Я назову её — Земля

Глава 6. Хомору

— Я, конечно, всё понимаю, младший, хочется сделать не как у других, чтоб отличалось. И чтоб не слишком утруждаться. Но, извини, одноклеточные растения — это слишком, как бы это сказать... эээ… смело, — наконец подобрал подходящее и наименее обидное слово старший брат.

Говоря это, Тарх всем своим видом показывал, что не хохочет во всё горло только благодаря воспитанию. — Нет, я, конечно, встречал миры, где преобладают одноклеточные, и даже имел счастье общения с разумными амёбами, но, поверь мне, ты сам через некоторое время захочешь сжечь всё, что вырастил, и начать всё заново.

— Очень смешно, Тарх. Чем насмехаться, лучше бы идею подал.

— Лови, Яр. Идея первая. Создавай многоклеточных. Из клеток, как из блоков, ты сможешь строить любые виды растений и животных. Это намного проще, чем создавать каждый вид с самого начала. Идея вторая. С генетическим кодом поступай так же. Напиши свои шаблоны для растений и животных и затем для каждого нового вида, просто вставляй соответствующие внешние признаки. Изменения минимальные. Могу ещё накидать. Но пока с этим разберись.

Яр почесал затылок и спросил: — Что, совсем от одноклеточных отказаться?

— Ни в коем случае. Им работа обязательно найдётся. Например, будут перерабатывать отходы жизнедеятельности животных во что-нибудь подходящее для растений. Да мало ли дел для них? Даже внутри организмов перерабатывать одни вещества в другие. Считай, что одноклеточные — это твои чернорабочие. Вот всю чёрную и грязную работу на планете пусть и делают. И не только. Ты даже ещё представить не можешь, сколько дел им можно поручить. Но по ходу дела сам придумаешь.

Тарх разошелся не на шутку и продолжал сыпать идеями: — А вот ещё представь, например, нужно тебе внести правки в генокод определённого вида. А он у тебя уже по всей планете расселился. Ну не отлавливать же каждый экземпляр, чтобы внести коррективы. Их там уже миллиарды. Я, например, делаю просто: беру кусок кода, который меняю, или всю цепочку, заключаю его в оболочку с цитоплазмой, как в контейнер. Проще говоря, создаю вирус. Затем вывожу их достаточное количество и распыляю в атмосфере, например с дождём. Или с метеоритами. Неважно, способ доставки сам выберешь. В общем, вирус внедряется в клетки и вызывает нужные мне мутации.

— Но ведь возможны и случайные мутации? Как с ними быть?

Тарх крякнул, это, похоже, был больной вопрос, затем ответил: — Скажу тебе как опытный и много повидавший демиург — берегись спонтанных мутаций как тёмной материи. Защищай от них генокод всеми способами. Не уследишь — через несколько поколений свой мир не узнаешь.

— А что, мутанты не имеют права на жизнь?

— Имеют, конечно. Кто же спорит. Только их же мутации их этого права и лишают. Не живут они долго. Даже если усиленно размножаются. Со временем вымирают полностью. А как ты думал? Каждый живой организм — очень сложная конструкция. Всё на своем месте, каждый орган — это шедевр. И пока так остаётся, организм нормально функционирует. Малейшая неправильность, незапланированная мутация органа — и он либо отказывает, либо работает неправильно, причиняя мучения своему хозяину. В конце концов, организм погибает. Или быстро, или мучается ещё какое-то время, которое ему осталось. Так что, братишка, — старший потрепал Яра по плечу. — Береги эталонный код.

— А как его беречь?

— Ну, младший, такие элементарные вещи тебе нужно объяснять...

— Дублирование?

— Молодец, реабилитировался. Конечно. Никто ещё не придумал способа сохранять информацию надёжнее, чем многократное дублирование. Сохраняй генокод в нескольких экземплярах в каждой клетке. И при делении клетки, пусть повреждённая цепочка просто игнорируется или отбрасывается. Или вообще можно целиком клетку утилизировать. Для гарантии.

— Я понял, Тарх. А можно ещё отделить обычные клетки от половых. Чтобы мутации не передавались потомству.

— Я в тебе не ошибся, младший. Можешь же, когда захочешь.

Младший поскрёб подбородок и спросил:

— А твои подопечные ещё не научились делать то же самое? Ну, в смысле, генетические исследования уже ведут?

