Язычники

18

Темнота окутывает “Эскалейд”, пока мы летим по городским улицам глубокой ночью.

— Куда, черт возьми, мы направляемся? — Спрашиваю я, хватаясь за поручень, когда Роман проносится над лежачим полицейским, как какой-нибудь гонщик Формулы-1.

Маркус смотрит на меня, его рука прижата к груди, словно он пытается удержать свое сердце от падения прямо в дыру. Он был слишком упрям, чтобы признать, что не готов выйти сегодня. Он просто должен был быть здесь со своими братьями, хотя я вижу разочарование и боль, скрытые в его глазах. Этому мудаку следовало бы вернуться в свой дурацкий замок, поджав ноги, и безумствовать там, пока все в его распоряжении. Но бизнес есть бизнес, и с этим ни хрена не поделаешь.

Идиот.

— Помнишь ту ночь, когда мы пошли в клуб, чтобы встретиться с нашим дилером? — Cпрашивает Маркус.

Тьма затопляет мою душу.

— Как я могла забыть? Это была та ночь, когда вы, парни, позволили Лукасу добраться до меня.

Жесткий взгляд Романа устремляется в зеркало заднего вида, посылая ядовитый взгляд, проникающий прямо в мою душу.

— Позволили? — выплевывает он. — Ты думаешь, мы позволили этому случиться?

Издав тяжелый стон, я прищуриваюсь в ответ, чтобы убедиться, что он видит мое раздражение ясно, как божий день, несмотря на темноту, окружающую “Эскалейд”.

— Ты еще больший идиот, чем я думала, если ты хоть на секунду подумал, что я и впрямь считаю, что вы позволили этому случиться. Я была там, помнишь? Я точно знаю, как это произошло. Это называется шуткой, Роман. Расслабься.

Если бы взгляды могли убивать… черт возьми.

На моих губах растягивается ухмылка. Ничто в этом мире не заставляет меня чувствовать себя более живой, чем вонзать нож прямо в сильную спину Романа и крутить его до тех пор, пока он не заскулит, как маленький ребенок. Простое знание того, как глубоко я нахожусь под его кожей, — мой эликсир жизни. Это как навязчивая идея, которой я не могу насытиться. Но Роман намного больше, чем человеческая подушечка для булавок, и он доказал мне это после визита своего отца. Неудивительно, что он такой жесткий, такой замкнутый и сломленный. Я бы тоже была такой, если бы страдала так, как он.

Напрашивается вопрос: как, черт возьми, он до сих пор не выступил против своего отца? Братья известны своей импульсивностью. Они безрассудны и упрямы, но терпение, которым они обладают, когда дело доходит до падения их отца, просто астрономическое.

Он удерживает мой взгляд дольше, чем я могу выдержать, заставляя меня снова посмотреть на Маркуса. Роман предпочел бы съехать в кювет с этой чертовой дороги, чем быть первым, кто отведет взгляд.

— Что ты говорил? — Спрашиваю я, Роман оставил мой разум в полном тумане от его безжалостного, вызывающего привыкание взгляда.

— Я говорил, — продолжает Маркус, в его тоне слышится раздражение из-за того, что его прервали. — Сегодня вечером мы проверим замену последнего парня, посмотрим, есть ли у него все необходимое, чтобы работать под нашим началом.

— А если нет?

Маркус приподнимает бровь, его глаза блестят от мрачного возбуждения.

— Ну, я уверен, ты помнишь, что случилось с последним парнем.

Я тяжело сглатываю, ненавидя порыв, который сотрясает мое тело. Последний парень подрезал братьев, украв пару штук прямо у них из-под носа, а, как известно, Роман, Маркус и Леви — единственные придурки в городе, которым позволено безнаказанно совершать такие коварные поступки. Его застрелили прежде, чем он получил возможность молить о прощении. Его приятель взял на себя главную роль с дополнительным стимулом, что он будет вознагражден, если сможет вернуть деньги, украденные другим парнем.

