Язычники

15

Не торопясь, я появляюсь в тренировочном зале через сорок пять минут после того, как Роман потребовал моего внимания, с самодовольной ухмылкой, растянутой на моих губах. Этот гребаный болван не мог подумать, что ему сойдет с рук то, что он подставил меня прошлой ночью, а потом оставил меня в ярости на диване на все утро ждать его сучью задницу.

Нет, жизнь никогда не бывает такой простой, и если незначительные неудобства — это способ довести его до грани безумия, то это именно то, что я собираюсь сделать. Хотя трудно сказать, как далеко мне придется зайти. Он, вероятно, уже несколько раз был на грани безумия, так что я не удивлюсь, если у него выработался иммунитет. Кроме того, выводить Романа из себя — одно из моих самых любимых занятий, и он знает это лучше, чем кто-либо другой. Возможно, было бы неплохо вернуться к нормальной жизни здесь.

Я врываюсь в дверь, убедившись, что она с громким стуком отскакивает от внутренней стены, но это не пугает его, как я надеялась. Это даже не заставляет его вздрогнуть. Черт, все, что я получаю от него, это прищуренный взгляд, когда он сжимает руки в кулаки.

— И как, блядь, ты объяснишь это? — требует он, делая медленные, глубокие вдохи, пытаясь успокоить свои беспорядочные, дикие эмоции.

— Это, — говорю я. — Называется полным дерьмом. Ты не можешь на меня злиться за то, что я немного опоздала, в то время как у тебя хватило наглости не явиться вообще. Пошел ты, Роман. Я не твоя боксерская груша. Если ты сказал, что собираешься что-то сделать, то сделай это. Я думала — ты человек слова.

Он широко разводит руки и указывает вокруг себя.

— Я здесь, не так ли?

Я скрещиваю руки на груди, и мне хочется возненавидеть себя за то, что поставила себя в такое положение, но разве у меня есть выбор? С тех пор как я приехала сюда, меня швыряли, как гребаную тряпичную куклу, и я не позволю этому случиться снова. Я не буду слабой, даже если это означает позволить Роману подойти слишком близко для удобства, я так и сделаю.

— Ты мудак, — киплю я, останавливаясь в дверях, чтобы посмотреть на него в ответ, но меня отталкивают с дороги, когда Маркус и Леви заходят следом за мной, чтобы посмотреть шоу.

— Мы можем просто… — стонет Роман, его разочарование берет верх, когда он делает паузу, чтобы перевести дыхание. — Давай покончим с этим. Нужно разобраться со многими основами.

Мной овладевает серьезность, и я делаю все, что в моих силах, чтобы оставить свои проблемы за дверью и смотреть на него всего лишь как на моего инструктора по самообороне. Я прохожу вглубь комнаты и ступаю на мягкий мат для тренировок, останавливаясь прямо перед Романом. Я сохраняю дистанцию, все еще не решаясь подойти слишком близко. Хотя, у меня не было проблем, когда это был Леви. Возможно, я держу немного больше обиды на Романа, чем на Леви. В конце концов, у меня были зачатки отношений с Леви еще до того, как началось все это дерьмо. На каком-то уровне мне казалось, что я знаю его намного больше, хотя насколько хорошо кто-то может по-настоящему знать одного из братьев ДеАнджелис?

— Тебе придется подойти ко мне поближе, иначе ничего не получится.

Я нервно выдыхаю и пытаюсь скрыть дрожащие руки, но он заметил это гораздо быстрее, чем я.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, императрица, — говорит он, понижая голос, чтобы сохранить наш разговор в тайне от своих братьев, пытаясь скрыть тот факт, что глубоко внутри он не тот бессердечный солдат, которого стремился создать его отец. — Это будет нелегко. Мне нужно дотронуться до тебя, и я повалю тебя, прижму к себе, схвачу точно так же, как я это делал той ночью. Тебе это наверняка не понравится. Ты закричишь и скажешь мне, чтобы я отвалил на хрен, но я не собираюсь этого делать, и это заставит тебя ненавидеть меня еще больше.

