Я - волшебник

Глава 5. Чай с Чабрецом

8 декабря 1987 года, больница имени св. Мунго, Лондон

Ребекка уже взялась за ручку двери своего кабинета, когда сзади раздался мужской голос.

— Доброе утро, мисс Каннингем. Вы сегодня особенно обворожительны.

— Доброе утро, мистер Браун, — с улыбкой обернулась она.

Директор больницы имени святого Мунго, Уильям Браун, улыбнулся в ответ. Несмотря на возраст и седину, было в его улыбке что-то, задевавшее душевные струнки в Ребекке. Разумеется, ни о какой романтике речи не шло — возраста директор Браун был уже весьма почтенного, да и любезничал не с одной только мисс Каннингем, но всё же было приятно.

«И дверь перед тобой придержит, и сумку поможет донести, и комплимент сделает — настоящий джентльмен старой закалки! Сейчас таких и не встретишь», — грустно подумала она.

— Прошу вас, мистер Браун, — сказала она, проходя в кабинет и указывая на кресло для посетителей.

Сама Ребекка скрылась за ширмой, сбросила теплую мантию, сменив её на стандартную униформу целителей — халат бледно-лимонного цвета.

— Фто-то флучилось? — невнятно спросила она, зажав в зубах заколку. — Я только пришла и ещё не заступала на смену.

— О, ничего страшного, мисс Каннингем, — отозвался директор больницы, — просто вы ещё не прислали свиток по больным за этот квартал, вот я и решил поинтересоваться, вдруг вам нужна помощь?

Ребекка собрала волосы в пучок и заколола их; поправила халат и разгладила герб больницы — скрещенные палочку и кость. Герб все равно оставался мятым, и Ребекка устало вздохнула.

— Прыашу прыащения, мистер Браун, — не сдержав зевок, ответила она. — Вот свиток, я вчера закончила, но было уже слишком поздно, и я не стала отправлять его.

— Не бережёте вы себя, мисс Каннингем, — покачал головой Уильям.

В такие минуты он всегда напоминал Ребекке дедушку, доброго и всегда готового поддержать внучку, но в то же время и требовательного, строгого, когда это необходимо. И то сказать, был Уильям почти вдвое старше Ребекки, в прошлом году отмечали его юбилей, восемьдесят лет — не шутка даже по меркам магов.

— Вот сгорите на работе, с кем я останусь? — укорил её он.

— В Мунго хватает целителей, — пожала плечами Ребекка.

С остальными бумагами, вроде бы, всё было в порядке, теперь предстояло сделать обход, только дождаться напарницу.

— Целителей-то может и хватает, а вот Старших не очень, — проворчал директор.

Казалось, что даже морщины на его лице стали глубже, настолько наставительно это прозвучало.

— Тем более таких, как вы, Ребекка! — продолжал Браун. — Кто ещё так хорошо разбирается в финансах?

Ребекка лишь поморщилась, комплимент на её вкус вышел весьма сомнительным. Старшая Целительница, разбирающаяся в финансах! Словно она гоблин какой! Мисс Каннингем мельком глянула в висящее на стене зеркало и поправила полосы. И ничего она не гоблин! Грудь, может быть, немного подкачала, а в остальном она вполне обаятельная и привлекательная магесса, не говоря уже о том, что разбирается в целительстве.

— Старшие Целители — как профессора в Хогвартсе, — продолжал тем временем разглагольствовать Уильям Браун, — опора и поддержка директора, без которых он как без рук и без бороды, уникальные специалисты, которым...

Ребекка бросила взгляд на часы. Пора уже было делать обход, но Цинния сегодня что-то задерживалась. Она уже собиралась мягко намекнуть директору, что её ждут дела, когда в дверь постучались. Можно даже сказать, робко так поскреблись.

— Простите, мисс Каниннгем, — Алиса, молоденькая ведьмочка-практикантка, страшно смущалась и краснела, — там это... происшествие.

— Опять мистер Блэк кого-то ущипнул за задницу? — нахмурилась Ребекка.

Вот уж кого она бы охотно выкинула на улицу, наплевав на сострадание к больным и клятвы врача. Но Сириуса Блэка сюда на реабилитацию и восстановление после Азкабана направило Министерство, так что оставалось только молча скрипеть зубами.

— Н-нет, — опять покраснела Алиса и выпалила, — теплица с плакун-травой полностью разорена!

— Ого, — нахмурился директор, — опять теплицы? И мисс Форрест опаздывает?

Он посмотрел на часы.

— Наверное, её задержали какие-то важные дела, — неуверенно сказала Ребекка.

— Какие дела могут быть важнее больницы и больных?! — воскликнул Браун, поднимаясь.

Был он чуть ниже даже невысокой Ребекки, но все равно движение получилось таким грозным, что Алиса выскочила в коридор.

— Пойдёмте, мисс Каннингем, — директор рубанул рукой воздух. — С этим надо разобраться! Я так просто этого не оставлю, ведь это уже не первый случай!

Он решительно направился к двери, словно вдруг возненавидел её и решил снести.

— Но мистер Браун, Цинния… — воскликнула Ребекка, поднимаясь.

— Я всё понимаю, мисс Каннингем, — обернулся Уильям, на лице которого застыло решительное выражение, — мисс Форрест ваша подруга, вы её защищаете, но...

— Я не отрицаю, что теплицы находятся в ведении Циннии, и что это уже не первый раз, но, мистер Браун, возможно, не стоит так решительно… — она сделала жест рукой.

Рука была бледной, под стать цвету халата, и Ребекка опять подумала, что надо бы летом выбраться куда-нибудь на юг. Солнце, море, пляжи и никаких больных!

— А вот это мы сейчас и проверим, да, знаете ли, проверим! — отозвался Уильям.

В коридоре, как всегда безупречно белом и пахнущем мятой, глазам Ребекки предстало удивительное зрелище. Цинния Форрест, сжав губы, стремительным шагом летела по коридору, тёплая серая мантия её парила за плечами, словно боевой плащ, рыжие волосы развевались, немаленькая грудь, предмет зависти молоденьких медсестёр, раскачивалась, как маятник. Вокруг неё, заламывая руки и что-то эмоционально восклицая, увивался какой-то молоденький блондинчик. Он подскакивал к ней столь близко, что казалось, мисс Форрест сейчас сшибёт его на пол небрежным движением бедра, но каждый раз успевал отпрыгнуть. В такие мгновения поневоле верилось, что дедушка мисс Форрест был сильнейшим боевым магом, о чём к месту и не к месту любил упоминать сам директор Браун, когда пребывал в своем обычном благодушном настроении.

— Только ради ваших прекрасных чёрных глаз, мисс Каннингем, — пожевал губами Уильям, — в последний раз! Вместе проверьте место происшествия и передайте мисс Форрест, что я жду её отчета через час!

Ребекка лишь вздохнула, но возражать не стала. Уильям носил халат директора Мунго ещё когда юной мисс Каннингем надевали на голову Распределяющую Шляпу, так что оставалось только смириться. Тем временем Цинния уже приблизилась, и Ребекка увидела, что кружащийся вокруг неё молодой человек (симпатичный) не относится к персоналу Мунго.

— Что-то случилось? — спросила Ребекка.

Карие глаза Циннии полыхнули молнией.

— Вот этот...

— Гилдерой Локхарт, — тут же белоснежно улыбнулся «этот», в которого ткнули пальцем.

— …уверяет, что его укусила ядовитая жаба...

— Вот она! — продемонстрировал жабу Локхарт.

Фамилия была смутно знакома, но Каннингем не могла вспомнить откуда. Жёлто-бурая жаба с зелёными пятнами на животе смерила Ребекку презрительным взглядом грозно раздулась, словно демонстрируя всю степень своей опасности и ядовитости, издав затем громкое: «ку-а-ак!», прокатившееся эхом по пустому коридору. Нулевой, административный этаж больницы никогда не отличался многолюдностью, вся жизнь была сосредоточена там, на пяти этажах выше.

— …и теперь его может спасти только экстренное отсасывание яда красавицей-специалистом! — сердито закончила раскрасневшаяся то ли от бега, то ли от гнева Цинния.

— Поэтому вы так быстро бежали? — улыбнулась Ребекка.

— Я спешил спасти свою жизнь! — воскликнул Локхарт, падая в объятия Циннии.

Та ловко увернулась, возмущенно вскрикнув:

— Что вы себе позволяете!

— Это предсмертные судороги! — объявил подпрыгивающий Гилдерой, руки которого так и норовили дотянуться до тела мисс Форрест. — Необходимо срочное избавление от яда!

— А куда укусили? — заинтересованно спросила Ребекка, попутно подавая знак.

Гилдерой остановился и начал задирать мантию, чтобы продемонстрировать. Ребекка щелкнула пальцами, и два дюжих медбрата подхватили «больного» под руки, сжав их в крепком захвате.

— Амазонская жаба, как необычно… Однако, у этого вида ядовиты только самки, которые втрое меньше размерами и имеют другой окрас, — скучающим голосом сообщила Ребекка. — Но всё же мы обязаны принять все меры, в палату его, банку с пиявкуном на десять минут, потом поддерживающую клизму.

— Будет сделано, мисс Каннингем, — отозвался басом один из медбратьев.

Возмущенно кричащего Локхарта утащили по коридору на процедуры, а Цинния устало утёрла лоб и облегченно вздохнула.

— Не спеши радоваться, — сообщила ей Ребекка.

— Опять? — всё сразу поняла Цинния. — Проклятье, что на этот раз?

— Теплица с плакун-травой, сама ещё не видела, но Браун требует от нас отчета уже через час.

