулся я. — А где он?

— На лавочке у подъезда.

Анюта выглянула в окно.

— Худощавый парень джинсах и серой рубашке?

— Точно, — согласилась Лена.

— С нашим дядей Ваней беседует. Значит, на чай охрану не зовешь?

— Я-то зову, только он не идет. Говорит, заходить в квартиру нельзя, инструкция, — между разговором Лена таскала с кухни чашки, ложки и коробочки с пакетным чаем «Липтон».

— Ну что, Леночка, как продвигается мой заказ? — отодвинув в сторону едва пригубленную чашку, я перешел к вопросу по существу.

Чай из пакетика, что «черный», что «зеленый», никогда мне чаем не представлялся. Особенно после настоящего советского деликатеса со слоном.

— Так готово, Антон Михалыч! — девчонка метнулась к письменном устолу, где кроме учебников хватило места синтезатору и ноутбуку спринтером.

— Ничего себе, — заметил я, перелистывая толстую пачку нотных распечаток. — Вот это скорость, пулемет отдыхает. И как ты умудрилась так быстро справиться с заданием?

Удивление мое было искренним — партитуры Лена расписала молниеносно, за один день.

— А я девочкам из консерватории по кусочку раздала, — улыбнуласьона, — Мне денег меньше, зато работа в срок.

— Хороший ход, — хмыкнул я. — О коллективной мысли как-то не подумал. У вас все студентки умеют снимать партии из фонограммы?

— Конечно, — хитро прищурилась она. — И еще мы с детства обучены юзать интернет. Там и ноты всегда найдутся, и «минус» сыщется. Кстати, Антон Михалыч, а почему джаз?

— Ну, во-первых, джаз — это круто, — я воспротивился явной иронии в девичьем голосе. — Он не нуждается в одобрении, потому что пришел навсегда. И потом, только джазом ограничивать себя мы не собираемся. За исключением репа — эту отрыжку ужаса пусть переживают другие. Впланах у нас лаунж, баллады и блюз. Впрочем, это все производные джаза.

— А где можно вас послушать?

— О концертах пока рано говорить, — я потряс пачкой распечаток. — Сначала придется поработать над репертуаром. А что ты знаешь об этом стиле?

Прикрыв глаза, Лена нахмурила лобик, чтобы отбарабанить:

— Современный джаз соединяет в себе традиции блюза, церковные песнопения негров и европейскую народную музыку.

— Отличница, — уважительно произнес я. — Однако от этой музыки восторга мало?

— Мало, Антон Михалыч, — вздохнула девчонка. — Джаз — это музыка толстых. А мне рок подавай.

Музыкальный диспут прервал дверной звонок, живо напомнивший мне ненавистный будильник. Судя по дребезжащему звуку, этот трезвон был ровесником здания. Лена вышла в прихожую, там забубнили голоса. Градус беседы нарастал, а потом девчонка испуганно взвизгнула. Анюта без раздумий ринулась туда с низкого старта. Вздохнув, я полез в пакет за травматическим пистолетом. Блин, ну что за жизнь? С этими девицами ни дня покоя.

На короткие дистанции передвигался я уже без палочки, а вот нагружать ногу беготней было нежелательно — береженого бог бережет.

Выдвинулся с «Осой» в одной руке, и с трофейным «Макаровым» в другой, хотя стрелять по-македонски еще не пробовал. Пока добирался, выяснилось, что спасать уже здесь некого. Лена тихо рыдала на тумбочке, а на полу прихожей валялись два тела, над которыми в боевой стойке застыла Анюта. Она хмурилась и дула на кулак. Хм… Резкая мне досталась девушка, однако. Эта коня на скаку точно остановит, раз двух быков уложила.

В последнее время везет на боевых подруг. Антону досталась Вера Радина, маленький черт в тихом омуте, а мне вот это рыжий гренадер высотой два метра.

Через распахнутую входную дверь, как на перевернутом вертикальном экране, наблюдалось избиение третьего тела — худощавый парень среднего роста молотил по корпусу двухметрового громилы в куртке. Громила, зажатый в угол, пребывал в состоянии явной грогги. Он готов был упасть, однако под градом ударов всего лишь неторопливо сползал по стеночке.