Я качаю головой, моя решимость берет верх над всем остальным.

— Я не буду, — настаиваю я.

— Будешь, — говорит он мне, его тон не меняется, когда он делает быстрый шаг ко мне.

Он вытягивает руку, и его пальцы обвиваются вокруг моего горла, прежде чем притянуть мое тело ближе к себе. Страх сковывает меня, и громкий, оглушающий крик обжигает мое горло, как никогда раньше. Мои руки бьются о его крепкие тиски, а паника пронзает меня, как пуля.

— ОТПУСТИ МЕНЯ, — кричу я, моя грудь сжимается, когда в горле образуется острый комок.

Роман немедленно отпускает меня и просто смотрит на меня понимающим взглядом, без намека на обычное самодовольство, когда он доказал свою точку зрения менее чем за секунду.

Маркус вбегает, становясь между мной и Романом, когда я отступаю на несколько шагов, образы и воспоминания проносятся в моей голове, как рой шершней-убийц, уничтожая все на своем пути. Я прерывисто вздыхаю, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, в то время как мои руки отчаянно трясутся по бокам.

— Нет, — говорит Маркус, с презрением глядя на своего брата, прежде чем медленно повернуться ко мне. — Ты не готова. Вместо этого я буду тренировать тебя.

— Не будь гребаным идиотом, — говорит Роман. — Один пропущенный удар в грудь, и ты упадешь, как мешок с дерьмом. Я этого не допущу. Она тренируется со мной. Ей просто придется подождать, пока она не сможет находиться рядом со мной без приступов паники.

Я хмурюсь, когда я обхожу Маркуса.

— Ни хрена подобного. Я же сказала тебе, мы начинаем это прямо сейчас. Я хочу учиться.

Роман качает головой.

— Этого не случится. То, что я только что сделал, схватив тебя вот так, — ерунда, и ты не смогла вынести моих прикосновений. Что произойдет, когда я схвачу тебя за лодыжку и потащу через комнату? Ты обмочишься и начнешь орать как сука, думая, что ты снова в той пещере? Посмотри фактам в лицо, Шейн. Ты не готова.

Я подхожу к нему ближе, вызывающе вздергивая подбородок, страх перед повторением истории сильнее, чем память о прошлом.

— Я могу это сделать, — выплевываю я, мой голос срывается от беспокойства и нервозности, в то время как решимость в моих глазах сияет намного ярче. — А теперь тренируй меня.

Роман и Маркус наблюдают за мной долгое, напряженное мгновение, прежде чем Маркус, наконец, отходит и возвращается в другой конец комнаты с Леви, они оба наблюдают за мной слишком пристально, но не они привлекают мое внимание.

Роман просто стоит там, его взгляд задерживается на моем жестком взгляде. Он снова делает шаг ко мне, и мои колени начинают дрожать, потребность отступить пронзает меня. Прошлой ночью в его комнате все было по-другому. Я знала, что он не собирается прикасаться ко мне, и чертовски хорошо знала, что он не причинит мне вреда, но прямо сейчас я дала ему разрешение прикасаться ко мне любым способом, который он сочтет нужным, и то, что он собирается со мной сделать, скорее всего, повторит те ужасные вещи, которые он уже делал.

— Хорошо, — наконец говорит он низким и угрожающим тоном, заставляя страх разливаться по моей крови, как свинец. Он обходит меня, не сводя с меня взгляда ни на секунду. Я чувствую, как он останавливается прямо у меня за спиной, и страх от того, что он стоит там, почти сводит с ума.

— Урок номер один, — говорит он, бросаясь ко мне, его рука обвивается вокруг моей шеи, когда он тянет меня в удушающий захват, другая его рука опускается на мой рот, не давая мне возможности закричать. — Никогда не поворачивайся спиной к своему врагу. Когда я обхожу тебя, ты идешь со мной. Всегда оставляй себе преимущество.