— Генной инженерией, да, уже балуются. Правда, ничего в этом не понимая. Ну и, как обычно, чего бы они ни пытались получить, в итоге всегда получается оружие. Боевые вирусы у них получаются. Наверное, все разумные через это проходят. Как ни пытался я на протяжении всей их истории оберегать их от всего этого... Создавал им самые комфортные условия. Давал знания. Подсказывал открытия... Но, казалось бы, уже цивилизованного жителя планеты, как и раньше, так и тянет проломить череп соседу, хотя бы для того, чтобы тот не сделал то же самое с ним самим.

Тёмно-синий шар с белыми пятнами полупрозрачных облаков неожиданно вырос перед глазами Яра и стал медленно вращаться, уже плавно увеличиваясь. Тарх решил устроить максимально эффектный показ своего детища с наиболее выразительных ракурсов.

Под ногами проплывали обширные леса из огромных деревьев с широкими тёмно-фиолетовыми листьями. Птицы не замечали их, но, повинуясь чутью, с криками огибали группу летящих под облаками дэвов. Ветер, гонялся за ними, словно пытаясь обогнать, но наконец признавал поражение и награждал их шумом моря, запахами цветущих лугов и свежестью горных ледников. Иногда по пути попадались реки и озёра с подёрнутой рябью прозрачной водой, в которых плескались шустрые серебристые рыбки. Над головами гостей пробегали свои длинные дистанции ослепительно белые облака на фоне глубокого, тёмно-синего неба.

— Небо темнее, чем на моей планете, — заметил Яр. — Какой состав подобрал?

— Как и у тебя, кислород, плюс примеси. Но кислорода значительно больше, чем у тебя.

— Но у тебя не взрывается, потому что меньше атмосферное давление.

— Правильно. И тяготение тоже, кстати.

— А состав жидкости?

— Такой же, как и в твоём мире. Простейшая формула, возможная только на кислородной планете. Два атома водорода, плюс атом кислорода. Я думаю, ты недолго над этим бился.

— Да, этот состав сам собой просился. Формула простая, вещество неактивное. И абсолютно прозрачное. И, замечу от себя, приятное на ощупь. Просто я подумал, что ты мог изобрести что-то другое.

— А зачем усложнять, младший? Этот состав прекрасно подходит. Не исключено, что, когда нам разблокируют сведения о нашей родной планете, окажется что наши предки пили именно такую жидкость. И из неё же состояли по большей части.

— То есть не как у других не получается? А как же принцип, что каждый мир должен быть уникальным?

— Я полагаю, важнее всё же другой принцип. Принцип целесообразности. Мы создаем то, что должно жить и развиваться. А будет оно похоже на сотни других вариантов или нет — вопрос вторичный. К тому же похожего между нашими мирами не так уж много. Есть некоторые совпадения, не более того.

Четвёрка дэвов, укрывшись маскирующим пузырем и любуясь пейзажами, летела над поверхностью райской планеты. Да и как ещё назвать место, настолько гармоничное и прекрасное? Буйство растительной и животной жизни просто поражало всякое воображение. Но это было только начало. По-настоящему у Яра захватило дух, когда он увидел первый мегаполис разумных. Высоченные, сверкающие так, что слепило глаза, хрустальные башни, ажурные сказочные мосты, переплетённая в разных направлениях причудливая вязь многоуровневых развязок и дорог. Деловито снующие по этим дорогам мобили и множество красивых, блестящих и очень быстрых летающих машин над городом.

— Тарх, они уже летают?

— Да, братишка, летают. И не только в атмосфере. Они уже освоили некоторые из соседних планет. Добывают там необходимые ресурсы. Но гипердвигатель ещё не придумали, поэтому дальний космос для них пока недоступен. Может быть, в будущем...

Эта планета казалась Яру воплощением снов, ожившей мечтой, рассказанной сказкой. Это то место, где могла бы развиться, да нет, просто обязана развиться та самая раса разумных, мечта всех дэвов. Новая раса мудрых создателей, творцов, которая в будущем займет их место.

Но что-то в словах брата насторожило Яра. А именно то, КАК Тарх проговорил эти слова. Яру показалось, что в голосе старшего брата он не услышал ни радости, ни гордости за свои создания. И надежды на будущее тоже не услышал. Скорее, горечь разочарования сквозила из каждого слова старшего.

