Якудза из другого мира. Том XI

Глава 23

Да, я снова вошел в клан якудза. И это не новость для Японии. Бойцы одной группировки могли войти в другую, если первая проигрывала или находилась на грани уничтожения. Так Казено-тсубаса-кай, в которую я в своё время вступил, приняла в свои ряды остатки Хино-хеби-кай, которую под моим же руководством почти свели на нет.

Да и бойцы Хаганеноцуме-кай тоже вступали в Казено-тсубаса, когда Киоси совершил свою месть и уничтожил верхушку клана. Так что переход бойцов одного клана к другому является вполне обыденным делом.

Что там говорить — даже самураи со своей кичливой честью не стеснялись переходить под знамена других дайме, а что уж говорить о ронинах и прочих людях?

Когда же мы организовали новый клан, то задержались на целую неделю во дворце Токугавы. Да-да, сёгун вызвал Аки Тиба под свои очи, но так как она оказалась в отдалении, то нам пришлось ждать её прибытия. Верным людям из клана ниндзя деревни Ига был дан строгий-престрогий приказ во что бы то ни стало доставить Аки.

В течение недели замок сёгуна должен был посетить ещё и император. Так что допрос и возможное наказание преступницы должно произойти перед скоплением множества людей и под наблюдением императорской четы. Если этой змее не удастся вывернуться, то казнь её ждала не из лёгких. Я краем уха слышал, что для подобной цели приготовили даже огромный котел, в котором предполагалось сварить то, что останется от допросов и пыток. И сварить не просто в воде, а в кое-какой другой жиже…

Но, это могут быть просто досужие слухи — слуги любят потрепаться между собой о тех, кто вчера был на коне, а сегодня упал ниже их уровня.

А мы… А что мы? Спасителям императрицы предоставили полный картбланш по развлечениям. И мы на целую неделю поселились в доме увеселительных утех госпожи Каноти. Что-то мне подсказывало, что её шикарный дом и приусадебное хозяйство со временем выльется в Кабуки-тё, место, где разрешены многие сексуальные фантазии…

Четырехэтажный дом был украшен лентами, затейливыми украшениями, красными бумажными фонариками. И это снаружи, а изнутри его украшали прелестницы всех возрастов и фигур. Причем там был не только страстный секс, но и танцы, представления, театральные выступления Кабуки. Может именно от этих выступлений и получится в будущем квартал с одноименным названием, где всё насквозь фальшиво, кроме денег.

Конечно, в подобных развлечениях участвовали только мы с Такаюки, а вот более мудрые Киоси и Норобу спросили разрешения сёгуна поселиться на время ожидания в богатой библиотеке. С высочайшего соизволения два этих ученых мужа подобно книжным червям зарылись в свитки, нагружаясь мудростью до ушей. Над чем они там корпели — нам было неведомо. Да и не до этого нам было. Пришла пора разнузданного веселья и отдыха.

Я наконец-то дал себе волю — в нашем времени меня ждала Кацуми Утида, рядом с которой особо не погуляешь. А тут… А какая тут измена? Только удовлетворение сексуальных потребностей и ничего больше. А за время жёсткой диеты этих потребностей накопилось выше крыши, так что требовалось их немедленно удовлетворить.

К нам иногда присоединялся Гоэмон. Но в основном он пропадал по своим воровским делам, что-то устраивая, о чем-то договариваясь. К сёгуну он старался лишний раз не забираться, но вот в дом госпожи Каноти наведываться не стеснялся.

И да, в этом доме его знали и встречали с радостью — Гоэмон никогда не скупился на подарки и вознаграждения местным красоткам. Я не буду рассказывать, на что способны мастерицы прошлого, которые зарабатывают на хлеб чувственностью и страстью. Лишь скажу, что так здорово я не отрывался уже давно. Каждая молекула моего тела кайфовала и наслаждалась свалившимися секундами отдыха.

Сколько через меня прошло женщин за время отдыха? Я не считал, но могу предположить, что цифра могла приблизиться к трехзначному числу. И да, я не горжусь своим сексуальным здоровьем, а просто констатирую факт.