— О, клизма Морганы! — Цинния закатила глаза. — Так, я заскочу переодеться, встретимся в теплице!

Ребекка кивнула и, развернувшись, отправилась к теплицам.

— Дэвиду же был назначен сеанс, и Маргариту собиралась осмотреть, вот же не задался денёк с самого утра, — доносилось ей в спину ворчание Циннии.

Затем Ребекка свернула за угол, и перестала разбирать её речь. Некоторые травы и растения проще было выращивать на месте, и по финансовым, и по целебным соображениям, и так в Мунго появилось «тепличное крыло». Из-за расположения больницы в самом сердце маггловского Лондона, директору, который был ещё до Уильяма, пришлось долго переругиваться и переписываться с Министерством, чтобы выделили требуемых специалистов по чарам расширения и невидимости.

Место получилось совершенно очаровательное, и многие из персонала больницы, целители и медсёстры приходили сюда посидеть на лавочке среди зелени. Некоторым больным даже, бывало, прописывали тут прогулки, и те помогали. Если только незадачливые пациенты не тянули руки, куда не следует. Иначе вместо выписки их вполне мог ожидать перевод в отделение укусов и отравлений.

Дробный перестук каблучков догнал Ребекку, когда та уже входила внутрь.

— Придется ограничить сюда доступ, — сердито заявила Цинния, одёргивая и расправляя халат на ходу.

Устилавшие пол камушки шуршали под её размашистыми шагами.

— Да, свободный вход — это не слишком хорошо, — согласилась Ребекка. — Кто угодно мог сделать это, даже посторонний с улицы.

— Какой ещё посторонний?! Это служебное помещение! — возмутилась Цинния.

Обе они стояли перед тем, что осталось от теплицы с плакун-травой. Угловые столбы были наклонены и выглядели так, словно их грызла стая бобров. Часть стекол отсутствовала, являя Старшим Целительницам вид на вытоптанные грядки, по которым словно табун кентавров пронесся.

— Зашёл же этот Локхарт за тобой на наш этаж?

— Ой, не напоминай о нём, — мощно, всей грудью, вздохнула Цинния.

— Ты поэтому задержалась?

— Да заглянула на минутку на Косую аллею, к Аурелле, а этот взял и привязался. Я ему, что на работу опаздываю, а он не отстает, вцепился, как репей, жабу эту приплёл, ни разу такой не видела!

— Да и я не видела, — пожала плечами Ребекка, поняв значение взгляда Циннии, — но вряд ли отравленный смог бы так резво вокруг тебя бегать и рассказывать, что умирает, одновременно с этим кидаясь на грудь! Не волнуйся, после пиявкуна на десять минут он три дня встать не сможет, не то что бегать за тобой!

— Да я и не волнуюсь, — фыркнула Цинния и поправила выбившийся локон.

— Отлично, — Ребекка достала свиток и перо, — тогда приступим, а то Браун рвёт и мечет, как будто лично всё это сажал.

Цинния лишь фыркнула ещё раз, легко присаживаясь возле грядок. Длинные пальцы её перебирали стебли травы, щупали, мяли и разглаживали пострадавшие травинки, словно взвешивали нанесённый каждой урон.

— Не более четырёх часов, — вынесла вердикт Форрест, — сок ещё остался. Потоптано... а, пиши, вся теплица, так проще будет. И тебе меньше в отчете править!

Ребекка лишь скривилась, представив, сколько теперь придется бумаг править и переписывать, особенно, если Браун опять упрется, что в Министерстве не должны ничего знать, а то, видите ли, «финансирование пострадает»! С чего он это вообще взял, Ребекка не представляла, война, слава бороде Дамблдора, уже шесть лет как закончилась, и Британия процветала.

— Так, этого нам хватит на четыре порции, если прямо сейчас всё собрать и отжать, — сказала Цинния. — Что там у нас в ближайшие три дня?

— Эмерсон и Дубич точно, Найджел — возможно, и Виктория — четыре из пяти, что зельетерапия не поможет и потребуется операция, — ответила Ребекка. — Не исключено, что прибудут ещё пациенты, например, укушенные ядовитой жабой.

У Циннии вырвалось возмущённое восклицание, затем она расхохоталась. Плакун-трава применялась как мощнейшее обезболивающее и противоспалительное средство при операциях, когда приходилось, что называется, колдовать по-живому.

— Выкрутимся, — сказала Цинния, поднимаясь с земли с охапкой сине-зеленой травы. — Свяжусь с Поппи, у них точно была пара грядок плакуна, в обед смотаюсь в Хогвартс, не откажет же она лучшей подруге! Так, теперь к отчету. Про то, что часть травы удалось спасти — включила?

— М-м-хм, — кивнула Ребекка, дописывая последнюю строчку.

— Нападавший, похоже, пытался представить всё, как дело зубов какого-то зверя, как будто тот нажрался травы и взбесился, пошел всё грызть. Неплохая попытка прикрыть себя, возможно, он где-то слышал об обезболивающих свойствах, но и только.

Цинния задумалась, взяла одну травинку и поелозила по ней пухлыми губами.

— Да, тут точно поработала магия. Если исключить версию намеренного проникновения, то остаются ходячие больные, способные колдовать (хоть мы и отбираем у них палочки, но мало ли), слышавшие о плакун-траве — те, кто перенёс операцию или готовится к ней? — и младший персонал. Но вот зачем им это, ума не приложу, вот это не включай в отчет!

Она выхватила свиток из рук Ребекки и направилась к выходу, крикнув на ходу:

— Я к Брауну, проведи обход без меня!

* * *

9 декабря 1987 года, больница имени святого Мунго, Лондон

Ребекка, уставшая и мечтающая только о глотке крепкого чая, позёвывая, выдавала указания о послеоперационном уходе за Эмерсоном дежурному целителю. Сегодня дежурил Деннис, белобрысый и тощий, словно его не кормили с самого рождения. Звёзд с неба он не хватал, но дело своё знал и уж указаниям всегда следовал в точности.

— Каждый час по одному сеансу в течение первых суток, и затем...

— Помогите! Помогите! Тут человеку плохо! — раздался выкрик откуда-то из коридора.

Ребекка и Деннис переглянулись и молча бросились к двери. Правда, голос кричавшего показался Ребекке смутно знакомым, но что же теперь, вспоминать, пока там человек умирает?

Сириус Блэк стоял на коленях, склонившись над лежащим на полу коридора человеком, и Ребекке на секунду показалось, что он, словно дементор, высасывает из того душу. Разумеется, это было не так, но всё же впечатление было сильным, благо совпадало с отношением Ребекки к Сириусу. Блэк становился упитаннее, здоровее и сильнее с каждым днём, и пропорционально этому возрастало её отвращение к этому отпрыску «древнейшего и благороднейшего рода». Когда Сириуса только привезли, тощего, нечёсаного, с отсутствующим взглядом, Ребекка его даже пожалела... ненадолго. Ровно до той секунды, пока Блэк не отпустил шуточку на тему того, что сменил одни стены на другие, только в тех из него сосали жизнь, а здесь сосут кровь (у него как раз брали порцию на анализ магического истощения). Сравнение Мунго с Азкабаном просто взбесило тогда Ребекку, но, увы, тут она была бессильна. Несмотря на многочисленные пожертвования, подарки, и покровительство некоторых аристократов, основным источником денег, на который существовала больница, было Министерство Магии.

Министерство же сдувало пылинки с Блэка, после той кампании в прессе, где Рита Скиттер облила всех и вся, от министра и Верховного Чародея до последнего дементора, помоями. Скандал был столь громким, что даже Ребекка, никогда особо не интересовавшаяся ничем подобным, неоднократно о нём слышала. Это, разумеется, не добавило ей любви к Сириусу, равно как и то, что он однажды заорал на всю больницу, столкнувшись с Ребеккой в темном коридоре: «Дементор!!!» Ну да, она была в чёрном, но сравнивать целителей с дементорами?! Сравнивать с дементором её, Ребекку Каннингем, вполне ещё симпатичную ведьму слегка за тридцать?! Директор Браун же, когда Ребекка ворвалась к нему, сразу заявил, что он тут бессилен и ничем не может помочь мисс Каннингем, кроме как отстранить её от лечения Блэка. Во избежание, так сказать. Поэтому Блэк продолжал находиться в Мунго и набираться сил, продолжал отпускать свои шуточки и продолжал раздражать Ребекку своим видом.

В общем, Ребекка не стала рваться вперед.

— Что случилось?! — дверь распахнулась, и в коридор выскочила Цинния.

Ребекка окончательно остановилась и усмехнулась. Света, падавшего из двери, было достаточно, чтобы осветить лежавшего на полу вчерашнего «укушенного жабой». Сегодня он делал вид, что задыхается, прямо под дверьми кабинета Циннии, явно рассчитывая на искусственное дыхание рот в рот от Старшей Целительницы.

— Хр-хр-р, — хрипел Локхарт, протягивая к Циннии руки.

— Аэровита! — выкрикнула Форрест, выхватив палочку и засунув Локхарту в рот.

Разумеется, откуда Локхарту было знать, что целители Мунго давно разработали соответствующее заклинание и даже модифицировали его, после того, как один больной, настоящий больной, перекусил целителю Фредериксу палочку пополам и чуть не умер? Теперь достаточно было лишь коснуться шеи или груди, но Цинния то ли забыла об этом... то ли хотела отплатить за это представление. Ещё Ребекка не отказалась бы узнать, как этот Локхарт добрался сюда после пиявкуна, но это могло подождать.

— Спасительница! — закричал Гилдерой, вскакивая и бросаясь на Циннию.

