Я назову её — Земля

Глава 8. Искры

1

— А ещё туда! Вон туда, под горку деревья посади. А здесь траву. В речке водоросли посеял? Или забыл? А я тебе напоминала.

— Посеял я водоросли. Посеял. Чего раскричалась?

— Посеял? Хорошо. А то я думала, ты забыл. И не кричу я. Просто эмоционально разговариваю. А... Ещё те растения. Ну, с такими вкусными, тёмно-синими ягодами, мы их хотели в лесах посеять. Не забыл?

— Как раз этим занимаюсь.

— Ну хорошо, хорошо. Не злись, пожалуйста, я же переживаю.

— На тебя разве можно разозлиться?

На каменной поверхности планеты никакие растения, конечно, вырасти не могли. Но со временем, в процессе выветривания скал, должна была образоваться почва. Через очень и очень долгое время.

Поэтому Яр не стал ждать, когда она там сама образуется. И просто насыпал её прямо поверх каменных плит. Синтезировал по образцам из лаборатории и насыпал. Добавил питательных веществ... Ну а дальше может и сама...

Теперь они с Леей занимались самым интересным. Высаживанием образцов растений, созданных в лаборатории, в грунт планетоида. В общем, увлечённо занимались тем, что в далеком будущем обитатели планеты назовут странно, пафосно и громко: ландшафтный дизайн.

Яр взъерошил пятернёй прическу на голове. — Фух, вроде с этим участком закончили. Ну что, переходим к следующему?

— Подожди. Давай полюбуемся. Красиво же.

— Согласен. Красиво. Всё, что ты делаешь, получается красиво.

— Подхалим.

— Нет, я серьёзно. Вот вроде только растения сажаем, устали оба, а глазам приятно. И запахи, ты чувствуешь, какие запахи? Хвойные деревья прижились, начали очищать атмосферу и выделять в неё летучие вещества.

— Надо же, казалось бы, всякий научный бред несёшь, но как романтично звучит: «летучие вещества».

Слушая звонкий смех своей подруги, молодой дэв одновременно выбирал следующий участок для посева.

— Хорошо здесь. Красиво. Наверное, разумные, когда мы их здесь поселим, будут счастливы в этом мире. Разве среди такой красоты можно быть несчастным? Я ведь права, Яр?

Демиург только улыбнулся в ответ.

— Кстати, о разумных, Яр, а когда мы будем их расселять на планете?

— Хоть сейчас. Только...

Яр немного помолчал, обдумывая, затем произнес, с усилием почесав затылок: — С разумными есть некоторые сложности.

— Какие? Мы же их уже вырастили. Они у нас в вольере, вполне неплохо себя чувствуют. Даже, кажется, семьи образовались. И детишки...

— Как бы тебе объяснить. Мы создали форму. Они совершенны, да. В этом твоя несомненная заслуга. Их тела приспособлены для дальнейшего развития. У них намного более развитый мозг, по сравнению с животными, и совершенный речевой аппарат. Но...

Юноша перевел дух и сказал, как есть. — В общем, у них нет Искры. И я не знаю, как её в них подселить. Без неё они мало чем отличаются от животных. Проще говоря, наши разумные пока не имеют разума.

Лея загадочно улыбнулась. — А в университете тебя этому не учили?

— Нет. Такое впечатление, как будто это все и так знают и обсуждению это не подлежит. Все знают, кроме меня.

— Так спросил бы отца, — девушка откровенно забавлялась несообразительностью своего приятеля.

— Спрашивал. Он ответил, что я сам всё узнаю. Мама на мои вопросы только загадочно улыбается. Совсем как ты сейчас. Сат вообще отмахнулся. Сказал, что этой ерундой не занимается, у него серьёзная наука. Тарх и Лорис, ты не поверишь, они переглянулись и захохотали. Оба. Одновременно. А когда успокоились, поинтересовались, когда же я, наконец, женюсь. Ну какая тут связь? Я их про серьёзные вещи спрашиваю, а они издеваются. Глобальная база тоже ответа не дает, — продолжал возмущённо Яр. — Только сыплет ссылками на древний ритуал под названием «Золотой мост». Нет, я, конечно, слышал и читал про это. Что-то вроде брачного ритуала или типа соединения Искр. Но чем мне помогут эти замшелые суеверия?! Это же абсолютно, повторяю, абсолютно ненаучно!

Девушка молча отвернулась, затем сделала вид, что вспомнила что-то важное, сообщила, почему-то избегая его взгляда: — Ты извини, я вспомнила, что есть одно дело... В общем, мне очень нужно отлучиться.

