Якудза из другого мира. Том XI

Глава 9

Шли мы недолго, всего час или два. Вскоре на горизонте показалась деревушка Оноги. Вряд ли её можно было назвать богатой или процветающей, скорее к ней подходило слово "умеренное". Умеренные дома — не рассыпались, но и не были новыми. Умеренные жители — не нападали, но и дружеские объятия не распахивали. Умеренные чахлые газоны и хмурые дворовые собаки. Но вот что мне совсем не понравилось — на лицах прохожих царила великая грусть, словно узнали про очередное подорожание капусты.

— Такаюки, ты ничего странного не заметил? — спросил я, ступая по пыльной мостовой.

— Конечно же заметил! Это же надо — яблоки по медяку за штуку. Да это лютая обдираловка! У нас в Эдо по три яблока за медяк дают, — Такаюки показал на пышнотелую торговку возле дороги.

— Да нет, я про то, что люди здесь все печальные, как будто у каждого в семье кот умер.

Такаюки озадаченно почесал макушку, а после глубокомысленно пожал плечами:

— Конечно! Будешь тут печальным, если яблоко на медяк меняют…

— Ладно, давай найдемте чайную. Там наверняка знают о настоящей причине такой грусти, — потянул я Такаюки подальше от торговки яблоками, пока тот не начал возмущаться ценой в полный голос.

Норобу смотрел по сторонам и не влезал в нашу беседу. Но, по всей видимости, он тоже чуял какую-то странность в поведении местных жителей.

Мы прошли по центральной улице и вскоре встретили чайную на углу. Внутри собралось около десятка крестьян, которые неторопливо распивали чай и вели непринужденную беседу. На вошедшего самурая и его спутников не обратили никакого внимания, как будто к ним каждый день самураи заходят.

К нам подскочила кланяющаяся служанка, которая согнала двух крестьян и предложила нам место неподалеку от окна. Крестьяне с неохотой повиновались. Хоть протестовать не начали и то ладно. В чайной витал резкий запах куркумы. Я поблагодарил служанку за подобную заботу и заказал на всех острую курицу, кусочки маринованной рыбы, закуски к ней и сладкие рисовые булочки.

Откуда деньги? Всё от того же Ногути Такаюки. Мы взяли у него мешочек в долг и теперь монетки позвякивали на поясе Норобу

Когда же пожилая женщина нам принесла заказ, то Норобу придержал её за рукав и сунул незаметно пару медяков в ладошку:

— Подожди, красавица, мы тут впервые, но уже обратили внимание на то, что люди этой благословенной деревни ходят очень грустные. В чайную стекаются все новости — уверен, что ты знаешь причину их грусти.

Монеты из ладони служанки словно испарились. Она наклонилась, как будто поправляя тарелки на столе и негромко проговорила:

— Причина грусти в том, что в нашей префектуре Гифу завелись призраки. Поговаривают, что их целый десяток и они двигаются очень быстро. И убивают призраки в основном богатых людей. Уже четверых богатых самураев нашли мертвыми в их домах.

— А что же сёгун и местный дайме? — спросил Норобу.

— У сёгуна и дайме нет времени на такие мелочи, — словно заученный текст произнесла служанка. — Говорят, что это дело самураев. А кто мы такие, чтобы противоречить слову власти?

— Это да, — кивнул я. — Владетели заняты более великими делами. Пусть они будут здоровы и счастливы.

Мне показалось что лицо женщины чуть искривилось, как будто она собралась плюнуть мне в тяван с чаем.

Наверное показалось. Женщина поклонилась и отправилась было к другим посетителям, когда я спросил:

— А может вы что-нибудь слыхали о молодом и озорном тануки? Мы его разыскиваем…

— Ох, молодой господин, нам и своих ёкаев хватает, — покачала головой женщина. — Как распахнулись врата Дзигоку, так и не знаем — куда бежать. И уходить страшно, и на месте оставаться боязно. Говорили, что в полях завелись какие-то чудовища, похожие на змей…

— Ну, насчёт этих можете уже не беспокоиться, — хмыкнул Норобу. — Красавица, если не видела нашего вихрастого друга, то мы не смеем тебя задерживать…

После таких слов служанка с поклонами удалилась.

— Мда, вот только призраков нам не хватало, — сказал я Норобу, который так активно взялся за рис, что появилась реальная угроза остаться голодным.

— Мы мофем поефь и пофти ночефать фа дерефню, — пробубнил Такаюки с набитым ртом.

Он моментально успел понять, что с Норобу за столом хлебальником не щелкают, поэтому начал запихивать в себя всё, что перед ним лежало.

