Закон Мерфи. Том 2

Глава 28 Парочка цветов для штатного гения

На следующее утро после доблестной победы Корпуса над безумными выходками Шестого Гайяна пришла на работу в отвратительном расположении духа. Будешь тут счастливым и довольным работником, когда начальник пропал уж две с лишним недели как. Кому-то может, оно и хорошо, но не ей. Она не была принципиально против Санникова в качестве заменителя Тайвина, немножко обижалась на себя и инструкцию за то, что искренне считала заместителем руководителя научного отдела себя, а не кого-то еще, а надо было внимательнее в документы смотреть, и очень боялась триумфального возвращения Ветрова.

Но дело было не в Ветрове, не в Санникове и не в ней самой. Как, вот как сохранять душевное равновесие, если от одного взгляда сумрачно-серых глаз штатного гения жгучие искорки в груди рассыпались, почитай, каждое утро, а сейчас — все бабочки в животе попередохли от беспокойства?

Гайяна понимала, что во многом именно принципиальная недоступность начальника сделала свое черное дело. Когда она только начала штурмовать эту неприступную крепость, ей казалось, что будет как обычно: очарует, покорит, милостиво разрешит доступ к себе, но сейчас, спустя почти год, ее маниакальная одержимость штатным гением переродилась в отравляющую душу тоску и желание бегать за ним хвостиком куда прикажет.

Кстати, о хвостах. Дошло до полного абсурда. Ни одному своему ухажеру она никогда не позволяла и на миллиметр приближаться к расхлябанной расслабленности. На ботинках чтоб ни пылинки, носки — чистые и без дырок, стрелки на брюках — безупречно прямые. Футболки — оставить для занятий спортом, джинсы — для посиделок с друзьями, а на работу и свидание с дамой настоящий мужчина ходит только в рубашке, а лучше — в костюме. Она, конечно, могла снисходительно скривить уголок губ и прикупить взвывшему от ее педантичности неразумному созданию мужеска пола водолазку или стильный свитер вместо мешковатой толстовки или растянутой майки, но что она точно терпеть не могла и категорически не признавала — так это длинные волосы у мужчин. Для Гайяны прическа с длиной волос ниже плеч означала то же, что для кошки — посягательство на усы. Она сатанела и начинала словесно кусаться. Как можно называть себя мужиком, если у тебя розовой резинкой патлы перехвачены, а?

Но Тайвину Гайяна была готова простить решительно все. Его каштановые волосы чуть ниже лопаток, собранные в хвост, воспринимались как милая аристократическая причуда на фоне безупречно выглаженных рубашки, костюма и халата вкупе с идеально начищенными туфлями. Его манера педантично съесть мозг подчиненных десертной ложечкой и череп изнутри до последней молекулы выскрести приводила ее в экстатический эстетический восторг. Его придирчивость и неизменный жест — указательным пальцем вздернуть на нос обратно немного съехавшие очки в тонкой прямоугольной оправе — старшая научная сотрудница заучила до легкой судороги вожделения под ложечкой. Его интеллект сбивал с ног и манил затащить гения подальше от всех в темный угол, несмотря на разницу в должностях, и там усиленно обожать и нежно обижать. Его редкая улыбка проникала в ее естество как галлий — в кристаллическую решетку алюминия, плавила рассудок и сердце, делая Гайяну бумажно-хрупкой и совершенно беспомощной.

Хвост… Да черт бы с ним, с хвостом! Да пусть хоть без халата, хоть в трусах на работу приходит, а лучше — прямо к ней домой без них, и желательно с распущенными волосами. Только бы пришел. Только бы вернулся. Уж она бы…

А вот что «она бы», Гайяна додумать не успела: дверь в научный отдел с еле слышным шелестом отъехала в сторону, и принесло шальным ветром категорически не того, кого она ожидала.

Зычный тенор провозгласил:

— Наверняка скучали по мне! Продолжим наведение порядка в конкретно взятом подразделении вопиющего торжества науки.

Гайяна от неожиданности вздрогнула и подавила сначала антинаучное желание перекреститься, потом — сделать замечание по поводу неверного словоупотребления. Но сдержалась и с апломбом каменной стены поинтересовалась:

— А что вы подразумеваете под «наведением порядка», позвольте уточнить?

