Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

Глава сорок пятая, в которой проводятся медицинские эксперименты

Изучение анатомического феномена начали с опытов на кошках, однако рентгеновское зрение поломалось напрочь. Как говорится, куда ни кинь, всюду облом. Бык за рога не брался, бог в помощь не спешил — сколько ни гладили Лапика, пронзить взглядом это сонное тело не удалось. Оно урчало, дергало ухом, но просвечиваться не желало. В конце концов, вместо свечения начало шипеть.

После недвусмысленного предупреждения я плюнул на очередную попытку, и отпустил с миром подопытное животное.

— Дед, а давай разложим проблему, — предложил Антон, наливая в хрустальный стакан багрово-пурпурный компот. Конечно же, из хрустального графина.

— Хм, — мне оставалось лишь уважительно хмыкнуть.

Еще вчера мой парень прекрасно обходился одной кружкой и для чая, и для молока, и под компот. А сегодня утром рядовое чаепитие превратилось в целую церемонию. Антон не поленился распаковать чайный сервиз с молочником, сухарницей и масленкой, и заодно подобрал в тон розочку для вишневого варенья. Затем, не ограничиваясь свершениями, выставил на стол хрустальную плошечку с медом, а апофеозом икебаны явилось фарфоровое блюдце, с горкой конфет «птичье молоко». Бытует мнение, что аристократизм — это свойство передавать накопленные культурные ценности. Аристократизм приходит с воспитанием, и еще он должен быть в крови. Антону повезло больше — имидж со снобизмом проявились в нем одновременно с появлением горы домашней посуды на веранде.

А я еще не все культурные ценности сюда перетащил, только явно лишние…

— Что предлагаешь? — я захрустел сорванным с ветки яблоком.

— Я же тебе говорю: чтобы рассуждать логически, надо полежать. Лежа думается лучше, поверь моему опыту.

На веранде, в правильной позиции на животе, Вера грызла гранит науки. Сунув прилежной ученице яблоко, мы улеглись рядом.

— Скажи, Дед вот эту руку недавно оперировали? — объект внимания, локоть Веры, находился прямо перед носом. Приложив ладонь, Антон начал вглядываться, чтобы рассмотреть следы хирургического вмешательства.

— Ну да, — два маленьких шрама подтверждали мою уверенность.

— Травмированные места обладают насыщенным энергетическим полем. Нарушенная аура и все такое.

— Откуда ты это взял? — поразился я.

— Да мне от тебя постоянно какие-то бесполезные знания сыплются, — вздохнул парень. — И краник уже перекрыл, а оно течет все равно.

Я напряг взгляд, однако поле не наблюдалось. Ни снаружи, ни внутри локтевого сустава. В порыве экспериментаторского зуда Антон даже лизнул локоть, но прозрачности это не добавило.

— Не выходит каменный цветок, — пробурчал Антон разочаровано.

— Не поняла, — вставив закладку, Вера отложила учебник. — Тоша, почему бездельничаем? И вообще, чего вы шепчетесь все утро? Ну-ка колитесь, заговорщики.

— А ты что, мысли читаешь? — Антон в замешательстве замер.

— Да пока нет, к сожалению, — она вгрызлась в яблоко. — Давай-давай, кайся. Признание облегчает вину.

Мы с Антоном мысленно переглянулись. А чего скрывать? Коле Уварову говорить такое точно нельзя, совсем руки свяжет, а Вера человек проверенный, и все детали может знать. Одна голова хорошо, а на троих соображать лучше — веками проверено.

Рассказ занял пару минут.

— Значит, во время аутотренинга Римма стала прозрачной? — задумчиво пробормотала она. — Однако. Прямо как в сказке, где Кощей Бессмертный и добрый молодец мучают спящую женщину. Ну эту, Василису Прекрасную. Ладно, раз локоть у вас не светится, давайте колено посмотрим. Его тоже оперировали.

Подтянув шорты, она заскочила на табуретку, а мы уставились в колено. С разных ракурсов, и спереди, и сзади. Сбоку смотреть было тоже удобно, потому что вторую ногу Вера подняла вверх, в позицию «вертикальный шпагат».