Нет, ночевать в поле мне не улыбается. Если мы справлялись с якудзой, боссами полиции, а также дзёнинами кланов ниндзя, то неужели не справимся с какими-то призраками?

— А также стоит учесть, что по ночам в окрестностях можно попасть на нурэ-онна, — хмыкнул Норобу, которому тоже не очень хотелось спать под открытым небом.

— Да-да, друг Такаюки. Мы сейчас покушаем и отправимся за город. Прямо в объятия голодных нурэ-онна. Вот они будут довольны, что мы кушали именно острую курицу, — поддержал я сэнсэя.

— Почему это? — остановился Такаюки.

— Потому что всем известно, что нурэ-онна обожают курицу и в первую очередь нападают на тех, кто поел эту вкуснятину.

— Тогда кушайте больше, господин Такаги, — Ногути подвинул тарелку ближе ко мне. — После трудного пути вам нужны силы.

Я кивнул и начал уплетать за обе щеки. Такаюки не выдержал такого надругательства над своей порцией и подвинул её обратно.

— А с другой стороны — мы можем переночевать и в деревне. Префектура Гуфу большая, а если убили уже четверых, то, возможно, призраки не будут нападать на нас этой ночью. Мы не такие богатые, чтобы быть зажиточными самураями. Вдруг призраки отправятся искать кого-нибудь другого?

— Вот и хорошо, мой храбрый друг. Я рад, что ты не испугался ни той, ни другой опасности и даже захотел остаться в деревне. В эту ночь мы наконец-то сможем отоспаться, а утром двинемся в путь.

Такаюки кивнул и продолжил уплетать за обе щеки. Мне оставалось только не отставать от них.

В чайной мы сговорились с хозяином на одну комнату для путешественников. То есть для самурая, бродящего монаха и их верного служки. Я долго торговался, но хозяин чайной был прожжённым пройдохой и не поверил, что моя молитва ниспошлёт на его заведение благословение и несусветные богатства. Зато он верил, что золотая монета за ночлег и ужин поможет ему обрести материальное благополучие. Пришлось отдать ему серебряную монету. Впрочем я ещё выторговал утренний завтрак, что тоже считалось маленькой, но победой.

Мои надежды на спокойную ночь рассеялись подобно дыму, стоило только положить голову на подушку. Звук клинка, выходящего из ножен, порой может разбудить сильнее крика петуха.

Как только я закрыл глаза, чтобы провалиться в темноту без сновидений, так сразу же услышал над головой скрип. Когда вы живете жизнью изгоя и ежедневно рискуете не только собой, но и друзьями, то невольно станете прислушиваться даже к чиханью мыши. А уж на посторонние шорохи и вовсе станете реагировать, как на дыхание врага.

Норобу и Такаюки храпели на циновках по соседству и даже в ус не дули, что над нами кто-то есть. Возможно, это мнительность не давала мне спать, а на самом деле это всего лишь скрипнула потолочная балка, жалуясь на старость. Но, возможно, происходило что-то другое, что угрожало нам смертью.

Я решил, что лучше перестраховаться, чем проснуться утром головой в корзине, а телом в луже крови. Аккуратно ступая босыми ногами по половицам, я приблизился к небольшому окну с видом на черепичную крышу. Ветер задувал в щели, холодя полуобнаженное тело. Деревянная створка чуть слышно скрипнула, отходя в сторону. Задействовав умение видеть в темноте, я выглянул.

Высунув нос наружу, я начал неторопливо обозревать ночную улицу. Как только половина улицы была отнесена к разряду безопасных, возле моего носа мелькнуло лезвие меча и с легким стуком воткнулось в подоконник. Только реакция и рефлексы, отточенные в постоянной борьбе за жизнь, позволили уклониться от смертоносного удара.

Я откатился назад и кинулся к Земляному Мечу. Да, я спал с мечом в обнимку! С его твердой рукоятью в ладони я чувствовал себя увереннее. Лезвие из окна медленно ушло вверх и пропало. Ясно, значит, враги над нами. Но кто? Я не слышал ни дыхания, ни шороха. Если бы не недавнее происшествие, то вообще бы ничего не потревожило мой покой.

Норобу продолжал храпеть, как ни в чём не бывало. Он словно издевался над моими опасениями. Мне даже захотелось щелкнуть его по носу. Такаюки вторил ему, но…

Блин, что-то неладное было в этом сне. Они должны услышать меня и мои прыжки, но никак не реагировали на это. Неужели нам подсыпали снотворное в еду?

Я потряс Норобу за плечо. Обычно легко просыпающийся сэнсэй напрочь отказывался шевелиться. С Ногути была та же история. Нет, если бы я был обычным человеком, то это снотворное могло бы меня также срубить, но в том-то и дело, что я не был обычным человеком.