— Позволю, — осклабился Николай Николаевич Ветров. — Минимальную инвентаризацию мы с вами провели, отвлечение на текущие потребности колонии, так и быть, оставим в стороне, но ежедневный процедурал…

Гайяна сжала челюсти, скрипнув зубами. Не может быть, чтобы Аристарх Вениаминович был не в курсе! Но ей ли оспаривать решения вышестоящего начальства? Надо так надо.

Может, есть какие-то причины Ветрова над ними поставить? Особенно, если учитывать ситуацию: Макс — предательница, «Апостол» из банального промышленного синдиката внезапно перерос в масштабную криминальную структуру, Санников между своей работой и Корпусом объективно разорваться не в силах, Тайвина чуть не похитили и не убили, а теперь и реально, похоже, украли, иллюзий насчет командировки она больше не испытывала, и хорошо, если жив…

Понятно, что на высшем уровне будут планы внутри планов внутри планов. Их-то, ученых, дело большое познавательное, а не маленькое детективное, не научному отделу в межпланетарное расследование лезть. Но почему хотя бы Санников за них не заступится?

Старшая сотрудника научного отдела Корпуса первопроходцев вскинула голову, поджала губы и смело взглянула одушевленному страху в глаза. Сдаться врагу на милость? Фигушки! Честь отдела она сможет защитить!

— Цветы уберите, — мгновенно обескуражил ее Ветров.

— Какие цветы? — растерялась Гайяна.

— Вот эти, что у вас там торчит. Дизайн лабораторного пространства в сверхсовременной лаборатории широкого профиля, как у вас, подразумевает его кон-вен-ци-о-наль-но-е использование, то есть, если вы не знаете, все должно стоять на своих местах. А у вас как у деревенской знахарки в избушке…

Ветров делано огляделся, и старшая научная сотрудница чуть не фыркнула — профессор кислых щей! Выучил умное слово, теперь думает, ему все можно! Гайяна недобро прищурилась и подобралась: засохший букетик с крупным неярким оранжевым цветком в середине — маленькая благодарность оперативного отдела и Ви за помощь в спасении колонии и внеплановый анализ гидролата — по ее мнению, стоял там, где и должен был. В отличие от этого… слишком громкого лишнего предмета обстановки.

Сотрудники лаборатории за компанию заозирались, пытаясь понять, что Ветров имеет в виду, и где это у них и что не там, где надо находится. Тайвин всегда разрешал научному отделу использовать рабочие места по собственному усмотрению, если речь не шла о подотчетных реактивах, биоматериале или оборудовании — все, что должно было быть в порядке по инструкции, должно было в оном и пребывать. А там как хотите, потому что как надо — совершенно не значит того, что человеку так удобнее работать. Штатный гений любил результативность едва ли не больше аккуратности на лабораторном столе.

Гайяна, кинув взгляд на сухостой в мерной мензурке на своем рабочем месте, с ледяным видом поправила Ветрова:

— Принцип эргономичности выполняется нами исходя из распоряжения руководителя научного отдела. Цветы работать не мешают.

— Да? А это?

Профессор подошел к столу Кевина. Растрепанный блондинистый ксенозоолог немедленно покраснел: рядом с микроскопом стояла коробочка с мятными леденцами, в окружении пробирок в стеклянной банке из-под маринованных огурцов красовалась малая химерка в формалине (и горделиво стоял там его собственноручно добытый первый трофей нового мира уж четыре года как), а из немытой чайной кружки торчала лабораторная пипетка резиновой грушей вверх. Пипетку Кевин сконфуженно вытащил, а кружку сунул в ящик стола, с глаз непрошенного начальства подальше. За такое его бы и Тайвин по головке не погладил. Конфеты и химерку, впрочем, убирать ксенозоолог не стал.

— Не удивлюсь, если и в кабинете вашего «гения», — с презрением подчеркнул Ветров свое отношение к Тайвину, — бардак и грязь. Кстати, вот как раз и зайду.

— А у вас допуск по второй форме секретности есть? — поинтересовалась Гайяна.

— Нет… — растерялся теперь уже Ветров. — А зачем?

— Затем, что научные разработки Тайвина являются достоянием Межпланетарного правительства, и если у вас нет соответствующей категории допуска — вам в его кабинете делать нечего, пока не получите, — отчеканила ученая.

