Якудза из другого мира. Том XI

Глава 28

Киоси упал всего в нескольких метрах от моих рук. Я не успел подхватить его…

Тануки выгнулся дугой — из его живота торчал обломок неудачно подвернувшегося копья. Окровавленное острие пробило тело моего друга. Выскочило из ткани, как осколок зуба после действий неумелого дантиста… На губах кровь, на щеке прилип осколок чего-то белого…

Кость? Зуб?

— Киоси! Киоси! — вырвалось у меня, когда я подскочил к нему. — Киоси, я сейчас тебя вытащу.

— Шеф… ожтавь… жавали этого… гандона… — проговорил упавший друг. — Жо мной вжё… вжё будет в порядке… Я выживу… Я не ждамшя…

— Сейчас! Сейчас! — я потер руки и создал мудры. — Дыхание Жизни!

Из пальцев на рану полилось синее живительное пламя. Оммёдо подействовало!

— Шеф, потом! Я выкарабкаюжь! — неожиданно остановил меня Киоси. — Ты единджтвенный можешь жправитьжя… не теряй вре… время…

Я посмотрел в его открытые глаза. Киоси одобрительно кивнул.

Среди этого шума, рева, ржания он выглядел мужественным героем, всего лишь получившим царапину и прилегшим отдохнуть. Я сжал его руку. Ответное рукопожатие было твердым.

Выпрямился и взглянул вверх. Туда, где бушевали ещё живые головы Ямато, где смеялся Эмма…

В моей груди начал бушевать огонь такой силы, что распахни я кимоно — вырвется наружу огненным шквалом и сожжет всё вокруг.

Ну что же, ящерица-переросток… держись!

Я взмываю в воздух и с легкостью уворачиваюсь от щелкающей пасти. Гнилые зубы? Не проблема!

Тут же ряд Хрустальная Палица выбивает пару клыков. Рев твари могла бы оглушить меня, но за криками оммёдо из моего рта даже этот гром не слышен.

Пальцы одно за другим формируют оммёдо, нанося удары по драконьей морде. Вот Удар Кровавой Луны! Вот Ледяной Шар! Вот Каменный Дождь!

Жри, сука! Жри, не обляпайся!

Рычишь? Не нравится? А как тебе понравится вот это?

— Взмах Крыльев Золотого Орла!!! — ору я что есть мочи, выпуская смертельное оммёдо в зеленую от крови морду.

Эту морду просто разносит на части, срывая чешую, откидывая гребень, вырывая глаза. На воздухе обнажаются желтые кости черепа — шкуру и мясо словно слизывает невидимый язык.

Ещё одна голова минус…

А тем временем фигура на спине дракона продолжила подкрадываться к Эмме. Она уже не торопилась, скрываясь и прячась за выступы гребня.

Надо ли говорить, что в этой фигуре я узнал нашего непутевого спутника — Гоэмона? Он сжимал в руке зеленоватый меч, словно сделанный из нефрита. А на его плече…

Да! На его плече сидел уже знакомый белый котенок!

И если я не ошибаюсь, то глаза у этого котенка сверкнули голубым!

Но может мне и показалось, всё-таки в пылу сражения мало чего можно разглядеть за вспышками молний и другими ударами стихий.

Дракон понял — кто его главный обидчик! А это могло означать только одно — он забыл про остальных нападающих и сконцентрировался только на вашем непокорном слуге!

Твою же дивизию! Таких атак я никогда не получал!

На меня со всех сторон сыпались стрелы, молнии, водные шквалы, камни и булыжники. Я словно стал громоотводом для грозы по имени Ямато-но Ороти!

Но если никогда не получал таких атак, то никогда и не был так зол! Киоси при смерти, а эта восьмиглавая чушка смеет ещё и выпендриваться!

Я завертелся смертельным шаром, состоящим из оммёдо. Мои удары разили без устали. Мои выстрелы попадали в цель. Я никогда не был на таком пределе силы и скорости. Даже костюм мог бы позавидовать моим способностям.

Плюешься водой?