Нервы залегли глубоко в моем нутре. С тех пор прошло всего несколько недель, и парень понятия не имел, что продавал его бывший босс, знал лишь горстку его клиентов, так что удача была не на его стороне. Ему придется серьезно потрудиться, чтобы распродать весь продукт и произвести впечатление на братьев. Готова поспорить, парень обделался после встречи с нами. Я знаю, потому что я бы тоже так сделала, и отрицать это невозможно. Но он сделал это сам. Он поднял руку и вызвался заключить сделку с тремя дьяволами ДеАнджелис.

— Вам не кажется, что вы слишком высоко подняли планку для этого парня? — Я спрашиваю. — Откуда вы знаете, что он собирается доставить товар? Он сказал вам, что даже не знал, что продает его друг, и теперь он должен каким-то образом пойти туда и продать целую кучу этого дерьма. Я не знаю… — Я размышляю. — Я думаю, этот парень подведет вас.

Леви качает головой.

— Не подведет.

— Почему ты так уверен?

Леви оборачивается, чтобы встретиться со мной взглядом, как раз в тот момент, когда Роман устремляется на другой конец города и направляет нас в сторону самой суровой части города.

— Посмотри, куда мы направляемся, Шейн, — говорит он. — Любой, кто живет здесь, что-то повидал в своей жизни. У них у всех есть связи, и они знают, как получить то, что нужно, когда им это нужно. Этот парень устраивал для нас шоу на прошлой неделе. Не может быть, чтобы он не знал точно, чем торговал его друг. Он едва вздрогнул, когда в парня выстрелили, и первым поднял руку. Это его момент. Он хотел этого, так что я не сомневаюсь, что он добьется своего.

— Кроме того, — добавляет Роман низким и таинственным тоном, снова встречаясь со мной взглядом в зеркале заднего вида. — Как он может подвести нас, когда шоу заправляет красивая девушка?

Мои брови хмурятся, и я наблюдаю за ним мгновение, его истинная дьявольская сущность просвечивает все сильнее и сильнее с каждой секундой.

— Что это должно значить? — Нерешительно спрашиваю я, мои нервы бушуют глубоко внутри, пока полностью не берут верх.

— А как ты думаешь, что это значит? — спрашивает он, его глаза блестят от темноты. — Не прошло и двенадцати часов с тех пор, как ты сказала нам, что хочешь процветать в этом мире, что ты хочешь быть могущественной. Итак, вот твой шанс, императрица. Недостаточно научиться стрелять из пистолета или перерезать кому-то горло, тебе нужно доказать мне, что у тебя есть все необходимое, чтобы руководить этим гребаным шоу.

Я оглядываюсь на Маркуса. Конечно, он собирается вмешаться и сказать Роману, что я еще не готова, что его предложение настолько хреново, насколько это возможно, но этот ублюдок не произносит ни слова.

— Ты шутишь, да? — Требую я, мой голос повышается и становится истеричным. — Я не могу этого сделать. Я даже не знаю, что я должна сказать, или сделать… или, черт возьми. Это выше моего понимания. Ты не можешь быть серьезным. Ты с ума сошел?

— Итак, ты хочешь сказать, — продолжает Роман, — что не можешь справиться с давлением?

Вот ублюдок.

Я сжимаю челюсть, мысль о том, что Роман думает, что я не справлюсь с этим, мгновенно вскипает в моей крови, и, черт возьми, это не оставляет мне абсолютно никакого выбора, кроме как ворваться туда и каким-то образом провернуть дело.

Черт, это делает меня кем-то вроде гангстера или… как там еще называют босса дилера? Для этого есть другое название, кроме "преступник"? Возможно, наркобарон? Нет, это, кажется, не подходит. Босс организованной преступности? Вор в законе? Наркоторговец?

Черт, все они звучат глупо.

Наклонившись вперед на своем сиденье, я обхватываю рукой грудь Романа и приближаюсь подбородком к нему, пока он продолжает вести машину так, будто я даже не пошевелилась.

— Не беспокойся обо мне, — бормочу я низким и убийственным голосом. — Я справлюсь с давлением.