Я отрывался как мог! А мог я многое…

Мне кажется, что кое-чему я смог научить даже этих опытных жриц любви. По крайней мере, у госпожи Каноти я был на самом хорошем счету.

И праздник плоти мог бы ещё долго продолжаться, если бы за нами не прибыли гонцы, которые уведомили, что его императорское величество изволили прибыть во дворец сёгуна. А завтра должны будут доставить Аки Тиба…

Нас попросили привести себя в порядок, чтобы предстать перед императорские очи побритыми и благоухающими розовыми ароматами, а не с клочками щетины и красными от недосыпа глазами. Ну что же, лицам такого ранга отказывать нельзя, поэтому мы с Такаюки взяли себя в руки, слегка подержали, а потом передали в мягкие ладошки красавиц госпожи Каноти, чтобы они сделали из нас писаных красавцев.

После онсена, массажа, стрижки, бритья, примерки нарядов, мы стали выглядеть как два боевых петуха яркой окраски. Да, кимоно были цветастыми, шелковыми, мягкими и очень неудобными для ношения. Особенно бесили эти длинные рукава, которые при необходимости можно было использовать вместо мешков. Но тут эти наряды считались верхом изысканности, поэтому приходилось соответствовать событию — не покажешься же перед императором в грязных штанах и испачканной майке.

Подобным образом были одеты и Киоси с Норобу. Их таки смогли вытащить из библиотеки, с трудом разыскав под ворохом свитков. Привели уставших, но довольных собой людей, в порядок.

Вечером этого же дня нас вызвали к сёгуну во дворец. Разговоры с Аки Тиба предстояли завтра, а вот награждение должно произойти сегодня. Не зря же нас начипуривали так…

В гостевом доме Норобу с Киоси давали нам с Такаюки последние указания. Эти указания были сродни тем, что нельзя класть ноги на стол и рыгать, не закрывая рта. То есть глупые на мой взгляд указания, всё-таки по этикету и вежливости Малыш меня успел поднатаскать, так что за столом себя вести умею и при случае не заставлю сэнсэя лишний раз краснеть. Такаюки тоже с малых ногтей впитывал в себя искусство правильно приседать и не проносить палочки мимо рта, так что мы были готовы к приему.

Готовы все, кроме Гоэмона — он решил не дергать смерть за усы и не появляться среди тех, кто его мог узнать. Однако сказал, что будет за нами присматривать, когда пойдет награждение.

В пять вечера за нами пришли. Важный вельможа из числа тех, кому повезло родиться на шелковых простынках с золотой вязью, давал нам последние напутствия. Как оказалось, мы награждены самой величайшей наградой изо всех, что могли себе позволить смертные — допущены к императорским тронам на десять шагов. Обычно награды от императоров принимаются за тридцать шагов, но наш подвиг был настолько велик, что императрица Коноэ уговорила мужа даровать нам подобную привилегию.

Ну что же, мне-то пофиг, я и за пятьдесят шагов могу постоять — не обломаюсь. Понятно, что эти все расстояния показывали определенную степень доверия. Ведь если мы задумали какое-нибудь злодейство, то расстояние в десять шагов ничто для полета метательного ножа или брошенного огненного шара.

Ага, попробуй скрыться за наложенными заклинаниями или за щитами, но для ловкого убийцы они будут нипочем. А среагировать на неожиданный бросок или резкий взмах охранники хоть и способны, но смотря кто будет делать этот взмах или бросок. Вот и измеряется степень доверия приближением к императорской чете. И вряд ли можно найти большую награду для обычного смертного, чем слух о том, что его подпустили настолько близко, что можно унюхать императорский пердеж.

Между тем мы поднялись по ступеням вслед за ведущим вельможей. Шли мимо строя вооруженных самураев, которые казались истуканами, но прямо-таки пожирали нас глазами — ведь это мы шуруем получать награду, а не они. Нам полагалось хранить каменные лица, чтобы не выдавать свои эмоции, но трудно было видеть грозные глаза из-под шлемов и удержаться от показывания языка в ответ.