— Хватит уже, Витя, — сварливо заметил таксист Иван, поднимаясь по лестнице. — Тащи его в квартиру, покамест соседи не набежали. Нам здесь зрители и полиция не нужны. А ты, Аня, чего хмуришься? Хулиганы обидели?

— Такую обидишь, ага, — пропыхтел Витя, затаскивая тело громилы в прихожую. — Пока я бугая уговаривал, она двоих уложила.

Парень принялся усаживать пленников вдоль стеночки в прихожей, а Иван достал из кармана пластиковые стяжки. Такое устройство применяется повсеместно вместо наручников.

— Получишь на орехи, Виктор, — пробурчал он, раскладывая нож-мультитул. — Дожились, блин, подопечные за него работают!

— Будете козликам бубенцы откусывать, дядя Ваня? — глядя на вскрытые пассатижи, жизнерадостно поинтересовалась Анюта. — Может, помочь?

— Ну зачем же так сразу, Аня, — укоризненно заметил таксист Иван. — У них еще уши есть. Но вообще-то не женское это дело. Бери-ка ты Лену, иведи ее отсюда — на девчонке лица нет. Водички налей, не знаю, валерьянки накапай. И ты, Михалыч, тоже извини. Подводники в такихслучаях бают: «Все вниз! Срочное погружение». Мы уж тут сами, по-свойски с братками побеседуем.

Физкультурная внешность и вялый интеллект на челе визитеров ясно отражали социальный статус. Однако взятых пленных пришлосьотпустить.

История оказалась проста до банальности — пацаны в самом деле пришли посмотреть квартирку в центре. Ну и слегка распустили руки. Однако за это сразу получили свое, с горкой.

— Под кем ходите? — строго поинтересовался глухонемой таксист, возвращая бумажники, пистолеты и прочий хабар.

— Под Хмурым, — пробурчал громила в куртке. — И ты обзовись.

— Вот, — Иван протянул визитку. — ЧОП «Стена». Иванов моя фамилия. Хмурый вспомнит, пересекались как-то.

Всю беседу Витя простоял с рукой в кармане, молча. Лишь в конце, закрывая за гостями дверь, буркнул:

— Не приходите больше, не надо.

Громила дернулся, но не обернулся.

— Недавно объявление разместила о продаже квартиры, — по щекам Лены текли ручьи. — Денег нет, долги растут, работа одни слезы. А кушать хочется, и памятник маме не за что поставить… Адрес указала правильный и телефон. Слава богу, только домашний. Дура. Что тут началось! И звонят и ходят, и звонят и ходят… Я объявление потом сняла, но это не помогло. Продолжают наседать вот такие «риэлторы» — сплошные темные личности. И реальную цену давать никто даже не думает.

Всей компанией мы сидели за круглым столом. Витя сбегал на угол Крепостного за пиццей и пивом, заодно пустой холодильник наполнил. Анюта хозяйничала, поскольку от Лены толку было мало. Пиццу мы с Нюсей, едва попробовав, кушать не стали. Еда из той же оперы, что и пакетный чай — обман в красивой упаковке. А Лена угощенье уплетала за обе щеки, оголодала девчонка. Видимо, только по ночам и питается в своем караоке-клубе. Пришлось ее отвлечь.

— Значит, денег нет? Ремонт закончила, конечно, в долг. А сколько в пассиве у бедной студентки? Бери ручку, отчет пиши.

— Все учтено! Для этого файлик в экселе, — вскочила Лена.

Зажужжал принтер, и лист бумаги лег в мои руки.

— Ничего себе, — Анюта заглянула через плечо. — Тут и в долларах строка… А это что за значок?

— Евро, — буркнул я. — Где еще торчим, Лена? Побрякушки, картины, посуду в ломбард снесла?

— Как вы догадались?! — ахнула она.

— Бедненько у тебя, — резюмировал я очевидную картину.

От былой роскоши остались слоники на буфете, кружевные салфетки, да рюшечки с воланчиками.

— Чистенько, но бедненько, к бабушке не ходи. Ладно, сделанного не вернешь, но ломбард посетить надо, — я перевел взгляд с таксиста Ивана на драчуна Витю. — Может, что и вырвете обратно. У Анюты есть карточка от Николая Сергеича, сколько выйдет оплатит.