— Тарх, что не так? Вы с Лорис создали прекрасный мир. Я не видел другого такого. Разумные развивают науку и технику. Осваивают космос. Берегут природу собственной планеты. Мне кажется, здесь живут очень счастливые существа.

Старший грустно посмотрел в переполненные юношеским максимализмом глаза младшего.

— Взгляни на них. Посмотри ближе. Много ты увидишь счастливых лиц? Пусть не счастливых, хотя бы искренне довольных. Они настроили все эти автоматизированные заводы, эти красивые дома, развлекательные центры, чтобы меньше напрягаться и получать больше удовольствий. Они только и делают, что развлекаются. Они получают всё, что пожелают. Нужен большой дом? Пожалуйста, вот он. Красивая машина? Уже у входа. Вкусная еда, удовольствия, возможность ни о чём не заботиться, получать всё по первому желанию. Стать, наконец, счастливыми... Но... Они всё равно недовольны. И несчастливы.

Яр присмотрелся к красивым лицам разумных, спешащих по своим делам на красивых улицах красивого города. Потом посмотрел на тех, кто никуда не спешит, а просто сидит в своих красивых домах, оборудованных совершенной техникой, которая выполняет малейший каприз хозяина. Действительно, куда бы он ни смотрел, он не увидел ни одного счастливого лица. Есть озабоченность, раздражение, разочарование, но нет ни радости, ни счастья. Разве что пустые улыбки, за которыми только презрение к собеседнику.

Яр молчал. Тарх уже не сдерживал эмоции и почти кричал:

— И так везде, смотри! — Они уже летели над морем. На горизонте показался огромный плавучий город. Затем пролетели мимо мегаполиса, парящего в воздухе. — Смотри, везде только скучные лица, разочарованные в собственной жизни и будущем. Я стремился сделать этот мир действительно раем. Я помогал им, подсказывал, направлял. Они получили всё, о чём можно только мечтать. Но они всё равно недовольны. Им опять чего-то не хватает. Они считают, что хотели другого. Не того, что получили. Но вот в чём странность: они не знают чего. Не знают, чего хотят на самом деле.

Яр, уже начиная понимать, спросил:

— Может быть, они правы, брат?

— Они абсолютно правы, младший. Правы. Они действительно получают совсем не то, чего хотят. Но они никак не могут понять, чего же на самом деле хотят. И какая часть их натуры этого хочет. Они удовлетворяют малейшие потребности своих тел, но несчастливы, потому что их Искры, их души, остаются голодными и неудовлетворёнными. Душам нужна другая пища. Это не тело хочет, а именно душа хочет другого. Но они не привыкли кормить душу. Они не знают, что за пища ей нужна. А я не смог их этому научить. Я пытался, правда. Я объединил народы планеты в один, стёр различия между людьми, стёр границы, в надежде, что глобальное единение поможет им обрести мир в их мятущихся душах. Но они не обрели мира. Их словно тянет снова разделиться. Как и раньше, они создают группировки. Даже внутри собственных семей. Сейчас на планете все разделились на два лагеря. Я давал им знания, они превратили их в религию. Какие-то ритуалы там проводят. И сейчас одни исповедуют эту религию, другие отрицание религии. Что, по сути, тоже религия. Но ни то, ни другое не помогает им обрести покой и гармонию, а только ещё больше их разобщает. Верующие погрязли в догмах. В их учении уже не осталось даже крупицы тех знаний, что я давал. Неверующие тратят все свои силы на то, чтоб доказать, что верующие неправы, показать, в чём те неправы, вместо того, чтобы самим искать истину. И тогда я понял. Я понял, что они не примут мои знания. Им не нужна истина. Совсем. Они находят какое-то извращённое удовольствие в спорах, в отрицаниях, в нападках на оппонента. Они забыли, что можно жить по-другому. Они слишком хорошо живут, чтобы научиться ценить это.

Лорис передвинулась к Тарху и взяла его за руку. Тот посмотрел на неё с благодарностью и любовью, помолчал, затем, уже тихо, продолжил: — Боюсь, что этот мир обречён. Он может просуществовать ещё, может быть, сотню лет или тысячу, но это лишь отсрочит неизбежный конец. Я допустил ошибку где-то в самом начале. И мы пригласили сегодня тебя и Лею затем, чтобы вместе попытаться найти эту ошибку. Моей планете это, скорее всего, уже не поможет, но, возможно, убережёт тебя от ошибок.

