Глава 9. Воспитание Вейл

17 марта 1989 года, Карелия. СССР

Ольга вздохнула, взяла листы протокола и сунула их в толстую картонную папку, на которой уже еле сходились завязки. Взгляд ухватил строчки, ставшие привычными за эти месяцы сопровождения Гилдероя: «нарушение общественного порядка, гипноз граждан, пропаганда, непристойное поведение в общественных местах».

— Спасибо, товарищ сержант, дальше мы сами разберемся, — устало-вымученно улыбнулась она.

И это Гилдерой ещё не пробовал здесь искать клады, древних жаб, не прыгал с крыши на крышу, не пытался найти стрип-бар и не совершал прочих «подвигов». Для кого-то это может и были невероятные приключения, но Ольга ощущала лишь сильнейшую усталость. Она уже связывалась недавно с Шефом и жалобно (аж самой потом стыдно было) вопрошала, доколе? Неужели Гилдерой и его «методы», в основном сводящиеся к выпивке и женщинам, стоят всех этих хлопот?

— И чего ему в «Артеке» не сиделось? — с досадой пробормотала она. И тут же поморщилась от всплывшего в памяти ответа.

В начале марта «иностранный турист и писатель» Гилдерой Локхарт побывал в Крыму, и Ольге пришлось, сопровождая его, изображать воспитательницу для трёх десятков пионерок. В её случае это означало, что к одной великовозрастной ляльке прибавилось двадцать восемь соплюх, переживающих самый пик гормонального созревания. Те три недели отложились в Ольгиной памяти, как непрерывная череда ярких красок, громких воплей и музыки, тщетных попыток уследить за разбегающимися девчонками и навести среди них хоть какое-то подобие дисциплины. Гилдерой же, со своим отрядом мальчишек справлялся на удивление легко, словно всю жизнь только тем и занимался, что работал с детьми.

Также Ольга с облегчением отметила, что никаких поползновений в сторону несовершеннолетних девушек Локхарт не делает, уделяя вместо этого повышенное внимание чуть ли не всему женскому персоналу лагеря. Каждая вечерняя планёрка начиналась с того, что директор лагеря, Валентина Егоровна, честила Локхарта за непристойное поведение и заигрывания со студентками, приехавшими на педагогическую практику. Большая часть её недовольства традиционно доставалась Ольге — Гилдерой виртуозно притворялся валенком, не понимающим русского языка. Тем сильнее Ольга была ошарашена, когда директриса, три недели спустя, вызвала их с Локхартом к себе и два часа уламывала остаться работать на постоянной основе: «У вас замечательно получается работать с детьми, да ещё попутно вести кружок английского языка, секции акробатики и рукопашного боя… Где я ещё найду такого специалиста?»

В тот момент Ольге как наяву представилась колонна пионеров с жабами на плечах. Дети шли строем и скандировали: «Сись-ки! Сись-ки!» Кратко соврав Гилдерою, что их благодарят за работу и просят поскорее удалиться, она буквально за шкирку вытащила англичанина в Симферополь и запихала в самолёт до Петрозаводска, наивно рассчитывая, что среди малолюдных сопок и живописных озёр сможет хоть немного отдохнуть. Напрасно…

Ольга, повинуясь импульсу, встала и пошла в соседний номер.

— Вот! — с этими словами она бросила толстую папку прямо перед Гилдероем.

— Ты тоже взялась за книгу? — радостно спросил Локхарт, отрываясь от писанины.

— Нет! Это всё твои художества! — огрызнулась Ольга.

— Неплохо погулял, — хмыкнул Гилдерой, оценивая толщину папки.

— Неплохо! Зато мне плохо!

— Эй, надо было сразу сказать, что тебе такое не нравится, — немного встревоженно ответил Локхарт.

— И что? Ты прекратил бы?

— Ну да, — не моргнув, ответил он, — я ж не зверь какой и вполне понимаю слова!

Ольга ещё раз вздохнула — мало того, что он понимал слова, так еще и русский подучил немного за эти месяцы, и это только добавило хлопот с женщинами, которые были не в силах устоять перед «очаровательным акцентом». При этом сам Локхарт и не думал прекращать отношений с Ольгой, которую всё происходящее изрядно раздражало. И тут нате — «вполне понимаю слова»!

— Тогда с этой же минуты, — медленно произнесла она, — прекращаешь все свои выходки, не пристаешь к женщинам, не ищешь дальних родственников своей жабы, не вводишь в заблуждение людей и не спишь со мной!

— Э-э-э… а я думал, тебе нравится! — озадаченно почесал в затылке Гилдерой.

Никакого раскаяния на его лице не отражалось, и это дополнительно разозлило Ольгу. Вот нужен был Гилдерой Шефу, так пусть Шеф бы и таскался с ним, включая все сопутствующие действия!

— Ладно-ладно, я всё понял, — вскинул руки Локхарт. — Тебе же поручили за мной присматривать здесь? Значит, я быстренько покину СССР и проблема будет решена! Тут как раз Финляндия неподалёку, раз, и я на той стороне!

— Вот так просто?

Локхарт лишь пожал плечами:

— Полюбуюсь на дикие природы Скандинавии, потом, наверное, навещу Сириуса... ах да, вы же не знакомы.

Ольга лишь фыркнула — с Сириусом Блэком она была знакома, правда, заочно и наполовину со слов Гилдероя, который любил рассказывать о своих приключениях.

— Но это никогда не поздно исправить! — жизнерадостно заявил Гилдерой. — Всё, всё, понял! Не надо меня прожигать взглядом, уже исчезаю!

После чего и вправду исчез с хлопком. Не забыв подхватить одной рукой жабу, а другой — рукопись со стола.

— Показушник, — прошипела сквозь зубы Ольга.

Посмотрела на толстую папку на столе, поняла, что ей сейчас придется объясняться с Шефом, и всё равно облегченно вздохнула. Правда, тут же разозлилась — видите ли, достаточно было сказать! — и от души пожелала Гилдерою вслед:

— Чтоб ты так же пытался от женщины правды добиться!

* * *

6 мая 1989 года, община Ахарахахен, Ватнайокюдль (национальный парк), Исландия

Бьярни Олафсон неспешно поднес кружку с пивом к губам и вдумчиво отхлебнул.

Добро, — сказал он, сделав еще глоток. — Твой ячменный эль, Гудрун, раз от раза всё лучше!(8)

Гудрун, крепкая и представительная вдовушка, а также по совместительству кухарка и официантка трактира «Эйяфьятлайокудль», зарделась, а руки её, способные гнуть гвозди, смущённо затеребили передник. Этим утром трактир пустовал, и Бьярни уже собрался было развить наступление, когда входная дверь громко хлопнула. Бьярни оглянулся и скривился — какого драккла тут забыла эта вейла?

Мастер Михельсон! — совершенно беспардонно крикнула вошедшая. — У меня для вас ле презент!

Затем она поздоровалась с Бьярни и с Гудрун, но сделано это было так небрежно-формально, что Олафсона аж немного перекосило. Мысленно пожелав всем вейлам, а в особенности сестрам Моро, и старшей, Агнес, провалиться в ад, он отхлебнул ещё пива. Однако пенный напиток уже не приносил той же радости, что при первых глотках.

А, Агнес, — в зал выглянул владелец трактира и лавки «украшений», Гуннар Михельсон. — Чего тебе?

Ну, как обычно, — девушка провела рукой вдоль тела.

Гуннар сразу выполз в зал, и Гудрун, вздохнув, ретировалась обратно за стойку. Агнес тем временем выкладывала на стол украшения и безделушки, вытаскивая их из-под мантии, и Бьярни неодобрительно покачал головой. Ну да, каждый крутится как может, скупает Гуннар такие штучки, продает куда-то за море, но у Агнес-то откуда столько? Даже с учетом всех её поклонников... явно ворованное! Бьярни уже собирался подойти и разобраться, да отволочь мерзавку на тинг, коли придётся, когда с улицы донёсся новый шум:

Агнес! — раздался молодой голос. — Смотри, что я тебе принёс! Выходи, Агнес!

Та даже не подумала отрываться от торга за украшения и несколько секунд спустя с улицы раздался зычный рёв, который его обладатель обычно именовал поэзией:

И нет прекрасней твоей красоты, для меня есть теперь только ты, о, несравненная Агнес, с тобой я...

Бум! Поэзия прекратилась и теперь доносились звуки глухих ударов, словно на улице кто-то дрался. Бьярни нахмурился — община Ахарахахен, где с незапамятных времен вместе мирно жили магглы, маги и различные волшебные существа, была мирным местом, и шум, как правило, означал проблемы. А где проблемы, туда зовут его, Бьярни Олафсона. Ибо он крепок разумом и телом, знает старые обычаи и никогда не лезет за словом в карман. И старается по мере сил вразумлять неразумную молодёжь.

Он провёл указательным пальцем по прожилкам на лакированном дереве стойки, но успокоиться это не помогло.

Мастер Олафсон! — заглянул в трактир Рагнар Волосатые Ляжки, сын кузнеца Гюнтера, любителя древних легенд. — Там опять драка из-за вейл!

Бьярни пробормотал ругательство, отгоняющее злых духов, и отставил кружку. Ничего не поделаешь, бесплатное пиво, добротный дом, уважение жителей и внимание вдовушек просто так не достаются. Мысленно пообещав всё припомнить этой сучке Агнес, которая продолжала азартно торговаться с Михельсоном, Бьярни вышел на крыльцо. Там он неспешно поправил шапку, попутно выигрывая время и окидывая взглядом разыгравшуюся сцену.

Верни моё, пища воронов, или я скормлю твоё сердце рыбам! — рычал Рёнгвальд Фриддлейвсон.

На нем и сейчас были «доспехи настоящего викинга», в которых двадцатипятилетний Рёнгвальд обычно подрабатывал, позируя для туристов и изрекая что-нибудь воинственное и состоящее из кёнигов, вроде «пищи воронов». Но туристов поблизости не наблюдалось, за исключением блондинки, стоявшей поодаль со скучающим видом, и то, видно было, что приехала она по делу, а не ради глазения на красоты Исландии и её магических заповедников.