Затем просто так он отпускает меня, слегка подталкивая, чтобы оттолкнуть от себя, зная, что мне нужно личное пространство. Я хватаю ртом воздух, но не потому, что он загородил мне доступ к нему. Я разворачиваюсь, чтобы встретиться с ним лицом к лицу в тот момент, когда моя паника взята под контроль. Я смотрю Роману прямо в глаза.

— Сделай это снова, — говорю я ему, с трудом сглатывая комок в горле. — Так, как Лукас Миллер схватил меня в клубе и как приспешник твоего отца схватил меня перед тем, как взорвалась машина. Научи меня, как выбираться из этого.

Роман наблюдает за мной, в его глазах мелькает сомнение.

— Ты уверена? — спрашивает он, когда Леви медленно начинает приближаться к нам.

Я киваю.

— Я уверена.

Проходит мучительный момент, прежде чем он, наконец, соглашается и указывает на пространство перед собой.

— Иди сюда, — говорит он низким голосом, изо всех сил стараясь, чтобы в нем не прозвучала угроза, в чем он явно не очень силен.

Мои колени дрожат, когда я медленно становлюсь обратно перед Романом, и на этот раз он медленно подходит в плотную ко мне. Он обхватывает рукой мое горло и сжимает ровно настолько, чтобы я почувствовала это, другая его рука зажимает мой рот, оставляя мне достаточно места, чтобы закричать, если понадобится.

Я чувствую его дыхание на своей коже возле уха, когда его тело прижимается к моему.

— Хорошо, — говорит он. — Если кто-то держит тебя вот так, он, более чем вероятно, попытается тащить тебя назад.

Я киваю, навязчивое воспоминание кружит в моей голове, как колесо обозрения на сомнительной городской ярмарке.

— Что мне делать? — Спрашиваю я робким и нервным голосом, приглушенным его рукой.

Он проводит мизинцем по моим губам.

— Хватайся за него, — говорит он. — Я собираюсь обнять тебя крепче, и когда я это сделаю, ты отдернешь мой палец так далеко, как только сможешь, одновременно ударяя локтем мне в живот. Ты измотаешь нападающего, и в большинстве случаев он будет вынужден отпустить тебя. Когда это произойдет, беги вперед и кричи о помощи.

Я киваю, прокручивая в голове свои шаги.

Мизинец. Локоть. Бежать.

Это не так уж сложно.

— Ты готова? — спрашивает он.

Я киваю, и он, не колеблясь, обнимает меня крепче. Меня охватывает паника, но я придерживаюсь своего списка инструкций. Схватив его за мизинец, я отдергиваю его назад, и когда его рука отдаляется от моего рта, я бью его локтем в живот, зная, что Роман выдержит удар несмотря на то, что всего неделю назад был ранен в поясницу.

Он отпускает меня и сгибается пополам, слегка съежившись. Он был готов, хотя, если бы я застала его врасплох, я уверена, что смогла бы вывести его из строя.

Оторвав Романа от себя, я мчусь вперед и натыкаюсь прямо в объятия Леви. Он ловит меня и ставит на ноги, хватая за плечи и удерживая мой взгляд, пока не убедится, что со мной все в порядке.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Да, — говорю я, тяжело вздыхая. — Подобные вопросы приведут только к тому, что ты останешься с посиневшими яйцами. Кстати, как все прошло? Ты принял холодный душ или был вынужден дрочить следующие двадцать минут, потому что никто не чувствовался так хорошо, как я?

Леви толкает меня обратно к Роману.

— Давай еще раз. С ней все в порядке.

Роман усмехается и ловит меня, хватая за руку и возвращая в исходное положение.

— Хорошо, на этот раз без предупреждения. В одну секунду ты танцуешь со своими друзьями в клубе, в следующую секунду тебя утаскивают, ясно? Я хочу, чтобы ты отреагировала инстинктивно, и на этот раз одновременно мизинец и локоть.