И, оставив приятеля совершенно сбитым с толку, исчезла в появившемся портале.

2

— Входи, Лея. Смелее. Я вовсе не такая страшная, какой ты меня считаешь после того приёма в замке.

Голос хозяйки ковчега звучал мягко, но при этом обладал удивительным свойством. Каждый звук, многократно отражаясь от стен и потолка, казалось, проникал внутрь тела и отдавался эхом в каждом атоме. Девушка вошла в зал с блестящим, как зеркало, полом и сверкающими малахитовыми колоннами такой высоты, что вершины их терялись в полумраке.

— Вы знали, что я появлюсь.

— Да. И знаю, зачем ты здесь.

Лада подошла к девушке и подала ей руку для приветствия. — Твоя мама всегда была и остаётся моей подругой. Не стесняйся обращаться по любым вопросам.

От внимания Леи не ускользнула оговорка великой провидицы: «была и остаётся». Остаётся! Тем временем Лада продолжала: — Не обижайся на моего сына, он бывает ужасно недогадлив.

— Он ищет способ соединить Искры с телами разумных...

— И не понимает, что наука здесь не поможет, — старшая муза усмехнулась и бросила хитрый взгляд на девушку. — Мужчины. Привыкли решать проблемы умом. Даже те, которые под силу только сердцу. По секрету: Свар тоже долго не мог понять, что формулы бессильны там, где должна творить любовь.

Молодая муза только обречённо вздохнула.

Лада подошла к окну и посмотрела на окружающие ковчег многоцветные звёздные скопления из миллиардов сверкающих точек.

— Мы, музы, созданы для того, чтобы дарить красоту и любовь. Мы видим прекрасное во всём, что нас окружает. В невообразимо далёких туманностях и в мельчайших частицах пыли. Красоту огненных звёздных корон и нежной весенней листвы. Мы умеем создавать фантастически красивые образы и видеть сквозь время. Но... мы не можем управлять материей. Нам это не дано. Демиурги другие. Они легко меняют химический состав всего, к чему прикоснутся. Любые материальные объекты, с какими угодно свойствами, — для них это легко. Такими они созданы. Способны построить всё что угодно, из чего угодно. Но при этом они слабо чувствуют красоту и гармонию. Сделать могут многое, но чтобы на это ещё было приятно смотреть, вот с этим у них проблемы. Всё потому, что они во всём полагаются на разум и логику. Вот и получается, что отдельно друг от друга демиург и муза так много знают и умеют, но в то же время мало на что способны. Только вместе, соединив свои силы и способности, они могут преобразить Вселенную.

Старшая муза повернулась к девушке, и та неожиданно для себя увидела перед собой совсем другую Ладу. Преображение было мгновенным и поразительным. Глаза Лады обжигали синим пламенем, вся фигура сияла огнём, а голос гремел, сотрясая каменные своды. Это могло означать только одно: сейчас прозвучит пророчество. Не просто предсказание, а откровение, которое определит её дальнейшую судьбу. И, возможно, не только её. Такое событие случалось нечасто. Немногим дэвам довелось услышать пророчество хотя-бы раз в жизни. Лея испуганно сжалась, возникло желание даже присесть.

— Слушай меня внимательно, Лея. Это предсказание только для твоих ушей и ничьих больше. Совсем скоро тебе предстоит стать той, что подарит нашему народу надежду. Ты займёшь моё место и будешь освещать путь дэвам, — как ни хотелось Лее спросить, что это за надежду такую она подарит дэвам? Надежду на что? Но девушка сдержалась, зная, что всё равно объяснений не получит. Пророчества — они такие. Иногда понимаешь их смысл только тогда, когда всё уже случилось. Тем временем голос Лады продолжал сотрясать пространство. — Моему сыну суждено по праву занять место своего отца в иерархии дэвов. Я и Свар, очень скоро, завершим своё текущее воплощение. И не спрашивай меня о причинах. Это сейчас неважно. Важно то, что вам придётся сыграть огромную роль в жизни всей нашей цивилизации. На этом пути вас ждут великие победы и ещё более великие потери. Именно ты, в будущем, станешь великой провидицей нашей расы. К твоим словам будут прислушиваться все дэвы. Тебе будут открыты сердца живых. Но не думай, что это дар! — тут сияние померкло, голос предсказательницы стал тихим, в нём зазвучала скорбь. — Это не дар и не привилегия. Скорее это проклятие. Я бы всё отдала, заплатила любую цену, чтобы облегчить твой груз. Ваш груз. Но это не в моих силах. И, прошу тебя, девочка, береги его. Яр — мой младший сын, возможно, я слишком баловала его и поэтому он всё ещё не повзрослел. Только ты можешь ему помочь. Подскажи ему. Ты ведь знаешь... Знаешь, в чём его ошибка?