Яр переглянулся с Леей.

— Мы готовы.

Тарх оживился: — Что же, сейчас мы встретимся с одним из аборигенов.

— Ты явишься ему в своем истинном обличии?

— Поверь мне, лучше с самого начала быть с ними честным. Неправду они не простят и уже никогда не поверят. Я явился ему ещё сотню тысяч их планетных лет назад. Когда они ещё дубасили друг друга сучковатыми палками и ели сырое мясо.

На немой вопрос Яра, старший ответил: — Лот бессмертен. Я немного изменил его тело. И теперь он мой верный помощник и друг.

— Друг? Как такое возможно? Они же низшие, а ты...

— Дэв? И что, это как-то противоречит возможности дружить?

— Но это же твои создания...

— Да.

— Разве можно считать друзьями собственные создания?

— Можно, брат. Я и сам этого раньше не понимал. И так же, как ты, спорил с некоторыми демиургами. Оказалось, что я ошибался. И ты скоро поймёшь. Мы ведь создаем только тела для их душ. И совершенно не имеет значения, какая это раса, высшая или низшая. У них есть Искры, есть индивидуальность. Иногда мы спорим с Лотом до хрипоты. Иногда я соглашаюсь с его доводами. Иногда он с моими. Я уже не воспринимаю его как своё творение. И уж тем более не считаю его низшим.

Яр пристыженно молчал.

— Яр, когда ты познакомишься с Лотом, ты увидишь, что никакой он не низший. Он такой же, как мы. И в чём-то даже лучше нас. Больше жизненного опыта. Мудрее, что ли.

— Извини, Тарх. Наверно мне ещё учиться и учиться.

— Научишься, младший. Понимаешь, мы создаём их сразу в том виде, в каком они будут жит дальше. У них изначально развитый мозг и речевой аппарат. Я удивился, когда обнаружил, что они мало чем отличаются от нас.

— Как это? У них же…

— Да, биологические тела. Хрупкие и смертные. Но дело не в телах. И даже не в интеллекте и знаниях, накопят со временем. Дело в том, что они уже совершенны. Когда я только создал их, я научил их говорить, изготавливать орудия труда, охотиться. Но они уже тогда были способны на большее. Я однажды, когда они ещё жили в пещерах, провел эксперимент: выбрал одно племя, и научил их математике и астрономии. Представь себе, они все усвоили. Они построили каменную обсерваторию и рассчитывали в ней траектории космических тел. Их современные учёные и по сей день не могут понять, для чего эта постройка была нужна их предкам. Кстати, это отличный метод проверить, способны ли твои создания к обучению. Можешь использовать.

— Спасибо. Пожалуй приму на вооружение. А что было дальше с тем племенем?

— В каком смысле?

— Они эти знания развили?

— А, нет. Всё забыли со временем. Уже их дети ничего не помнили. Потом, внуки в той обсерватории религиозные ритуалы начали проводить. Знания ведь нужно применять. А где они применят математику в пещерах? Если знанием не пользоваться, оно теряется. Ну вот, мы уже прибыли.

Тарх указал направление, и все четверо направились к невысокому холму, поросшему всё тем же фиолетовым лесом. Когда компания спустилась на небольшую полянку посреди леса, там обнаружился местный житель, представитель расы разумных. Абориген не выказал не то что страха, даже малейшего удивления тому, что с неба опускаются светящиеся и насквозь электризованные существа.

— Познакомьтесь, это Лот. Он иногда выполняет мои поручения среди жителей планеты. И часто просвещает меня в плане новостей и настроений в обществе. И именно он обратил мое внимание на тревожные обстоятельства, которые я вам озвучил.

Лот оказался худощавым, подвижным мужчиной с широким лицом, обрамлённым стриженой бородкой, и внимательными глазами.

— Лот, познакомься, — продолжил представлять присутствующих друг другу Тарх. — Этот молодой дэв задумчивой наружности — мой младший брат Яр. А эта юная красавица — его молодая супруга и муза. Её зовут Лея, — Тарх немного помедлил, решая с чего начать. — Расскажи Яру всё, что ты рассказал мне.