— Ты уверена в этом? — спрашивает он, когда подъезжает к небольшому, заброшенному дому. — Это твой единственный шанс. То, что ты сделаешь там сегодня вечером, определит, с какой репутацией ты выйдешь отсюда, репутацией, которая последует за тобой в могилу. Если ты все испортишь, то станешь не более чем посмешищем.

— Единственное посмешище, которую я здесь вижу, — это ты, — говорю я ему.

Леви подавляет смех и быстро поправляет себя, не желая, чтобы кулак старшего брата поздоровался с его челюстью.

— Как это будет, Шейн? — спрашивает он, бросая взгляд на меня, наблюдая, как я медленно ослабляю хватку уже на горле Романа.

Я выдерживаю его пристальный взгляд мгновение, прежде чем кивнуть несмотря на то, что каждое мое нервное окончание говорит мне, что это ужасная идея.

— Я справлюсь.

— Хорошо, — раздраженно бормочет Маркус, напоминая мне, что он все еще зол, что я проболталась Роману о его теории о Флик. — Мы на месте.

Аааа, черт.

Мои руки дрожат, когда они падают обратно на колени, и я бросаю взгляд на ветхий дом. Перед газоном есть старые проволочные ворота, которые определенно знавали лучшие времена. Два окна в доме заколочены, и глубокой ночью трудно сказать наверняка, но я почти уверена, что по всей ширине дома есть ряд пулевых отверстий.

Это не то место, где я должна находиться, но я просто должна была пойти и глупо заявить, что это та жизнь, которую я хотела, и на этот раз я не могу винить братьев за новый ад, который мне предстоит пережить.

Я обхватываю дверную ручку, и как только собираюсь нажать на рычаг и открыть ее, быстро понимаю, что никто из парней не делает попытки выйти вместе со мной. Я поворачиваюсь и смотрю на них широко раскрытыми от ужаса глазами. — Вы же серьезно не собираетесь отправить меня туда одну? — Я сомневаюсь, что моя решимость сделать это зашла так далеко. Без угрозы братьев, стоящих за моей спиной, я просто глупая девчонка, забредшая в сумасшедший дом и требующая все их наличные. Я никогда не выйду оттуда живой.

— Мы и не собирались, — говорит Леви, его брови удивленно приподнимаются. — Мы просто подумали, что сначала тебе может понадобиться некоторое оружие, но, если ты думаешь, что сможешь справиться со всем этим самостоятельно — действуй. Мы будем ждать здесь.

Я прищуриваюсь и смотрю на него, ненавидя то, как беззаботно они относятся ко всему этому, как будто это не самая большая, самая хуевая вещь, которую я когда-либо совершала. Может, они забывают, что большинство детей не росли в мафии, не играли с оружием и не изучали лучшие способы убийства своих врагов. Не поймите меня неправильно, у меня был период, когда я спала с ножом под подушкой, но этим дело и ограничилось.

Я не утруждаю себя ответом на его комментарий. Какой в этом смысл? Они все знают, что я думаю по этому поводу. Вместо этого я просто жду, пока Леви снова поворачивается к бардачку и достает маленький пистолет. Он протягивает его мне, и когда он вкладывает холодный металл в мою руку, я чувствую, как будто весь мир внезапно лег на мою ладонь.

Ощущение ложной власти пронзает меня, потрясая до глубины души, но я делаю все, что в моих силах, чтобы скрыть беспокойство.

— Ты понимаешь, что с этим делать? — Спрашивает Маркус, глядя на меня так, как будто боится, что я могу случайно выстрелить в него. Хотя волноваться должен не он.

Я бросаю на него взгляд, опуская пистолет, чтобы никого не пристрелить.

— Мне удалось подстрелить своего отца, не так ли? — Напоминаю я ему, это воспоминание с беспокойством засело у меня в голове.

Маркус ухмыляется.

— Да, — говорит он, прежде чем мягко пожать плечами и задуматься про себя. — Не тот выстрел, который сделал бы я, но достаточно эффективный.

— Что с ним вообще случилось? — Я размышляю, отвлекаясь от того, на чем мне следовало бы сосредоточиться.

— Не думай об этом, — говорит мне Маркус, его глаза блестят какой-то долбаной мрачностью, которая говорит мне отойти от темы, как будто она может поразить меня в любой момент.