Что же придется действовать самому! Ну, вы сейчас охренеете, кем бы вы ни были!

Я подскочил к футляру с костюмом и охнул — после битвы с нурэ-онна совсем забыл поставить его на зарядку.

Поморгал, чтобы лучше видеть и на цыпочках пошел к окну. Теперь я услышал легкий шорох слева и справа от окна.

Ага! Враг был не один. Скорее всего их двое… или больше.

Но кто это? Почему передвигаются так тихо? Ниндзя?

Снова скрип черепицы над головой в том месте, где я его слышал в первый раз. Не двое… Больше…

Ну что же, нельзя медлить — надо действовать! Я сделал глубокий вдох, выдох, а потом выпрямил ноги и вылетел наружу.

Элемент неожиданности сделал своё дело — меня не заметили сначала, а когда я приземлился на коньке крыши, то было уже поздно. Я готов ко всему и почти во всеоружии.

Правда, я не был готов к тому, что в ночной темноте наткнусь на горящие глаза призраков!

Десять фигур, с распущенными волосами до колен и в развевающихся ночных рубашках, застыли на крыше с поднятыми над головой мечами.

Я охнул и тем самым выдал своё местоположение.

— Вот он, — прошелестел один из бесплотных духов, показывая на меня пальцем. — Мерзкий блондин Ито…

Остальные девять разом повернулись ко мне и прыгнули с невообразимой быстротой. Попадать под острия мечей не хотелось, поэтому я ломанулся прочь и помчался по ночным крышам деревни Онаги. Призраки не отставали, а следовали по пятам. Они перелетали с крыши на крышу легко и невесомо, едва касаясь одеяниями черепицы.

Мне же нужно было увести их подальше от спящих Норобу и Такаюки. Не ровен час проснутся — заиками останутся на всю жизнь. А мне ещё Норобу слушать и слушать…

— Догоняй! — шелестело позади. — Обходи справа! Плюнь ему в спину! Подвиньтесь-ка, позвольте я с ноги заряжу…

Мы неслись стайкой беззаботных голубей над спящей деревней. Легкие шаги чередовались с трепыханием воздушных одежд. Вот только я не был голубем — я был коршуном, хотя и забыл об этом сообщить призракам. Если бы кому вздумалось в этот поздний час поднять голову, чтобы полюбоваться луной и звездами, то появление седых волос и сердечного приступа гарантировано стопроцентно.

— Почему ты убегаешь? Постой… — неслось мне вслед.

Ага, прямо вот так взял и остановился. Щас, только кимоно поглажу!

Наш торопливый бег продолжался вплоть до стены из заостренного частокола. Там я перемахнул через острия шестов и повернулся, чтобы атаковать.

На залитой лунным светом поляне было удобнее сражаться, чем на деревенских крышах.

Десять призраков бесшумно опустились на траву. Они снова подняли мечи над головой и ринулись в атаку. Мне почему-то в ноздри ударил запах куркумы. Такой резкий, такой знакомый…

Первый удар я блокировал мечом и попытался атаковать в ответ.

Куда там!

На каждый мой взмах поднимались десять лезвий, блестящих в лунном свете. Мечи призраков были чуть короче моего, но их было десять!

Звон боя наполнил поляну. Я едва успевал отбивать удары, блокируя и даже не помышляя об атаке.

Светящиеся глаза вызвали стаю мурашек на спину. Невообразимо быстрые противники слились в черно-белый хоровод, из которого вылетали один за одним острия стальных мечей. И этот хоровод постепенно сужался…

Земляной Меч рассекал воздух и отбивал острия. Меч словно пел песню, выбивая искры в нужных местах. Кисть вопила от напряжения.

Я отпрыгнул от очередного удара и кинулся прочь, к бамбуковой роще. Призраки поспешили за мной. Я воззвал к боевому духу и взлетел над рощей. Коснулся ногой одного стебля, перелетел на другой и тут же прыгнул дальше.

Призраки последовали за мной. Они не отставали ни на миг и били, били, били… Воздух визгливыми стонами сопровождал каждый взмах меча. Искры падали на жесткие стебли, когда я отражал выпады. Вниз летели щепки бамбуковых стволов и срезанные листья.

Удар! Удар! Ещё удар!

Я вертелся волчком, отбивая удары мечей. Не призрачных мечей, а самых, что ни на есть настоящих!

А когда я пнул в ответ на открывшуюся пятую точку, то моя нога не провалилась сквозь бесплотное тело, а залепила хорошего пенделя по упругой заднице!

Призрак с визгом покатился по ночной росе. Когда же он вскочил, то балахон уже не был таким белым. От ночной росы он намок и прилип к телу. Явственно проступили очертания женских округлостей.