Лот коротко кивнул и жестом пригласил гостей присесть на деревянные чурбачки, расставленные вокруг весело гудящего костра. Чурбачков оказалось ровно пять, так что места хватило всем.

— Я давно брожу по этому миру, давно счёт потерял годам, — начал говорить Лот. — Вон Тарх говорит, что уже сто тысяч лет. Возможно. Я видел, как хоморианцы научились добывать огонь, делать простейшие орудия труда, строить шалаши. Потом они открыли для себя металлы, дома из камня и рабский труд пленных врагов. Но, сказать по правде, всему этому, кроме рабского труда, их научил Тарх. Или я по его просьбе. Так уж получилось, так они устроены, что всему полезному их приходится учить, а всему вредному они учатся сами. И так усердно учатся... Но я отвлёкся. В общем, время текло, эпохи сменяли одна другую. На планете росли города. Теперь хоморианцы осваивают космос, развивают науки. Они выросли, стали намного могущественнее, но... не повзрослели. Внутри себя, в своих душах, они остались теми же дикарями, какими я помню их со времён своей юности. Такими же алчными, ненасытными, хитрыми. Тарх постоянно следит, чтоб они держали себя в рамках. Гасит возникающие конфликты, внедряет в их сознания мирные и добрые настроения. Ему постоянно приходиться их опекать. Это он, только он удерживает этот мир от падения в пропасть. Но если он на время отстранится, предоставит их самим себе хотя бы ненадолго, планета пойдёт вразнос. Они очень быстро уничтожат всё, что построили, и снова вернутся в пещеры.

Абориген перевёл дух после своего длинного монолога, глотнул чего-то из очень старой, сделанной из шкуры животного, фляжки. Яра так и подмывало спросить, что же Лот такое пьёт, но он промолчал, рассудив, что ответ ему может не понравиться. Тем временем местный продолжил говорить: — На мой взгляд, вы изначально неправильно повели себя. Вы, насколько мне известно, всегда стараетесь соблюдать главный закон. Свобода воли разумных или что-то в этом роде.

— Не стараемся, — перебил его Тарх. — А соблюдаем. Неукоснительно.

— Хорошо, соблюдаете. Но мне кажется, вы так и не поняли смысл это закона. Не поняли его назначение. То, зачем он нужен.

— Как это зачем? Лот, не разочаровывай меня. Ещё немного, и я пожалею об этой встрече. Закон не обсуждается. Он просто есть, и его нужно исполнять. Не мы его придумали, не нам его менять.

— Я не хотел тебя обидеть, Тарх. Дай я объясню свою мысль. Так вот, закон есть, и его нужно соблюдать. Но любой закон имеет лазейки, позволяющие его обойти. Приведу пример: представьте, что ваши подопечные живут на одной половине некоего континента и вы очень не хотите, чтоб они заходили на другую половину. Неважно почему, может, климат для них вреден или ещё что. Но вы знаете, что там им будет плохо. И вам бы очень не хотелось, чтоб они туда ходили. Хотя бы до тех пор, пока не изобретут какие-нибудь машины.

Вы не хотите, но знаете, что любопытство всё равно рано или поздно их туда потянет. И запретить вы им не можете. Закон же.

И вы, имея власть над материей, перегораживаете континент неприступным горным хребтом.

Казалось бы, проблема решена. Но оказалось, что преграда ещё больше разжигает любопытство разумных. И им ещё больше хочется туда.

Пройдёт совсем немного времени, и найдётся среди них изобретатель, который придумает способ залезть на гору.

И вот они на горе. Но залезть наверх это полдела. Надо ещё спуститься. Либо на ту сторону, либо на эту, если передумают идти дальше. Но изобретатель придумал, как забраться в гору, а как спуститься — придумать ещё не успел. Сколько из ваших подопечных свернут себе шеи или переломают конечности при спуске с горы? Стоило ли ваше нежелание пускать их на ту сторону таких жертв?

— Я понял, понял, — поднял вверх руки Тарх. — Моя опека над ними и есть этот горный хребет. Но что было делать, я хотел защитить их от опасности.

— От их собственных шишек, которые помогли бы в будущем не совершать тех же ошибок. Ты хотел защитить их от будущего.