Мои губы сжимаются в жесткую линию, и я ловлю себя на том, что снова смотрю на Романа.

— И как это должно произойти? — Спрашиваю я, мой голос понижается от нервов и смущения, я чувствую себя не просто не в своей лиге и ненавижу признавать это. — Мне просто ворваться туда и начать требовать то, что вам причитается?

— Это один из вариантов, — задумчиво соглашается он. — Грязный, но опасный. Если ты ворвешься туда с оружием наперевес, он запаникует и начнет защищаться, а когда такой ублюдок начинает защищаться, он сначала стреляет, а вопросы задает потом. В конце концов ты получишь то, что тебе нужно, но это можно сделать проще, не причиняя телесных повреждений и не ставя себя в худшую ситуацию.

Я выгибаю бровь, желая, чтобы он просто сказал мне то, что мне нужно знать.

— Не говори со мной о худших ситуациях, — бормочу я, мое раздражение начинает брать надо мной верх.

— Хладнокровно, спокойно и собранно — вот как ты хочешь подойти к этому делу, — наконец говорит он, игнорируя мою насмешку. — Успокойся. Иди туда уверенно и не позволяй ему запугивать тебя. Ты босс, а он гребаная сука, нанятая для выполнения работы. Возьми то, что принадлежит тебе, и не позволяй ему видеть, как ты чертовски напугана.

Я отвожу взгляд.

— Я не напугана.

Он усмехается, его губы растягиваются в веселой усмешке.

— Верно.

Тяжело вздыхая, я беру себя в руки.

— Хорошо. Давай сделаем это. Я хочу поскорее покончить с этим, чтобы мы могли убраться отсюда.

Парни не раздумывают и начинают действовать. Роман глушит двигатель, когда Леви и Маркус выскакивают из своих дверей, не заботясь ни о чем на свете, заставляя меня отчаянно тосковать по их уверенности и беззаботности. Может быть, это годы жестоких расправ и попыток скрыться привели к появлению этих холодных, жестких, неприкасаемых мужчин, но что бы это ни было, сейчас я хочу, чтобы у меня была хоть капля этой магии.

К тому времени, как мои пальцы сжимаются вокруг дверной ручки, и я толкаю ее, Роман оказывается рядом, придерживает дверь снаружи и наблюдает, как я выхожу из “Эскалейда”. Он не произносит ни слова, и я благодарна ему за это. Я нахожусь в зоне риска и боюсь, что еще одна речь типа "у тебя все получится" заставит меня убежать обратно в безопасность “Эскалейда” и доказать им, что я не более чем мошенница, играющая в переодевания.

Тьма окутывает тихую улицу, распространяя волну тишины по всему району, и что-то подсказывает мне, что люди, которые здесь живут, знают, когда встать на защиту соседа, а когда, черт возьми, запереть свои двери и спрятаться подальше. После того, как они увидели черный "Эскалейд", катящийся по их тихой улице, настал как раз такой момент.

Маркус отпирает входную калитку и придерживает ее для меня, позволяя мне пройти первой и взять инициативу на себя. Проходя мимо, я натянуто улыбаюсь ему, и выражение его глаз говорит мне, что он полностью верит в то, что я смогу это сделать.

Мягкий свет пробивается сквозь щели в заколоченном окне, и я слышу слабый звук тяжелого металла, доносящийся из дерьмовых колонок, когда певец кричит о… блядь, я не знаю, о чем его песня. Его крик похож на кошачий вой глубокой ночью, его невозможно разобрать. Но это говорит мне о том, что парень, с которым мы сегодня встречаемся, будет готов к тому моменту, когда мы войдем.

Я стою впереди и в центре, а три дьявола из ада за моей спиной, и когда я подхожу к старой, обшарпанной двери и поднимаю кулак, чтобы постучать, Леви прочищает горло. Мой кулак застывает в воздухе, и я быстро оборачиваюсь к нему и вижу, что он слегка качает головой.

Правильно, конечно. Не стучать. Стучать — это не круто.