Та даже не успела отшатнуться, и Локхарт её облапил, бесстыдно поцеловал в губы на глазах у всех и закричал, что он, как честный маг, теперь обязан Циннии жизнью и выполнит свой долг! Дверь возле Ребекки приоткрылась, и на шум выглянул директор Браун, неодобрительно покачал головой, но сказать ничего не успел. Появились два медбрата, опять схватили Локхарта и потащили прочь, на процедуры «очистки организма от зелий, ядов и шлаков», которые ему громогласно прописала Цинния.

Затем директор взялся за остальных.

— Я шёл, смотрю, человеку плохо, — развел руками Сириус. — Что мне было делать, пройти мимо?

Ещё и вид виноватый сделал, отметила Ребекка про себя. Явно сговорился с этим Локхартом! Наверняка тот тоже был замешан в этом скандале с Азкабаном, иначе откуда бы Ребекка знала его фамилию?

— Кстати, директор, ещё раз обращаю ваше внимание, что в больницу может попасть кто угодно! — сердито заявила Цинния.

— А вы предлагаете ограничить сюда вход? — нахмурился Браун в ответ. — Не пускать больных?

— Нет, но как-то же он оказался под дверью моего кабинета? — растерянно отозвалась Цинния. — С этим что-то можно сделать?

— О, я знаю одно отличное заклинание...

— А вам, мистер Блэк, вообще нельзя брать в руки палочку! — сердито крикнул Уильям.

— Целителя! Срочно! — донесся от входа выкрик привет-ведьмы, пухленькой улыбчивой блондинки, первой встречавшей посетителей.

— Старших Целительниц — срочно! — почти эхом, отстав всего на секунду, выкрикнул из вестибюля Деннис.

Сворачивая за угол, Ребекка краем глаза заметила двух медбратьев, мирно спящих в уголке. Локхарта же и след простыл. Затем всё отступило перед необходимостью спасения жизни аврора, выглядевшего так, словно на него напала стая драконов.

Назавтра административный этаж огласил боевой визг Циннии. Как выяснилось уже позже, она вошла в кабинет и обнаружила там на столе Локхарта в синих и красных пятнах. Лечение было моментальным и очень действенным — выброшенный заклинанием в окно Гилдерой удачно приземлился спиной в глубокий сугроб, сразу ожил и умчался куда-то вдаль. Медбратья, наученные прошлым опытом, не спешили его хватать, лишь погрозили кулаками вслед.

На следующий день после этого Ребекка обнаружила в коридоре Циннию, которая отчаянно пыталась убежать от Локхарта. Тот, ухватив Циннию за мантию, полз за ней со «сломанной ногой» и отчаянным голосом умолял вылечить его. Форрест, не выдержав, выхватила палочку и вправила Гилдерою всё, что можно и нельзя, едва и в самом деле не переломав кости. Затем Локхарт прикинулся, что отравился магическими грибами, но Цинния и тут его вылечила, залив не менее пинты очищающего зелья. После чего оттащила в уборную и, пока Гилдерой, стоя на коленях перед унитазом, расставался со всеми шлаками и токсинами, рассказывала ему о целебных и очищающих свойствах зелья вперемежку с сердитым выговором и требованиями её больше не преследовать.

После этого административный этаж закрыли заклинаниями.

Но Гилдерой не унимался. Он ловко прикинулся привет-ведьмой, причём без всякого оборотного, и даже почти обманул всех. Влетал в окно буфета на шестом этаже, уверяя, что рухнул с высоты, и ему срочно нужна помощь. Однажды выкатился под ноги Циннии в теплицах, пуская пену изо рта и уверяя, что его погрыз оборотень. Форрест, не растерявшись, сунула ему в рот толстый пучок жги-травы, и Гилдерой смылся, бросив парик, при помощи которого изображал повышенную лохматость. Записывался на прием к Циннии, уверяя, что у него ноют старые раны, «полученные на прошлой войне». Как-то раз даже сумел подменить больного, и Цинния, приведшая толпу практикантов на демонстрацию методов лечения дубового лишая, оказалась лицом к лицу с практически голым Локхартом.

Также Гилдерой оставлял на столе у Циннии любовные записки и подарки, виртуозно прокрадываясь мимо выставленной охраны, залезая в окна палат и заходя с воздуха, а как-то раз даже просто зашёл с центрального входа, смешавшись с комиссией из Министерства, решившей навестить Мунго в преддверии Рождества и окончания года, и вновь шлёпнувшись на пол перед кабинетом Циннии. На глазах у комиссии та не решилась прогонять симулянта и, в итоге, даже заслужила похвалу от министра Фаджа. К моменту отбытия комиссии Гилдерой, разумеется, уже был таков.

Локхарта пытались поймать, пытались ставить ловушки, вешать сторожевые заклинания, но он и тут не терялся, как-то ввалился к Циннии в кабинет, весьма натурально изображая попавшего в парализующую ловушку. Несколько раз Гилдероя всё же ловили, но каждый раз он освобождался, то жаба на выручку прискачет, то споткнется удачно, то пациенты начнут разбегаться, прямо мимо медбратьев.

* * *

18 декабря 1987 года, больница имени св. Мунго, Лондон

— Да, печально, — вздохнул Браун, просматривая отчет. — Малоазиатский Ай-Ай, все три куста?

— Именно так, — подтвердила Ребекка.

Директор ещё раз покачал седой головой, продолжая читать список происшествий, случившихся в Мунго за декабрь, и финансовые потери, которые они за собой повлекли. Потому что одно дело, когда пациент уверен, что он — Мерлин, и пытается голыми руками сломать стекло или стену, крича, что сейчас всем покажет мощь своей беспалочковой магии. И совершенно другое все эти происшествия, вытоптанные редкие растения, разлитые зелья, разбросанные порошки и ночные горшки.

— Угу-гу, и, пока мисс Форрест отдыхала, нападений не было, и Локхарт не появлялся, — как бы рассуждая вслух, заметил Браун. — Скажите, Ребекка, что вы думаете обо всём этом?

— Это любовь!

— Понимаю вашу радость за подругу и её страстного поклонника, — сухо ответил Уильям, — но сейчас меня интересует другое. Мисс Форрест стала опаздывать и уходить раньше, стала меньше проводить операций и обходов, стала больше времени уделять мистеру Локхарту. Это правда, что она дважды ошибалась во время операций?

— Вы куда лучше меня знаете, директор, что успех операции всегда зависит от слаженной работы врача и ассистентов, — покачала головой Ребекка. — И нельзя возлагать ответственность исключительно на врача…

— Факты, мисс Каннингем, как и цифры, упрямая вещь! — наставительно ответил Уильям, вскинув указательный палец. — Мисс Форрест стала меньше работать, и по её вине больница теряет деньги и ценные растения, которые могли бы спасти пациентам жизнь. До поры до времени я закрывал на это глаза, но теперь пришла пора разобраться с этим вопросом раз и навсегда!

— Вы думаете? — нервно спросила Ребекка.

— Я думаю, что вначале надо побеседовать с этим молодым человеком, Гилдероем, — ответил Браун. — Я тут навёл справки, не всё так просто. Так что идите, мисс Каннингем, и скажите, что я хочу с ним побеседовать. Мисс Форрест сейчас спасает кустарники-осьминоги, так что, думаю, вы без труда найдёте мистера Локхарта в кустах неподалеку.

* * *

20 декабря 1987 года, больница имени св. Мунго, Лондон

Ребекка отставила чашку, поднялась с рабочего кресла и лениво выглянула в коридор, уже зная, что там увидит. Да! Там опять были Гилдерой и Цинния, он лежал, она склонялась над ним. За прошедшие полторы недели Цинния вылечила своего «поклонника» (настойчивость Гилдероя её смущала, поэтому она не подпускала его близко, как бы ни шептались медсёстры о жарких объятиях на рабочем столе) от двух десятков смертельных болезней, укусов, переломов, отравлений, проклятий, повреждений, вызванных взрывами и вражеской магией, и ещё от кучи всего остального, до чего только смог додуматься Гилдерой.

— Ребекка! — сдавленным голосом крикнула Цинния. — Безоар!

Поняв, что все серьёзно, Ребекка рванула вперед, доставая из кармана дежурный безоар. Фиолетово-красный Гилдерой, распухший так, что сейчас сам больше напоминал экзотическую жабу, темнел и раздувался с каждым мигом. Ребекка с трудом просунула безоар между распухших, больше напоминавших сосиски, губ, и отступила на шаг. Цинния одно за другим выкрикивала диагностические, очищающие и восстанавливающие заклинания, красные пятна ползали по Гилдерою, словно играли в пятнашки, его выгибало и крючило.

— Что с ним? — спросила Ребекка, которая никак не могла поставить диагноз, слишком уж противоречивыми были симптомы.

— Этот дурак подставился под укус ядовитой тентакулы! — сердито ответила Цинния.

Гигантские опухоли Гилдероя опадали на глазах, безоар действовал.

— Я принял противоядие, — возразил он, с трудом шевеля губами.

— Из аконита, бубонтюбера, жги-травы, — Цинния втянула носом воздух, — и экстракта Чёрных слизней! Какой дурак учил вас Травологии и медицине, Локхарт? Здесь вам не ваши книжки!

— Но ведь Чёрные слизни... они целебные...

— Не в сочетании с жги-травой! — у Циннии был такой вид, словно она сейчас ударит Локхарта.

«Это объясняет красные пятна, — подумала Ребекка, — но всё остальное?»

Впрочем, можно было не ломать голову и довериться Циннии, лучше нее в Травологии и лечебных аспектах и сочетаниях никто не разбирался. Собственно, поэтому Форрест и заведовала теплицами практически единолично.