А вот тебе каменную пробку с дом величиной. Да забить её поглубже в глотку, чтобы даже воздух не мог просочиться, не говоря уже о воде!

Камни выходят? Лови бушующее пламя, чтобы в шее образовалась лавовый заслон. Пусть лава бушует, разрывая мощную шею изнутри!

Молнией херачишь? А вот заслон из воздуха, облегающий морду подобно гигантскому презервативу! И пусть эти молнии хреначат внутри заслона! Пусть бьют так, чтобы мало не показалось!

Убивай себя сама, тварь, а я окажу всевозможную поддержку!

Пять из восьми голов уже лежали на земле. Ещё три пытались укусить, но куда там — я был неуловим. Я был неусмирим, быстр и резок, как понос после немытых слив!

Чтобы дракон не обращал внимания на лишнюю персону на своей спине, я расстарался на славу. Мои руки и ноги стали словно из титана — им не ведома слабость, разят без устали и дрожания. Да, после такого боя я могу неделю проваляться в отключке, но это будет потом, а сейчас…

Ещё одна голова отправилась к остальным, когда деревянные образования внутри горла вспыхнули ярким пламенем, а потом оказались потушены Северной Моросью. Пока дракон пытался расчихаться, ещё одно использование Взмаха Крыльев Золотого Орла принесло свои плоды.

Две башки это уже не восемь!

На красной роже Эммы видно явное неудовольствие. Он ожидал другого приема. Ожидал что перед его ручной зверушкой все обосрутся и тут же начнут каяться.

А вот хреном по глупой морде не хошь? Самураи и ёкаи колют, режут, кусают и царапают дракона с таким исступлением, словно это тот самый должник, который всё обещает, но уже второй год не отдает крупную сумму денег. Воины снизу подбираются к драконьим лапам, к его хвостам… Они ведут свой бой, пока я отвлекаю морды и стараюсь минимизировать потери.

Тем временем Гоэмон добрался-таки до Эммы. Я видел, как он протянул руку к шее короля Дзигоку. На его ладони сидел белый котенок…

Этот самый котенок занес лапку и молниеносным движением цапнул туда, где у нормальных людей находилась яремная вена. Цвиркание крови из раны показало, что удар котенка вовсе не так слаб, как могло показаться на первый взгляд.

Мало того, Гоэмон тут же крутанулся вокруг своей оси, а движение поворота закончил ударом нефритового меча, который вошел точно в открывшуюся рану. Меч прошел насквозь и вышел с другой стороны шеи.

Красное лицо Эммы скривилось от гнева, а изо рта вырвался такой громоподобный рев, что стоявшие на ногах люди и ёкаи повалились навзничь. Оставшиеся головы Ямато-но Ороти повернулись на рев, а этим глупо было бы не воспользоваться!

Два смертельных заклинания одно за другим добили и без того потрепанные головы восьмихвостого. Лапы великого змея подкосились, и огромная туша рухнула на землю, подняв клубы пыли и вызвав небольшое землетрясение, от которого упали те, кто ещё смог удержаться на ногах.

А на спине упавшего чудовища продолжалась разворачиваться трагедия.

— Сестра!!! Оива!!! — ревел Эмма, уперев налитые кровью глаза в белоснежного котенка, который с невинным видом начал умываться. — Такой удар в спину!!! Никто не мог меня ранить, ни человек, ни ёкай, а ты… за что? За что?!! А этот меч… Я специально скрыл Кусанаги-но цуруги (небесный меч из кучащихся облаков) в одном из хвостов Ямато… Никто об этом не знал, кроме тебя… Ты… Ты сама захотела править Дзигоку? Ты сама…

Котенок прекратил умываться, а свернулся клубочком и закрыл мордочку хвостиком. Только голубой глаз был выставлен наружу. Он с ехидцей наблюдал за тем, как Эмма упал на одно колено. С меча на чешую убитого дракона потекла черная кровь.

— И всё равно… Всё равно я ещё жив… — прорычал Эмма, начав подниматься с колена. — Меня вызвали к жизни…

— Тебя вызвали к жизни смертью! — воскликнул Гоэмон, вытаскивая из-за пазухи небольшой меч, а перед собой поднимая черный прямоугольник с белыми иероглифами. — Смертью тебя и проводят!