Гайяна взяла злополучную мензурку с хрупким кристаллическим букетом и демонстративно отнесла к штатному гению в кабинет, пикнув браслетом с допуском. Там целее будут. Поставила на стол, вышла и с непроницаемым выражением лица закрыла дверь. Та немедленно отозвалась сухим щелчком закрывшегося электронного замка: теперь зайти туда мог бы только лично Тайвин, Честер, Санников, Аристарх Вениаминович и она сама.

Искренне обидевшись, Ветров спустить ситуацию на тормозах не смог. И вплоть до обеда выискивал, к чему бы придраться, поражая ученых логикой эпохи постмодернизма, точнее, ее абсурдным отсутствием.

— У вас не так лежат планшеты. Надо экраном вверх и зарядным гнездом к розетке — так заряд медленнее уходить будет.

— Что это? Раздражение на руках? Попейте перекись водорода, разбавленную водой, это очень полезно, там атомарный кислород. Или соды натощак выпейте, только не искусственной!

— Вам надо закрывать холодильную панель фольгой, чтобы пары реактивов и излучение от аппаратуры не попадали в еду и не портили ее.

От последнего совета несколько лаборантов, не выдержав, спрятали смешки в кулак или ворот халата и тут же поплатились за недальновидность: Ветров с видом поистине оскорбленной невинности отметил:

— Незнание закономерностей современного мира не освобождает вас от ответственности за его эксплуатацию. Ученые…

Он негодующе фыркнул и отвернулся, а научный отдел принялся переглядываться. Как бы не крепились ученые, но второго пришествия безоблачного хамства и непроходимой бюрократической глупости они просто так стерпеть не могли. Кевин за спиной у профессора покрутил пальцем у виска, взял себя за галстук и изобразил повешенного. Нил и Михаил кивнули в ответ, а Гайяна сдержанно улыбнулась.

Желание защищать отдел у нее испарилось примерно через час после появления Ветрова: парадоксального профессора она, вопреки всем героическим настроениям, переносить оказалась категорически не в силах. К тому же, незримая поддержка со стороны коллег немало воодушевляла ее на спонтанное отчаянное безумство.

Подождав, пока вредный профессор уйдет на обед в столовую, она выдохнула сквозь зубы и предложила:

— Я так больше не могу. Давайте подумаем, что тут сделать можно.

— Может, не здесь? — неуверенно спросил Кевин. — Вдруг Ник-Ник обратно прилетит? У него талант в самый неподходящий момент появляться.

— Ник-Ник? — прыснула Гайяна. — Ему подходит. Есть у меня одно секретное место, куда ни один Ветров нос не сунет.

Так сотрудники научного отдела неожиданно для себя оказались в действительно непредсказуемом месте, куда не могла ступить нога воспитанного представителя сильного пола — в женском туалете третьего этажа Корпуса первопроходцев. Кроме самой Гайяны и Ви туда ходить было некому, и лаборанты, посмеиваясь, оценили находчивость старшей научной сотрудницы.

— Если Ник-Ник не прекратит свою деструктивную активность, я уволюсь нафиг, — пообещала Гайяна не то научному отделу, не то сама себе.

— А, может, это идея? — робко предположил Нил. — Если вы поднимете такого размера суматоху, может, к нам прислушаются?

— Как вариант, — задумалась Гайяна. — А почему не всем вместе?

Лаборанты негромко зашумели: очевидные дыры в таком повороте событий их немного пугали. Еще бы, бунт научного отдела в полном составе через пару недель после начала командировки их руководителя выглядел бы крайне странно. И велика была вероятность того, что несогласных попросту уволят, да и дело с концом. Но, с другой стороны, после четырех с вагончиком лет огня, воды, химерок и титрования они настолько закалились и избаловались одновременно под твердой рукой штатного гения, что никого другого, как и Гайяна, в отделе видеть не желали и пикосекунды.

— А если уволят вообще всех? — резонно поинтересовался Кевин. — Колонию и оперативников нельзя без нас оставлять, пока Тайвин в командировке…

— Не посмеют, — тряхнула кудряшками Гайяна, подавив желание рассказать коллегам о догадках оперативников по поводу «стажировки», и сыронизировала: — Но мне вариант нравится, так что побуду первопроходцем. Только не надо, если что, головы пеплом посыпать, договорились? Я сама себя посыплю.

Ученые снова подняли шум, но быстро со старшей научной сотрудницей согласились: никому не хотелось чувствовать себя крайним, как и уходить без веского повода.