— Как вы вообще могли решиться на такое?! Намеренно подставляться под ядовитый укус?!

— Я гадал на картах, — с трудом ответил Гилдерой. — Сегодня мой счастливый день.

— О, да! — воскликнула Цинния с непередаваемым сарказмом. — Ещё какой! Сегодня я, наконец, по-настоящему вылечу вас, мистер Локхарт, от чего-то смертельного! Рейнольд, в палату его!

— В какую? — почесал в затылке подошедший медбрат.

— К мистеру Блэку, — ласково сказал незаметно подошедший директор. — И пришлите медсестру поопытнее... нет, дежурного целителя.

Когда Локхарта, не отрывавшего влюбленного взгляда от Циннии (в основном от её груди), унесли, Старшие Целительницы дружно повернулись к улыбающемуся Брауну.

— Понимаю ваше возмущение, мисс Форрест, мисс Каннингем, — сказал директор Мунго, — но я уже обо всем договорился! Мистер Локхарт — очень популярный писатель, и свою следующую книгу он посвятит нашей больнице! Если вы не читали...

— Читали, — отрезала Цинния.

— И мало того, мистер Локхарт сделал пожертвование больнице, очень, очень щедрое пожертвование, так что ничего страшного, если он проведет тут денёк-другой!

— То есть он, — Цинния задохнулась от возмущения, — будет теперь находиться тут с вашего разрешения и одобрения, директор?!

— Скоро Сочельник и Рождество, Цинния, — с легкой укоризной в голосе ответил Уильям. — Сочельник! Нужно прощать и возлюблять, а ещё мистер Локхарт любезно согласился оплатить весь ущерб, который больница понесла по его вине...

— Да я...

— Так что вы, мисс Форрест, — голос Брауна посуровел, — отнесётесь к нему, как к вашему персональному пациенту. Я не заставляю вас любить его — не надо тут фыркать! — но будьте любезны обеспечить мистера Локхарта хотя бы лечением! Если же вам вдруг потребуется отпуск на обустройство личных дел, или там время на частные уроки, то я с пониманием отнесусь к вашей просьбе.

С этими словами директор удалился, словно в насмешку напевая какой-то рождественский мотивчик.

— Пролез все-таки, больной, — прошипела Цинния под нос.

— Ну, не урод же какой на лицо, — ответила Ребекка то, что думала.

Нельзя сказать, что она ужасно завидовала, но уж точно не отказалась бы от поклонника, только в её сторону Гилдерой вообще не смотрел. Словно не существовало Старшей Целительницы Ребекки Каннингем.

— Да в том-то и дело! — воскликнула Цинния. — Чересчур красив! Будет так же, как с ней!

— С кем?

— Да ты книги его почитай! — Цинния почти кричала.

Потом она остановилась, приложила пальцы к вискам, закатила глаза и забормотала что-то под нос, вытащила из кармана какую-то коробочку с порошком и щедро втянула его обеими ноздрями. Выдохнула, потом чихнула.

— Слушай, я знаю, ты не любишь Блэка, но займись Локхартом? — лицо Циннии стало просительным. — Я бы Вестона попросила, да он уже закончил смену и ушел, а у Донована немного не та специализация.

Ребекка неохотно, но все же кивнула. Другие Старшие Целители были бы лучше, конечно, но что поделать, не всегда всё в жизни бывает идеально.

* * *

24 декабря 1987 года, больница имени св. Мунго, Лондон

Палата, выделенная Блэку, располагалась на первом этаже. На эту тему — на каком этаже размещать Блэка, — как припомнила Ребекка, состоялся долгий спор между Старшими Целителями. Кто-то говорил, что место ему на пятом, где лечат недуги от заклятий, кто-то высказывался за третий, посвященный лечению волшебных вирусов, упирая на то, что воздействие дементоров сродни им. Были голоса и за второй этаж, посвященный ранениям от живых существ, но после долгого спора решили дементоров живыми не считать, и этот вариант вычеркнули. В конце концов, большинством голосов был выбран первый этаж, посвященный травмам от рукотворных предметов, вроде неправильно сработавшей палочки, но не по причине тематического соответствия, а потому, что первый был ближе всего к нулевому, административному.

За прошедшие несколько дней Ребекка неоднократно навещала эту палату и сейчас, стоя перед коричневой дверью, поняла, что совершенно не хочет заходить внутрь, так как была сыта по горло видом Сириуса Блэка. Мимо быстрым шагом прошла Оливия, неся поднос с зельями, потом показался Рейнольд, сопровождавший родственников пострадавшего. Родственники качали головами и говорили, что плакат в вестибюле «Держи свои руки и котёл в чистоте!» был полностью прав, а Дерек и до отрастания ушей был упрямым ослом. Из-за двери доносились голоса:

— …и я погнался за ним! — говорил Блэк. — Вообще ни о чём не думал, просто бросился!

— Да, знакомая ситуация, — в голосе Локхарта слышалась искренняя горечь. — Не догнал?

— Почему же — догнал! Не догнал, так и в Азкабан не попал бы! Но теперь справедливость восторжествовала, я — здесь, а эта крыса там!

Сириус захохотал, резко, отрывисто, словно лаял, а Ребекка опять ничего не поняла, кроме того, что вот совсем, ну просто совсем не захочет заходить в палату. Тем более, что разговаривали Локхарт и Блэк нормально, то есть, официально выражаясь: «жизнь их находилась вне опасности».

— Нет, ну здесь, конечно, лучше, чем в Азкабане, — вещал Сириус, — хотя тоже четыре стены, и за пределы особо не выйдешь.

— Зачем выходить? — удивленно спросил Гилдерой. — Тут такие медсёстры....

Этого Ребекка уже не выдержала и влетела в палату. Элитную. «Ведь иной преступники из Азкабана и легкомысленные повесы просто не заслуживают», — мысленно фыркнула она. Вслух же воскликнула совершенно иное:

— Какие ещё медсёстры, мистер Локхарт? Вы так долго добивались моей лучшей подруги, чтобы тут же начать ей изменять с медсёстрами?!

— Да нет же, — Гилдерой и не подумал смущаться, посмотрел пристально на Ребекку своими синими глазами. — Просто Сириусу не помешал бы лечебный массаж, для поддержания мышц в тонусе, а когда массаж проводит красивая медсестра, то это получается как бы гармония тела и духа...

Бздынь! Повинуясь резкому движению палочки Ребекки, окна в палате захлопнулись, заодно заглушив высказывание Гилдероя.

— Марш в койку, мистер Блэк! — прикрикнула Ребекка.

— Вот те слова, которые я всегда готов услышать от женщины, — рассмеялся Сириус.

— Видела я таких как вы! — обозлённо заговорила Ребекка. — Ветераны войны! Вам постоянно плевать на свое здоровье, лишь бы похвастаться, покрасоваться друг перед другом, а кому потом лечить ваши срывы и болячки, застуженные поясницы и прочие органы? А вы, мистер Локхарт, я, может, и не вмешивалась в ваши выходки, но Цинния — моя лучшая подруга, и если вы...

— Да я ж не для себя! Для Сириуса! Ему нужно размяться, встряхнуться, ощутить свободу!

— Да, засиделся что-то на месте, — улыбнулся Сириус. — То на одном месте, то на другом.

Улыбка сползла с его лица, и он заговорил уже серьезным и немного просительным тоном:

— К вопросу о ветеранах войны, хотя тут уместнее будет говорить о жертвах...

— Никаких утешительных прогнозов мы дать не можем, — отрезала Ребекка, тут же понявшая, о ком идет речь. — Мы делаем для лечения Лонгботтомов всё, что можем, но...

— Прошу прощения, мисс Каннингем! — в палату влетела Алиса.

— Что ещё?! — развернувшись, рыкнула Ребекка.

— У нас опять происшествие! И опять в теплицах! А мисс Форрест закрылась у себя и, кажется, плачет!

Юная практикантка и сама чуть не плакала.

— Я помогу вам! — вскочил Гилдерой.

— Да вам...

— Я учился у лучших шаманов Южной Америки! — провозгласил Гилдерой и тут же добавил: — Подумаешь, ошибся чуть-чуть в рецепте, но сейчас я полностью здоров и готов помочь вам, во имя Циннии и её красоты!

«Знаем мы, о какой красоте ты тут бормочешь», — подумала Ребекка с некоторой злобой. Чрезмерно большая грудь неоднократно причиняла Циннии серьёзное неудобство, особенно во время длительных операций, но разве это растолкуешь тупым мужланам, которым лишь размер подавай?

— Хорошо, мистер Локхарт, следуйте за мной...

— Я знаю дорогу! — радостно провозгласил Гилдерой.

Ребекка вздохнула и повторила:

— Следуйте за мной.

Уже выходя из палаты, она услышала шепот Гилдероя:

— Мистер Блэк застудил поясницу, и теперь ему срочно нужен лечебно-разогревающий массаж! Иначе его никак не спасти, Алиса!

Но оборачиваться уже не стала.

* * *

24 декабря 1987 года, больница имени св. Мунго, Лондон

— Так, ну, это мои следы, это опять мои следы, а это следы Бунты, — перечислял Гилдерой, тыкая пальцем в вытоптанные грядки и помятый куст ядовитой тентакулы.

— Мистер Локхарт, вы вообще имеете представление, сколько всё это стоит? — осведомилась Ребекка, подпустив в голос порцию яда.

— Охотно прослушаю лекцию, всегда готов учиться чему-то новому! — тут же с жизнерадостностью идиота заявил Гилдерой.