Какое же оно твоё?! — пытался вырваться из железной хватки Рёнгвальда Орм Эйриксон.

Орм был молод, только отметил восемнадцатилетие, и в силу этого вдвойне упрям и неуступчив. Особенно, когда речь шла об объекте его воздыханий и стихотворных излияний, то есть старшей из сестер Моро, Агнес. Бьярни мысленно вздохнул. С давних времен маги и магглы жили в Исландии вперемешку, не слишком заморачиваясь Статутом, благо Министерства Магии в стране не было и некому было гонять команды Обливиаторов за нарушителями. Поэтому Исландия притягивала к себе волшебных существ, включая и вейл, среди которых создающими наибольшее количество проблем и головной боли для Бьярни были сестры Моро.

Хочешь сказать, твоё? — крикнул Рёнгвальд, протягивая что-то левой рукой.

Правой он продолжал удерживать Орма едва ли не в воздухе. Можно было бы заподозрить в этом магию, но нет, Фриддлейвсон просто был физически крепким магом.

Моё!

Да тут же Древние Руны! С каких это пор сиды дарят что-то магглам?!

Это было уже чересчур, и Бьярни понял, что пора вмешаться. С незапамятных времен местные жители оставляли дары «народу из-под холмов», те в ответ оставляли какие-то свои безделушки, украшенные, как правило, Древними Рунами. Кто оставляет дары — сиды никогда не смотрели, поэтому Рёнгвальд фактически нагло врал в лицо Орму, явно ожидая, что тот не выдержит и вызовет его «в круг». Чтобы всё было справедливо, с незапамятных времен маги и магглы сражались в круге голыми руками, и значит, у Рёнгвальда были все шансы на победу. Собственно, он и сейчас победил голыми руками — на лице Орма расплывался синяк, да и удерживал его Фриддлейвсон без всякой магии. Как победивший в круге Рёнгвальд спокойно мог забрать украшение себе и подарить... всё той же одной из сестер Моро, только не старшей.

Так они отметили мой талант поэта!

Ха-ха-ха-ха! — гулко захохотал Рёнгвальд.

А ну пусти его, ты, здоровенный лось! — донёсся возмущённый возглас.

Бьярни, уже сделавший шаг вперед, остановился. Младшая из сестер Моро, Люцина, стояла неподалеку от Орма и Рёнгвальда, уперев руки в боки и немного напоминая валькирию. Без брони и оружия, и тощую, но всё равно красивую.

О да, я здоров! — тут же выпятил грудь вперед Рёнгвальд. — Видишь? Муж должен быть здоров и крепок везде, особенно в районе головы!

Поэзия — дар богов! — огрызнулся Орм.

Он раскраснелся и тяжело дышал, но даже и не думал просить пощады, наоборот, не оставлял попыток забрать украшение.

И у меня есть пять коров! — простодушно продолжал Рёнгвальд.

Предлагаешь мне стать шестой? — тут же огрызнулась Люцина.

Бьярни усмехнулся в усы. Рёнгвальд, явно не ожидавший такого, разжал руку, и Орм шлепнулся оземь, успев в полёте выхватить украшение.

А... э... всё не так! — выпалил Фриддлейвсон.

Он явно хотел предложить Люцине выйти за него, но после слов о шестой корове у добродушного и нескорого на язык Рёнгвальда просто не находилось для того слов.

Ну раз не так, то и топай давай! — отрезала Люцина.

Община маленькая, мы ещё встретимся, — пообещал Рёнгвальд и потопал прочь.

Прежде чем повернуть за угол, он обернулся и сплюнул презрительно. На юношеском, безусом ещё лице Орма явственно отразилась досада.

Фу ты, ну ты, — фыркнула Люцина вслед Рёнгвальду, — ко мне сватается, а сам на Агнешку пялится, как кот на сметану!

Тут Орм неожиданно просиял, нащупал в траве спасённое украшение и помчался в сторону трактира, едва не стоптав Бьярни. Следом поспешила Люцина, вот она раскланялась по всем правилам, да только Олафсону от того легче не стало: йотуновы вейлы! Насколько спокойнее было без них!

Добрый день, уважаемый... — подошла к нему блондинка не-совсем-туристка. По-исландски она говорила вполне сносно, но акцент прослеживался.

— Добрый день, красавица, меня зовут Бьярни Олафсон, — представился он по-английски. Женщина улыбнулась. Похоже, намётанный глаз не подвёл Бьярни — приезжая действительно была англичанкой.

Из трактира доносились приглушённые стенами восторженные возгласы Орма, и Бьярни понял, что юный поэт снова начал читать своё творение.

— Очень приятно, я — Нарцисса Малфой, — ответила блондинка. — Я ищу лавку достопочтенного мастера Гуннара Михельсона, мне сказали, что она должна быть где-то рядом.

— Разумеется, вон там, — указал посохом Бьярни и усмехнулся добродушно в усы. — Не торопитесь, Гуннар здесь, в трактире, он предпочитает вести дела в приятной обстановке.

— Владелец трактира не возражает?

— А он и есть владелец, — пожал плечами Бьярни, входя в «Эйяфьятлайокудль» вслед за Нарциссой.

Диспозиция переменилась, Гуннар прихлёбывал пиво, задумчиво отщипывая кусочки от огромного круга сыра, принесенного Гудрун. Агнес стояла со странным выражением лица, перед ней на одном колене стоял Орм, только что закончивший читать стихи и вручавший злополучное украшение, которое хотел забрать Рёнгвальд.

Моя принцесса, нам судьбою суждено, в страну любви сегодня прорубить окно! — вещал Орм. — Вперёд же, нас прогулка под луною ждет и к счастию она нас приведет!

Хм-хм, — задумчиво промычала Агнес, любуясь украшением.

О, ты согласна, это «да» и если опоздаешь — не беда! — прокричал Орм, выбегая из трактира.

Бьярни с неудовольствием подумал, что вот так его однажды затопчут, и благоразумно сделал ещё шаг в сторону. Мимо пронеслась Люцина. Младшая Моро толкнула Нарциссу плечом, кажется, даже не заметив этого, и выскочила за дверь, бормоча под нос что-то вроде «ты будешь моим», или еще какую благоглупость, свойственную молодым влюблённым.

— Вот мастер Гуннар Михельсон, а это вот Агнес Моро, — бесстрастно представил их Бьярни, — а это Нарцисса Малфой.

Гуннар тут же оторвался от пива и посмотрел внимательно-заинтересованно на гостью, подтверждая предположения Бьярни. Вслух их Олафсон, разумеется, озвучивать не стал.

— О, тре симпа, — сказала Агнес и еще что-то добавила по-французски.

В ответ Нарцисса разродилась длинной речью, тоже по-французски, и Бьярни незаметно усмехнулся.

— Значит, ты скорее Агнешка, чем Агнес, — насмешливо фыркнула Нарцисса, когда вейла смешалась и не нашла, что ответить. Подойдя ближе, миссис Малфой втянула носом воздух и поморщилась. — Сдаётся мне, ваши «французские духи» разливали где-то под Гданьском, сударыня. Впрочем, чего еще ждать от вейлы?

— Это дорого тебе обойдётся, лахудра ты крашеная, — прошипела Агнес сквозь зубы.

Она сгребла со стола всё украшения и рявкнула громогласно:

— Цена на всё поднялась в пять раз!

— Что?! — возмутилась Нарцисса. — Да как ты смеешь лезть в дела моего мужа?!

— Какой дурак только додумался жениться на такой сушёной селёдке? Ни тела, ни мозгов! Впрочем, ещё не поздно — можешь выйти на центральную площадь и громогласно перед всеми извиниться и признать, что вейлы — лучше всех!

Агнес собиралась ещё что-то добавить, но теперь настал черед Нарциссы орать:

— Чтобы я извинялась перед какой-то сраной цаплей?! Да я тебе твою тощую шейку лучше сверну!

— Не надорвись, блондиночка!

И с этими словами Агнес упорхнула.

— Вас прислал Люциус, потому что дела пошли плохо? — спокойно осведомился Гуннар.

— Ну... да, — растерянно ответила Нарцисса.

— Можете написать ему, что теперь дела совсем швах, — и с этими словами Михельсон невозмутимо присосался к кружке с пивом.

* * *

За неделю до этого, Малфой-мэнор, Британия

Люциус Малфой кончиком трости медленно передвигал костяшки счётов. Занятие, в сущности, бессмысленное, ибо все расчёты он уже сделал и итог подвел, даже успел сбросить эти самые счёты со стола.

— Дорогой? — на шум заглянула Нарцисса.

Люциус незаметно поморщился. Вот как объяснить жене, что у него падают доходы, и нужно ехать в Исландию, разбираться с чрезмерно похотливыми вейлами? Из всех его объяснений она услышит только про похотливых вейл. Разумеется, неправильно истолкует, и воцарившееся было в семье Малфоев хрупкое равновесие развалится. Прямо как нехитрый исландский бизнес Люциуса.

Всё дело было в сидах, том самом «Народе из-под Холмов» и их привычке дарить местным украшения с вязью Древних Рун. То, что в Исландии было безделушками, в Британии и Европе превращалось в дорогие старинные артефакты, и Древние Руны увеличивали цену в разы. Поэтому Люциус был в доле со старым Гуннаром, который сидел себе в своей лавке уже не первый десяток лет, скупал «безделушки», переправлял Малфою, а тот продавал с десятикратной наценкой. Всё было прекрасно, кто-то другой зайти на этот рынок не мог, потому что местные исландцы традиционно продавали всё Гуннару, с подозрением относясь ко всем не местным торговцам. Но вмешалась другая беда — вейлы, переселившиеся в общину. Поток безделушек начал резко пересыхать, потому что исландцы теперь предпочитали дарить украшения вейлам, вместо того, чтобы нести их в лавку Гуннара. Да и в целом, денежные траты в общине, как писал Гуннар, выросли: подарки вейлам, потом подарки жёнам, чтобы их задобрить, всё это вело к тому, что сидам стали оставлять меньше даров. Ну а нет даров — нет и украшений с Рунами, а значит, нет и прибыли для Люциуса.