— Вы не бойтесь, работайте, — заявила она. — Я флажком долго стоять могу.

Щенок на это высунул язык, недоверчиво наклонив голову. Но ничего не высказал.

Целых пять минут мы смотрели и прикладывали руки — без толку.

— Возвращаемся в исходную позицию, — разрешил Антон, падая на тахту.

Вера опустила ногу;

— Погодь возвращаться. Значит, у Риммы сердце видно, как ладони? А ну-ка подъем! Тоша, неужто мое сердце не разглядишь?

Желая найти, мы изо всех пригляделись, однако сквозь тонкую ткань майки вместо сердца светилось темное пятнышко соска. Глубже взгляд не шел, застревая на этом объекте.

— Вера, повернись, — подал верную команду Антон, а то мысли начали скакать в другую сторону.

Мы приложили руки к спине, под лопатки — и снова ничего не изменилось.

— Может, лучше будет без футболки? — предложила Вера. — Ну, для полного контакта.

— А разве это удобно? — смутился Антон, имея в виду меня, конечно же.

— А что тут такого? — она обернулась через плечо. — Ради науки готова пострадать. Тоша, ну чего ты мнешься, как девица красная? Это же медицинский осмотр, всего-навсего.

Она стянула майку, Антон приложил руки к спине, но полный контакт к успеху не привел.

— Не выходит… — Антон повторил расхожую сентенцию о каменных цветах.

— Работаем, работаем, не спим! — прикрикнула Вера сержантским тоном. Исследовательский зуд захватил и ее.

— А что это вы делаете? — от дверей раздался удивленный возглас Алены.

Устоять на пороге она не смогла — рухнула на тумбочку. Сознание, слава богу, осталось при ней, только гитара в руках звякнула.

— Стучаться надо, — буркнула Вера, натягивая футболку. — Чего приперлась?

— Так это, я же на гитаре учусь. Тоша новые аккорды обещал показать, и до-мажор трех видов, — начала оправдываться Алена. Но вдруг растерянность прошла, и она огрызнулась, демонстрируя зубки: — И вообще, не надо мне указывать, ладно? Раскомандовалась тут, коза мелкая!

— Погоди, Алена, мы же с тобой договаривались на вечер, — в успокоительном жесте Антон поднял руки.

— А я уже все выучила. Зачем время терять? А вы, значит, секретной гимнастикой занимаетесь? Так-так… — Алена закусила губу. — Точно, лечебная гимнастика. Господи, меня сейчас как током пронзило: ты мою маму вылечил этой физкультурой! А я-то никак в толк не возьму — чего это маман приседает постоянно, словно дура припадочная. Теперь, выходит, из Верки красавицу делаешь? И получается ведь, как ни крути… На выпускном вечере была лягушка лягушкой, а теперь царевна. И губы вон какие алые, будто крови напилась… Тьфу.

От внезапных откровений у Веры округлились глаза, а Антон чуть дар речи не потерял:

— Солнышко, хватит сочинять, будет тебе глупости молоть…

Алена гнула свою линию:

— Я тоже так хочу! — ротик причудливо скривился, из прекрасных синих очей закапали слезы. — Тоша, сейчас же научи меня лечебной гимнастике!

— Но послушай, заинька, — запричитал парень в панике. — Ты и без того красавица писаная, куда тебе еще?

— Да что ты говоришь?! — воскликнула она сквозь слезы. — Красы много не бывает! Анька Швец всегда была кобылой на ходулях, а теперь цветет и пахнет, Верка вон стала куколкой резной. И даже собственная мама блестит медным тазиком, чище нового самовара… Мне срочно надо стать краше, в оркестре хуже замарашки нет! Тоша, миленький, ты меня хоть капельку любишь? Научи секретным упражнениям, не дай погибнуть в начале жизни!

— Все будет хорошо, только не волнуйся, — Антон принялся гладить тонкие пальчики, бормоча всякую ерунду, которую принято нести в таких случаях. — Ну что ты как маленькая? Все образуется, у тебя нет проблем, ты жива и здорова. Главное, в ладу с душой быть…

Душещипательную сцену Вера перенесла стоически, даже не пикнула. Наверно потому, что в это время кушала лимон. Лимона, правда, не приметил, но впечатление такое создалось.