— Лекции вам пусть мисс Форрест читает, — не удержалась от подколки Ребекка.

— Да, лучше учиться у самых лучших! — ещё жизнерадостнее ответил Гилдерой.

При этом он улыбался так широко и искренне, что Ребекка так и не поняла, то ли он и вправду ничего не понял, то ли наоборот, подколол её в ответ, сказав при этом чистую правду. Жаба спрыгнула с плеча Локхарта, попутно лягнув его так, что Гилдерой пошатнулся, и скрылась куда-то.

— Бунта очень застенчив, — пояснил Локхарт так, словно это было чем-то самим собой разумеющимся.

— В отличие от тех, кто залезает в теплицы! — сердито отозвалась Ребекка.

Увы, её намек на самого Гилдероя опять пролетел мимо его ушей, скрытых под золотистыми волосами.

— Деньги, значит, — задумчиво сказал Локхарт, разглядывая следы когтей на стене. — Все, как с заповедниками, забавно.

— Что?

— Да так, мысли вслух.

Он прошелся ещё туда и сюда, уделив особенно пристальное внимание следам зубов и когтей. Ребекка наблюдала за ним с изрядной долей молчаливого скептицизма. Что он мог тут найти, чего не нашли сами Старшие Целители и Целительницы? Что мог писатель понимать в подобных делах? Скорее стоило бы вызывать авроров, но Браун пока осторожничал. Не хотел предавать дело огласке, считая, что оно повредит репутации Мунго и дурно повлияет на финансирование. Плюс авроры не зря назывались мракоборцами, и все эти мелкие кражи и вытаптывания вполне могли оказаться ниже их порога необходимого вмешательства. Говоря более привычным языком, все равно, что вызывать Старшую Целительницу туда, где требуется медсестра, бинт и капля настойки бадьяна.

— Ну, всё понятно! — объявил Гилдерой. — Спасибо за помощь, Ребекка!

— Странно, что вы знаете, как меня зовут, — не удержалась та от сарказма.

Гилдерой, проходивший мимо неё к выходу из теплицы, остановился и замер в считанных сантиметрах от Ребекки:

— Как я могу не знать имени лучшей подруги моей несравненной Циннии?! Вы не носите каблуков, обижены на Сириуса Блэка и занимаетесь уходом за больными меньше других Старших Целительниц, хотя ваши навыки им не уступают. Полагаю, бумажная работа отнимает много вашего времени, но вы никогда не жалуетесь. А ещё вы любите чай… — он чуть наклонился и втянул носом воздух возле самого её уха, — с чабрецом, верно? Прошу простить, мне пора.

Резко отстранившись и одарив её напоследок ослепительной улыбкой, Локхарт направился к выходу.

— Нахал, — фыркнула ему вслед Ребекка, суматошно разглаживая несуществующие складки на мантии. — Наглец! Болван! Надеюсь, он не забыл от счастья свою жабу?

Но вокруг не было никого, лишь из дальнего угла доносилось щелканье ножниц, наверное, кто-то опять воевал с зубастой геранью, невесть как попавшей в теплицы и ни в какую не желавшей выводиться.

— Ох, Алиса, вы просто вернули меня к жизни, — Сириус поднялся с кровати и, блаженно потянувшись, стал натягивать рубаху. — Огромное вам спасибо.

— Что вы, мистер Блэк, — порозовела девушка, теребя рукав форменной мантии. — Я совсем недавно проходила курсы массажа и мало ещё что умею.

— Если у вас так великолепно получается уже сейчас, то со временем ваш массаж и вовсе станет лечить не хуже Философского Камня, — хмыкнул Сириус.

Вконец засмущавшаяся девушка ещё помялась с минуту, а затем, торопливо поправив помятое покрывало на кровати Блэка и пробубнив что-то неразборчивое, поспешила ретироваться. Он не стал её останавливать. Сириусу пришла в голову мысль о том, что эта вот девчушка на первом курсе Хогвартса училась, когда его бросили к дементорам, и Блэк вдруг почувствовал себя ужасно старым. Пусть ему и твердят все о том, как молодо и живо он стал выглядеть, себя-то не обманешь!

Подчинившись внезапному порыву, Блэк подскочил к стене и с размаху саданул по прикрепленной к ней толстой доске.

— У-у… — простонал он и потряс пострадавшей конечностью. — И как Гилдерой это делает?

Его сосед по палате, едва вселившись, тут же развил бурную деятельность — оборудовал место для жабы, притащил вместо нормальной кровати какой-то матрас и приколотил к стене толстую доску, по которой регулярно колотил руками и ногами с завидной силой и упорством. Несмотря на разницу в возрасте, соседство с Локхартом не тяготило Блэка — вечно деятельный и никогда не унывающий парень изрядно его веселил.

В дверь постучали.

— Входите, Алиса, — Сириус торопливо спрятал покрасневшую от удара руку за спину, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой. — Вам я всегда ра…

— Боюсь, что не оправдаю твоих ожиданий, мальчик мой, — в дверях стоял Альбус Дамблдор собственной персоной! — Насколько я понял, мисс Броклхёрст отправилась на третий этаж. Могу я войти?

— Да, конечно, — Сириус растерянно взъерошил шевелюру. — Что вы тут делаете?

Альбус аккуратно прикрыл за собой дверь и, дойдя до кровати Блэка, аккуратно присел на краешек. Помолчал, оглаживая бороду, и, наконец, поднял на Сириуса свои выцветшие голубые глаза:

— В первую очередь я здесь для того, чтобы извиниться.

— Ай, бросьте! — Сириус принялся раздражённо мерить палату шагами. — Я виновен в смерти Джеймса и Лили. Это я должен был стать Хранителем Тайны. Я, а не Питер! Это из-за меня их убили, из-за меня! К тому же, я сам с горя сообщил на процессе, что виновен, да, дурак был, признаю. Годы в Азкабане вправили мне мозги. Но вы-то тут при чём?

— Я должен был лучше выполнять свои обязанности, как глава Визенгамота, — печально покачал головой Дамблдор. — Из-за моей ошибки невиновный человек на долгие годы оказался брошен в ужаснейшую тюрьму…

— Я видел, как вы и Крауч выполняли свою работу, — перебил его Блэк. — Видел, с какой скоростью наполняются сторонниками Лорда соседние камеры. Не нужно брать на себя ношу больше, чем ты в состоянии унести.

— Подчас у нас не остаётся иного выбора, мальчик мой, — грустно улыбнулся Альбус. — Есть ещё один трудный разговор, которого, как бы мне ни хотелось, нам не удастся избежать. Скажи мне, что ты будешь делать, когда твоё лечение подойдёт к концу?

— У меня остался должок перед Джеймсом и Лили, — пожал плечами Блэк. — Я задолжал маленькому Гарри подарков аж за семь лет. Буду навёрстывать. Друзей навещу. Анда с мужем навещали меня в первый же день, да и Ремус заходил как-то… тоже извинялся. Не помню точно — я поначалу очень слабо соображал, что происходит вокруг. Но главное — Гарри! Он живёт у вас? Про него ничего не известно с той самой ночи. Наверняка вы где-то его спрятали, верно?

— Не совсем, — вздохнул Дамблдор и выпрямился. — Дослушай, пожалуйста, до конца то, что я тебе скажу, Сириус, мальчик мой, и только потом начинай сыпать проклятьями.

— Многообещающее начало, — хмыкнул Блэк.

— Когда я только закончил Хогвартс, то на руках у меня осталась младшая сестра, Ариана. Наша мать умерла, а отца посадили в Азкабан, откуда он не вернулся, — Альбус помолчал, собираясь с мыслями. — Мы заботились о девочке втроём: я, Аберфорт и Геллерт.

— Геллерт?

— Гриндевальд, — кивнул Альбус. — В молодости мы… дружили и мечтали вместе изменить мир. Но, как ты знаешь, разошлись во взглядах. Сейчас я хочу сказать не об этом, а о том, что несмотря на наш тройной, вроде бы, пригляд, никто из нас не ставил заботу об Ариане на первое место. У нас были свои проекты, исследования, мечты… драки. Однажды мы устроили дуэль, и случайно отлетевшее проклятие попало в Ариану. Она умерла. Аберфорт так и не простил меня за её смерть. Я и сам себя не простил. Но твёрдо заучил урок — холостому мужчине нельзя доверять заботу о ребёнке. Ребёнок должен расти в семье и, желательно, с братьями и сёстрами, поверь моему педагогическому опыту. Гарри живёт у своей тётки, сестры Лили.

— У Петуньи? Они же вечно были на ножах!

— Тому есть причины, — Дамблдор помолчал и сурово посмотрел на Блэка. — Я надеюсь, дальше тебя этот рассказ не уйдёт. Сестра Лили в детстве очень мечтала стать ведьмой, даже написала мне письмо с просьбой принять её в Хогвартс. Боюсь, известие о существовании магии стало для неё одним из жесточайших разочарований в жизни. Поэтому не суди её строго. Гораздо важнее то, что юный Гарри сейчас живёт в полноценной семье, в доме, который может назвать своим. Да, его, скажем так, не балуют, но…

— Всё равно! Как так вышло?! Неужели никто не смог взять ребёнка себе, и потребовалось отдавать его этим магглам?

— Не «этим магглам», а его ближайшим родственникам. И потом, кого из наших ты готов предложить? Отдать мальчика Августе? Аластору? Ремусу? Или, может, Молли и Артуру восьмого ребёнка подбросить? Или Андромеде с Тедом, которые жили ещё беднее Уизли, и которых твоя матушка самозабвенно травила до самой своей кончины? О, они бы взяли. И заботились бы о нём изо всех сил. Но посмотри мне в глаза, Сириус, и скажи, что у кого-то из них, да даже у меня, мальчику было бы лучше!