— Дорогая, мне придется уехать, — сделав скорбное лицо, сообщил Люциус.

— Куда это? — тут же подозрительно прищурилась Нарцисса.

— В Исландию, — как бы нехотя признался Малфой.

— Ага, в страну без Министерства Магии, без какого-либо надзора, с вольными нравами и обычаями, где за тобой будет некому присмотреть! — Нарцисса упёрла руки в бока.

Люциус сдержал улыбку и, наоборот, сделал огорчённое лицо.

— Это всего лишь бизнес, — сказал он.

— Да-да, конечно. — кивнула Нарцисса, — Ну, а раз это всего лишь бизнес, то и я с ним справлюсь, не так ли? Мы же одна семья?

Люциус мысленно потёр руки.

— Да, конечно, дорогая, — признал он с самой скорбной миной.

— Значит, поеду я! — припечатала Нарцисса.

Мелькало что-то такое в её взгляде и в выражениях лица. Словно Нарцисса хотела заставить его ревновать, особенно когда говорила про вольные нравы и отсутствие надзора. Хорошо хоть мужественных потомков викингов не приплела, там отмолчаться не удалось бы, и вместо поездки (и отдыха от Нарциссы) была бы ещё одна шумная ссора! А так можно прикинуться, что ничего не понял, рассказать о бизнесе и том, что нужно делать, и с чистой совестью выпроводить Нарциссу в Исландию. Во-первых, те самые потомки викингов отличались пристрастием к женщинам немного иных, более мускулистых форм, а во-вторых, на фоне развеселой общины вейл никто на Нарциссу и не посмотрит особо, в этом Люциус не сомневался. Так что придётся миссис Малфой заняться делами, и, чтобы не опозориться перед мужем, сделать всё на совесть. Одним заклинанием трёх павлинов! Ну, а если дело не выгорит, Люциус впредь сможет припоминать жене эту неудачу, если она в будущем попробует лезть в его дела. Беспроигрышный вариант! Не говоря уже о том, что в отсутствие жены как раз можно и развлечься безбоязненно, с парой молодых «Нарцисс». Нет, самодовольно мысленно признал Люциус, его ещё рано списывать со счетов!

— Ты не пожалеешь, дорогая, — заверил он Нарциссу, — это страна приключений и контрастов, так что тебя ждёт не деловая поездка, а настоящий отпуск!

* * *

7 мая 1989 года, община Ахарахахен, Ватнайокюдль (национальный парк), Исландия

Вечером Нарцисса долго ворочалась, размышляя над тем, как всё испортила. Извиняться перед Агнешкой не хотелось, подводить Люциуса — тоже, сожрёт же насмешками и напоминаниями, что Нарцисса сама сюда рвалась и била себя в грудь, что всё исправит. Исправила, только хуже стало! Конечно, не одна только Агнешка сдавала украшения Гуннару, но что если её заест? Стянет на себя всё, что сдавали вейлы, то есть четыре украшения из пяти, и тогда всё. Михельсон-то не пропадет, у него кроме трактира и ещё доходные места есть, а вот вести дела с Малфоями он уж точно не будет.

Нарцисса ворочалась и ворочалась, за окном было светло, как днём, и это Нарциссу изрядно нервировало, сбивало с толку, хоть умом она и понимала, что такое «белые ночи». Постепенно усталость всё же взяла верх, и Нарцисса забылась зыбким, чутким сном. Поэтому, когда в номер ворвались здоровенные исландские потомки викингов, она даже успела проснуться и отпрянуть, но вот до палочки дотянуться не успела.

Э, вы чего?! — завизжала Нарцисса, которую крепко ухватили за руки и потащили. — Да вы знаете, кто я такая?!

Подозреваемая, — грубо ответил один из парней.

Я ничего не сделала!

А с этим уже тинг разберется, — и в голосе было столько искреннего равнодушия, что Нарцисса прониклась и умолкла.

Конечно, Люциус её о таком предупреждал, но мог бы и лучше предупреждать, гад такой! Нарциссу в одной только ночнушке тащили по утоптанной до каменного состояния улице под взглядами прохожих и это было унизительно. Не говоря уже о холоде, май — это май, но Исландия — это Исландия, и временами Нарцисса ощущала себя так, словно вернулась в Хогвартс. На Хэллоуин.

На центральной площади уже собралась толпа, на каком-то могучего вида кресле сидел Бьярни Олафсон и рядом с ним ещё два таких же крепко сбитых пожилых мага с морщинистыми лицами и седыми волосами. Чуть поодаль и справа бушевали вейлы, слева размахивали дубинками какие-то вообще незнакомые Нарциссе личности, глядевшие на неё с неподдельной злобой, словно миссис Малфой ночью им в суп наплевала. Едва Нарциссу швырнули на дубовые плахи, которыми была вымощена площадь, как Бьярни встал и заговорил могучим голосом:

Жители общины! Произошло убийство и мы собрались на тинг, чтобы решить всё согласно нашим обычаям!

Нарцисса лишь поморщилась — вот же дикари! Обычаям! Непонятно, при чём тут она, но в подобных делах чужаки — всегда первые подозреваемые. Вот, мол, когда во всём цивилизованном мире принимали Статут Секретности, порешили деды-прадеды жить всем, как жили — магам и магглам вперемешку, так оно и продолжается по сей день. Об этом Нарцисса узнала вчера от Михельсона, оказавшегося магглом, но весьма осведомлённым и даже знакомым лично с Альбусом Дамблдором. Впрочем, что с того Дамблдора, если Гуннар лично с Люциусом дела вёл. Маггл! Но всё это так и осталось бы исландским курьёзом, если бы не положение, в котором оказалась Нарцисса. Она здесь никто и звать никак, ноль без палочки (тем более, что палочку и впрямь отобрали), а в общине все свои — объявят её виновной и повесят. Или голову отрубят. По обычаям.

Сегодня утром Люцина Моро, вейла, была найдена мертвой на западной окраине Ахарахахена. Ей свернули шею и следы свидетельствуют, что её убила женщина!

Бьярни взмахнул рукой, и четыре парня принесли носилки, на которых лежала Люцина. Горестный вопль одной из вейл взлетел к небесам, и Нарцисса даже не сразу поняла, что не так с обликом погибшей. Потом дошло — на Люцине было платье и украшение Агнешки. Сама Агнешка-Агнес сидела где-то на краю толпы вейл, уткнувшись в ладони и всхлипывая.

Несомненно, Люцину приняли за её старшую сестру, Агнес Моро! — провозгласил Бьярни. — Но и это еще не всё! Орм Эйриксон, влюбленный в Агнес Моро, был найден раненым и без сознания неподалеку от того места, где лежало тело Люцины. Также и Рёнгвальд Фриддлейвсон, выказывавший симпатии обеим сёстрам Моро и публично делавший предложение Люцине Моро, был найден при смерти — с проломленной головой рядом с убитой!

Это всё Орм! — немедленно заорали из одной кучки жителей. — Приревновал к Агнес, только наш Рёнгвальд успел ему ввалить!

Ваш Рёнгвальд нападал на Орма вчера, все это видели! — заорали из другой кучки. — А Люцина его высмеяла!

Не успела Нарцисса возмутиться, что, мол, раз местные друг другу головы проломили, то она не виновата, как Бьярни снова взял слово.

Орма и Рёнгвальда ранила женщина! Следы об этом ясно говорят! Тихо! В том нет позора, она нападала со спины!

Никто из наших так не поступил бы!

Может, для твоего внука, Харальд и нет в том позора, что его сумела ранить в спину женщина, — ряды родни Рёнгвальда раздвинулись, пропуская вперед крепкого, кряжистого, пожилого мага с гладко выбритой головой и роскошной, наполовину седой бородой, — а я считаю, что это недопустимо!

Твой племянник, Джонас, — ряды родни Орма тоже изрыгнули из себя почтенного старца, видимо, того самого Харальда, — всегда готов был бить кого угодно, а у моего внука просто не поднялась рука на женщину!

Да женщина ли это? — крикнул кто-то.

Два отряда родственников начали было хвататься за оружие, но Харальд и Джонас сумели навести порядок в их рядах. Остальных призвал к порядку Бьярни, не постеснявшись заехать посохом по головам самых отъявленных горлопанов. Выкрики постепенно стихали и все поворачивали головы в сторону Нарциссы. Та пылала взглядом в ответ, но не находила на этих грубых и обветренных, словно вырубленных топором лицах ни капли сочувствия. Эх, будь у неё палочка!

Присутствующая здесь Нарцисса Малфой, — Бьярни взмахнул посохом, указывая на неё, — вчера, в моем присутствии, поссорилась с Агнес Моро и пообещала свернуть ей шею!

Свидетельствую в том, — подтвердил Гуннар, вынув на секунду короткую трубку изо рта.

Нарцисса мысленно засопела, посылая проклятия в адрес Люциуса, выбравшего такого идиотского бизнес-партнёра! Дальнейшие короткие расспросы показали, что Нарциссу видели, когда она останавливалась в единственной местной гостинице «Могучий гейзер», но дальше её не видел никто и, значит, она вполне могла выскользнуть в окошко и свернуть несколько шей и проломить несколько голов. По основной версии «следствия», Нарцисса отправилась держать слово и сворачивать шею Агнес (к мрачному удивлению Малфой, подобная трактовка даже принесла ей пару очков уважения в глазах местных), но перепутала её с Люциной, нарядившейся под сестру. Так как рядом с местом преступления отирались Орм с Рёнгвальдом, то досталось и им. Затем слово предоставили самой Нарциссе, которая, подавив желание заорать «Да вы охренели тут все!!!», попыталась воззвать к доводам разума:

Зачем мне нападать на Агнешку, — тут Нарцисса запнулась на секунду, — после ссоры при свидетелях?

