Второй шанс: Истинная для Хранителя (СИ)

Глава 40

Рано утром собираюсь и иду дальше. Поселения на окраине Раудана долго были свободными ничейными землями.

Из памяти Яры я знаю: то, что увижу здесь, далеко не самое страшное. В них даже крепостного права по большей части нет. Они считаются принадлежащими не конкретному дворянину, а Раудану в целом.

Проходя через очередную деревню, останавливаюсь у колодца попить и набрать свежей воды. Рядом стоят и разговаривают несколько крестьян, в основном пожилые. Молодые и сильные сейчас работают на полях и в огородах.

Прислушиваюсь с помощью ментальной магии. Безысходность и горькая обида. Страх и отчаяние.

Неудивительно, они как раз подати обсуждают. И войны ещё боятся. Как раз через эти места армия будет проходить, если что. Со всеми вытекающими последствиями.

Подхожу, вежливо кланяюсь и приветствую. Стою, слушаю, вставляя иногда восклицания интереса и дежурные фразы. А в подходящий момент задаю вопрос: как же мы до такого дожили?

Магия целительницы душ создаёт ауру доверия и безопасности. Я не хочу никого осуждать. Я хочу помочь.

Доверие и безопасность — это то, чего жаждет каждый человек. А в Раудане с этим очень печально.

Собеседники потихоньку начинают раскрываться и говорят всё более откровенно. Это не пройдёт для них даром. Пережитый опыт сопричастности поможет им объединяться и поддерживать друг друга. Время от времени подкидываю вопросы и замечания. Наконец, слышу:

— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!

Всё они понимают! Просто привыкли лгать самим себе.

Один, что стоит с краю, пришёл позже. Видимо, шокирован услышанным. Придвигается поближе и начинает возмущаться:

— К бунту, значит, подстрекаешь?

Обводит взглядом остальных и произносит с упрёком:

— Чего уши-то развесили?! Вязать его и к смотрящему! Пусть в управу сдаст, глядишь, послабление какое нам сделают.

Односельчане смотрят на него хмуро и не двигаются с места. Тогда он делает шаг в мою сторону. Ну да, слабый и малорослый мальчишка не выглядит способным дать отпор.

Создаю смерч и поднимаю столб воды из колодца. Обрушиваю на противника сверху и сама отскакиваю подальше. Пусть охладится немного.

Крестьяне в ужасе разбегаются в стороны. У колодца лишь я да промокший до нитки горе-охранитель. Кажется, теперь он готов к более конструктивному общению. День довольно жаркий, так что ему не повредит.

Ужас и недоумение заставляют его застыть на месте. Подхожу и взглядываю в глаза. Я здесь, чтобы помочь.

Не сопротивляйся, будет только хуже! Старая, как мир, уловка зла, с помощью которой оно поработило столь многих.

Детство, полное грубости и насилия. Закрой рот и делай, что говорят! Не твоего ума дело!

Расплетаю узлы и расправляю покорёженные структуры личности. Через пару дней ему станет легче. Перестанет мучить себя и других. Сможет думать о том, о чём раньше боялся. Поставит себе цели, о которых прежде и мечтать не мог.

Видя, что всё в порядке, к колодцу подтягиваются остальные. И даже ещё несколько человек подходят.

— Что это было? — спрашивает один из них.

— Не знаю! — улыбаюсь и пожимаю плечами. — Может, Двуединый решил, наконец, вмешаться в происходящее в нашей богоспасаемой стране!

Чешут в затылках. Это хорошо. Пусть думают.

Поднимаюсь и продолжаю свой путь.

Скоро осень. Мне придётся проситься на ночлег. Но, кажется, я знаю, как решить этот вопрос.

Вызываю в памяти карту этих мест. Спасибо Яре и её поистине глубочайшим знаниям! Горько, что столь одарённая девушка так плохо кончила.

Рядом имеется небольшой город — административный центр прилегающих к нему земель. Прихожу пораньше и слоняюсь по рыночной площади недалеко от городской управы. Вскоре появляются спешащие на службу мелкие чиновники.

На меня не обращают внимания. Просто мальчишка, таких полно везде.

А вот и подходящая кандидатура. Аура стяжательства окутывает его с головы до ног. Надо познакомиться поближе.

Приветствую с поклоном и незаметно для окружающих демонстрирую зажатую в руке серебряную монету.

Надо же, какой живой и яркий интерес!

— Мне бы написать кое-что.

— Бумага есть у тебя?

Я знаю, у них с этим строго. Даже испорченные листы сдаются под строгий отчёт. Но среди имеющихся у меня есть парочка потолще, того самого сорта, что используется в Раудане. Ну, а расход чернил отследить в принципе сложно.

Выхожу из здания управы с заверенным печатью документом, который гласит:

Податель сего направляется в Департамент Государственного Снабжения по вопросам согласования поставок фуража.

Правда, за печать писарь с меня ещё одну монету содрал. Но оно того стоит. Теперь у меня в руках бумага, которая вызовет к себе полное доверие. Никакие смотрящие в деревнях на меня больше не посягнут.

Да и с юным возрастом в этом мире проблем особых нет. Здесь даже понятия совершеннолетия как такового не существует. И день рождения свой мало кто помнит. Максимум время года со слов родных. А так всё просто: можешь работать и мало-мальски соображать — значит, взрослый.

Путь в Карнум открыт! Ведь упомянутый Департамент находится именно там.

Но мой главный дар мелкому коррупционеру отнюдь не монеты. Там, за закрытой на крючок дверью его конторы я смогла вытащить и исцелить его боль.

Голодное детство с матерью-вдовой. Витрины лавок с призывно разложенными лакомствами притягивают взгляд. Жажда выбиться в люди и страх не справиться. Учёба в казённом училище, а по ночам работа в пекарне. Страх заснуть и испортить тесто.

Развязываю узлы, и вот она, опора: мальчик отдаёт свои последние деньги маме заболевшего друга.

Решать, конечно, всё равно ему. Целитель душ никогда не насилует чужую волю. Но, по крайней мере, его выбор будет осознанным.

В лесу на окраине очередной деревни едва не сталкиваюсь со спешащим непонятно куда человеком. Одет в праздничную одежду, а лицо — чернее ночи. И взгляд совершенно безумный.

— Молодой господин забрал мою невесту прямо на выходе из храма! Просто схватил, посадил на коня и увёз!

Ага, крепостные, значит, — соображаю я. С таким я ещё не сталкивалась. Разве что в родном мире в книжках читала. Да из памяти Яры немного знаю. Впрочем, она их презирала. Судя по её опыту, было за что. Но так ли они в этом виноваты? Сейчас увижу своими глазами.

— Только вот разговоры ходят, он… — запинается крестьянин.

Но моя аура доверия и принятия сильнее его страха.

— Нечестивец он, колдун и губитель душ! — договаривает несчастный. — Боюсь, покалечит её, а то и вовсе убьёт.

Похоже, на этот раз мне придётся иметь дело с магом.