— Я не верю, что это единственная причина, — упрямо замотал головой Сириус. — Вы могли, могли придумать что-то получше!

— Да, есть ещё кое-что, — Альбус встал и подошёл к окну. Понаблюдал за кружащимися за стеклом крупными белыми хлопьями. — В ту ночь Лили сотворила что-то, чего я до сих пор не могу объяснить. Она пожертвовала своей жизнью ради защиты сына. Я нашёл упоминания о подобных случаях. Это защита крови. До совершеннолетия юному Гарри будет не страшна практически никакая угроза. Но для этого он должен жить в доме, который считает своим. В доме, где живут его кровные родственники.

— Это… точно?

— Ты сможешь проверить это, когда выпишешься, мальчик мой, — улыбнулся Альбус. — В конце концов, тебе в наследство досталась одна из самых обширных магических библиотек в Британии. Но будь осторожен в своих поисках. Ведь если о кровной защите станет известно…

— То ближайшими родственниками после Петуньи окажемся мы с Андромедой…

— И Нарцисса Малфой, — Альбус посмотрел Сириусу в глаза. — Прости, мальчик мой. Я понимаю, что после таких известий ты вряд ли проводишь меня добрым словом. Ты можешь меня возненавидеть, но мы оба понимаем, что я прав. Гарри нужна семья и защита, а не вечно балующий его холостяк-Мародёр. Пусть даже с тобой ему будет в десять раз веселее. Прости.

Альбус Дамблдор покинул палату, мягко притворив за собой дверь. Вслед ему неслись глухие удары кулаков по твёрдому дереву.

Кормили в буфете Мунго вкусно, и Филипп наворачивал тушёную картошку с мясом за обе щеки, поглядывая на сидящего напротив задумчивого Гилдероя. Была в этом какая-то особая ирония, что именно в Мунго нашлась красавица, не желающая «исцелить сердце» Локхарта, но прибыл Эйхарт сюда по другому вопросу.

— Я вот подумал, — сказал Филипп, — в связи с твоим ранением...

— Да всё со мной в порядке! — воскликнул Гилдерой.

— Нет-нет, я о другом. «Беспокойная Баньши» уже готова, послезавтра начнём печатать, и там к Новому Году будем уже вовсю продавать.

— Точно, завтра же Рождество, — задумался о чём-то Гилдерой.

— Так что я подумал, — продолжал Филипп, — наша Баньши не захочет нам что-нибудь крикнуть в ухо за книгу? Ты так и не рассказал, на чём вы там расстались, но я так понял, всё прошло не слишком гладко?

— Вначале всё шло великолепно, — почесал в затылке Гилдерой, — но потом Кэтрин снова сорвалась. Начала кричать, что она не содержанка какая, а честная женщина, что не хочет жить за мой счёт. Затем поймала меня, когда я набирался вдохновения и творческих планов, и мы опять немного поссорились. Потом ещё что-то случилось, ну и, в общем, мы расстались. Она заявила, что уедет к своему кузену Леви (он сквиб и профессиональный спортсмен, пловец, кажется) в какой-то прибрежный городок, и всё. Больше я о ней не слышал. Но беспокоиться не стоит, Кэтрин осознала, что женская красота — это важно, и собиралась поменять себе лицо, так что вряд ли она вернется к прежним делам.

Филиппа это не слишком успокоило, и он нервно покрутил головой. Вопрос становления импотентом его не слишком волновал, слава богу, трое детей и внук уже есть, но Кэтрин наглядно продемонстрировала, что умеет многое и помимо этого, благодаря своему врождённому дару легилимента. Это Гилдерою хорошо, с его знанием Окклюменции и привычкой дёргать мантикору за хвост, а Филиппу что делать?

— Так мы будем что-то предпринимать по поводу Кэтрин?

— Зачем? — с отсутствующим видом пожал плечами Локхарт. — Живёт себе и живёт, возьмется за старое, МАКУСА быстро о ней узнает.

Вот теперь у Филиппа отлегло от сердца и он облегченно вздохнул. МАКУСА! Как он сам о них не подумал? При тех объемах продаж, что шли в магических США, должен был подумать о них первым делом! Конечно, дела, всё дела, с прошлыми книгами, с будущей, которую привез Гилдерой — как раз о Нью-Йорке и похождениях беспокойной Баньши, да и сам Локхарт опять взялся за старое. Вместо того, чтобы сверкать улыбкой и источать обаяние, посещать презентации и устанавливать связи, повышая доходы — свои и Филиппа, — Гилдерой, наоборот, тратил и тратил, на подарки, на какие-то странные покупки, на больницу Мунго, возле которой он теперь постоянно крутился. Конечно, было бы неплохо, если бы Гилдерой сумел извлечь из всего этого хорошую историю, но о чём тут писать?

— На что ты там смотришь? — Филипп обернулся, но тут же поспешно повернулся обратно к Гилдерою.

— Кто это? — спросил тот.

— Пожилая женщина в чёрной мантии и шляпе с чучелом грифона — Августа Лонгботтом, — чуть понизив голос, объяснил Филипп. — Рядом с ней её внук, Невилл. Она пришла навестить своих сына и невестку, родителей Невилла...

— Да-да, — нахмурился Гилдерой, — Лонгботтомы — ветераны и жертвы войны, недавно их упоминал Сириус Блэк. Ты что-то знаешь о них?

Филипп потер залысину. Кто же не знал истории Лонгботтомов, зверски запытанных сумасшедшими Пожирателями Смерти уже после того, как Гарри Поттер победил Того-Кого-Нельзя-Называть? «Последние жертвы войны», как их окрестили, об этой истории не писал только ленивый, особенно пять лет назад, в первый год после войны. Эйхарту подумалось, что только Локхарт в своей всегдашней рассеянности, как обычно, не был в курсе очевидных и всем известных вещей, пока не сталкивался с ними лоб в лоб. Филипп изложил, что знал, вкратце, понижая голос, и добавил:

— Возможно, Сириус Блэк сможет рассказать тебе больше.

— Судя по его вопросу, они дружили, — задумался Гилдерой.

— Нет, я о другом, — Филипп ещё раз утер лоб. — Он же сидел в Азкабане с Пожирателями, теми самыми, что запытали Лонгботтомов до... их нынешнего состояния.

— Сириус? Да, пожалуй, — Гилдерой опять стал рассеянным и задумчивым. — Ты прав, Филипп, об этом надо подумать. Пойду прогуляюсь, спасу прекрасную даму в беде.

Глядя ему вслед, Филипп подумал, что у Гилдероя всё же нюх на отличные истории. Сириус Блэк и Пожиратели Смерти! Петтигрю и предательство Поттеров! Если он вытащит из Блэка все эти подробности, да ещё успеет оформить в книгу, пока скандал, устроенный Скиттер, не остыл, м-м-м... можно будет задуматься о покупке собственного особняка, с домовыми эльфами, фонтанами, павлинами и собственным полем для квиддича.

* * *

26 декабря 1987 года, Косая Аллея

Сириус ещё раз с наслаждением втянул морозный воздух и посмотрел на снующих туда и сюда по Косой аллее магов, ведьм и школьников, раскрасневшихся, счастливых и беззаботных.

— Жаль, что так и не нашли следов, — раздался за его спиной голос Гилдероя.

Локхарт отряхивал мантию с самым бесшабашным видом, словно и не пытались их ограбить пять минут назад. С таким же легкомысленным видом он подговорил Сириуса сбежать из больницы и отправиться в поход по Лютному переулку. Надо заметить, Блэк не особо сопротивлялся, торчать в четырех стенах ему осточертело ещё месяц назад.

— Потому что нам их и не показали, — пожал плечами Сириус. — Люмос!

На кончике отобранной у грабителей палочки зажёгся и тут же погас, словно ветром задуло, едва различимый огонёк. Сириус пожал плечами и, сломав трофей пополам, бросил его в ближайшую урну. Немного саднили сбитые в драке костяшки на правой руке. Тело слушалось его, кипело жизнью и энергией, и это было прекрасно настолько, что хотелось заорать на всю аллею что-нибудь весёлое и непотребное.

— А, — понимающе кивнул Гилдерой, — только для своих?

— Именно. Те лавки, что мы навестили, это так, ширма. Своим, проверенным, продадут из-под мантии нужные ингредиенты, и никто из законников ничего не увидит. Если что и своровали из Мунго, то вряд ли будут продавать именно здесь, переправят куда-нибудь ещё или сразу пустят в ход, бросят в котел. Даже сами Основатели не смогли бы отличить, из ворованных ингредиентов сварено зелье или из честно купленных.

Высказав всё это на одном дыхании, Сириус замолчал и снова начал оглядываться. Шесть лет в Азкабане! Не сказать, что все вокруг кардинально изменилось... скорее изменился сам Блэк.

— Вернёмся? — спросил Гилдерой и тут же сам ответил: — Нет, ты без палочки, мы уже нашумели, наверняка все перепрятано, если там что и было. Пойдем лучше выпьем и поболтаем!

— О чём? — улыбнулся Сириус.

— О вечных ценностях — женской красоте! — провозгласил Гилдерой. — И немного о войне, меня интересует мнение ветерана. Если ты, конечно, не против.

Сириус задумчиво поскреб щёку.

— Не против, но вначале придется выпить.

— Я угощаю! — заверил его Гилдерой.

— О, смотри, — прервавшись посреди рассказа ткнул пальцем Гилдерой. — Смотри, кто идёт!