Ещё наши предки завещали нам не искать логики в женской мести, — тут же ответил Бьярни Олафсон, и толпа поддержала его одобрительным гулом.

Может быть подождать, пока кто-то из раненых очнётся и подтвердит, что это была не я?

Ты нападала со спины ночью, — жёстко усмехнулся Бьярни.

Разве могла я, слабая женщина, — Нарцисса вскинула руки, — проломить головы двум здоровякам без использования магии?

Нет, — ответил Бьярни, посовещавшись с двумя другими стариками, — но ты могла использовать камень! Или другую палочку!

Нарцисса, уже собиравшаяся радостно предложить проверить её палочку, так и застыла с раскрытым ртом. Потом заорала возмущенно:

Да что это за суд такой?!

Тихо! Не тебе, иностранка, подвергать сомнению суд тинга!

Нарцисса ощутила, что замёрзла, устала, сидит в одной ночнушке под взглядами собравшихся общинников и старательно прокляла еще раз Люциуса, который её во все это втравил. Под возгласы толпы, среди которых выкрики родни Орма и Рёнгвальда звучали особенно громко, Бьярни и два старика снова начали совещаться.

Нет прямых свидетелей того, что Нарцисса Малфой нападала на жителей общины! — провозгласил Олафсон после совещания.

Нарцисса не стала спешить со вздохами облегчения и правильно сделала.

Но есть свидетели её ссоры и обещания свернуть шею Агнес Моро! Есть свидетели ссоры Орма Эйриксона и Рёнгвальда Фриддлейвсона! Есть улики, указывающие, что всех их ранила женщина!

А может ваши Орм и Рёнгвальд просто подрались и проломили друг другу головы! — выкрикнула Нарцисса, которую всё это достало.

Родня пострадавших, две группы, каждая из которых насчитывала более двадцати человек, тут же загудели и начали бросать друг на друга возмущенные взгляды. Харальд и Джонас не спешили призывать к порядку, меряя друг друга суровыми взглядами и держа руки так, словно собирались выхватить палочки. Община вейл просто возмущалась, Агнес Моро сверлила Нарциссу взглядом, исполненным ненависти.

У нас нет прямых доказательств! — продолжал Бьярни, не обращая внимания на шум. — Поэтому мы поступим так, как велят обычаи! Считающие Нарциссу Малфой виновной, могут сразиться с ней, но, помните, что если она убьёт вас, то будет в своем праве!

Нарцисса судорожно закашлялась, пытаясь прийти в себя. Агнес уже рвалась вперед, выкрикивая «Да я ей глаза выцарапаю!», другие вейлы её как-то сдерживали, но с большим трудом. Сражаться? Нарцисса не была уверена, что справится, даже с палочкой в руках, а уж без неё так вообще! Достаточно было посмотреть на этих мускулистых родственников пострадавших, чтобы понять — её просто прибьют, как мошку.

И как гласят наши обычаи, сейчас любой может выступить в защиту Нарциссы Малфой, но если...

— Я желаю выступить в защиту Нарциссы Малфой! — раздался громкий возглас. — Только я не очень понимаю вашу речь.

Нарцисса, не веря своим ушам, повернула голову и едва не завыла. Что тут делает Локхарт?

— Я переведу остальным и не перевру твои слова — моя честь в том порукой, — склонил седую голову Бьярни. — Говори, чужеземец.

Что задумал Локхарт? Принимать от него помощь?! Гилдерой, впрочем, даже не подумал интересоваться её мнением и тут же объявил на всю площадь, белоснежно и горделиво улыбаясь при этом:

— Нарцисса Малфой никак не могла совершить этих преступлений, потому что всю ночь была рядом со мной!

Из толпы послышались смешки. Бьярни перевёл слова Локхарта, и смешки стали нарастать.

— Прямо всю ночь, — донёсся чей-то насмешливый возглас.

— Как мужчина и женщина, объединенные страстью, мы всю ночь занимались Древними Рунами!

В этот раз Олафсону пришлось изрядно повышать голос, перекрикивая смех. А уж после его слов над площадью и вовсе грянул хохот, а Нарцисса попыталась закрыть руками пылающее от стыда лицо.

— Мы не знаем тебя, чужестранец, — спокойно ответил Бьярни, подождав, пока страсти немного улягутся, — и не знаем, можно ли верить твоим словам.

— Я — Гилдерой Локхарт, странствующий писатель, поборник справедливости, любимец женщин и жаб! — Локхарт гордо подбоченился на фоне поднимающегося на востоке солнца. Жаба на его плече тут же одобрительно квакнула и задрала переднюю лапку.

— И тебя никто не видел в поселении вчера.

— Потому что я мастер маскировки и пробрался в гостиницу ночью незаметно для всех. Но если кто сомневается в моих словах, то я могу забраться к его жене этой ночью!

Над площадью снова прокатился смех, а Нарцисса подумала, что не понимает этих людей.

— Значит, ты готов выступить в защиту Нарциссы Малфой и доказать её невиновность?!

— Разумеется! — радостно объявил Гилдерой.

Мы — первые! — выкрикнул Харальд, дедушка Орма, и тут же добавил: — Вермандер, покажи ему!

Затем последовал ряд поединков, в котором, к мрачному удовлетворению и удивлению Нарциссы, Гилдерой набил морды всем желающим, причем не используя магии. Нет, какую-то магию он использовал, но, так как палочки в его руках не было, то всё прошло «согласно обычаям». Включая поединок с Агнес, в котором Гилдерой не столько сражался, сколько нагло лапал вейлу на глазах у всех и довел её до превращения в гарпию.

— Разумеется, я разберусь в этом деле, — объявил Гилдерой громогласно.

— Вот и отлично! — Бьярни стукнул посохом в дубовую доску. И обратился ко всем присутствующим. — Нарцисса Малфой прошла проверку поединком!

Сама Нарцисса даже не пыталась возражать, продолжала сидеть, закрыв голову руками.

Чтобы окончательно обелить свое имя, она и Гилдерой Локхарт должны найти виновных в убийстве Люцины Моро и нападении на Орма Эйриксона и Рёнгвальда Фриддлейвсона!

А если не найдем, то опять окажемся виновны и все начнется по новой, мрачно размышляла Нарцисса. А если сбежим, то будем вне закона. И никто ничего не скажет, потому что всё по обычаям. Вот что жизнь вперемешку с магглами и отсутствие Министерства с людьми делают. Нет, Исландия засылала какого-то выбранного представителя в ряды той же МКМ, но в остальном, насколько успела понять Нарцисса, всё тут шло по обычаям. И если бы Статут противоречил обычаям, то... тем хуже было бы для Статута.

— Так что теперь нам придется жить вместе! — радостно объявил Гилдерой прямо в лицо Нарциссе.

— Что?!

— Ну, это же община, — он подмигнул, и Нарциссе захотелось плюнуть в этот синий глаз, — здесь всё на виду, только начни фальшивить и сразу раскусят. Так что всё должно быть по-настоящему!

— Но… — заикнулась было миссис Малфой.

— Тебе что-то не понравилось в прошлый раз? — удивился Гилдерой.

Нарцисса уже собиралась наорать на него, но вовремя остановилась. Если она сейчас оттолкнет Гилдероя, то вся эта история с кругом, обычаями и судом начнется по новой.

— Нет-нет, всё просто прекрасно, — улыбнулась она, целуя Гилдероя под одобрительный гомон собравшихся.

«Страна приключений и контрастов, настоящий отпуск», — подумала она и пообещала припомнить всё Люциусу, когда выберется отсюда. Но чтобы выбраться, следовало играть роль, и вот так Нарцисса Малфой добровольно согласилась жить в одном номере с Гилдероем Локхартом и делить с ним постель, а также оказалась втянута в расследование убийства юной вейлы.

* * *

11 июня 1989 года, община Ахарахахен, Ватнайокюдль (национальный парк), Исландия

— И что ты обо всём этом думаешь? — лениво поинтересовался голый Гилдерой.

Нарцисса, испытывающая легкую слабость в ногах от секса в горячем источнике (а изначально этот Локхарт хотел её в гейзер затащить, козел!), проворчала:

— Не нравится мне эта средневековая жизнь по обычаям!

— Зато красота-то какая, ты только посмотри, — сделал широкий взмах рукой Локхарт.

Да, Исландия была красива, с этим Нарцисса спорить не собиралась. Суровая, первозданная красота, дикая природа, камни, мохнатые низенькие лошадки, горячие источники и вулканы, океан и холод вокруг, всё это было прекрасно. Проблема заключалась в том, что Нарциссе хотелось удобств, тепла и туалета не на заднем дворе.

— Ладно, вернемся к нашим баранам, то есть вейлам, — проворчал Гилдерой, впрочем, даже не думая подниматься. — Итак, путем тщательной разведки...

Нарцисса не выдержала и фыркнула, ибо разведка заключалась в том, что Гилдерой подглядывал за вейлами, днем и ночью. Ну да, занимался он этим очень тщательно, отвлекаясь только на секс с Нарциссой, обеды и ужины в «Эйяфьятлайокудле», выпивку с местными, походы в окрестностях селения и написание каких-то путевых заметок.

— …было установлено, что сестры Моро, Агнешка, так же известная как Агнес...

— Любящая изображать из себя француженку, — проворчала под нос Нарцисса.

— …и Люцина Моро, занимались не слишком законными вещами, включая организацию нескольких групп своих поклонников, которые постоянно тащили им украшения и подарки. Сбыт и перепродажа подарков, особенно так называемых «украшений сидов», приносили им много денег, хотя сестры это старательно скрывали с помощью всей общины вейл.

— Да у них там прямо групповой промысел, — съязвила Нарцисса.

— Зря смеёшься, сплочённая группа — это сила, — серьёзно ответил Гилдерой, — и эта же сила очень не понравилась нашему дорогому старейшине Бьярни Олафсону, который, собственно и поделился со мной частью информации.