Вместо этого я опускаю руку на дверную ручку, и я вздрагиваю от нервного напряжения. Затем, прежде чем дать себе шанс выругаться, я резко дергаю ее.

Ни хрена не происходит.

— Она заперта, — киплю я, в панике оглядываясь на Леви.

— Тогда выломай ее.

— Я думала, это должно было быть хладнокровно, спокойно и собранно.

Уголки его губ приподнимаются в кривой ухмылке.

— В какой-то степени.

Разочарованно выдыхая, я отступаю на шаг, готовясь выломать эту дверь, надеясь, что я еще не предупредила парня внутри о нашем маленьком визите. Хотя, если он до сих пор не заметил "Эскалад", стоящий перед домом, то это его вина.

Делая глубокий вдох, я заставляю себя сломать эту дверь. Это не совсем то, в чем я практиковалась, но я думаю, что всем нам нужно с чего-то начинать. Откидываясь назад, я собираю все свои силы, и как только я поднимаю ногу, рука Романа опускается мне на плечо.

— Уйди с гребаного пути, — бормочет он, зная мои возможности гораздо лучше, чем я сама.

Не говоря больше ни слова, он проходит мимо меня, и прежде, чем я успеваю притвориться, что раздражена, он заносит ногу и выбивает старую деревянную дверь. Он ломает ее на миллион кусочков, петли напрочь срываются с рамы, и кажется, что он делал это уже тысячу раз.

Я приподнимаю бровь, более чем впечатленная. Интересно, установят ли ребята пару замков на двери, чтобы я могла попрактиковаться.

Не желая упускать этот момент удивления, я прохожу в маленький дом, задыхаясь от отвратительного запаха.

— Что это за хрень? — Я плюю.

Маркус ухмыляется, напоминая мне того извращенного психопата, которого я впервые встретила.

— Это, красотка, запах твоего будущего. — Я таращусь на него, совершенно не понимая, о чем он говорит, пока он не вздыхает и не посвящает меня в секрет. — Это разлагающееся тело. Кто-то здесь более чем облажался.

Отвратительно.

— Шевелись, — бормочет Роман, его рука надавливает мне на спину, чтобы подтолкнуть меня вперед. — Ты захочешь найти его раньше, чем он найдет тебя.

Черт. Хорошее замечание.

Я двигаю своей задницей, следуя за звуками дерьмового, орущего хэви-метала, пока не врываюсь в маленькую гостиную, и мне в лицо ударяет густой туман. Я откашливаюсь от дыма, машу рукой перед лицом и вижу парня, который сидит на диване, уставившись прямо перед собой, под кайфом, как гребаный воздушный змей, и понятия не имеющий, что мы вообще здесь, но не он привлек мое внимание.

Парень, которого я видела в клубе, стоит над пакетом с деньгами, яростно запихивая его поглубже в старую спортивную сумку, и на его лице не написано ничего, кроме ужаса. Таблетки парней разложены на столе маленькими кучками по десять штук, и я наблюдаю, как дилер хватает таблетки пригоршнями и засовывает их вместе с наличными.

Не проходит и секунды, как дилер вскидывает голову и видит нас. На его лице появляется облегчение, а руки замирают глубоко в спортивной сумке.

— Черт, — выдыхает он, с облегчением прислоняясь к столу, пока мой взгляд обшаривает остальную часть комнаты в поисках разлагающегося тела, но ничего не находит. — Я думал, вы копы, проводящие облаву.

Я приподнимаю бровь и шагаю к нему, в то время как парни держатся позади высокого чувака на диване. Дилер наблюдает за мной с любопытством на лице, и я не упускаю из виду, как его взгляд постоянно перебегает с меня на троих внушительных мужчин у двери в его гостиную.

Мой взгляд скользит по столу, и я провожу пальцем по беспорядочно разбросанным таблеткам и наличным, которые он не успел спрятать в сумку.

— Почему ты так подумал?

Видя, что парни оставляют эту маленькую игру на мое усмотрение, он сосредотачивает все свое внимание на мне.

— У кого еще хватило бы наглости ворваться сюда посреди ночи? Я ожидал, что вы, ребята, придете за деньгами только через несколько дней.

