Второй шанс: Истинная для Хранителя (СИ)

Глава 25

Кто-то в толпе уже потрясает вилами. Вестник, похоже, соображает, что дело плохо. Он приказывает двоим подчинённым выйти и встать перед каретой. Следом за ними вылезаю и я.

— Никто её даже пальцем не тронул! — вопит Рарог, указывая на меня пальцем.

— Она, может, есть или пить хочет! — вступает в перепалку Одилина, протолкнувшаяся сквозь толпу к самой карете. — Скажи, Элайна, ты голодная?

— Да! — отвечаю я, пытаясь хоть как-то протянуть время.

— У тебя есть приказ её голодом морить? — наступает она на Рарога. Тот, уже убравший саблю в ножны, даже пятится.

— Ага, нету, значит! — заявляет Одилина. — Веди её тогда в трактир! Сам-то пожрать, небось, не забыл!

Я сижу за столом и ковыряю ложкой стоящее передо мной блюдо с тушёными овощами. Есть мне не хочется совершенно. Но когда ещё удастся? Поэтому заставляю себя съесть всё, что мне принесли.

Когда меня выводят из трактира, я вижу, что на площади собралась вся деревня. Ко мне подскакивает Дайна и обнимает меня.

— Куда лезешь! — оттаскивает её за платье Рарог.

Девочка смотрит полным ярости взглядом и бьёт его по руке. Проскакивает голубая искра.

Рарог испуганно отдёргивает руку.

— Ах ты ведьмовское отродье! — кричит он.

Бедная Дайна! Как же ей нужна сейчас моя помощь и поддержка. Я обнимаю её и шепчу, что у меня в доме есть книга про магию, а она умеет читать.

— Тебе будет трудно, но ты справишься! — уверяю я.

Подъезжает запряжённая телега старосты.

— Приказы, законы, — начинает он, — а в городскую управу я всё-таки наведаюсь! И смотри, если ты ей что-нибудь сделаешь нехорошее по дороге, в Лесной Край даже и не думай после этого ногой ступить! У нас тут свой закон имеется — лес да болото!

Одилина суёт мне в руки узел.

— Нельзя! — кричит Рарог.

— Да что ты, нелюдь совсем? — возмущается крестьянка. — Еда там ей в дорогу. Смотри, не вздумай сам сожрать!

— Я проверить должен, вдруг там чего!

— Прямо здесь проверяй и потом Элайне отдай, чтоб мы сами видели! — настаивает Одилина.

Рарог перетряхивает узел. Убедившись, что там лишь сыр, хлеб да копчёное мясо, он передаёт его мне.

— Шальку возьми тёплую!

— И плащ, хоть накроешься!

Багровый от возмущения Рарог стоит рядом с каретой.

Я сворачиваю плащ и подкладываю на жёсткую скамью. Вот теперь совсем другое дело. Если бы ещё потом так не воняло.

Грустно всё это. И вряд ли у старосты получится меня защитить. Но то, как все за меня горой встали, душу всё равно греет.

Карета трогается, слегка подскакивая на ухабах. Следом за нами едет телега старосты. И он там не один.

Рарог меняет лошадей на специальном дворе в соседней деревне. Мы едем по Лоонскому тракту.

Стычка с крестьянами, видимо, произвела на вестника впечатление. По крайней мере, ведёт он теперь себя вполне вежливо.

Вечером мы останавливаемся на ночлег. Лошадей выпрягают, а я с ужасом думаю, как буду спать. Рарог велит мне занять одну из скамеек кареты, а сам укладывается на другой.

— Это неприлично! — пытаюсь возмущаться я. — Должны же быть какие-то правила!

— Какие ещё правила для шпионки! Была б моя воля, я бы тебя… — он не заканчивает фразу, но я прекрасно понимаю, что надеяться на человечное отношение мне вряд ли стоит.

Всю ночь я ворочаюсь на жёсткой скамейке, постоянно ожидая, вдруг вестник решит меня облапать или ещё чего похуже. Но он спит, наполняя карету раскатистым храпом. Это просто ужас!

Но даже храп не мешает мне думать о том, что меня ждёт. Явно ничего хорошего. Надо же, меня сочли важной птицей, в саму столицу везут.

Если бы не сумка эта дурацкая, может, ещё и получилось бы как-нибудь выкрутиться. А теперь что? На каторгу отправят? Или казнят? Мне приходят в голову всякие жуткие вещи, прочитанные в книжках о Средневековье в моём родном мире.

Может, здесь всё-таки такое не принято? Ага, сейчас! А разбойники эти, прямо у дороги повешенные? Да и в памяти Яры много всего нехорошего я увидеть успела.

Может, получится как-нибудь сбежать? Но куда идти? Не в Раудан же? Да и в розыск меня, наверное, объявят. Разве что переодеться в парня. Ну хоть так, на худой конец. Но сначала ещё сбежать надо. А их пятеро, и глаз с меня не спускают.

Магией бы воспользоваться. Но эта штука на шее очень прочная, непонятно, как её вообще надели. Там даже застёжки нет. И блокирует всё напрочь. Вообще ничего не сделать, как ни старайся.

Мы въезжаем в Лоон. В этой части города я ещё не была. С одной стороны улицы городская стена, с другой тянутся унылые каменные здания, напоминающие то ли фабрики, то ли казармы. У одного из них и останавливается наша карета.

— Переночует в тюрьме, а вам, так уж и быть, разрешу отдохнуть! — говорит Рарог, вылезая из кареты.

Меня начинает бить дрожь.

Наконец, вестник возвращается. Меня заставляют выйти и ведут ко входу в мрачное здание. На его и так-то крошечных окнах — решётки из толстых железных прутьев. Кажется, я сейчас упаду в обморок.

— А можно я в карете посижу? — прошу я Рарога.

— Заткнись!

Нас встречает пожилой служитель в потёртом мундире с начищенным до блеска то ли знаком, то ли орденом.

— Воровки есть, мошенницы тоже, — флегматично перечисляет он. — Отравительница одна, ещё детоубийца. Теперь и шпионка будет!

— Я не шпионка! — возмущённо отвечаю я.

Меня ведут по полутёмному коридору и вталкивают в камеру. Дверь за моей спиной закрывается, а на меня устремляют взгляды около десятка женщин, большинство из которых весьма неприятного вида. А воняет здесь ещё хуже, чем в карете.

Одна из женщин поднимается с грязного пола и направляется ко мне. Сначала я думаю, что это старуха, но, когда она приближается, замечаю, что лицо у неё довольно юное. Просто одежда неопрятная и волосы немытые и нечёсаные. Мне приходит в голову мысль, что тут запросто можно подцепить каких-нибудь вшей.

Впрочем, поразмыслить о гигиене мне не дают.

— За что? — спрашивает подошедшая.

— Ни за что, — отвечаю я. — Я ничего плохого не делала!

Из глубины камеры раздаются несколько ехидных смешков.

— А плащик у тебя ничего! — незнакомка тянет грязную руку к моей одежде.

Я в ужасе отшатываюсь от неё.

— Ишь ты, цаца какая! — говорит она и пытается схватить меня за волосы.