— Так что ты обо всём этом думаешь? — вернула вопрос Нарцисса. — Кто убийца?

— Возможно всё, начиная с разозленного поклонника одной из сестер Моро и заканчивая, собственно, оставшейся в живых сестрой, то есть Агнес-Агнешкой.

— Серьёзно? — замерла Нарцисса.

— Серьёзнее некуда, тут такой клубок страстей, что прямо хоть садись и книгу пиши. Кстати! — Гилдерой нашарил на берегу у себя за спиной небольшую сумку достал оттуда толстый ежедневник с обложкой из красной кожи и вытисненными в уголке серпом и молотом и, не вставая из источника, начал быстро что-то писать. Нарцисса отметила про себя, что руки у Локхарта как-то мгновенно, словно по волшебству, высохли, а взлетающие от побулькивающего горячего источника водяные брызги не долетают до страниц, словно натыкаясь на невидимую преграду.

— Ну, что за клубок-то? — не выдержала минуты через две миссис Малфой. — Неужели Агнес могла убить сестру?

— Могла, деньги и любовь — те ещё мотиваторы, — рассеянно отозвался Гилдерой. — Итак, у нас есть Орм Эйриксон, поэт и маггл, беззаветно влюблённый в Агнес, расшибающийся в лепешку, чтобы ей угодить, и, скажем так, не избалованный ответным вниманием нашей вейлы. Вполне мог всё это натворить просто отчаявшись или сорвавшись, потом ему под горячую руку подвернулся Рёнгвальд, ну и затем Орм попытался покончить с собой.

— А как же следы женщины и удары со спины?

Гилдерой лишь отмахнулся, мол, чего эти исландцы понимают в следах?

— Сам Рёнгвальд тоже подходит, ведь он сватался к покойной Люцине, которая была влюблена в Орма, который, в свою очередь, не сводил глаз с Агнес. Устранить Агнес, чтобы устранить Орма и обратить внимание Люцины на себя. Или устранить Агнес и Орма, а потом «поддержать» Люцину в трудную минуту. Тот же сценарий — убил, потом ранил, потом попробовал прибить себя с горя. Люцина Моро тоже могла быть виновницей случившегося.

— Да её же убили!

— Убили, но в каком виде? Зачем ей потребовалось рядиться под сестру? Чтобы добиться Орма? Тот мог обнаружить обман и впасть в боевую ярость, убил Люцину, она его ранила, а Рёнгвальд, следивший за Люциной, потом еще и добавил, а Орм ему ответил, вот и два раненых. Тяжелораненых.

— Да они сами не помнят, кто на них напал!

— После удара по голове в этой самой голове обычно всё путается, — наставительно заметил Гилдерой. — Тем более что в себя они толком не пришли, очнулись, прохрипели пару слов, да дальше в беспамятство впали. Если вообще их родня не врёт. Но ты права — это пункт, вызывающий сомнения. Тогда у нас, если исключить тебя...

— Если?

— Не забывай, что доказательства должны быть весомее, чем свидетельства старейшины и Гуннара о твоей ссоре с Агнес. Иначе разъярённая родня все же до нас доберется.

Нарцисса хотела уже сказать, что плевать на них и можно просто убежать, когда вспомнила о поручении Люциуса и бизнесе, а также неудачных попытках, собственно, бегства и поэтому промолчала. Подумала, что если подставить вейл, то бизнес можно вернуть в прежнее русло, тем более, что Бьярни вроде недолюбливает этих нехороших недоженщин. Но вот беда, ещё требовалось убедить в том же Гилдероя, который к вейлам относился более чем благосклонно, и предоставить доказательства виновности вейл! Доказательства можно было сфабриковать магией... ещё бы вспомнить, что на этот счет гласят обычаи Исландии.

Нарцисса нахмурилась, пытаясь припомнить то, что им рассказывали об Исландии в Хогвартсе, и то, что она узнала об этой стране за прошедшие три дня. Вспоминалось вяло, ибо никакой значимой международной роли Исландия не играла, ни в прошлом, ни в настоящем. Викинги, мирное принятие христианства, отсутствие гонений на язычество, совместное проживание магов, магглов и волшебных существ, суровый климат, отсутствие Министерства, обычаи и общины, то есть свои — это свои, а чужаки — это чужаки. Привлекательность Исландии для разных волшебных существ, ну да, вейлы, надо полагать, поэтому сюда и переселились, но не сильно вписались в коллектив общины. И нападавшие были женщинами, всё это вполне вписывалось в картину «преступление совершила вейла».

— Может быть, может быть, — покивал Гилдерой, выслушавший Нарциссу, — поэтому я и говорю, что возможно всё. Слишком много подозреваемых, следы уже все затоптали, свидетелей нет, а вот обвинителей, наоборот, очень много. Еще мастер Олафсон...

— Слушай, как ты к этому старикану так быстро подход нашел? — не удержалась Нарцисса.

Цели она при этом преследовала самые меркантильные — найти подход к Михельсону и спасти бизнес Люциуса, чтобы потом как следует за всё отыграться на муже.

— Да у меня наставник такой же был, — равнодушно ответил Гилдерой.

— Наставник, — и тут Нарцисса вспомнила о Дамблдоре и понимающе кивнула.

— Так вот, Олафсон говорит, что родня обоих пострадавших давно уже точит ножи друг на друга, Орм и Рёнгвальд, конечно, сыграли свою роль, но и без них у этих двух семейств хватало претензий. Вот и получается, что кто-то из них тоже мог все это провернуть, а Люцина просто попалась под горячую руку и завертелось.

— И сам Олафсон... ну, один из его людей тоже мог провернуть, чтобы вейл подставить! — заявила Нарцисса. — Вроде он и не при чём, а все равно вейлы виноваты!

— Правильно, — кивнул Гилдерой, — все под подозрением. И в то же время это не местные.

— Как так? — подпрыгнула Нарцисса.

Жар и тепло от горячего источника смягчали натиск холодного ветра, но все равно ей неожиданно захотелось надеть теплую мантию и закутаться в неё как следует. Выбравшись на берег, она принялась торопливо обтираться, ёжась от налетающего ветерка.

— Да вот так. Тут всё по обычаям, а обычаи — дело такое, они внутри, захочешь — не переступишь. Так что и Орма, и Рёнгвальда можно отбросить — те в круг вызвали бы, обвинили перед тингом, но вот так исподтишка проламывать головы не стали бы. Иначе и Олафсон не стал бы мучиться, ему эти вейлы, как заноза в заднице — болит и не выдернешь. Сами вейлы, вот наиболее вероятный вариант, но в то же время и самый невероятный.

— Почему?

— Внутренних свар у них практически нет, а сестры Моро, несмотря на весь этот любовный зигзаг с Ормом, не враждовали. Им тут силу, влияние, авторитет нарабатывать надо, а в результате убийств они разве что-то получили? Только подозрения и потери, чуть не так дело поверни и всё, вылетят из общины, уж Олафсон не упустит такой возможности.

— Гм, — Нарцисса, нахмурившись, тут же уставилась на Гилдероя с подозрением. — А вейлы, конечно, в курсе всего этого?

— Конечно.

— И не подходили к тебе, чтобы повлиять на результаты расследования?

— Подходили, — скабрезно ухмыльнулся Гилдерой, — но ты же меня знаешь — кремень!

Нарциссе захотелось сплюнуть в источник. Все стороны, похоже, подходили к Гилдерою, он у всех всё принял, ни слова не сказав Нарциссе, и, похоже, собирался дальше вести расследование как ему будет угодно. Да за такое все, кто взятки Локхарту давал, потом им головы проломят! Гилдерой, конечно, ускачет на своей жабе, которая сейчас блаженно квакает на берегу источника, а ей, Нарциссе, как спасаться? Бежать вместе с Гилдероем?

— И что ты предлагаешь?

— Я предлагаю... ничего не делать, — ответил Гилдерой. — Подождём, понаблюдаем, а попутно разберёмся с этими украшениями с непонятными закорючками.

— Это Древние Руны! — вспыхнула Нарцисса.

Правда, обвинять Гилдероя в их незнании вряд ли было справедливо. Древние Руны были тем ещё предметом, причём, выбираемым добровольно, требовались в основном для карьеристов, нацеленных на Министерство, так что Гилдерой, скорее всего не брал этого предмета в Хогвартсе.

— О, ты разбираешься в них? — оживился Гилдерой. — Тогда отлично, переведёшь и меня заодно подучишь!

Нарцисса в ответ только рассмеялась вымученно: изучить предмет за несколько дней? Несколько потому, что Бьярни Олафсон результата расследования вечно ждать не будет, а Гилдерой, похоже, торопиться не собирался.

— Ну а что, у меня есть отличный метод для этого! Глубокое погружение называется, — горделиво ответил Гилдерой.

— И в чем он заключается? — нахмурилась Нарцисса.

— Залезай в источник, сейчас продемонстрирую!

Нарцисса со вздохом начала снова раздеваться. Нет, сразу после тинга она собиралась сбежать (и пусть искали бы её в Британии по своим дурацким обычаям), но как-то не сложилась. То вейла с парой крепких ухажеров, способных голыми кулаками забивать сваи, преградит путь к дому с международными порталами, то родственники Эйриксона или Фриддлейвсона как бы невзначай окажутся рядом. А палочку ей так и не вернули, оставив в качестве «залога», до окончания расследования, так что Нарциссе оставалось только смириться, жить с Гилдероем и надеяться, что тот справится с расследованием. Нет, ещё можно было попробовать переплыть океан, но Нарцисса с негодованием отвергла эту мысль. Она женщина из Древнейшего и Благороднейшего рода Блэк, а не какая-нибудь сумасшедшая моржиха!

* * *

18 мюня 1989 года, община Ахарахахен, Ватнайокюдль (национальный парк), Исландия

Достигнув вершины холма, Бьярни остановился на секунду, якобы, чтобы оглядеться, а на самом деле просто перевести дух. Не то чтобы за проявление слабости его должны были казнить или осмеять, просто… выборный представитель должен быть силён, крепок и мудр — как сама община. Ослабел? Уступай место следующему, кто способен будет достойно представлять общину и вести дела, показывать магам в МКМ, что исландцы ого-го, крепки и здоровы (а значит, нечего лезть к ним с всякими глупостями вроде Статута).