Роман отступает на несколько шагов, занимая свое место позади меня, чтобы я не могла видеть, как он приближается. Он выжидает несколько мгновений, позволяя этому затянуться, чтобы сделать все более спонтанным, затем слишком быстро оказывается рядом и хватается рукой за мое горло, как гребаный психопат. Он тут же оттаскивает меня назад, точно так же, как если бы был на охоте.

Совершенно забыв о мизинце, я бью его локтем в живот, гораздо сильнее, чем раньше, и когда он ослабляет хватку на моем горле, мой кулак летит прямо вниз, ударяя его прямо между ног.

Роман падает на колени, прежде чем упасть вперед и опереться на ладони.

— Твою мать, — ворчит он, надувая щеки, прежде чем медленно выдохнуть. — Это не входило в мои планы.

Я морщусь, чувствуя небольшую жалость к этому парню, но, с другой стороны, он держал меня и мучил.

— Извини, я запаниковала, — говорю я ему. — Но, по крайней мере, я освободилась, верно? Это круто.

Роман качает головой.

— ЭТО. НЕ. БЫЛО. ЧАСТЬЮ. ГРЕБАНОГО. ПЛАНА.

— Тебе некого винить, кроме себя, — говорю я ему, гордость бурлит глубоко в моем животе от того, что я смогла ускользнуть от одного из знаменитых братьев ДеАнджелис. — Это казалось слишком реальным. Ты не сказал мне, что собираешься начать тащить меня. Я не была готова.

— Что я могу сказать? — ворчит он. — Таскать ничего не подозревающих женщин за горло — одно из моих любимых занятий. Я немного увлекся.

Я пожимаю плечами.

— Невинная ошибка, — говорю я ему, горя желанием продолжить. — Вставай. Давай повторим.

Роман поднимает руку и отмахивается от меня.

— Леви. Ты — следующий, чувак. Мне просто нужна минута… может быть, две.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Леви, и он морщит лицо.

— Ты ведь не собираешься заодно и мне врезать, правда?

— Кто знает? Все это часть острых ощущений, тебе не кажется?

Леви вздыхает и подходит ближе. — Отлично, — говорит он, его татуировки выглядывают из выреза футболки, умоляю меня укусить в этих местах. — Но мы попробуем что-нибудь другое. Нам нужно многое успеть.

Следующий час пролетает незаметно, парни обучают меня всему, что они знают о техниках уклонения, но, если быть до конца честной, они немного подзабыли ее, поскольку обычно уклоняться приходится не им. Роман и Леви показывают мне, чего они хотят от меня, иногда демонстрируя это на мне, а иногда используя друг друга. Только когда они используют друг друга, в этом есть тонкая жестокость, которая говорит мне, что их обычные тренировки совсем не нежные. Время от времени Маркус вставляет свои пять копеек через всю комнату, и поскольку он не стоит здесь, передо мной, парни быстро игнорируют его в пользу собственных советов, которые только приводит в ярость дьявольского бога на другом конце комнаты.

С течением времени становится легче сосредоточиться, легче принять ощущение их прикосновений к моему телу и их общую близость. Только все летит к чертям, когда Роман неожиданно нападает на меня, хватая за тело и швыряя на тренировочные маты. Я прижимаюсь спиной к мату, и он наваливается на меня сверху, своим весом прижимая меня к полу.

Крик ужаса вырывается из меня еще до того, как я понимаю, что произошло, и через короткое мгновение я заставляю себя дышать.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, — напоминает он мне, его темные глаза непримиримо впиваются в мои, требуя сосредоточиться. — Освободись.

С трудом сглатываю, решимость накатывает на меня волной, и я выкладываюсь по полной, отбиваясь от него, пока он удерживает меня, его мастерство слишком продвинуто для моих ограниченных знаний. Если бы мы были в клубе, и он напал бы на меня с далеко не респектабельными намерениями, я была бы в полной заднице.