Лот снова приложился к фляжке, вытер губы рукавом и продолжил: — Закон свободной воли — это и есть подсказка для вас, дэвов. И не нужно его обходить. Его нужно понимать и, понимая, соблюдать. Мы, жители планеты, для вас словно дети. А вы наши заботливые родители. Но забота ваша должна состоять не в том, чтоб ограждать от несчастий, а в том, чтобы позволить нам получать уроки, набивать шишки, получать ожоги и синяки. Пока мы маленькие, наши шишки тоже маленькие. Когда мы вырастем, если не научились за это время обращаться с огнем, — мы сожжём планету.

— То есть ты считаешь, — на этот раз в разговор вступил Яр, — что мы должны устраниться и не помогать вам. Но это тоже противоречит другому закону, мы должны помогать...

— Если мы вас попросим.

Лот, пытаясь объяснить как можно понятнее, помогал себе руками, описывая то, что он понял уже давно, усилено морщился, подбирая подходящие слова. — Тарх очень хороший дэв. Он очень привязался к своему и моему, нашему общему миру. Он очень любит этот мир и всех, кто его населяет. Я бы даже сказал, слишком любит. Всех. Хороших, плохих, бедных, богатых, религиозных, атеистов, всех без исключения. Даже тех, кто, на мой взгляд, этого совершенно не заслуживает. Но он слишком мягок к ним. Он слишком оберегает их от всех трудностей, несчастий, невзгод. Как заботливый родитель своих неразумных детей. И дети выросли эгоистами.

В освещённом круге возле костра возникла неловкая пауза. Дэвы обдумывали слова местного жителя. Яр и раньше задумывался о смысле законов, которым подчиняются все дэвы. Но он, рассматривал их со своей стороны, применительно к дэвам. Но этот мудрый абориген, показал им другую сторону законов Единого.

— Получается, что главный закон мироздания — это просто воспитательная мера?

— Да, — развёл руками Лот. — Вы высшие и всемогущие, но вы ведь, по сути, сами ещё дети. Вы не обижайтесь, но я в воспитании потомства имею намного больше опыта, чем вы, вон у Тарха спросите. Я, за те много тысяч лет, что здесь живу, воспитал и вырастил многих. Тут на мгновение замолчал и со вздохом добавил: — И всех похоронил.

— Лот, тогда научи нас, — Яр видел сейчас перед собой не просто созданного его старшим братом разумного, не какого-то представителя неразвитой расы. Этот абориген своей мудростью сейчас напомнил ему отца. Его хотелось слушать и, затаив дыхание, ловить каждое слово. — Научи нас воспитывать своих детей.

— Когда ребёнок растет, он должен делать ошибки. Позвольте ему ошибаться. Благодаря своим ошибкам он растёт. Не мешайте ему. Это его право. А когда он вырастет и заведёт собственных детей, он сам, по своей воле, лишит себя этого права. Потому что тогда он будет знать цену своей ошибки. Он узнает, что такое ответственность. Право на ошибку имеет ребёнок, но взрослый лишает себя этой привилегии и делает не то что хочет, а то, что должен. Как это делаете вы, дэвы. Вы сознательно отказались от свободы воли для себя, потому что отвечаете не только за свою жизнь, но и за жизни множества населённых миров. Вы знаете, к чему может привести ваша ошибка.

Небо окрасилось красным, близился закат, а у лесного костра текла неспешная беседа четырёх божественных существ и одного божественного создания. И, как ни удивительно, пребывающие в совершенном тупике дэвы внимательно прислушивались к его словам, будто он был намного старше и опытнее их, будто мог сказать им то, чего они ещё не знают. Костёр весело трещал, перемалывая хворост и бросая золотые блики на фиолетовые листья странных деревьев. Ветер в ветвях пел свою ночную песню под аккомпанемент ночных птиц и шелест листьев, принося прохладу и запахи луговых трав. Искры от костра поднимались в небо, гоняясь друг за дружкой, окрашивая ночь новыми звёздами, смешиваясь со звёздами, становясь звёздами. И думалось Яру, что он на своей планете точно сделает всё по-другому. Что он обязательно вырастит других, может быть, не похожих ни на что знакомое ему, но разумных. Мудрых, добрых, сильных. Они с Тархом обязательно найдут выход. Вместе. И, кто знает, может быть, ещё не поздно, и они смогут что-то сделать и для этой планеты? Может быть, они ещё успеют спасти её? Спасти Хомору.