Лея слушала женщину, затаив дыхание, и не сразу поняла, что вопрос обращён к ней, запоздало кивнула: — Да. Да, я знаю, — и с улыбкой добавила: — Видно, придётся ему подсказать, раз он сам не догадывается.

3

Обломок скалы, который одиноко кувыркался в вакууме, внезапно остановил вращение и плавно, но быстро поплыл в сторону основного скопления.

— Не ожидал тебя здесь встретить, отец. Только ты почему-то прибыл в мою систему, а в гости не зашёл.

— Не забывай, младший, совсем недавно это была и моя звёздная система, — с этими словами Свар вернул в пояс астероидов ещё одного шального каменного скитальца.

— Я иногда навещаю эти места. И снова переживаю свои ошибки. Погибшая планета. Планета, взорванная собственными жителями. Это был один из первых миров, построенных мной. Сын, воон тот булыжник подвинь. Да, этот. Обратно его, в семью.

Яр ухватил силовым жгутом небольшой астероид, который уже намеревался отправиться в самостоятельное путешествие в сторону звезды, и швырнул его в сторону скопления таких же камней. Булыжник с силой столкнулся с другими камнями и, словно бильярдный шар, выбил из скопления несколько своих братьев.

— Аккуратней, младший. Так ты их все раскидаешь.

Свар лёгкими точными толчками вернул странников обратно.

— Извини. Не рассчитал немного.

— Ничего, научишься. Я, кажется, стал сентиментальным. Иногда прилетаю сюда. Поправляю разлетевшиеся камни. Можно было, конечно, давно распылить их. Но я не могу. Вернее, так: я не хочу. Это память. Я ведь их всех помню. Всех обитателей этой планеты. Я бы мог рассказать про каждого, кто там жил. С самого первого шага, все их мысли, надежды, мечты. Ну ладно, вот эти последние, — с этими словами демиург загнал оставшиеся три валуна домой. — Ну, рассказывай, младший, в чём у тебя трудности.

— Да нет у меня особых трудностей. Со всем вроде бы справляюсь.

— Справляешься, или справляетесь?

— А... Да, конечно, справляемся. Без Леи я бы ничего не смог.

— Хорошо, что она не слышала твоей оговорки, — отец хмуро глянул на Яра. — Обиделась бы обязательно. И я бы её понял.

— А она, похоже, и обиделась. Только я не понял на что. Всё, кажется, было нормально. Мы вместе высаживали растения. Выпускали животных на поверхность. Лея была в восторге. Я тоже. И вдруг она засобиралась куда-то. Про дела вспомнила.

— Слушай, младший, а ты не думал об отдыхе? Иногда полезно взять небольшой отпуск. Отвлечься.

— Нет времени, отец. У меня... У нас там такие дела творятся... Работы ещё столько...

— Пойми, сын, я ведь тоже когда-то был в твоём возрасте. И считал, что важнее моей работы нет ничего. Историческая миссия, долг перед цивилизацией и прочее... И ведь все разумные на это попадаются. Например, жители планеты, из которой получилось вот эта неживописная груда астероидов, я тебе про них рассказывал, — продолжил свою мысль Свар, — тоже полагали что знают, что является важным. Знания, наука, техника, успехи в социальной и профессиональной сферах, удовлетворение желаний, лидерство, чужие мнения, какие-то там убеждения... Всё, кроме простых чувств, чувств обычных разумных существ. Но, когда любой ценой стремишься к каким-либо достижениям во внешнем мире, как-то так получается, что на мир внутренний, тот, что, по сути, и является настоящей жизнью, остаётся всё меньше и меньше времени. А чувства — это не предмет, который можно положить в тёмную комнату до тех пор, пока он не понадобится. Если к ним не прислушиваться, они сначала притупляются, а затем могут исчезнуть. Совсем. Представляешь? Именно чувствами с нами, с нашим мозгом, разговаривает Искра. Именно ими, простыми чувствами разговаривает с нами и нашим миром Единый. Дэв или любое другое существо, потерявшее свои чувства, теряет и Искру. Яр, ты можешь представить себе дэва без Искры?

Нет, конечно, всё что я перечислил: знания, самореализация, убеждения и разные там успехи — они, несомненно, важны. Но всё же, есть вещи важнее.

— Отец, прости, о каких чувствах ты говоришь? О... О любви? Ты хочешь сказать, что отсутствие... этого самого... чувства погубило ту планету?