Каменные ступени закончились мраморными плитами. Мы вступили под своды дворца сёгуна. От вида этого великолепия у обычных людей должно захватывать дух, но я видел и не такое, поэтому со скучающим лицом скользнул взглядом по нефритовым колоннам, которые обвивали позолоченные тигры. Стены украшены красивыми картинами, знаменами императора и сёгуна. Кругом куча народа и все склоняли головы при нашем приближении.

Всё-таки приятно, когда перед хинином склоняют головы такие знатные вельможи, которые при другом случае и посмотреть бы на тебя посчитали собственным оскорблением. Да, тут пока что не было хининов, по крайней мере я не встретил ни одного с татуировкой сакуры на щеке, но всё равно, зная как к хининам и якудзе относятся в нашем времени, было забавно видеть склоненные головы.

Мы шли под негромкие звуки музыки, звучащей из пяти человек, которые играли на кото. Длинные аналоги гуслей издавали печальные звуки, призванные трепетать сердца и будоражить умы. Правда, звучали слаженно, этого было не отнять у музыкантов.

В основном зале находились мужчины, но и женщины тоже попадались. Прически вычурные и такие здоровенные, что мне невольно захотелось спросить — как под такими конструкциями их головы не падают на плечи? По любому они вплетали в свои черные водопады ещё и чужие волосы — ну не может у обычного человека быть столько волос, чтобы в прическе быть похожим на пучок цветной капусты!

Разнообразие расцветок кимоно, вязь золотых нитей, серебряные пряди на поясах — вся эта мишура напоминала парад алле в каком-нибудь столичном цирке. Словно все артисты высыпали на финальный поклон перед благодарной публикой. А может так оно и было — вдруг двое влиятельных зрителей заметят в толпе именно его, того самого счастливчика, который выглядит цветастее остальных…

Меня это раздражало, но я старался не показывать вида — всё-таки нам следует получить награду, а потом ещё и разобраться с той сучкой, что зашвырнула нас сюда. Ради этого можно было потерпеть.

Чем ближе мы подходили к пьедесталу, на котором возвышался золотой императорский трон, тем людей из знати становилось меньше, а вот людей из охраны больше. Оно и понятно — что на уме у аристократии? Лучше держать её близко, но всё же на расстоянии, чтобы не было соблазна совершить что-нибудь непотребное. Революцию, например, или ещё какую пакость…

На строго отмерянном расстоянии от возвышения трона находились четыре алые атласные подушечки. Наш провожатый остановился гораздо раньше и с улыбкой показал на эти самые подушечки, мол, вам туда.

Помимо золотого трона на постаменте был ещё трон поменьше — для императрицы, а также третий трон — сёгуна. Этот был чуть меньше, чем у императрицы, зато украшен рукоятями мечей, словно намекая на то, что пока император правит страной, его верный меч находится всегда под рукой.

Мы бодро промаршировали до указанной точки, рухнули на эти самые подушечки коленями, а после уперлись лбами в мрамор пола.

Находились так недолго, вплоть до появления звучного голоса императора Го-Ёдзей:

— Поднимите головы, наши верные вассалы! Поднимите и взгляните на нас!

Мы со всевозможным почтением и уважением взглянули. Ну да, с нас не убудет, а посмотреть на императора не мешает — всё-таки он будет вместе с сёгуном править днём, а якудза ночью. То есть и партнеры, и конкуренты…

— Я вижу на ваших лицах печать благородства, — сказал император. — На взрослых лицах ещё видны черты мудрости, на более юных рисуется открытость и честь. Я счастлив, что небеса даровали возможность руководить такими людьми.

Ага, эти люди потом будут щипать твоих зажравшихся подчиненных, ваше величество…

— Будь среди моих воинов такие люди, я бы поставил их генералами, — сурово произнес сёгун Токугава.