— Понял, — кивнул Иван.

— А отдавать когда? — у Лены снова затряслись губы.

— Квартиру продашь, тогда и отдашь, — вздохнул я. — И хватит об этом. Мне надо отъехать. Анюту после караоке пустишь переночевать?

— Да тут места полно, пусть живет сколько надо! — воскликнула Лена.

— Сколько надо — не надо, — вздохнул я. — Да, Нюся? Пропажам и волновать маму нельзя.

Анюта ворвалась в мою жизнь так стремительно и неожиданно, что сам диву давался. В прошлой жизни я привык планировать ходы самостоятельно, изредка прислушиваясь к чужому мнению — только затем, чтобы сделать по-своему. Однако свежий ветер перемен не раздражал, наоборот, внутри тайфуна по имени Анна обнаружился напор позитива, в положительных эмоциях можно было купаться. Конечно, присутствовал юношеский максимализм и категоричность суждений девчонки. А чем старческое брюзжание лучше? Удивительно, но в нашем общем хаосе наблюдалась некая гармония.

Однако сейчас меня ждала куча дел. И никому, кроме старого пенсионера, их не переделать.

Рыбаки притащили цельную тележку рыбы — три мешка. Вернее, добычу таскал Денис, а хорошо поддатый Коля рулил процессами.

— Ну и зачем столько? — возмутился Антон. — Рыбалка — это когда на один крючок. Неспортивно!

— Нормально, — неразборчиво возразил Коля. — У вас семья, у Дениса тоже. А у меня взвод охраны на даче!

— Куркуль ты недорезанный, — буркнул я. — Таким только волю дай, так всю реку вычерпают! Давай собирайся.

— А на посошок? — икнул Коля.

— Хватит на сегодня, — возмутился я, и Антон меня молча поддержал. — Пошли уже, пора туристу домой.

Задерживаться в этом мире мне не с руки — там же Анюта осталась. Но распространяться об этом я не стал. Отнес сначала мешок Колинойрыбы, следом баул с диетическими продуктами, а потом и его самого. Если так дальше пойдет, превращусь в натурального грузчика, курсирующего счерным одеялом между двух миров. Ни минуты покоя, а ведь еще надо показаться в ветлечебнице со щенком, внуков проведать и Нину навестить… Куча дел.

— Пользуясь случаем, хотел бы передать привет Вере, — улыбнулся мне вслед Антон.

На собственной даче кипел субботник. Как и в прошлые годы, соседка Рита с дочками и племянницами собирали черешню, заодно не давая погибнуть прочему урожаю. Тазики с ведрами были расставлены по всему саду.

Вручив мне ребенка, Маруся подозрительно прищурилась:

— Дед, мне кажется, или ты шифруешься?

— С чего это? — неискренне удивился я.

— Чистый шпион в дурацкой шляпе! — она легко раскрыла маскировку. — Как там у Высоцкого? «Вечно в кожаных перчатках, чтоб не делать отпечатков, шел по улице советской не советский человек».

С садовой лестницы слезла Рита, чтобы добить меня окончательно:

— Антон Михалыч, замечательно выглядишь! Но зачем ты нацепил эти древние очки? И щетина трехдневная тебе не идет. А шляпа в самом деле смешная. Постричь, побрить — будешь чистый красавчик, — чмокнув небритую щеку, она с новым ведром полезла на дерево.

Опять Штирлиц спалился… Пришлось уводить Марусю прочь от скользкой темы.

— Я смотрю, у Антона сопельки прошли. По ночам перестал плакать? — я уселся в шезлонг. Правнук немедленно принялся топтаться по груди, вырывая последнюю шерсть.

Каждый раз, обнимая ребенка, я уговаривал его не болеть. Хватит сопливить и хныкать, говорил я мысленно. Зря, что ли, правильным питанием холодильник забиваю? Сам он заниматься аутотренингом не мог, по причине малолетства, всю работу приходилось брать на себя. А что? Глаза боятся, руки делают.

— Здесь не сад, а санаторий, — воскликнула Маруся. — И воздух, видимо, целебный. Ребенка как подменили! Так что нас отсюда палкой не выгонишь.