— Не только. Есть ещё много разных чувств, например радость, чувство благодарности и другие. Но ты, конечно, прав. Над всем этим, стоит именно любовь. Когда-то я тоже думал, как ты. Я, как и ты, был очень увлечён своим проектом. Создавать миры, жизнь, живых и разумных существ, наблюдать, как они живут, это же безумно интересно. Это увлекает, захватывает всего тебя без остатка. Тебе кажется, что только эта работа и способна сделать тебя счастливым. Но однажды я понял, Яр, что это всего лишь иллюзия. И помогла мне это понять твоя мама. Лада. Я тогда словно прозрел. Я, наконец, увидел, что настоящее счастье не в работе и каких-то там достижениях, оно в наших близких. Да-да, младший, ты можешь не верить, ты... можешь смеяться над моими словами. Но это так. И ты поймёшь меня, если задумаешься над тем, что ты готов потерять, а что нет. Потому что, лишившись своего дела, ты вскоре обязательно начнёшь новое. Потеряв своего близкого, ты теряешь часть себя. Навсегда.

Свар помолчал, обдумывая, потом добавил: — Мой друг Зеус, очень давно потерял в тёмном тумане свою жену. Её звали Эйра. Он до сих пор не смирился с потерей. Он всё ещё ждёт её.

Свар оглянулся на сына. — Теперь твоя очередь спросить себя: что для тебя важно? Что сделает тебя счастливым? И что ты больше всего не хочешь потерять?

4

Солнце выплывало из-за силуэта голубой планеты медленно и царственно. Сначала робким, призрачным отблеском засветился самый краешек воздушной оболочки огромного шара. Но вот первый солнечный луч, наконец, добрался до своей цели, пронзил прозрачную атмосферную дымку, и она засветилась изнутри.

Лея парила в пустоте над планетой и сосредоточенно ловила каждый момент, каждую секунду жизни просыпающегося мира. А Яр смотрел не на рассвет, а на неё. На знакомые с детства и одновременно новые, будто впервые увиденные им черты. На развевающиеся словно от солнечного ветра волосы и на невероятно яркие, синие, как океан, глаза. А ещё на необычно яркое золотистое свечение её Искры. Солнечный луч, будто преодолевая сопротивление, наконец, пробил атмосферу насквозь, вырвался из неё и ударил прямо в Лею. От этого удара её аура будто взорвалась золотым огнём. Яр подплыл к ней.

— Лея, я...

Девушка повернулась к нему и приложила палец к губам. Яр осёкся на полуслове. Её аура продолжала расширяться, будто тот самый первый рассветный луч, пойманный Леей, продолжал отдавать ей силу, напитывать её своим светом.

Неожиданно Яр обнаружил, что сам окружён такой же золотистой аурой, как и Лея. И его аура тоже расширяется и становится всё более яркой. Сияние Искр двух молодых дэвов продолжало нарастать, становилось всё более ярким и сильным, пока их ауры не соединились в одну.

5

— Это же... Погоди, Лея... Это и есть он? «Золотой мост»? Это правда он?

— Да, Яр. Это именно «Золотой мост».

— Но, это же... Лея, это же брачный ритуал...

— Да. Поздравляю тебя. Мы теперь официально женаты! Ты против?

— Нет, я-то как раз ЗА. Но как-то неожиданно всё. Почему я об этом не знал?

— Никто из демиургов не знает этого. Все узнают о ритуале, когда он уже завершён. Иначе, извини, не получится. Такая у вас, мужчин, натура. Вы пытаетесь делать все по правилам. "Золотой мост" требует искренних чувств. Он ломает все правила, потому что для него важен только искренний порыв. Ты должен забыть о себе и думать о НАС. А если ты будешь забивать голову мыслями о том, правильно ли ты всё делаешь, то ничего не выйдет.

— Погоди, я ничего не понял. Давай по порядку. Объясни для начала, что произошло с планетой? Почему она так, изменилась? У неё тоже появилась аура.

— Наш «Золотой мост», объединил, вернее «поженил», не только нас. Но ещё и планету с её солнцем. Теперь они тоже пара, если это можно так назвать. И теперь Искры, все те, которым предназначено воплотиться в наших разумных, будут слетаться сюда. Проснувшаяся Искра планеты будет для них маяком.

— То есть ты хочешь сказать, что то, над чем я столько безуспешно работал, на что потратил бездну времени, мы с тобой, сделали за несколько мгновений?

— Да, именно так. Не обижайся, Яр. Теми методами, которыми ты пользовался, всё равно ничего бы не получилось.

— Но ты могла объяснить?

— А ты бы понял?

Яр задумался.