Гайяна вышла, подняв подбородок повыше — чтобы придать себе побольше терпения и решимости — а лаборанты еще пару минут переговаривались, чувствуя себя не в своей тарелке: восемь взрослых мужиков, и одна тонкая кудрявая девушка со стальным характером на страже их интересов. Кому рассказать — застыдят. Порешили всячески Гайяну оберегать, защищать, а если сложится так, что она пойдет с заявлением к Аристарху — все-таки устроить спасательную делегацию. Для внушительности и демонстративности.

После обеда, не застав научный отдел на месте, Ветров слегка насторожился и не преминул проверить, куда могло одномоментно исчезнуть восемь человек во главе со строптивой кудряшкой. В столовой, что было бы логично в обеденный перерыв, и откуда он только что пришел, их не было. Не было ученых и в подвальной библиотеке Корпуса. И в коридорах. Он и на улицу не поленился сбегать. Вернулся крайне озадаченный — и застал переговаривающуюся кучку лаборантов, выходящих из-за крайне неуместной двери.

От невозможности увиденного профессора слегка понесло.

— Вас не учили родители, что в школе, университете и на работе туалеты разделены на мужские и женские? — съязвил Ветров. — У вас там что, анонимный сортирный клуб курильщиков или наркоманов?

— Уточняли принцип действия вибросита, — раздался со стороны оперативного отдела надменный голос несносной девицы.

— Снова несанкционированные исследования вне очереди? — обернулся профессор, подметив в руках старшей научной сотрудницы светящийся голопланшет. Если бы просто посплетничать ходила, технику не стала бы включать.

— Ради вашего спокойствия подписала у оперативного сразу штук пять, мало ли какая напасть будет следующей и когда, — ощерилась ученая.

Ветров и Гайяна скрестили рапиры негодующих взглядов — и полная грязных приемчиков незримая схватка началась. Вплоть до самого вечера временный начальник тщательно колол ученую и всех лаборантов в самые слабые места, Гайяна огрызалась, а научный отдел стоически терпел, пока Ветров не встал со старшей научной сотрудницей в позицию кор-а-кор.

Апогеем испытаний стало стремление Ветрова показать Гайяне, в каком порядке и как должны быть расставлены реактивы на полке над общим столом для квантового резонансного микроскопирования. Автоматизированная система окрашивания препаратов флуоресцентными белками постепенно выходила из моды вместе с инфракрасными и простыми квантовыми микроскопами, а новая техника требовала особенного подхода. И Николай Николаевич, будучи профессором, заведующим кафедрой биологии крупнейшего в семи мирах Межпланетарного университета, такую игрушку в студенческом научном центре имел. И как с ней обращаться — знал. А уж упустить возможность блеснуть познаниями он не мог.

Нависнув позади Гайяны не терпящей возражения начальственной скалой, он левой рукой оперся о стол с одной стороны от ученой, правой — взял ее руку в свою с другой и принялся, читая нотации, расставлять реактивы. Втянуть доказательство маститой академичности — порядком выпирающее профессорское брюшко — Ветров никак не мог, а потому прилип к Гайяне намертво.

Прижатая к столу физически и припертая к стенке морально Гайяна взорвалась.

— Хватит. Я старший научный сотрудник Корпуса! — Она выдрала руку и вывернулась из-под Ветрова. — Аспиранток и студенток своих на кафедре будете поучать и лапать! А меня попрошу оставить в покое!

Ветрову, естественно, нравилось периодически ощущать хрупкую слабость глупеньких молоденьких аспиранток на фоне личного интеллектуального превосходства. Но, будучи примерным семьянином, ничего лишнего он себе никогда не позволял. Так что, пожав плечами, он отвернулся распекать засевших у него в печенках Нила, Кевина и Михаила.

Нет, так больше продолжаться не может. Ни слова больше не говоря, Гайяна с искренним возмущением глянула на застывших в сторонке коллег, фыркнула и, улучив момент, подхватила с края стола заранее подготовленные бланки на внечередное микроскопирование. Тремя галками и биометрической подписью заполнила голограмму формы на увольнение, набросала еще пару документов и, еле дождавшись их распечатки, постаралась незаметно выскользнуть из отдела. Либо она разрубит гордиев узел здесь и сейчас, как и планировала, либо ей предстоит обрубить собственное самомнение на корню, под формат прокрустова ложа требований Ветрова. Как там говорит Честер? «Раз и насовсем»? Вполне подойдет.