За окном прошла дама, в которой Сириус, к своему удивлению, узнал «сестренку Цисси», то есть Нарциссу Малфой. Конечно, она была ему лишь кузиной, но детское прозвище выскочило и застряло в голове, словно прыгучий боггарт из приколов Зонко.

— А ты откуда знаешь Цисси? — спросил он у Гилдероя.

— Да так, пересеклись год назад... пару раз, — и подмигнул многозначительно. — А ты с ней знаком?

— Да это моя кузина, конечно, я её знаю! — захохотал Сириус, а потом спросил: — Ты и Цисси? Поверить не могу!

Тем временем к Нарциссе подошла ещё одна дама, которую Сириус тоже знал. Мелинда Крэбб. Тело сразу сладко заныло, и зачесались воспоминания, приятно будоража кровь. Мелинда немного располнела за эти годы, но это делало её только привлекательнее в глазах Сириуса. На тощих, измождённых и полупрозрачных он и в Азкабане достаточно насмотрелся. Дамы, пообщавшись с минуту, вместе зашли в магазин напротив бара «Приют усталого дракона», в котором сидели Сириус и Гилдерой.

— Ага, вижу и эта дама знакома, — улыбнулся Гилдерой.

— Да, было дело... пару раз, — как можно небрежнее бросил Сириус. — И что, Цисси тебя не прибила?

— Она попробовала, но я вовремя успел сбежать в ту дыру, которую она пробила в стене, — объяснил Гилдерой.

Они захохотали, и Сириус объяснил, что у него с Мелиндой закончилось примерно так же. С поправкой на то, что шла война, и Мелинда была женой Пожирателя Смерти, так что Сириус, можно сказать, высасывал информацию, хотя это ещё надо посмотреть, кто там на самом деле что из кого добывал. Мысль о том, что всегда чопорная и надменная Цисси отдалась Локхарту, да ещё и после стольких лет замужества с этим козлом Люциусом, веселила и грела Сириуса, бродила в нем пьянящими пузырьками.

— А слабо ещё раз? — толкнул он локтем Гилдероя. — Прямо здесь и сейчас?

— Не слабо, — не моргнув и глазом, ответил тот, — но! Только если и тебе не слабо... пару раз! А то я тружусь, как огненный муравей, сватаю тебе медсестёр...

— Да они молоденькие все! — попытался объяснить Сириус, тут же понял, что не сумеет и махнул рукой. — Мерлин с ними! Идём!

В «Портьерах и Гобеленах Голдштейна» как всегда царил полумрак. Огромный зал был завешен десятками полотнищ так, что создавалось впечатление, будто бродишь по огромной сушилке между развешенного на верёвках белья. Сириус втянул носом воздух и, безошибочно определив направление, двинулся направо, бесшумно скользя меж портьер. Метрах в десяти слева раздался недовольный женский голос, требующий от продавца немедленно подать «точно такую же, но с позолоченной бахромой». Ухмыльнувшийся Гилдерой хлопнул товарища по плечу и проворно поднырнул под синее полотнище, с вышитыми двенадцатью созвездиями Зодиака.

Тихонько подобравшись к Мелинде, Сириус прикрыл ей глаза ладонями:

— Угадай, кто?

— Как? Ч-что вы с-себе п-позволя… — начала было вырываться та. Сириус, не отпуская рук, дохнул на её шею и легонько куснул женщину за мочку правого уха. Мелинда вздрогнула и застыла. — С-сири-ус?!

— Ты всё также начинаешь заикаться, когда сильно волнуешься, — промурлыкал Блэк, разворачивая миссис Крэбб лицом к себе. — И твои бездонные глаза всё также разжигают пожар в моём сердце.

Его руки соскользнули с её талии чуть ниже.

— Н-немедлен-но п-прек-кра… — Сириус не дал ей закончить фразу, прильнув своими губами к её и вжимая дрожащую женщину в стену. — Нет! У-убирайся обратно в А-азкабан!

С силой оттолкнув Блэка, она бросилась к выходу по узкому коридору из колышущихся гобеленов.

Сириус поднырнул под тяжёлую ткань и кинулся в погоню по соседнему ряду. Едва добежав до витрины, он развернулся, расставил руки в стороны, и секунду спустя в его объятия влетела вывернувшая из крайнего ряда Мелинда. Ахнув, она уставилась на него широко распахнутыми глазами, словно крольчонок на удава. Блэк улыбнулся и погладил миссис Крэбб по щеке тыльной стороной ладони.

— Все эти годы, — он коснулся пальцем её приоткрытых губ, — не проходило ни дня, чтобы я не вспоминал о тебе.

— П-правда?

— Ты стала моим благословением и проклятьем, — продолжая держать её взгляд, горячо шептал Сириус. — Каждый день дементоры приходили мучить меня и будили в моём сердце ужасную боль от нашей разлуки, оттого, что больше никогда нам с тобой не суждено было встретиться!

Ладони его вновь начали путешествие по телу миссис Крэбб.

— Н-нас же у-увидят! — принялась сопротивляться та, старательно отпихивая его руки. — Н-нарцисса…

— Не волнуйся о ней, — Сириус прижал палец к её полным, чуть подрагивающим губам. — Она нам не помешает. Слышишь?

Из глубин магазина и правда раздался шокированный возглас кузины Цисси. Послышались звуки борьбы, негромко хлопнула дверь подсобки.

— Ч-что ты с ней… — растерянно пробормотала Мелинда. Затем глаза её распахнулись ещё шире. — Т-ты всё п-подстроил? Ты… с-следил за м-мной?

— Конечно! — вдохновенно сообщил ей Сириус, подталкивая женщину к стене и запихивая за гобелен с грустной русалкой так, чтобы их было не видно с улицы, через витрину. Сопротивление миссис Крэбб стало совсем вялым. — Мне строили глазки всякие молоденькие медсестрички в Мунго, но я думал лишь о тебе!

— Йа-а… н-не могу… — продолжала шёпотом отнекиваться та. Блэк торопливо покрывал её лицо поцелуями. В висках его бешено стучала кровь. — Ой!

Мелинда вдруг задеревенела, мёртвой хваткой вцепившись в Сириуса и широко распахнутыми глазами глядя ему за спину, где в просвете между стеной и гобеленом был виден кусок улицы.

— Что?

— М-муж! — в ужасе пискнула Мелинда, сползая по стене.

Оглянувшись, Сириус заметил беседующих Крэбба и Малфоя, остановившихся перед входом в магазин. Мелинда же тем временем принялась лихорадочно рыться в сумочке. Руки её тряслись. Секунд через двадцать, так и не найдя искомую вещь, она бросила сумку (которую Блэк едва успел подхватить, избегая шума) и схватилась за вытащенную из рукава волшебную палочку:

— Акцио, медальон! — торопливо прошептала она. И сразу, стоило из сумочки вылететь тонкой золотой цепочке, скомандовала. — Портус!

Еле успевший схватиться за медальон Сириус ощутил резкий рывок и чувство полёта в бесконечность.

* * *

26 декабря 1987 года, больница имени св. Мунго, Лондон

«Высокая комиссия» в лице директора Уильяма Брауна, аврора Майлза из Министерства и Старшей Целительницы Ребекки Каннингем внимательно наблюдала за тем, как дежурный целитель проводит опись.

— …а также тридцать порций Костероста, — закончил перечислять пропавшее Деннис.

Комната с зельями была, почти буквально, разгромлена. Часть зелий похищена, часть разбита или разлита специально, порошки рассыпаны, на стене нацарапано неприличное слово. До этого комиссия посетила теплицы, которые тоже подверглись набегу. Если раньше это были просто мелкие хулиганства, то теперь там словно пронеслась орда пьяных кентавров.

— Мисс Форрест, вы можете объяснить, как всё это случилось? — холодным тоном спросил директор и тут же добавил: — Опять в вашу смену?

— Я... я... — Цинния краснела и бледнела, грудь её учащенно вздымалась.

Аврор из Министерства увлеченно наблюдал за подозреваемой.

— Я здесь ни при чём, — выдала Цинния.

— Но почему-то именно в ваши смены постоянно случаются всякие происшествия! Я долго закрывал на это глаза, мисс Форрест, но мое терпение лопнуло! — заявил директор Браун и повернулся к аврору. — Я практически уверен, что мисс Форрест дейстовала не одна, а заодно с Гилдероем Локхартом...

— Да вы же сами его допустили в Мунго! — взвизгнула Цинния.

— После того, как он неоднократно проникал сюда, явно при содействии кого-то из персонала! Кого? К кому он постоянно приходил? — нахмурился Браун. — Вы хотели ввести нас в заблуждение этим спектаклем, мисс Форрест, но у вас не вышло! Я специально поручил мистера Локхарта вашему вниманию, и что в итоге?

— Что в итоге? — заинтересованно спросил аврор, не отрывающий взгляда от Циннии.

Та, красно-бледная, выглядела так, словно сейчас упадет в обморок, а потом взорвётся.

— Вверенный мисс Форрест мистер Локхарт сбежал, но это ещё не всё! В это же время в больнице оказываются поломаны теплицы, и мы все видели на земле следы маленьких лапок, которые могла оставить, например, жаба мистера Локхарта! С собою мистер Локхарт сманил мистера Блэка, находящегося в больнице на реабилитации и не закончившего курс лечения! Я ничего плохого не хочу сказать, но мистер Блэк всё же отсидел шесть лет в Азкабане, понимаете?

— Вполне, — кивнул аврор.

— Похищены зелья! Много зелий! И куда же направились похитители, а?! Мисс Каннингем видела их в Лютном переулке, когда они заходили в лавки зелий! К скупщикам! И всё это произошло при вашем попустительстве, мисс Форрест!