Да, он был один, но община дело такое — все друг друга видят, всё подмечают, прояви слабость здесь, потом не удержишься и на людях, и пошло-поехало. Да и не сказать, что Бьярни был уж совсем слаб, на такой холм поднялся и лишь немного запыхался! Самодовольно подкрутив жесткий ус, Олафсон уже собирался отправиться дальше, когда заметил сборище во дворе одного из домов.

— Родня Орма, — пробормотал Олафсон. — Неужели всё-таки помер поэт?

Было плохо видно, традиционно такие дома больше напоминали небольшие крепости, благодаря толстым стенам, сложенным из сросшихся друг с другом за века валунов, а также благодаря своим размерам, способным вместить и приютить целый род из нескольких дюжин человек. Орм и Рёнгвальд, пришедшие было в себя, неожиданно снова потеряли сознание и находились сейчас между жизнью и смертью. Не помогали ни зелья, ни лечебные заклинания, ни маггловские препараты. Разумеется, это не добавляло спокойствия общине. Пока что Олафсону удавалось сдерживать самых горячих, но что будет, когда один из раненых умрёт? Немедленно начнётся бряцание оружием, крики о кровной мести, и опять, как двадцать лет назад, на улицах Ахарахахена польётся кровь. Вот если бы родня Орма объединилась бы с семейством Фриддлейвсона и ударила по вейлам! Но о таком можно было только мечтать, не говоря уж о том, что первой погибла именно Люцина Моро. В таких условиях обвинять вейл — нет, Бьярни никто не поймёт.

— Надеюсь, эти чужестранцы нашли хоть что-то, — проворчал он, ускоряя шаг.

Посох постукивал по камням, Бьярни углубился в холмы, направляясь к одной из площадок, где оставляли дары сидам. Именно там, со слов мальчишек, в последние дни пропадал Гилдерой на пару с Нарциссой. Что и говорить, Локхарт был ловок драться, но вот решать загадку убийства не спешил, хотя и сам вызвался. Выставить его между двумя враждующими родами и вейлами, пусть останавливает побоище? Бьярни на ходу покачал головой, нет, не по обычаям, жители общины просто не поймут Олафсона.

— …нет, я просто не понимаю, — донёсся до него голос Гилдероя.

— Вот, смотри, видишь, это руна Наухуз, а это руна Терваз, а вместе они образуют комбинацию…

— Погоди, погоди, ты же говорила, что каждая руна сама по себе!

— Так было в Скандинавии, — в голосе Нарциссы слышалось раздражение, — там, где эти самые руны зародились и были затем подхвачены древними магами, в качестве письменного языка. По крайней мере, на севере Европы, на юге, в том же Египте, были больше распространены клинопись и прочие прафиникийские письмена… неважно! Здесь не Скандинавия, а Исландия, которую некогда населили викинги и их потомки. Затем сюда пришло христианство со своей латынью. Затем всё это мирно варилось несколько сот лет в едином котле, и в результате местные руны не то, что Древние руны, это измененный вариант, понятно?

— Наверное, — в голосе Гилдероя слышалось сомнение, — а откуда ты всё это знаешь, если вам в Хогвартсе преподавали именно Древние Руны?

— Книгу взяла, у Михельсона, — в голосе Нарциссы проскальзывали нетерпеливо-злые нотки. — Ну, кто здесь специалист по Древним Рунам?

— Ты, разумеется. Но мне нужна точная расшифровка, иначе можно обвинить не того, поэтому я и спрашиваю — как раз потому, что не слишком разбираюсь в Рунах.

— Не слишком! — фыркнула Нарцисса. — Да ты вообще в них не разбираешься!

— Должны же хоть какие-то недостатки уравновешивать мои многочисленные достоинства?!

Тут Бьярни наконец-то увидел чужестранцев, которые располагались возле каменной площадки, где традиционно оставляли дары сидам. Гилдерой, сидя на валуне, что-то писал и переговаривался с Нарциссой, которая разглядывала надписи на скале рядом. Такие надписи были возле всех площадок, глубоко высеченные в камне, не зарастающие мхом, и означали, насколько помнил Бьярни, просто добрые пожелания всем, кто пришел с добром.

— Так-то вы ищете убийцу? — не удержался от укоризненного возгласа Бьярни.

Конечно, ему полагалось всегда держать себя в руках, говорить и судить беспристрастно, как скала, но обычай на то и обычай, что от него иногда можно и отойти. Начни Олафсон разбираться в себе и понял бы, что его возмущение вызвано беспокойством за общину. Опять смерти, разборки, вражда, тянущаяся годами, засады и кровная месть, подозрительность и настороженность всех вокруг. Разумеется, была тут и уловка: доверив расследование чужестранцам, Бьярни, при необходимости, мог на них же свалить и все ошибки и проблемы. Мол, чего вы хотели от этих британцев? Сами и убили, а потом попытались отвести от себя подозрения.

— Дело практически раскрыто, — небрежно ответил Гилдерой, — остался последний штрих.

— И какой же?

— Проверить украшение, которое Орм Эйриксон подарил Агнес Моро в день перед тем, как произошло убийство.

— Зачем?

— Чтобы проверить подозрения и получить доказательство, разумеется, — пожал плечами Гилдерой, не отрываясь, записывая что-то в ежедневнике с алой обложкой.

— Так кто убийца?

— По договорённости убийцу надо указывать со всеми доказательствами на руках.

Бьярни лишь вздохнул, ибо так всё и было. Но надо же понимать специфику момента! Пусть там не будет хватать одного доказательства, но зато одна половина общины не набросится на другую! В родне Рёнгвальда, да и Орма тоже хватало горячих голов, словно не в холодном климате Исландии выросли, а где-нибудь в загадочных и таинственных южных джунглях.

— Но почему тогда вы сидите здесь, а не ставите точку в расследовании?

— Потому что у нас урок Древних Рун, — небрежно пояснил Гилдерой.

— Да при чём тут вообще эти Руны?! — воскликнул Олафсон, пристукнув посохом по камню.

— Да, меня тоже вначале сбил с толку этот любовный прямоугольник, — согласился Гилдерой, — но потом стало понятно, что всё одновременно просто и не так просто.

Бьярни ещё раз вздохнул, подавляя желание огреть Гилдероя посохом. Как специально издевается!

— Не надо волноваться, старейшина, — заметил Локхарт, — всё будет в порядке. Через час закончим урок и после него закончим расследование. Лучше найдите пока Агнес Моро и попросите её принести в трактир «Эйяфьятлайокудль» украшение, которое ей подарил Орм Эйриксон.

Олафсон покачал головой, но всё же развернулся и пошёл обратно. Мысль о том, что если Гилдерой не справится, то надо будет выставить его и Нарциссу Малфой козлами отпущения, казалась как никогда привлекательной.

* * *

Вечером того же дня, трактир "Эйяфьятлайокудль"

Нарцисса Малфой смотрела на изящное украшение на цепочке: словно невесомый ажурный лист, вязь узора на котором была выполнена Древними Рунами. Сразу становилось понятно, как Люциус мог наживать на этом десятикратную стоимость. Также, продажа подобной красоты служила неопровержимым доказательством того, что Люциус бесчувственный козёл — хоть одну такую вещичку подарил бы за все годы брака!

— Сразу чувствуется, что это творили не руки людей, — задумчиво изрекла Нарцисса.

— Хватит уже мечтательно лапать мои украшения! — грубовато заметила Агнешка, хмуро поглядывая на миссис Малфой.

— Не гавкайте под руку! — тут же окрысилась Нарцисса. — Собьёте и переведу неправильно!

Гилдерой, пожалуй, единственный из собравшихся в зале трактира, спокойно ждал, почёсывая довольно урчащего Бунту под подбородком.

— Что-то о красоте и любви, — заметил Михельсон, вглядываясь в украшение.

— Разумеется, Орм же мне его дарил! — закатила глаза Агнешка.

— Но не он делал это украшение, — отозвался Гуннар.

— Значит, перевёл! Поэты — они такие! — Агнешка чуть не топнула ногой.

Нарциссе оставалось только мысленно покачать головой от такой наглости и самоуверенности и вернуться к украшению. Найдя начало надписи, она начала уверенной рукой выписывать руны, следуя за узором. Перепалка притихла, все следили за Нарциссой, которой оставалось только радоваться, что она изучала Древние Руны в Хогвартсе и потом регулярно практиковалась в них, благодаря Люциусу и его привычке стаскивать в дом древние артефакты.

— Итак, — Нарцисса повела пальцем вдоль надписи. — «Прекраснейшему из мужчин, чьи речи разожгли во мне пожар любви, это украшение, как символ украденного тобой сердца».

— Что? — тут же нахмурилась Агнес. — Кого-то это мой Орм там разжёг?

— Судя по показаниям, Орм в ночь, предшествующую убийству, удалился в холмы, чтобы отточить стихи, и там же и заночевал, — сказал Гилдерой. — Утром он обнаружил на шее украшение и помчался дарить его Агнес Моро, даже не задумавшись, откуда то взялось.

— Неужели он сам всё это рассказал? — съязвила Агнес.

— Рассказы свидетелей, — палец Гилдероя постучал по ежедневнику, — необязательно знать всё, чтобы восполнить пробелы.

— Можно без этих словесных кружев? Прямо — кто убийца? — повысил голос Олафсон.

— Разве непонятно? — Гилдерой протянул руку и взвесил на ней невесомое украшение. — Орма одарил кто-то из сидов… сидок? А он взял и передарил украшение, разумеется, древний народ разозлился.

Ещё в середине его слов, Агнес, ахнув и прижимая руку ко рту, выбежала из комнаты.

— Это не объясняет ранения Орма, — сказал Олафсон.