Он не успокаивается, и я слышу, как Леви рядом инструктирует меня, что делать, в то время как Маркус рычит с другого конца комнаты, давая мне противоречивые советы. Разочарование быстро угнетает меня, и мои движения становятся небрежными, медленными и предсказуемыми.

Безнадежность захлестывает меня, и как раз в тот момент, когда я собираюсь сдаться и признать поражение, два огромных волка врываются в открытую дверь тренировочного зала. Они несутся ко мне, их свирепое рычание эхом разносится по комнате, когда они обнажают зубы.

Мои глаза вылезают из орбит, когда они вбегают со скоростью молнии, едва давая мне шанс закричать, прежде чем они окружают нас.

— Черт, — ворчит Роман, подтягиваясь выше и обхватывая руками мое лицо, удерживая меня под собой и защищая от их яростной атаки, уверенный, что эти дикие животные наконец-то сломались.

Я слышу, как Леви подходит ближе, а рычание волков продолжается. Они проходят мимо моей головы, останавливаясь надо мной, и когда Роман медленно отрывается от меня, его глаза омрачены замешательством, я понимаю, что большие волки рычат не на меня. Они рычат на Романа, и, черт возьми, они недовольны тем, как он меня прижимает.

Роман отстраняется от меня, поднимая руки, чтобы показать свою невиновность, и когда он встает, волки движутся вперед по обе стороны от меня, становясь между мной и Романом.

— Что, черт возьми, происходит? — Спрашивает Маркус, каким-то образом оказавшийся рядом со мной. Он хватает меня за руку и, несмотря на свою рану, одним быстрым движением поднимает на ноги.

Я качаю головой, не имея ни малейшего представления.

— Я… Я не знаю, — говорю я, наблюдая, как они надвигаются на Романа, готовые разорвать его в клочья. — Я думала, они были верны вам. Я им даже не настолько нравлюсь.

Роман усмехается.

— Не были, — говорит он. — Они все равно дикие животные. Они не преданы никому, кроме самих себя. Должно быть, что-то произошло за последние двадцать четыре часа, потому что, когда я уходил прошлой ночью, у них не было ко мне претензий.

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю. Я накормила их твоим обедом и наполнила их миски водой, но, кроме этого, я ничего не сделала.

Роман вздыхает, его тело немного расслабляется.

— Черт возьми, — бормочет он. — Они защищают руку, которая их кормит, и, видя, что ты накормила их гребаным деликатесом, они устраивают шоу для Шейн. Поздравляю, ты увела моих волков у меня из-под носа. А теперь отзови их.

Мои глаза вылезают из орбит.

— Что? — Я вскрикиваю. — Как, черт возьми, я должна это сделать?

— Твои волки, — говорит он. — Твоя проблема.

Я сжимаю челюсть, его раздражающее отношение полностью портит мне настроение. Черт, возможно, мне следует спустить их и преподать ему один-два урока, но, в отличие от парней, во мне нет такой жестокой натуры. Хотя это не объясняет, почему мне понравился тот визит во владения их дяди на днях.

Вздохнув, я рявкаю на волков.

— Эй, засранцы, — требую я, мой тон полон власти. Они реагируют мгновенно, их рычание прекращается, когда они оглядываются на меня. — Прекратите это дерьмо. — Не издавая больше ни единого рыка, они отступают, выпуская Романа из своей хватки, прежде чем убраться отсюда, как будто им на все наплевать.

Я изумленно смотрю им вслед. У меня действительно есть своя стая?

— Что, черт возьми, только что произошло? — Бормочу я, когда знакомый звук машин, несущихся по подъездной дорожке, наполняет комнату, вселяя в мою грудь страх, который возникает только тогда, когда Джованни собирается выкинуть какую-нибудь извращенную хрень.

— Черт, — говорит Маркус, его охватывает разочарование. — Волки сейчас — наименьшая из наших проблем. Думаю, отец пришел запереть нас. Наша неделя свободы официально закончилась.