Второй шанс: Истинная для Хранителя (СИ)

Глава 4

Я долго ворочаюсь, обдумывая увиденное, потом опять засыпаю. И встаю уже поздним утром, разбуженная солнечными лучами и щебетанием птиц. Как когда-то на даче.

Вспоминаю свои шесть соток, проданные после смерти мужа. Ну не могла я смотреть на яблони, которые он посадил своими руками! И на домик, который мы вместе строили и отделывали.

Была ли я счастлива тогда? Трудно сказать. Мы просто жили, как все. Работали, растили дочь, ездили на дачу, смотрели телевизор. В общем, делали всё, чтобы забыться и отвлечься.

Муж как-то обмолвился, что с детства мечтал защищать людей от разных злодеев и преступников. Он даже в полиции успел год отслужить, правда, она тогда ещё милицией называлась. А почему ушёл — так и не рассказал. И до конца жизни проработал скромным юристом, по сути, клерком, в одной бюджетной организации. Пока его не настиг инфаркт.

Я очень жалею, что мы с ним никогда не говорили о самом главном — о своих мечтах, о смысле жизни. Просто жили, как все.

Впрочем, мне некогда разлёживаться. Надо вставать и заканчивать с уборкой дома. А ещё мне есть хочется!

Я спускаюсь и снимаю с перил высохшее бельё. Надо поискать для него верёвку.

Потом иду к яблоне, чтобы подкрепиться. Нет, это невозможно! Организм настойчиво требует нормальной еды. Например, каши какой-нибудь. О, я бы сейчас всё отдала за один кусочек самого обычного хлеба!

Я подбираю свою палку, обхожу дом, и подпрыгиваю, чтобы сбросить ею крючки ставень. После долгих усилий мне это удаётся. Наконец, я подцепляю и распахиваю створки.

Захожу на кухню и начинаю её тщательно исследовать. Крупа на дне большой керамической ёмкости издаёт прогоркший запах. Лучше не рисковать. А вот соль пригодится.

Мамочки, как же я есть хочу! Даже думать ни о чём другом не могу.

И тут я вспоминаю одну детскую шалость, за которую мне в своё время сильно влетело от бабушки. Мы с подружкой тогда голубей ловили. Соседский мальчишка научил.

Обшариваю кухню и нахожу то, что надо: большой деревянный ящик. Теперь нужна верёвка. Гляну-ка ещё раз в сундуках. Если нет, порву на ленты что-нибудь из тряпок.

К счастью, на дне одного из сундуков я нахожу моток прочной бечёвки. Отрезаю ножом кусок нужной длины, беру ящик, крупу и выхожу на улицу. Я рассыпаю крупу на тропинке. Потом переворачиваю ящик вверх дном, приподнимаю одну сторону и подпираю палочкой, к которой привязана верёвка. Сыплю под ящик щедрую горсть крупы, разматываю верёвку и отхожу подальше. Сажусь на траву и замираю.

Птицы, кстати говоря, похожие на голубей, не заставляют себя ждать. Они садятся на тропинку и начинают клевать крупу. Вот одна ныряет под ящик, и я резко тяну за верёвку, выдергивая из-под него палочку. Есть!

Становлюсь на колени и просовываю под ящик руку. Птица мечется, но в конце концов я её всё-таки ловлю.

И тут я понимаю, что у меня намечается проблема. Её же надо убить, ощипать и выпотрошить. А я ни разу этого не делала! Когда бабушка в деревне рубила голову курице, я всегда пряталась в доме, а потом несколько дней далеко обходила окровавленный пенёк.

И что мне теперь, с голоду умереть? Я замираю с птицей в руке и думаю, что же мне делать. Но урчание и резь в животе заставляют меня закрыть глаза и свернуть добыче голову.

Вспоминаю, что бабушка ошпаривала тушку курицы кипятком перед тем, как ощипывать, чтобы легче отделялись перья. Но как я растоплю печь без спичек?

Начинаю соображать, чем пользовались для разведения огня древние люди. Трением? Ну, это что-то совсем первобытное. Я даже не знаю, как к этому подступиться.

Наконец, меня осеняет. Огниво! Это такая металлическая пластинка с мелкой насечкой и камешек-кремень. Который должен искрить при ударе о металл. Я видела, как это выглядит, когда водила дочку на экскурсию в краеведческий музей.

Осматриваю полочки на кухне. На одной стоит деревянная шкатулочка, а сверху на ней лежит припорошенный пылью камешек. Я аккуратно сдуваю пыль. Ага, вот и полоска металла рядом. А что в шкатулке? Открываю и обнаруживаю клочки тонких волокон, напоминающих паклю. Ах да, трут! То, что легко воспламеняется от искр.

Теперь надо найти дрова. Так, рядом с печью большая корзина без ручек, и в ней поленья. А печку топить меня бабушка в деревне учила. Сначала надо взять одно полено и расколоть на тонкие лучинки, ведь крупные дрова сразу не загорятся. Но мне повезло, кто-то уже это проделал.

Изрядно намучившись с огнивом и трутом и перемазавшись пылью и сажей, я, наконец, растапливаю печку и ставлю на неё котелок с водой. Пока она греется, подметаю и мою кухню. Ещё выношу на крыльцо посуду, чтобы помыть её во дворе и не разводить сырость в доме. Попутно нахожу множество полезных в хозяйстве вещей.

Потом я ощипываю и потрошу птичку и иду к реке, чтобы вымыться после этого пренеприятнейшего занятия. Бедные наши предки! Им ведь приходилось таким регулярно заниматься! Заодно приношу воду для супа и чая.

Маленький котелок начинает булькать, и из-под крышки распространяется восхитительный запах. Рот наполняется слюной. Я бегу в сад и рву пучок лука. Рублю его ножом на выщербленной деревянной доске, которую я тщательно отдраила с помощью песка, и кидаю в наваристый бульон. Пища богов! Если бы ещё хоть маленький кусочек хлеба…

А хлеб здесь точно должен быть. Потому что я нашла на кухне ручную мельницу с самыми настоящими каменными жерновами.

Я сижу на крыльце и смотрю на лениво проплывающие по небу облака. После более-менее сытного обеда мои мысли точно такие же. Ленивые и медленные.

Наконец, я поднимаюсь и иду отмывать гостиную. Кстати, в неё можно зайти не только через арку из прихожей, но и через дверь из кухни.

Отношу оставшийся в котелке суп в погреб, лаз в который с ведущей вниз винтовой каменной лестницей я нашла, когда мыла на кухне пол. А потом стираю скатерти и покрывала. Когда я заканчиваю с этим, на небе загораются звёзды. Я пью из глиняной кружки свежесваренный яблочный компот и ложусь спать.

Я опять просыпаюсь среди ночи. На этот раз удаётся уловить кое-что из того, что мне приснилось. Узкая улица, серые каменные дома. Стук копыт по булыжной мостовой. Но ведь в моей жизни такого не было! Получается, это не мой сон? Я снова думаю о прежней хозяйке моего тела. Как её звали хотя бы?

С этими мыслями я и засыпаю.