Ребекка с тревогой посмотрела на директора — в его-то возрасте так кричать и волноваться? Так и до удара недалеко! А нужных зелий и травок под рукой нет, только палочки, что не всегда спасают.

— Но я здесь ни при чём! — повторила Цинния, отступая к стене склада зелий.

— В вашем кабинете найдено похищенное! Не отпирайтесь! — Браун тыкал пальцем так, словно хотел проткнуть Старшую Целительницу насквозь. — Вы даже не подумали скрываться! Думали, что сумеете заморочить мне голову этими побасенками, что виноват кто-то из больных?! Но это не так! Аврор Майлз, арестуйте мисс Форрест! Суд решит её дальнейшую участь! Не желаю терпеть в Мунго воров и тайных вредителей!

— Вот это верно, — раздался пьяно-одобрительный голос Гилдероя из-за их спин. — Терпеть воров не надо, и всё было совсем не так!

— Да как у вас хватило наглости?! — воскликнул директор Браун.

— Знаете, меня неожиданно осенило в процессе... опять, — непонятно чему улыбнулся Гилдерой. — Я поспешил сюда и как вижу, все в сборе. Особенно моя ненаглядная Цинния!

Локхарт пошёл к ней, широко распахивая объятия.

— Вот именно! — воскликнул Браун. — Арестуйте...

— Я бы не стал так спешить, — Гилдерой неожиданно покачнулся, и палочка аврора Майлза перекочевала к нему. — Вначале надо поговорить, это важно!

Он опёрся о стену рядом с Циннией, держа в руках две волшебные палочки. Дверь неожиданно захлопнулась, мягко втолкнув Ребекку в помещение.

— Не могу сказать, что у меня сразу зародились подозрения, но в первую же нашу встречу Ребекка откровенно наврала о свойствах Эль Гран Сапо.

С самодовольным видом Гилдерой почесал жабу, сидевшую на его плече, и та не менее самодовольно надулась в ответ.

«Прямо близнецы», — подумала Ребекка.

— После чего прописала мне лечение, которое, скорее всего, оставило бы меня без сил. Зачем? Помочь лучшей подруге, так я тогда подумал. Но потом выяснилось, что это не так!

— Что за бред? — воскликнула Ребекка.

— Разве вы хоть раз пришли на выручку своей лучшей подруге? — парировал Гилдерой. — Если вы так за неё волновались и хотели защитить, то почему ни разу не попробовали поговорить со мной?

— Я и говорю — бред какой-то.

— В тот единственный раз, когда дело дошло до разговоров, — ничуть не смутившись, продолжал Локхарт, — вы сразу объявили Циннию своей лучшей подругой и повторили дважды, после чего намекнули на деньги и указали в сторону Лютного переулка. Возможно, вас ввело в заблуждение моё маленькое представление с тентакулой...

— Представление! — фыркнула Ребекка. — Кто-то умирал на самом деле, а не понарошку!

Цинния лишь молча кивнула.

— Но я не соврал, когда говорил, что учился у лучших шаманов Южной Америки, — пожал плечами Гилдерой. — И уж ваши следы в теплице, Ребекка, я точно разглядел!

— Я не оставляла там никаких следов...

— Ага!

— Потому что меня там не было, — спокойно закончила Ребекка.

— Вы там были, но и следов не оставляли, потому что действовали с воздуха! — провозгласил Гилдерой.

— Да сколько можно-то? — закричала Ребекка. — Директор, ну сделайте хоть что-нибудь!

— Что я сделаю, когда палочки у него? — ответил Браун. — Но, и правда, мистер Локхарт, хватит уже выгораживать мисс Форрест, пускай она и ваша подружка, но будь здесь суд, он бы ваши доводы во внимание не принял!

— Отсутствие следов — это тоже улика, — улыбнулся Гилдерой, — так как тот, кто совершал преступление, знал, кто будет его расследовать, и знал, что прятать. Я тут заглянул в графики дежурств...

— Что?!

— Вы дружно рассматривали поддельные следы, якобы оставленные моим Бунтой, — пожал плечами Гилдерой, — так что я решил вас не беспокоить. Почему следы появились только сейчас? Потому что только два дня назад у Ребекки появилась возможность взять слепок почвы и изготовить подделку. Почему? Потому что до этого она пыталась избавиться от меня, и только поняв, что это невозможно, решила включить в свой план по избавлению от Циннии Форрест, якобы её лучшей подруги. Так вот, всё происшествия происходили исключительно в смены Циннии и исключительно в областях, за которые она была ответственна. Больные исключены, они не могли всего этого знать, и у них точно не было волшебных палочек. Младший персонал? Возможно. Но, пока они пытались помешать моим ухаживанием за несравненной мисс Форрест, я успел оценить их уровень, никто из них не обладает достаточной квалификацией, чтобы вот так виртуозно устраивать происшествия и не подставляться, ведь в ваших теплицах почти исключительно опасные растения.

— Потому что неопасные можно выращивать и в других местах. У нас больница, а не ферма! — сердито проворчал Браун.

— По этим же причинам отпадают и случайные воры, если бы они забрались сюда, то вынесли бы всё и хорошо бы заработали в Лютном или где там ещё скупают краденое — купленные ингредиенты в зелье не отличить от ворованных, как мне недавно очень хорошо объяснили. Скажите, Уильям, почему вы раньше не обращались в Министерство?

— Ущерб был не так велик, чтобы портить репутацию, да и Ребекка помогала мне...

— Потому что точно знала, какого размера ущерб можно нанести, чтобы вы не предавали дело огласке, не привлекали Министерство, — кивнул Гилдерой.

— Опять? Зачем мне это?

— Чтобы устранить вашу якобы лучшую подругу, при этом постоянно создавая впечатление, что вы за неё заступаетесь и защищаете. На что только не пойдёт целеустремлённая женщина ради должности главного врача, правда?

— Глупости! Я стараюсь изо всех сил, чтобы выполнять возложенные на меня обязанности, ночей не сплю…

— Вот именно! — торжествующе улыбнулся Гилдерой. — Это ещё один ваш прокол!

— Что?

— Чай! Чай с чабрецом, да не обычным, а магически обработанным — это сильнейшее тонизирующее средство! Вы пьёте этот чай каждый день просто в огромных количествах, но продолжаете отчаянно зевать! С чего бы, ведь в этом месяце вы ни разу не оставались на рабочем месте дольше, чем необходимо по графику? У вас появился ухажёр?

— Я…

— Нет, вы просто-напросто прокрадывались ночью сюда и, пользуясь знанием охранных чар, вершили свои тёмные дела! — победно провозгласил Локхарт. — Поэтому никто и не попадался в наши засады — вы прекрасно о них знали. Но увы, я уже встречался с подобным коварством и разгадал ваш замысел! Практически идеальное преступление, никаких следов — ибо вы творили всё с воздуха, возможно, даже без всякой магии. Но вас, Ребекка, подвела одна вещь — нелюбовь к Сириусу Блэку.

— Да неужели?

— Разумеется, — невозмутимо кивнул Гилдерой. — не стоило вам заодно пытаться и нас с ним подставить, как соучастников. Вы так торопились успеть, что не обратили внимания на одну маленькую вещь, порошок болотной пыли, рассыпанный мной в кабинете Циннии Форрест.

— Враньё! — взвизгнула Ребекка. — Я заходила к Циннии, как и все остальные!

Гилдерой лишь улыбнулся в ответ.

— Но остальные не складывали ей в стол и в сейф украденные зелья и растения, и поэтому никак не могли вымазаться в пыли. Об этом не пишут в учебниках, но при применении заклинания Люмос...

— Места, куда попала пыль, начинают светиться фиолетовым, — сказала Цинния.

— Именно. Теперь нам останется только...

Ребекка с рёвом кинулась в атаку, Гилдерой невозмутимо отступил в сторону и подправил её полёт, закончившийся приземлением на грудь Циннии.

— Хотел бы я оказаться на её месте, — мечтательно улыбнулся он.

— Скажите, мистер Локхарт, — спросил директор Браун, — а зачем вы подсыпали порошок Циннии?

— Я взялся за расследование, чтобы помочь Циннии. Последовательно и никуда не торопясь исследовал всё вокруг, сузил круг подозреваемых и постепенно проверил всех.

— То есть вы только играли безнадёжно влюблённого?

— Нет, всё было и есть полностью правдиво, и как искренний поклонник, я просто не мог оставить даму в беде! — воскликнул Гилдерой.

— Друг, мы в беде! — заорал ввалившийся в вестибюль Сириус. — Оставленные нами дамы... в общем, всё плохо!

— Ты не справился?! Тогда я...

— Справился, и не раз! Но её мужу это не понравилось!

— Цинния, любовь моя, я пришлю попугая с запиской! — крикнул Гилдерой, выбегая из кабинета.

— Я выписываюсь досрочно! — крикнул Сириус, тоже выбегая. Задержавшись в дверях он хлопнул по плечу сопровождающего плачущую Ребекку аврора. — О, привет, Майлз, ты чего это?

— Да вот, задержанную конвоирую… — растерянно пробормотал тот.

— Майлз, друг! — Блэк вдруг порывисто обнял его. — Будь осторожен! Я слышал, в деле замешаны недобитые Пожиратели Смерти! Её могут попытаться отбить! Помни: постоянная бдительность! Бывай!

Аврор Майлз проводил Блэка ошарашенным взглядом и, постояв на месте несколько секунд, мотнул головой и повёл мисс Каннингем дальше.

Никто из присутствующих не заметил край тонкой золотой цепочки, торчащей у него из кармана.