Ветров проводил ее взглядом и с немалым удивлением прокомментировал бегство, но на всякий случай очень негромко:

— Психованная она у вас какая-то.

Лаборанты переглянулись. Нил скосил глаза на проекцию над рабочим столом и слегка кивнул на заставку-часы: рабочий день подошел к концу. Памятуя, как мгновенно исчезает Ник-Ник с первой минутой нерабочего времени, логично было пять минут подождать его ухода, чтобы не начинать новый виток скандала — и идти выручать коллегу. Нравы Аристарха Вениаминовича они знали отлично: пока он обстоятельно не выяснит подоплеку происходящего, Гайяну он не отпустит. Они успеют.

В кабинете у Аристарха Вениаминовича атмосфера охладилась до температуры жидкого азота. Пожилой преподаватель нормальной и военной экстремальной психологии, ныне — бессменный шеф Корпуса первопроходцев, искренне желал понять, что творится в голове, сердце и профессионализме одного из его первых учеников и ставленников.

— Наворотил ты дел, — вздохнул Аристарх Вениаминович. — Что сначала ты Честера лицом в ошибки и комплексы хорошенечко макнул, то молодец, уважаю. Хотя перестарался ты порядком, я уже вмешаться хотел. Потом всех его ребят в грязи повозил от души — понимаю, потому и одобрение дал. Они все равно у меня и Честера грязеустойчивые, к ним бы и не прилипло. Что потом на всех сразу надавить решил — не одобряю, но принимаю, твои методы — твоя ответственность. Но что ж ты так, птица хищная, опростоволосился с наблюдением? Чай, не мальчик, и про «Апостол» знал прекрасно. Вот где мне теперь замену искать двоим орлам сразу?

Гриф, приземлившись по правую руку от него в соседнее через стол кресло, обескураженно молчал.

— И как прикажешь мне теперь с оперативным отделом диалог вести?

Андервуд опустил глаза и постучал пальцами по столу: он знал, что его обожаемый по Военной академии учитель вопрос задал чисто риторический. Но менее уютно от этого не становилось, и Гриф попытался огрызнуться:

— «Орлы»… Разве что подорлики.

— Не зли меня, — добродушно посоветовал Аристарх. — Провинился — так и ответ держи вместе с лицом, как я учил.

Гриф было вспыхнул, но от возражений воздержался, подумав с минуту.

В дверь кто-то постучался, и Аристарх Вениаминович, задумчиво и изучающе глядя на Грифа, немедленно отозвался:

— Войдите!

Дверь отъехала в сторону, и перед шефом Корпуса и ревизором появился бледный призрак Гайяны. Ученая замялась в растерянности, но, внутренне на что-то решившись, быстро подошла к сидящим и сунула Аристарху на стол несколько бумажных документов. Шеф Корпуса пробежался глазами по верхнему, переложил на край поближе к Грифу, просмотрел второй, третий, отложил туда же. Андервуд не стал медлить и схватился за спасительные бумаги, а Аристарх спросил:

— Два вопроса, голубушка. Первый: почему на бумаге? Второй: и на кого ж вы бросите отдел, если я подпишу ваш крик души? Что за срочность, я полагаю, вы мне сами сейчас поясните.

Гайяна обхватила себя за плечи, поежилась и отрицательно помотала головой. Ее била крупная дрожь, и говорить она не могла.

— Вы присаживайтесь, наш друг сейчас все расскажет, а вы кивните, если он будет прав, — Аристарх с намеком посмотрел на Грифа, встал, обошел вокруг стола и с нажимом усадил Гайяну в одно из кресел. — А я пока вам кофе организую.

Шеф Корпуса отвернулся к спрятанной в одном из темных дубовых шкафов миниатюрной плитке с водруженным прямо поверх нее контейнером золотистого мелкого песка, и принялся колдовать с джезвой и специями.

Гриф присмотрелся. Первой шла стопка бланков запроса на внеочередное исследование с текущей датой. Такие он в Корпусе видел неоднократно, но пыль на них наложила многолетнее право вето: оперативный отдел с научным проблем с коммуникацией не имели никаких, а, поскольку ответственность за эффективную организацию рабочего процесса Межмировое правительство возложило преимущественно на их общие плечи, то и бумажками ученые с оперативниками друг в друга на каждый чих кидаться не привыкли. Вторым шел злополучный бланк на исследование гидролата цветов черемухи задним числом. Этот Гриф переложил в конец уже с подозрением, а третьим шло заявление на увольнение, и вот тут у Грифа брови поползли вверх. Он усилием воли вернул непокорную мимику на место, но головой покачал с немалым скепсисом. Однако!