Как только он вскинул руку с блеснувшим в лучах заката лезвием, я понял, что он хочет сделать.

— Нет! — выкрикнул я. — Стой!

Но было уже поздно. Никакая скорость не смогла бы остановить руку Гоэмона. Сталь танто погрузилась в грудь по рукоятку. Брызнувшая кровь попала на белые иероглифы и заставила их загореться алым пламенем.

— Нет!!! Нет!!! Не-е-е-ет!!! — взревел Эмма, вспыхивая подобно иероглифам алым пламенем.

Огромная фигура превратилась пылающий факел. В свете этого факела Гоэмон пошатнулся и если бы я вовремя не подоспел, то упал бы на спину. Я же подхватил того, у кого не поднялась рука на предательство, и кто смог искупить свои помыслы такой жертвой. Подхватил и аккуратно опустил на холодную чешую убитого дракона.

Эмма продолжал бесноваться в нескольких шагах от нас, но нам было не до него. Я посмотрел в глаза великого разбойника. Он улыбнулся в ответ.

— Это была славная битва, Изаму-кун, — прошептал Гоэмон. — Я понял, что вы из другого времени… Скажи, меня у вас ещё помнят?

— Помнят, Исикава-сан, — ответил я. — Посвященная тебе плита хранится в храме Дайнин в Киото, а здоровенную ванну назвали гоэмонбуро… И в театре кабуки частенько показывают…

— Меня помнят… — прошептал он и огляделся по сторонам. — Значит, жизнь прожита не зря… Эх, жалко умирать сейчас, когда всё только начинается… Но надо, надо… Вот, передай сэнсэю Норобу, — он извлек из-за пазухи окровавленный сверток, в котором угадывалось что-то продолговатое. — Я искупил свою вину перед ним… Ох, какой же красивый закат… Изаму-кун, весенний вид стоит тысячи золотых, или так говорят, но слишком мало, слишком мало… Глаза Гоэмона оценивают его в десять тысяч!

После этих слов он с улыбкой закрыл глаза. Его тело обмякло на моих руках. В ту же секунду пылающий факел Эммы упал неподалёку. Упал, как здоровенный мешок с говном. И точно также, как мешок, перестал подавать признаки жизни.

Рядом со мной из воздуха материализовались Аматэрасу и Нурарихён. Они спокойно посмотрели на меня, на лежащего на руках Гоэмона. Белый котенок куда-то тихо испарился несколько секунд назад. Похоже, что Оива посчитала свою миссию выполненной.

Через пару мгновений рядом оказались Норобу, Такаюки и Киоси. Тануки хрипло дышал, но обломка копья в его груди уже не было. Другие товарищи выглядели получше, хотя Норобу и баюкал руку возле груди.

— Он будет жить, — сказала Аматэрасу, перехватив мой взгляд, брошенный на Киоси. — Будет жить ещё долго, так что не волнуйся за него.

— Да, Ижаму-кун, не воднуйшя жа меня, — подмигнул Киоси подбитым глазом. — Мне уже луцше…

— Много зубов-то осталось? — хмыкнул я в ответ.

— Доштаточно…

— Вам пора, пришельцы из другого времени, — сказал Нурарихён. — Скоро тут появятся самураи и ёкаи, так что нам хватит забот и без вас. А вы… вы должны уйти. Вы и так уже тут дел натворили.

— Но мы же за правое дело, — ответил я.

— Не всегда правое дело может быть добрым, — покачала головой Аматэрасу. — И вас будут почитать за героев сначала, но… В Японии дел ещё много и без вас, так что со временем сёгун Токугава снова захочет быть главой и вас просто отравят или устранят как-то по-другому…

— Мы согласны, госпожа Аматэрасу, — поклонился Норобу. — Я надеюсь на вашу помощь в отправке нас домой.

— Я помогу, — кивнула та в ответ.

— И я помогу по мере своих сил, — вставил своё слово Нурарихён.

— А я… Шеф, Норобу… Пожвольте мне ожтатьжя ждежь, — неожиданно сказал Киоси.