— Его ранили в приступе ревности, — пожал плечами Гилдерой, — только рука дрогнула, вот и не убили. Рёнгвальд, скорее всего, следил за Люциной, и попытался вступиться за неё, неудачно.

— Так что те…

— Мастер Олафсон! — в комнату влетел один из молодых Эйриксонов. — Орм пропал!

— Вот и ответ, — Гилдерой встал с места.

— Его собрались забрать под Холм?! — вспыхнул Олафсон.

— Скорее всего, и, боюсь, своим расследованием я только ускорил это событие, — вздохнул Локхарт.

Теперь уже Нарцисса перестала что-то понимать.

— Но я исправлю эту ошибку, — улыбнулся Гилдерой, схватил Нарциссу за руку и аппарировал.

Мгновение спустя она поняла, куда её перенес Локхарт — холмы.

— Зачем мы здесь?

— Чтобы не дать утащить Орма, разумеется, — Гилдерой снял с плеча Бунту и сказал. — Давай, ты знаешь, что делать.

С протяжным кваком жаба скрылась в темноте.

— Всё равно не понимаю, — вздохнула Нарцисса.

Нет, она отчаянно пыталась сообразить, но как-то уж слишком быстро Гилдерой перешёл от любовного треугольника к сидам. Разумеется, можно было и восстановить всю цепочку, но это требовалось сесть и подумать в спокойной обстановке. Гилдерой же тем временем достал палочку и крутанул откуда-то взявшимся коротким клинком эффектную восьмёрку.

— Э? Ты что? Драться с сидами собрался? — выдохнула Нарцисса.

— Хотелось бы, конечно, обойтись без этого, — ответил Гилдерой, делая выпад в воздух.

— Что-то незаметно, — съязвила Нарцисса.

— Разорвать цепь ненависти словами можно, но только если предварительно как следует побить врага, так, чтобы уже сопротивляться не мог, — любезно сообщил Гилдерой.

— Погоди, я что-то не пойму…

— Да что там понимать? — махнул рукой Гилдерой. — Ты же сама рассказывала мне предания о «Народе из-под Холмов», которые периодически брали к себе смертных? Для них проходила одна ночь, а здесь, в обычном мире, сотня лет?

— Но зачем… о-о-о… — понимающе кивнула Нарцисса.

— Вот-вот.

— Но зачем тебе мешать им? Ей?

— Я же обещал раскрыть это дело, а добровольно остаться на земле, подождать старейшину и выступить на тинге эта сидка вряд ли согласится, так что придется драться, — пожал плечами Гилдерой и добавил. — Скорее всего. Правда, если удастся разорвать местную цепь ненависти, то оно того стоит, без сомнений.

— Цепь ненависти?

— Ну да, видишь ли… о, идут!

Нарцисса отпрянула, вглядываясь в темноту, и почти сразу разглядела тёмную фигуру, в плаще, с капюшоном, накинутым на голову. Она словно плыла над землей, подсвечивая себе дорогу чем-то вроде огромного светлячка. В тусклом свете было видно, что за фигурой параллельно земле летит тело. Орм Эйриксон, так и не пришедший в сознание.

— И самое главное, зачем я вообще взял тебя с собой, — серьёзно проговорил Локхарт. — Я постараюсь решить дело миром, но не знаю их языка. Будешь переводить.

— Я к тебе в толмачи не нанималась, — фыркнула Нарцисса.

— Даже если оплата будет натурой? — Локхарт похабно прищурился и ухватил миссис Малфой за задницу.

— Пф-ф…

— Ложись, — приказал Гилдерой.

— Что? Да как ты… думать о сексе в такой момент! — громко возмутилась Нарцисса.

Её швырнуло на землю, и тут же над головой свистнули стрелы. Гилдерой изогнулся и успел укрыться за вылезшим из-под земли камнем. Фигура остановилась, откинула капюшон, а на холме слева от Нарциссы вспыхнула цепочка факелов.

Жалкий смертный, ты собрался навредить моей дочери?! — прогремело с холма.

— Между прочим, ваша дочь влюбилась именно в такого жалкого смертного! — выслушав торопливый перевод Нарциссы, крикнул Гилдерой в ответ.

Донёсся шум, топот ног, бряцание оружия и на сцене появилась толпа общинников, возглавляемая решительно настроенной Агнешкой. В одной руке вейла сжимала палочку, в другой факел.

Этот жалкий смертный уже занят! — крикнула она. — Вы, древние уроды, вы убили мою сестру!

А надо было убить тебя, — сообщила сидка, уносившая Орма.

Нельзя сказать, что она была запредельно прекрасна — Нарцисса, например, сразу насчитала в ней с десяток изъянов. Но какой-то шарм, несомненно, был, палочки и мечи в руках общинников как-то незаметно опустились.

Мужики, — прошипела Агнешка презрительно, — хорошо, что я привела свою семью!

Донесся клёкот птиц, в которых превращались вейлы в минуты ярости.

Заскрипела тетива натягиваемых луков, начали подниматься палочки, и Нарцисса неожиданно поняла, что сейчас здесь случится кровавое побоище. Причём она будет ровно в его середине.

Стойте! — загремел голос Бьярни Олафсона. — Стойте! Нельзя проливать кровь просто так!

Какое просто так? — заорала Агнешка. — Эта! Похитила Орма!

Он взял моё украшение! Взял моё сердце! — зарычала сидка. — А потом выбросил его, надругался, подарил его… вейле!

Последнее слово она выплюнула так, что оно прозвучало смертельным оскорблением. Нарцисса торопливо пересказывала происходящее Локхарту, сбиваясь и путаясь, и оттого сердясь на себя и него ещё больше.

За такое у нас казнят без разговоров! — продолжала сидка, пока Агнешку безуспешно пытались удержать втроём. — Вы брали наши дары, значит, вы принимали наш закон! Закон Холмов! Не жалуйтесь теперь!

Да кто жалуется? Пустите меня, я ей без магии все волосы вырву и глаза выцарапаю!

Вы убили Люцину Моро. Пусть и вейла, но она входила в нашу общину, — неожиданно заявил Бьярни сидам. — По нашим обычаям…

Жизнь за жизнь? — заорала сидка. — Да вы с ума сошли? Отец!

Что-то вспыхнуло, полетели стрелы, ударили заклинания — и над холмами раскатился громовой рык неведомого зверя. Нарцисса, лежавшая на земле, укрыв голову руками, рискнула посмотреть и неожиданно обнаружила рядом с собой огромного, размером с добрый холм, Бунту.

— Остановитесь, пока вас не задавила жаба!!! — крикнул с головы Бунты Гилдерой.

Удивление, вызванное появлением царь-жабы, оказалось столь велико, что все остановились. Свою роль, возможно, сыграло и то, что ни стрелы, ни заклинания Бунту не брали, и находился он ровно посредине между дерущимися. Одной из лап Бунта нежно придерживал сидку и Орма, не давая сбежать.

Неведомая сила подхватила Нарциссу, вознося вверх, на спину гигантской жабы. Локхарт поймал её и придержал за талию, помогая обрести равновесие.

— Рассчитываю на тебя, — улыбнулся он, вновь сжав её ягодицу. — Сонорус.

Нарцисса открыла было рот, чтобы одёрнуть его… и тут же закрыла, поняв, что тогда её услышат все присутствующие. Как ни странно, раздражение на хитрозадого озабоченного придурка помогло ей справиться с волнением, и переводила речь Гилдероя она сухо и точно:

Всё это одно огромное недоразумение, к сожалению, приведшее к смерти и ранениям! — повторила она вслед за ним. — Сейчас я расскажу, как всё было! Орм Эйриксон репетировал в холмах стихи, посвященные Агнес Моро, и на свою беду его услышала вот эта девушка…

Эй, я — принцесса Тира! — рявкнула сидка.

И влюбилась, после чего повесила Орму во сне украшение в знак того, что он похитил её сердце и теперь является её избранником. Орм, к сожалению, плохо учил историю и не разбирался в традициях, о чём мне в свое время жаловался уважаемый мастер Олафсон.

Старейшина кивнул и пристукнул посохом, крикнул:

Именно так! Молодёжь забыла традиции!

Поэтому Орм подарил украшение своей возлюбленной, Агнес Моро, даже не подозревая, что тем самым наносит смертельное оскорбление той, которая его избрала!

Незнание не смягчает оскорбления! — прорычала Тира.

Сиды, я так подозреваю, и без того были обижены тем, что им стали приносить меньше даров…

Да, — подтвердили с холма, — это нарушение традиции!

И тут такое! Разумеется, принцесса не выдержала и решила покарать и оскорбителя, и ту, что посмела принять украшение.

Эй, я не знала! — крикнула Агнес Моро. — Кто бы ещё разбирался в этих ваших замшелых древних рунах?

Люцина, влюбленная в Орма, выпросила у сестры украшения и платье, и отправилась под видом Агнес на свидание, а принцесса, не слишком разбирающаяся в мире людей, не поняла разницы. Если бы она убила Орма, то все было бы кончено, но любовь взяла верх, и Эйриксон оказался лишь ранен. Как и Рёнгвальд Фриддлейвсон!

Он сам на меня выскочил, размахивая кулаками! — огрызнулась с земли принцесса.

— Вот, собственно, и вся история, произошедшая из-за недопонимания, — сказал Гилдерой. — Никто даже не понял, что в деле замешаны сиды, и если бы не украшение, подаренное Орму, то сейчас община просто передралась бы между собой!

Это не отменяет того факта, что она убила Люцину и хотела похитить Орма! — крикнула Агнес.

Вылечить! Вы, жалкие человечки, ничего не понимаете в медицине и ядах сидов, поэтому он и не приходил в себя! — последовал ответный выкрик.

Снова начали подниматься палочки, заскрипели тетивы луков и с обеих сторон зазвучали первые воинственные выкрики и ругань.

Эй, не надо драться! — крикнул Гилдерой. — Вы только умножите кровь и смерть!