— А почему бы вам не взять их под своё крыло, господин Токугава? — послышался голос императрицы. — Они могли бы вам принести пользу…

— К сожалению, госпожа лучезарная императрица, я не могу этого сделать, так как один из них был самураем казненного недавно предателя Исиды Мицунари, — покачал головой сёгун. — А человек, который не последовал за одним своим господином, вряд ли достоин доверия другого.

Лицо Такаюки побелело. Мне кажется, что все в зале поняли слова Токугавы правильно — если не хватило духа сделать харакири, то дальше ему не хватит духа служить другому господину.

Однако, Такаюки промолчал. Уж на молчание ему хватило духа. Тем более, что это мы с Норобу были виновниками его жизни.

— Всё же я думаю, что не стоит такому храброму воину быть ронином. Мы с госпожой императрицей посовещались и решили вернуть ему чин самурая. Вместе с этим званием ему отойдут четыре деревни на юге страны и двести коку риса в год…

Небольшой гул и перешептывания за нашими спинами подсказали, что это было весьма нехилой наградой. Тем более для ронина, у которого ни хрена не осталось, кроме его меча и доспехов.

Такаюки тут же уперся лбом в мрамор, благодаря за подобную награду.

— Пожилого воина мы решили определить в Совет Старшин Оммёдо. Там этот мудрый человек займет своё место, помогая расцвету нашей страны и изучая оммёдо. Я думаю, что ему придутся по вкусу беседы с мудрецами Совета Старшин и он встретит свою старость в окружении почитателей своего таланта.

Теперь пришла очередь Норобу бухнуться на мрамор. Ну да, императорская награда была для него очень большой. Ему и мечтать было нельзя попасть даже в само здание Совета Старшин, а уж тем более найти там место для своей дальнейшей работы. Я видел, как на лице сэнсэя появилась довольная улыбка. Награда нашла своего героя…

— Господина Киоси мы при всём народе очищаем от поклепа, который на него возвела госпожа Аки Тиба. Разбор в том деле с самураем был произведен уже давно. Ваша вина снята, но вас не освобождали из Темницы Печали по настоянию госпожи Аки. Главный надсмотрщик получал от неё деньги за то, что держал вас в скотских условиях и уже получил своё сполна…

Позади нас снова раздался гул и перешептывания. Похоже, что некоторым эта новость была в новинку. А между тем император продолжил:

— Господин Киоси своей кровью доказал, что достоин занимать место рядом с обычными людьми. И в благодарность за то, что он ни секунды не раздумывая бросился на помощь своей императрице, мы решили наградить его возвращением к обычной жизни. Господин Киоси, с вас сняты все обвинения. Вы можете и дальше заниматься врачеванием, а также вам выделят большую аптеку и назначат слуг. Думаю, что сам наведаюсь к вам, когда всё будет построено и приведено в порядок.

Теперь и Киоси бухнулся головой о пол. Ну да, смерть самурая от руки простолюдина это было из ряда вон выходящим, а вот поди же ты — власти встали на сторону простолюдина… Это само по себе было нонсенсом.

— Теперь вы, молодой светловолосый господин… — проговорил император. — За вашу непомерную храбрость, вашу волю к победе и вашу искреннюю, незамутненную доблесть мы решили присвоить вам титул чиновника и положить хороший годовой оклад. Вы также можете занять место главного наставника по боевым искусствам, чтобы обучать наших воинов всему тому, что вы умеете. А по рассказам моей супруги и слухам из дома госпожи Каноти — умеете вы немало.

Последняя фраза была встречена смешками придворной знати. Похоже, что мои похождения и в самом деле не остались без внимания.

Тут бы мне следовало потереться кожей лба о пол и быть невероятно благодарным за подобную награду, но… У меня в голове сверкнула одна мысль, когда мы поднимались по ступеням и сейчас я решил её озвучить.

— Наш светлоликий император, — произнес я, оставаясь всё в том же положении. — Я премного благодарен за вашу награду, но… Я хотел бы немного иной награды…

Позади раздался гул возмущения. На лице сёгуна брови подскочили вверх. Даже улыбка императрицы стала чуть меньше.