— Планы меняются, — бормочу я, совершенно не представляя, каким был первоначальный план. Мой взгляд отрывается от стола, чтобы встретиться с ним, и я делаю все, что в моих силах, чтобы подражать дерзкой уверенности парней и их жестоким взглядам. — Мне кажется, ты пытался сбежать.

Его глаза вылезают из орбит, страх охватывает его от моего предложения, и, черт возьми, сила, которая сотрясает меня от того, что я могу вызвать такую реакцию, не похожа ни на что, что я когда-либо чувствовала.

— Нет, — выпаливает он, его взгляд возвращается к трем братьям. — Клянусь, я думал, это полицейская облава. Я хотел убрать отсюда все твое дерьмо, чтобы они его не забрали. Я не забыл, что вы сделали с Джулиусом, когда он не смог справиться с работой, и со мной этого не произойдет.

Я обхожу стол, подходя к мужчине слишком близко, и от меня не ускользает то, как Маркус вздрагивает у меня за спиной, едва сдерживаемый рукой Романа.

— Скажем, я тебе верю, — говорю я дилеру. — Похоже, у тебе еще много товара, который нужно реализовать.

Он кивает.

— Верно, — говорит он, в его глазах появляется паника. — Но у меня есть ваши деньги. Все.

Мои брови хмурятся, и я бросаю взгляд на парней, видя такое же замешательство в их темных глазах.

— Как это возможно? — Я спрашиваю. Я не гений математики и, конечно, не изучала бизнес в школе, но я знаю основы, что-то тут не сходится.

— Выслушай меня, — выпаливает парень, бросаясь через комнату и заставляя меня дернуться в сторону пистолета, засунутого сзади в мои штаны. Он хлопает ладонью по выключателю, бросается обратно к старой спортивной сумке и переворачивает ее вверх дном. Когда содержимое выливается, половина падает на пол, и я чувствую, как парни подходят, чтобы рассмотреть поближе. Что-то подсказывает мне, что обычно их сделки заканчиваются не так, но парни ничего не говорят, ожидая, когда я возьму инициативу в свои руки.

— Продолжай, — говорю я ему, пока он отчаянно пытается отделить наличные от таблеток.

— Я, эээ… Я не хотел преподносить это вам в таком беспорядке. Я планировал отправиться завтра за портфелем, как у Джулиуса, — объясняет он. — Как я уже сказал, я ждал вас не раньше, чем через несколько дней. Я думал, что буду лучше подготовлен.

— Деньги есть деньги, — говорю я ему. — Не имеет значения, как они преподносятся, главное, что они есть.

Он тяжело сглатывает и опускает взгляд обратно на стол.

— Итак, эээ … Я уверен, вы знаете, что я не единственный дилер в городе, — говорит он, имея в виду людей, которых Джованни, скорее всего, нанял продавать точно такой же продукт, только под другим брендом. — Возможно, я увел у них клиентов с помощью небольшой лжи и взял двойную плату, заявив, что это более мощные таблетки, предназначенные для получения более быстрых и длительных эффектов.

Я приподнимаю бровь, неуверенная, нормально ли это по отношению к парням, но не собираюсь лгать, я впечатлена.

— Ты считаешь себя бизнесменом, да?

Парень тяжело сглатывает и кивает.

— Да, я имею в виду… Если вы не против. Я не хотел наступать кому-то на пятки или менять что-то, что вы, ребята, уже внедрили, но у меня возникло ощущение, что я могу делать все так, как мне нравится, если в конце концов вы получите ваши деньги.

Взглянув на Романа, я ловлю его легкий кивок и снова поворачиваюсь к дилеру.

— Это прекрасно, до тех пор, пока ты осознаешь, что подрывать позиции дилеров Джованни — не самый умный ход. Однако ты несешь ответственность за свой собственный бизнес-план, поэтому, если и когда они узнают, чем ты занимаешься — это твоя вина. Ты не получишь нашей защиты, пока не заслужишь ее и не будешь вознагражден.