— Но как? — я почувствовал, что мои брови сами собой поползли наверх. — Как так? Почему?

— Потому что сквозь время можно пройти только парами, — проговорил Норобу. — Так написано в свитках мудрых… Поэтому мы и оказались с тобой в одном времени, а наш друг с Аки Тиба в другом.

— А иначе никак? Может…

— Никак… Только Инь и Янь вращаются в круге жизни. Только пара может пройти сквозь пространство и время.

— К тому же у меня тут жена… — вздохнул Киоси. — Дети…

— И ты ничего не сказал? — захлопал я глазами, чувствуя себя последним дураком.

— А чего говорить? Ежли бы помер, то вам меньше жабот. А так… — Киоси махнул рукой.

— Чего это у тебя в руках? — спросил Норобу, кивая на сверток, который передал Гоэмон.

— Последний подарок от великого ниндзя, — хмыкнул я в ответ.

— Ну что же, теперь я простил Гоэмона, — кивнул Норобу. — И не зря я ему сказал про хвост Ямато-но Ороти… Он и в самом деле великий ниндзя. Не без косяков, но кто из нас святой?

Норобу развернул тряпку и на свет показалась знакомая вещица. Желто-коричневый жезл, на одном конце которого виднелась оскаленная пасть тигра.

— Так это он? — кивнул я на жезл. — Тот самый Свиток Тигра?

— Да, и теперь он должен сработать в другую сторону. Киоси, поможешь? Ты же помнишь заклинание?

— Да, женжей, я помню, — кивнул Киоси.

— Тогда это… давай прощаться, — сказал Норобу и поклонился Киоси. — Ты доставлял нам много неприятностей и проблем, но… Я любил тебя как сына. Прощай и всегда вспоминай меня, мелкий звездюк…

— Прощай, женжей, я никогда тебя не жабуду, — проговорил в ответ Киоси.

— Киоси Аяда, ты был мне как брат, — я взял его руку в свои ладони. — Непоседливый и забавный младший братишка. У меня много слов, но они не отразят в должной мере все чувства и эмоции. Я буду скучать по тебе, младший брат…

— Я тоже буду жкучать, жтарший брат, — ответил Киоси. — Не вжпоминай плохое — помни только хорошее.

— Вам пора. Уже первые самураи забрались на дракона, — сказала Аматэрасу, поглядывающая по сторонам. — И это… Мне понравились ваши действия с оммёдо. Так элегантно и эффективно… Пожалуй, я уговорю своих оммёдзи перейти с листочков на мудры. Да, так будет проще…

— А я? — подал голос Такаюки. — А как же я?

— А что ты? Ты будь достойным мужчиной! — встряхнул его за плечи Норобу. — Знаешь что… Я назначаю тебя своим преемником, оябуном нового клана якудза! Вот… — Норобу отдал ему кусаригаму. — Будь достоин этого оружия и всегда помогай бедным людям, как это делал Гоэмон. Пусть ты не самурай, но ты в первую очередь человек! А это звучит гордо!

— Я не посрамлю тебя, учитель, — сказал Такаюки. — Уже второй раз за это время я теряю господина.

Я видел, как его губы чуть подрагивали, но он держался и не позволял предательской влаге покинуть глаза. Он отошел чуть в сторону и глубоко вздохнул.

— Ты сам себе господин. И не позволяй никому думать иначе! — я поклонился Такаюки, а он ответил таким же глубоким поклоном.

— Ой, сколько пафоса, — хмыкнул Нурарихён. — Как будто только люди могут быть справедливыми и гордыми.

— Прости, властитель ёкаев! — поклонился ему Норобу. — Мы безмерно благодарны тебе за помощь. И тебе, блистательная богиня Аматэрасу, за вдохновение и доблесть, что ты дарила воинам, идущим на смерть. Вы это… присмотрите за этими двумя?

Нурарихён и Аматэрасу переглянулись.

— Обязательно присмотрим, — кивнули они в ответ. — А сейчас… Киоси, начинай!