На меня посмотрели и мои кланяющиеся друзья — не сошел ли я с ума от такого подарка?

Ещё бы, такое событие — простолюдина награждает сам император, а этот червяк ещё выёживается. Однако, если я сейчас не скажу того, о чем думаю, то вряд ли когда предоставится такой удобный шанс.

— Немного иной? Что вы имеете в виду, молодой светловолосый господин? — спросил император. — Какую награду вы хотели бы получить?

— Я влюбился, мой светлоликий император, — ответил я с улыбкой. — Влюбился так, что не могу ни спать, ни есть. Однако, у нас на пути стоит преграда. Отец не хочет отдавать свою дочь не аристократу. И вот, если есть такая возможность, то… Я хотел бы получить герб и титул кугэ, мой светлоликий император.

Гул позади едва не превратился в крики. Конечно все были в шоке — ни с того, ни с сего, какая-то светловолосая козявка вдруг захотела встать в один ряд с именитыми и знатными людьми Японии. Да это вообще ни в какие рамки не лезет!

Норобу сделал знак «рука-лицо». Я его понимаю. Однако, не воспользоваться подобным шансом я не мог.

— То, что вы просите — очень много, молодой господин, — с холодным лицом ответил император. — Это за гранью моей щедрости…

— Господин император! — поднял голову Норобу. — Если уж на то пошло, то… Без Такаги Изаму мы не смогли бы справиться с касей. И в благодарность за жизнь позвольте пожертвовать вашей наградой в его пользу? Я смогу обойтись и без места в Совете Старшин, а он… Пусть мой ученик станет аристократом.

Брови сёгуна снова вздернулись вверх. Похоже то, что сейчас происходило, не укладывалось в его голове.

— И мою награду заберите, милостивый господин император, — поднялся Киоси. — Господина Такаги я знаю очень давно и не раз был обязан ему жизнью. Если ваша щедрость позволит принять свой дар обратно и переправить его в пользу господина Такаги, то вы сделаете меня самым счастливым человеком на Земле.

Гул уже почти перешел в ор. Люди не могли поверить тому, что сейчас происходило. Они никогда не видели, чтобы отказывались от императорских наград.

— Великий император, — подал голос Такаюки. — Если моя лепта принесет необходимый вес словам господина Такаги, то я тоже прошу передать ваш дар в его пользу. Господин Такаги показал себя исключительно с хорошей стороны, и я должен признать, что он больше других достоин стать аристократом.

— Вы трое отказываетесь от моей награды? И вы хотите, чтобы только один из вас получил большой дар? И всё это во благо любви и дружбы? — покачивая головой спросил император.

Мы все поклонились в ответ. Воцарилось молчание. Такая повисла тишина, что было слышно как пролетела муха. Мухе было пофиг на все церемонии — у неё были более важные дела за оградой конюшни.

— Господин Токугава, если бы у вас были такие генералы, то я был бы спокоен за судьбу страны, — проговорил император после паузы. — Если они так безрассудно бросаются на помощь незнакомым и как осмысленно отказываются от благ в пользу друзей… Я тронут до глубины души, мои верные вассалы. И да, я своей властью награждаю господина Такаги титулом аристократа и даже дарую ему герб — голову тигра в круге. А указ о назначении господина Такаги титулом кагэ в ближайшее время подготовит мой личный секретарь — господин Абэ. Назовем его… Назовем его Свиток Тигра! Да, весьма чудесное название для награждения такого бесстрашного человека и его друзей. Сказать по чести — я поражен вашей дружбой, смелостью и самоотдачей. И я счастлив, что среди моих подданных есть такие превосходные люди! Честь вам и хвала!

— Честь и хвала! — в один голос воскликнули находящиеся в зале.

А мы вчетвером согнулись в поклоне перед могущественным императором. В моей голове звучало только одно название — Свиток Тигра…

И где-то на подсознании плыло то, что я теперь аристократ. Свершилась мечта идиота. Я улыбнулся…