Парень кивает, и я не могу не почувствовать исходящую от него позицию паиньки, задаваясь вопросом, как, черт возьми, он вообще оказался замешан в этом мире. Снаружи он кажется таким суровым со своей металлической музыкой, острой челюстью и ядовитым взглядом. Но у него деловой склад ума, и если бы ребята принимали на работу, этот парень должен был бы быть первым в их списке.

Он кивает.

— Все в порядке. Я понимаю.

— Хорошо, — говорю я, снова опуская взгляд на стол. — Покажи мне, как ты продвинулся.

Дилер выдвигает стул и опускается на него, прежде чем начать собирать наличные. Большая часть денег уже была разделена на стопки, так что он быстро отсчитал первоначальные пятьдесят тысяч, которые был должен ребятам.

— Это то, что вы просили, — говорит он, подвигая ко мне стопку, а затем протягивает мне еще одну, гораздо меньшую. — А это дополнительные 2 тысячи, которые задолжал Джулиус, — добавляет он, переводя взгляд на Романа. — Ты упомянул, что если я компенсирую это, то получу бонус.

Роман прищуривается, видя, что на столе осталось еще много наличных, и учитывая, сколько еще таблеток ему предстоит продать, я бы сказала, что парень это заслужил. Роман кивает, и вот так просто парень вздыхает с облегчением и снова обращает свое внимание на меня.

— Есть лишние тридцать штук плюс возможность получить еще пятнадцать. Обычно я продаю дохрена в пятницу и субботу вечером, так что до тех пор мне хватит, но мне понадобится больше товара… ну, знаете, при условии, что вы хотите, чтобы я продолжал продавать для вас.

Я киваю.

— Ты хорошо поработал, — говорю я ему, сгребая 52 тысячи и кидая их обратно в спортивную сумку, прежде чем просмотреть на оставшиеся деньги и разделить их. Я протягиваю ему десять штук. — Считай это своим бонусом за хорошо выполненную работу, — говорю я, прежде чем сунуть ему еще пять. — А это — твой стимул вернуть ту же сумму при следующей встрече.

Парень смотрит на меня, и, учитывая, в какой дыре он живет, я могу с уверенностью предположить, что пятнадцать штук — это больше денег, чем ему когда-либо давали.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной, — выдыхает он, его глаза расширяются от недоверия.

— Ты делаешь для нас хорошую работу, и мы вознаграждаем тебя, но обмани нас, как это сделал твой друг, и ты окажешься в неглубокой могиле. Это понятно?

Он яростно кивает, и я боюсь, что его чертова голова вот-вот слетит с плеч.

— Да, мэм, — быстро отвечает он. — Я вас не подведу.

Мэм? Черт возьми.

— Позаботься об этом, — говорю я, хватая сумку и оставляя ему оставшиеся таблетки. — Жди свежую партию таблеток до выходных, — говорю я ему, ни на секунду не сомневаясь, что парни, скорее всего, удвоят его запасы и будут гонять его, пока он не иссякнет.

Не говоря больше ни слова, я поворачиваюсь и выхожу из дома этого парня, а мои три зверя следуют за каждым моим шагом. Мое сердце бешено колотится в груди, пока мы не выходим через разбитую входную дверь.

— Что это было, черт возьми? — Я дышу, глубоко вдыхая свежий воздух.

— Неплохо, — говорит мне Леви, забирая тяжелую спортивную сумку у меня из рук. — Тем не менее, ты показала себя идеально, я видел, как нервы просвечивали, как гребаный маяк, но я не думаю, что он это заметил. В тебе еще есть потенциал.

— Спасибо, — бормочу я, протискиваясь к выходу через маленькую калитку.

— Не будь самоуверенной, — говорит мне Роман. — Это не всегда дается так легко. В следующий раз тебе, возможно, придется просто пустить кому-нибудь пулю в лоб.

Я прерывисто вздохнула, все еще не в силах поверить, что только что забрала семьдесят с лишним тысяч долларов нарко-денег во время вторжения в дом и ушла, как будто я была непобедима.

— Это было странно опьяняюще, — говорю я им, хватаясь за ручку двери и дергая ее на себя, оборачиваясь к трем задумчивым мудакам позади меня. — Но вы должны мне чертову выпивку.