Бунта слегка подпрыгнул, и земля содрогнулась, остужая самые горячие головы. Сиды, может, и наплевали бы на предупреждения, но Гилдерой предусмотрительно взял в заложники их принцессу.

Подтверждаю! — вперёд неожиданно вышел Бьярни Олафсон. — Вы все знаете обычай: смертельное оскорбление заканчивается смертью, и эта смерть уже произошла! Хватит! Пусть смерть Люцины Моро послужит нам предостережением о том, что бывает, когда мы забываем свои традиции и корни! Никто не будет никому мстить, сиды были в своем праве, заявляю об этом как выбранный тингом представитель общины!

Да, да, верно, — поддержали его несколько голосов.

Возможно, драка бы и вспыхнула, но Гилдерой с головы Бунты зорко следил за порядком, и желающих напрыгивать на мега-жабу не нашлось. Сиды отступили к вершине холма, общинники повернулись в сторону Ахарахахена и начали расходиться, почёсывая в затылках и рассуждая о том, что Олафсон, в сущности, прав — всё по обычаям.

Орм! — принцесса сидов словно подплыла по воздуху к юному поэту. — Я не держу на тебя зла, идем со мной! В стране Сидов тебя ждет вечная молодость и моя любовь! А если тебе не под силу бросить родину, то я готова уйти и поселиться с тобой в мире смертных. Только, молю, не отвергай моей любви!

Нет, я уже сделал выбор! — оттолкнул её Эйриксон. — Во всём мире для меня существует только одна девушка, и это Агнес Моро!

Он бросился вниз по склону, следом за Агнес, но от слабости нога подвернулась, и Орм запнулся, после чего налетел всем телом на Рёнгвальда, который тоже спешил к вейлам.

Опять ты! — прорычал Рёнгвальд, хватая Орма за грудки и вбивая в склон холма. — Люцина отвергла мои ухаживания, но Агнес будет моей, запомни это! И начну я вбивать это в твою дурную голову с того, что вобью тебя в этот холм!

С этими словами он нанёс Орму несколько могучих ударов. Несколько раз Эйриксон силился подняться и тут же валился оземь. В свете факелов остановившихся посмотреть общинников было видно, как разлетается во все стороны кровь.

Остановитесь! — воскликнула подбежавшая Тира, но Рёнгвальд не обратил на неё внимания.

Сидка бросилась на выручку Орму, и удар Фриддлейвсона бросил их обоих оземь. Орм уже даже не пытался подняться, от удара капюшон слетел с головы Тиры, но она не стала надевать его обратно. Сидка укрывала своим телом Орма, слёзы катились по её щекам. Сиды снова придвинулись, грозно вздымая оружие, и Рёнгвальд, сообразивший, что натворил, замер.

Над холмами повисла очень напряженная пауза.

Бьярни понял, что это его шанс. История с убийством Люцины закончилась практически ничем, и если он хотел указать вейлам их место, то надо было сейчас ловить свой шанс. Привлечь сидов, противопоставить их вейлам, и конфликт Орма и Рёнгвальда тут подходил как нельзя лучше!

Остановитесь! — шагнул вперед Олафсон. — Давайте решим все в поединке, по обычаю, чтобы на вашу родню не пала кровная месть!

Согласен, — ответил Рёнгвальд.

Согласен, — кое-как прошепелявил разбитыми губами Орм.

Стойте, но это же нечестно! — воскликнула Тира, продолжавшая обнимать Орма. — Его противник вон какой здоровый и, к тому же, маг! А Эйриксон даже подняться не может!

Ты права! — стукнул посохом Бьярни, тихо радуясь про себя, что всё идет как надо. — Могучие сиды! Прошу вас уравнять шансы поединщиков и присмотреть за самим поединком, чтобы всё было честно, и лишь твёрдость духа определила победу!

Ну, клюнут или нет?! Пять секунд, прошедших до ответа короля сидов, показались Бьярни вечностью.

Я буду судить этот поединок, — отозвался предводители сидов, — и чтобы уравнять шансы, приказываю принести сюда зелье силы богов!

«Да!» — от облегчения Бьярни едва не упал, даже пришлось немного на посох опереться. Ну, теперь главное, чтобы слухи и рассказы прадедушки, услышанные им от своего прадедушки, не оказались полной выдумкой. Олафсон пристукнул посохом:

Очертить круг из камней, как это установлено обычаем! — затем он повернулся к сидам. — Этот холм очень сильно пострадает, но если…

Мы не против, — глухо отозвался один из сидов, взмахнув рукой.

Камни сами переползли, складываясь в круг. Общинники собрались обратно, в первом ряду стояла Агнес Моро, кусая губы и сверля взглядом принцессу Тиру. Та, в свою очередь смотрела только на Орма, которому, как и Рёнгвальду, уже подносили пыльные пузатые флаконы.

Выпейте зелье силы богов, и да начнется поединок! — провозгласил король сидов.

Едва услышав о зелье силы богов, Нарцисса тут же насторожилась и, что называется, сделала стойку. В сказках и легендах ей встречались упоминания о том, что некогда, этак две тысячи лет назад, во Франции умели изготавливать такое зелье, наделяющее того, кто выпил, силой тысячи человек. Благодаря ему древние галлы долго сопротивлялись завоеванию, пока из Рима не приехал целый легион магов и не стер галлов в порошок. Так рецепт и затерялся… по крайней мере, так считалось. И теперь услышать о нём в этой глухой общине? Взгляд Нарциссы метнулся к сидам, прятавшимся под накидками. Кто знает, какие ещё древние секреты прячутся под этими холмами? Но всё равно — дело стоило того, чтобы рассказать Люциусу, приехать сюда с отрядом магов, раскатать холмы по камешку и извлечь эти самые секреты, начиная с зелья!

Да начнется поединок! — прозвучало торжественно, и Орм с Рёнгвальдом ринулись друг на друга.

Что потом было, Нарцисса запомнила смутно. Земля тряслась и качалась, поединщики вырывали голыми руками целые скалы и швыряли друг в друга, били и топтали, фактически срыли холм, где проходил поединок, до основания. Затем всё остановилось, осталась только звенящая тишина в ушах. На изрытой чудовищными ударами земле распростёрся тяжело дышащий Рёнгвальд Фриддлейвсон. Орм стоял над ним, поставив побеждённому ногу на грудь.

Победил Орм Эйриксон! — провозгласил король сидов.

Агнес Моро счастливо подалась вперед, но зря. Орм сплюнул в сторону вейлы, пошатываясь, подошел к сидке-принцессе и встал перед ней на колено. В темноте слышался топот ног, но Нарциссе было не до разглядывания, кто там убежал, всё её внимание было приковано к разворачивающейся сцене.

Благодаря зелью с меня спал морок и чары наваждения, — глухо произнес Орм. — Принцесса, вы отдали мне свое сердце и я готов отдать своё сердце вам в ответ!

Несколько мгновений стояла тишина.

Да, — ответила сидка.

Подумай, дочь моя, — негромко сказал король.

Я люблю его, — просто сказала Тира, — и не возьму своих слов назад. Я останусь с ним здесь, разделив его смертный удел.

На какое-то время наступила мертвая тишина, но затем от криков восторга едва не треснула земля. Едва крики стихли, как вернулись разбежавшиеся — женщины общины Ахарахахен вернулись с богатыми дарами, складывая их к ногам сидов. По взглядам, которые они бросали в сторону вейл, нетрудно было догадаться о причине такого всплеска уважения у древним традициям, и Нарцисса с усмешкой подумала, что хитрый Олафсон все же добился своего. Судя по довольному виду Бьярни, который стоял в сторонке и подкручивал усы, мнение Нарциссы он разделял на все двести процентов.

Моя дочь умеет варить зелье силы богов, — негромко сказал король сидов.

С этими словами он хотел скрыться, но как-то не вышло. Стихийно вспыхнула свадьба, танцы, музыка, полилось рекой вино и всё остальное. Сиды не остались в долгу и тоже внесли свою лепту. Нарцисса, ошеломленная происходящим, неожиданно для себя упилась «лёгкого сидского вина», на проверку оказавшегося совсем не лёгким, и уснула прямо за столом.

* * *

На следующее утро

— Эй, пс-с, вставай, — Нарциссу кто-то бесцеремонно толкал и тормошил.

— А? Что? — она с трудом подняла голову и осмотрелась.

Утренний туман наползал на холмы, грозя поглотить в себе сцену «после пира», в которой сиды, маги и вейлы спали вперемешку за столами, накрытыми прямо посреди камней и земли. Неподалеку громко храпел Бьярни Олафсон, рядом, в такт ему, выводил рулады Гуннар Михельсон, отмахиваясь во сне от чего-то.

— Вставай, говорю, — усмехнулся Гилдерой.

— А как ты, — взгляд Нарциссы прикипел к невесомому украшению, висящему на груди Гилдероя, — такой… трезвый?

Украшение было потрясающим. Серебряный цветок с шестью лепестками и алмазом-капелькой в центре, невесомая вязь Древних Рун по контуру. В другой раз Нарцисса умерла бы от зависти, но сейчас её одолевало жестокое похмелье.

— Маленький шаманский секрет, — подмигнул тот, проследил взгляд Нарциссы. — Подарили ночью…

— Надеюсь, ты не, — похолодела Нарцисса от мысли, что ночью Гилдерой обесчестил невесту.

— Не-не, просто выпили, разговорились, интересный народ эти сиды, зелье силы вот подарили, — простодушно заметил Гилдерой, демонстрируя пузатый и пыльный флакон в руке. — Ну что, ты готова отправиться в тёплые края, как хотела?

Нарцисса застонала и начала подниматься. Да, ей неожиданно и вправду захотелось сбежать из Исландии, подальше от проблем, бизнеса, вейл, ревности и прочего. Пускай даже это означало бегство вместе с Гилдероем, которому она клялась отомстить. Нарцисса решила, что отомстит потом, когда как следует отдохнет где-нибудь на тропических островах.

— Говорят, сейчас сказочно на Бали, — улыбнулась она.

Загрузка...