Живые? Не ёкай? Не призраки?

Один из нападавших призраков приблизился настолько, что даже сумел отбить мой меч в сторону. Всего одно сокращение сердца оставалось мне до встречи с вражеским клинком.

Надо было что-то делать! И вновь тело само среагировало на опасность. Выучка Норобу не подкачала…

Удар кулаком по скуле надоедливого призрака тоже не прошел сквозь воздух, а наткнулся на вполне осязаемую челюсть. Я влупил от души — чтобы напрочь отбить охоту нападать. Призрак отлетел на добрых пять метров и даже тоненько взвизгнул при падении.

Нет, призраки так не визжат…

— Женщины? Вы женщины? — вырвалось у меня.

Я даже не мог себе представить, что грозные призраки всего лишь обыкновенные женщины, пусть они даже и отлично сражающиеся. Я спрыгнул вниз и встал в стойку глухой защиты.

— Тебе это знание уже ни к чему! — прошелестело в воздухе. — Шелковая атака!

Один из призраков выхватил из-за пазухи что-то похожее на четвертушку бумаги и бросил под ноги. Вспыхнула алая вспышка, а в следующий миг шесть призраков резком мотнули головами.

Черные волосы устремились ко мне ожившей травой и за пару мгновений оплели мои руки и ноги. Я оказался в коконе из мягких волос, которые стали крепче проволоки. Даже кисть, сжимающая меч, прижалась к телу.

Шесть странных призраков сковали моё тело в неподвижности!

Не шевельнуться, ни вздохнуть, ни пернуть!

Я замер, безоружный перед приближающимися мечами остальных четырех призраков.

Ещё миг и… Я гордо поднял голову — не таков Изаму Такаги, чтобы прятать взгляд от смерти! Кто бы не были эти люди в белых балахонах и с горящими глазами, но я не буду склонять голову под ударом меча!

Жеваный крот! Как же пахло куркумой!

— Это не он, — прошелестело в воздухе.

— Да-да, это не я, — я охотно подтвердил это утверждение. — И вообще тут просто так гуляю… Вон, за грибами выбрался…

Если есть шанс выпутаться из этой истории без повреждений, то почему бы им не воспользоваться?

— Как не он? Очень же похож, — послышалось слева.

— Нет, не он. Наш постарше и уже с бородой.

— А может он сбрил? Давайте убьем его на всякий случай, а потом разберемся? — предложила одна из державших меня женщин.

— Не надо меня убивать — у меня от этого изжога и расстройство желудка, — попытался я влезть в разговор.

— Нет, сестры, это точно не он. Наш поумнее был! Отпустите его. А ты… Ты вытащи талисманы сна из подушек своих собратьев, а то они никогда не проснутся… И утром уходите прочь!

После этого волосы исчезли с моего тела. Десять призраков взмыли в воздух и одним махом перелетели через деревянную стену. Только колыхнулись в ночи белые одежды, затрепетав-захлопав, подобно взлетающему голубю.

Мне подобное удалось сделать только за три прыжка. Когда я снова попал в деревню, то от призраков не осталось и следа. Только таял на ветру слабый запах куркумы.

Вот и что это было? Я выманил их на поляну, чтобы принять бой на открытом пространстве, а они взяли и пропали…

Конечно же это были не призраки. Скорее всего, это какая-то банда, промышляющая ночью и убивающая людей. Но почему тогда они не убили меня? Зачем им нужно было оставлять в живых свидетеля?

Вопросов было больше, чем ответов. И это ночью, когда все нормальные люди спят!

Я перепрыгивал с крыши на крышу, торопясь в комнату чайной, а голова разрывалась от множества вопросов.

Когда же я влетел в нашу комнату, то наткнулся на храпящего Норобу. Вот уж кому стоило позавидовать — спит себе и не знает, что его друг и ученик рискует жизнью в борьбе с грозными убийцами.

Прямо дал бы по башке, да толку с этого не будет. Проснется и начнет ныть, что зря мы из деревни не ушли, что зря на природе не остались, что вообще зря родились. Пусть лучше дрыхнет и не знает, что произошло этой ночью. Такаюки тоже спал мирным сном.

Я вытащил из их подушек листки с каллиграфическими надписями. Положил их возле окна, подальше от спящих. Утром проснутся и тогда разберемся что к чему.

Я тихо лег на свою кровать и тут же провалился в тревожный сон.

Утром же меня разбудил бодрый дружеский голос:

— Только свинья залезает с грязными ногами на циновку для сна. Изаму-кун, а ну вставай, мне стыдно за тебя перед Такаюки и тараканами!