По ходу дела совсем чуть-чуть я ментально надавил с посылом покоя — рыданья со стенаниями стали затихать, а потом Алена прикрыла глаза и замерла. Обернувшись, моргнул Вере — встав на цыпочки, та понятливо подсунула ухо.

— Видишь у нее свечение над головой? — прошептал я.

Вера отрицательно покачала головой. Тогда такой же вопрос пошел Антону.

— Есть такое дело, — присмотревшись, согласился парень. — Реально нимб, как на иконах рисуют. Только бледненький. И в транс она выпала моментально!

Сияние над головой Алены висело многоцветным облаком, переливающимся и зыбким, при этом доминировал светло-голубой тон. Не углядев нимба, Вера попробовала его нащупать, однако прикоснуться к феномену не удалось. Неяркое свечение никак не ощущалось, рука проходило сквозь него беспрепятственно. Как говорится: ни дать, ни взять, ни продать, ни заложить.

От обиды девчонка даже ножкой топнула, и удалилась перебирать хрустальные фужеры.

Выпроводить Алену удалось только после клятвы в гимнастической преданности.

— Скоро сюда на утреннюю зарядку будет ломиться вся улица, — хмуро заметила Вера, сортируя посуду.

Мне все-таки удалось уговорить ее жабу поделиться добычей, дабы выручить немного денег. Оставалось только до Люськиного киоска дойти.

— Слава богу, середина лета. Многие одноклассники по морям разъехались, а те кто остался, по гостям не шастают, готовятся к вступительным экзаменам, — вздохнул Антон.

— Скажите мне, люди, — осенило вдруг Веру, — если на Алене висит нимб, тогда почему на мне нету?

— У всех людей должна быть аура, — припомнил я древнюю аксиому. — По-научному это называется биополе, а если совсем упрощенно — дух.

— А у меня почему духа не видно? — Вера ткнула пальцем в ростовое зеркало древнего шкафа.

— Не всем дано такое разглядеть, — я развел руками. — И у нас с Антоном только через раз получается.

— Господи, хоть караул кричи, — Вера прищурилась в попытке увидеть сияние. — Ауры нет, сисек нет, зато губы алеют, точно как у вампира!

Потом она до колен натянула майку, и сокрушенно вопросила:

— Ну вот почему у Алены грудь до носа торчит, а у меня даже вниз ничего не свисает? Ровная степь, сколько ее ни разглядывай… Чтобы кочки заметить, надо фантазией обладать. Хоть гантели дурацкие бери, да под платье запихивай! — отпустив футболку, Вера рухнула на тахту. — Зато папашка объявился. Дед, а когда он намерен на свиданку заявиться?

— Вот только иронии не надо, — отрезал я строгим тоном. — Для нормального человека дети — это крест, который несут с радостью. А этот крестик твой отец нашел только сейчас. Так бывает, винить его рано.

— И что бы ты сделал на его месте? — Вера стрельнула хитрым взглядом исподлобья.

Антон тоже заинтересованно притих.

— Ну, не знаю, — я задумался. — Знаки внимания какие-нибудь.

— Подарки? — хмыкнула она одобрительно. — Это я люблю!

— Для огня любви нужны дрова. В принципе, годятся любые материалы, которые попадутся под руку — меха, камни, красивые металлы… Самые обычные денежные знаки, в конце концов.

— Продолжайте перечислять, — благосклонно разрешила Вера.

— Наверное, поинтересовался бы проблемами и прочими трудностями жизни, — продолжил я. — Еще бы Антона за шкирку потряс. Ну так, слегонца, но хорошенько.

— Зачем?! — изумилась она.

— В педагогических целях, на всякий случай.

— Да вы его сначала целоваться научите, чтоб хоть было за что! — в сердцах воскликнула Вера.

— Хм… Я это умею… — промямлил Антон.

— А я не в теме, — отрезала Вера. — Но вообще-то. Дед, папаша время для педагогической поэмы упустил. Это мой парень, понятно? Сама потрясу и сама шею намылю, если надо будет. А кто его тронет, тому головы не сносить.