— Пожалуй, нет. Я и сейчас не понял. Что-то на уровне чувств, ощущений. Но ты-то об этом знала!

— Конечно. Все музы ещё с рождения знают, как разбудить Искру планеты. Только объединив её с Искрой солнца. А это возможно только тогда, когда демиург и муза тоже соединят свои Искры. Ты играл роль солнца, а я — планеты. Всё просто.

— Погоди, погоди, дай сам угадаю. То есть мы создали мост между собой. Ну, между мной и тобой. И передали его проекцию паре солнце-планета. Так?

— Немного коряво, но по сути верно. Ты делаешь успехи. Но это ещё не всё. Дело в том, что и для постройки нашего «моста», кроме наших Искр, так же нужны они. Ты видел, как я поймала первый рассветный луч. Именно он был тем, что ты называешь триггером. Он как бы дал старт, запустил весь процесс.

— Как-то это сложно. И абсолютно не научно.

— Вот именно!

— Один луч? Первый... Пробудил... а чем первый луч отличается от второго? Третьего? Десятого?

— Яр, ты же сам всё видел. И всё ещё не веришь?

— Я не понимаю, как это произошло и почему вообще возможно. И почему именно первый луч? А если сместиться вдоль экватора, можно снова поймать первый луч и запустить мост?

— Ты рассуждаешь с позиции ума, как все демиурги. А я — от сердца. Дело не в самом луче. Первый солнечный луч — это только символ. Если говорить твоим языком, это кодовая последовательность. Входящая программа, — Лея нервно теребила длинную прядь, пытаясь подобрать слова, понятия. Перевести то, что было для неё яснее ясного, на сухой язык, понятный собеседнику. — Эта программа запускает другую программу. Уже внутри нас. Точнее, внутри наших Искр. И, при соответствующем мысленном настрое... О, Единый, что я говорю?.. В общем, мы получили результат. Нет, как же это всё скучно, серо и вообще глупо звучит, когда пытаешься описать сухими словами невероятные божественные явления! Нет, так больше не могу! Программы, триггеры... Попробую по-другому. Вот ты представь. Представь себе такую картину, только что была темнота, не было ничего, пустота. И вдруг — первый луч света. И появилось ВСЁ. Луч вдохновил меня, пробудил во мне тот огонь, что ты видел. Важен не сам луч, не его порядок, а чувства, которые он вызвал во мне. Это мог быть не луч, а что-нибудь другое. Просто я люблю смотреть на рассвет, ты же знаешь. Поэтому этот образ мне ближе.

Яр погладил девушку по волосам. Казалось бы, простое прикосновение к голове, но, как и прежде, это вернуло ей спокойствие.

— Лея, я понял. Вернее, я понял, что до конца я это всё равно не пойму.

— Мост не нужно понимать. Его нужно чувствовать. Ты думаешь, Искры, которые сейчас летят к планете, понимают что-то? Они абсолютно ничего не понимают и совсем не думают. Они чувствуют. Чувствуют направление, в котором им нужно двигаться, и всё. Этого достаточно.

— Ну, вот это я как раз понял. Осталось научиться чувствовать.

— А разве ты не чувствовал? Яр, если бы ты не чувствовал, ничего бы не произошло. Искру не обманешь. Твоя Искра сияла золотым огнём. Только поэтому мост удалось создать.

— Но я сам не понял, как у меня получилось.

— Опять ты начинаешь...

— Нет, извини, я не то хотел сказать. Я имел в виду, что я вовсе не собирался ничего строить. Я и не знал, что нужно что-то строить. Да и если бы знал, всё равно не понял бы... Я просто... В общем, я просто залюбовался тобой... Ты была такая красивая... Нет, сейчас ты тоже очень красивая, но тогда... Ты была...

— Вот именно, Яр. Ты не думал. Твой разум отключился. Ты просто позволил своим чувствам вести тебя. Ты доверился своему сердцу.

Маленький голубой шарик медленно вращался под их ногами, сверкая зеркальной гладью океанов. Мимо проплывали волнующиеся моря и континенты с тёмными горами, жёлтыми пятнами пустынь и бескрайней тёмно-зелёной тайгой.

— Представляешь, сегодня я беседовал с отцом. И он говорил мне о том же, о чём и ты.

— О любви и чувствах?

— Да, даже немного странновато было слышать это от него. Он говорил это к тому, что если бы разумные на погибших планетах чаще слушали сердце, то у наших подопечных были бы сейчас соседи. Живые.

— Наверное, он прав.

— А можно ещё вопрос? А архангелы?

— Что архангелы?

— У них ритуал такой же? Они же не строят миры. У них нет солнца и планеты.

— Яр, ты неисправим!