— Томодачи ни мотодде кудажай! — проурчал Киоси…

Это были последние слова перед тем, как нас накрыло золотой вспышкой. Ослепительный свет накрыл площадку. Он резанул по глазам и по нервам. Крик сокола вспорол тишину, а в следующую секунду всё пропало…

— А куда они все подевались? — спросил Такаюки, когда смог проморгаться.

Он только что слышал три разных голоса, которые напевали непонятные слова, а теперь перед ним лежал только Киоси. Чуть вдали тлела куча, недавно бывшая могущественным властелином Дзигоку. Рядом лежало тело мертвого Гоэмона.

— Они отправилижь домой, — ответил Киоси. — У них ещё дела…

— Да? А я думал до последнего, что вы меня разыгрываете. А тут… Вот оно как…

Киоси посмотрел на озадаченное лицо Такаюки и не смог удержаться от хохота.

— Мы? Ради рожыгрыша тебя вжё это жатеяли? Аха… Аха… Аха-ха-ха…

Хоть смеяться было и больно, но остановиться он не смог. Даже когда подбежали самураи из армии сёгуна и уставились на них, то Киоси не мог перестать смеяться.

— Вы кто такие? Что тут произошло? — спросил один из генералов, остановившийся перед Киоси.

— Ха-ха-ха! Ох… Я юджин (друг) ха-ха… Такаги-куна, — неразборчиво простонал сквозь смех и слезы Киоси.

Даже в такой серьезной ситуации, он не мог справиться с разбиравшим его смехом.

— Как? Дзун Танагачи? — переспросил генерал Масао. — Странное имя.

— Аха… Аха… ха-ха-ха… Ох… Да, пужть будет Джун Танагачи, — с трудом прохрипел смеющийся Киоси. — Это да…

— А кто ты? — обратился генерал Масао к стоявшему и хлопающему глазами Такаюки. — Кто ты, так храбро сражавшийся ронин? Вот уж не думал, что кусаригамой можно владеть с таким совершенством…

Такаюки посмотрел на кусаригаму в своих руках, на смеющегося Киоси, после тоже улыбнулся:

— А я… А меня называйте Норобу. И без фамилии. Я дал обет, что не буду носить фамилию, пока на Земле творится несправедливость!

В двадцати километрах от появления Ямато-но Ороти на поле боя шесть человек собрались в небольшой пещере. Вход в пещеру скрывали густые заросли плюща. Со стороны никто и не догадается, что в глухой скале есть такое скрытое прибежище.

Если бы рядом с этой шестеркой оказалась императрица со своей охраной, то она немедленно отдала бы приказ убить этих людей, заманивших её сопровождение в ловушку с гаки и касей. Но императрицы рядом не было, поэтому они спокойно сидели перед небольшим костерком. Четверо мужчин и две женщины.

— А я говорю, что эта мазь спасла жизнь двум людям, — наставительно проговорил старший из отряда ниндзя. — И эта мазь обладает поистине уникальными свойствами…

— Какими же? — спросила одна из женщин.

— Я скрывался под землей, когда кася напала на тех странных людей. И когда старший из них отставил баночку в сторону, то я незаметно украл её, всё также скрываясь от посторонних глаз. И знаете что… когда я помазал немного на собачий нос пробегающей мимо дворняжки, то у меня получилось убить эту собаку только с пятого раза. А это о чем-то да говорит! Раны на ней заживали с такой легкостью, словно она была заколдована. Я сначала не поверил в это… подумал, что мои способности пропали, но… Я убил кошку рядом с собакой и это вышло с первого раза. И ещё… Когда я убил кошку, то небольшая серебристая дымка перешла от её тела в тело собаки, заставив ту помолодеть на несколько лет! Это поистине магическая вещь!

— И ты предлагаешь нам попробовать эту мазь? — спросил один из мужчин.

— Да. И что-то мне подсказывает, что мы проживем долгую жизнь, если воспользуемся этим подарком от странных людей…

— А когда придет время умирать? — спросила вторая женщина.

— Тогда мы чего-нибудь придумаем, — сказал мужчина, зачерпывая ровно шестую часть из баночки и размазывая по своему лицу.