— Смею предположить, что кто-то вынуждает вас заниматься лишней бюрократией. Так?

Гаяйна мелко кивнула и приняла от Аристарха крохотную фарфоровую чашку с крепчайшим черным кофе. От него пахло кардамоном, кориандром и мускатным орехом, а еще — веяло неповторимым ореолом раннего утра. Таким она запомнила Центр ароматики в Объединенном Одиннадцатом арабском мегалополисе, где ей довелось бывать всего раз, но запах свежемолотой и только что сваренной арабики со специями она запечатлела в сердце на всю жизнь. Дрожь в руках сама собой начинала униматься: ученую успокаивал смутно знакомый аромат и теплые воспоминания.

— Бумага — это чтобы в электронном документообороте не мелькало на всякий случай, это я понял. И вы собираетесь увольняться. Я так понимаю, по большей части не из-за крючкотвора. Вы что… — Грифа пронзила внезапная догадка. — Нет-нет-нет, и не вздумайте!

Теперь Аристарх приподнял одну бровь.

— Увольняются так скороспешно обычно только в трех случаях: когда все обрыдло, когда хочется погромче хлопнуть дверью п продиктовать свои условия, но если что — есть, куда уходить, а еще — когда надо срочно куда-то бежать и что-то делать, работа мешает, но просто так раствориться в пространстве совесть не позволяет. Новый сотрудник вряд ли за день-два ей так быстро осточертел, и уходить особенно некуда, — пояснил Гриф с волнением, ему несвойственным, и обратился к ученой: — Вы что, вирусом героизма от первопроходцев заразились?

Гайяна молча уткнулась в чашку. Андервуд угадал. Если изначально она действительно хотела устроить небольшую эпатажную забастовку и осторожно выдвинуть свои требования для научного отдела, о чем с коллегами и договаривалась, то сейчас ее намерения больше гармонировали со словами ревизора. Она не совсем понимала, что будет делать, когда (и если) ей дадут расчет, но точно знала, что попробует найти Тайвина. А если удастся — и спасти. Правда, вообще не представляла себе, где его искать и что вообще делать.

Аристарх Вениаминович тоже сообразил мгновенно. И уточнил:

— Это какой же новый сотрудник вам жизнь испортил? Я, похоже, не в курсе, хотя должен был бы. Меня вчера не было на месте, а сегодня я, похоже, спрятавшись от света белого и вопросов насущных, все пропустил. Просветите?

Гайяна подняла на Аристарха взгляд, полный затаенной надежды, и коротко бросила:

— Ветров. Две недели назад пришел, сказал, что от Вернера, подпись его показал. Потом, как алкионы на горизонте появились, его сдуло, а теперь обратно надуло. Теперь этот ячмень в глазу зверствует, бюрократствует и требует все фиксировать и заверять. Лучше я Тайвина с Честером буду искать по всем семи мирам, чем этот… Этот! Не могу я больше! Хотите, голову пеплом посыплю?

— Вот те на! — изумился Аристарх и попросил: — Посидите немного с нами, сейчас все выясним.

Он мгновенно вызвал по экстренному набору старинного друга, но афишировать разговор проекцией не стал, ограничившись стандартной голосовой связью и легкими преувеличениями.

— Друг мой, а почему вы вместо голубушки Гайяны мне Ветрова в научный отдел на ИО подсунули? Что значит «кто и кого»? Вы. Ветрова. Помните, я вам еще на Земле про интригана-профессора рассказывал? Который Тайвину и компании питательные среды сделал не по той рецептуре и эксперимент саботировал 1. Да-да, он самый и есть. Аккурат перед черемуховым безумием пред светлые очи Корпуса явился и документами с вашей подписью размахивал, мол, Вернер направил, Вернер подписал, потом куда-то пропал, а сегодня снова возник… Как так «не помню, не подписывал»? Вы — и чтоб не помнили? Не может такого быть. Так-с, любопытственно. Да-да, вы посмотрите у себя. Нет-нет, спешить и отзывать не надо. Именно так, понаблюдаем.

Закончив разговор, Аристарх с удовлетворением блеснул глазами на собеседников.

— Не надо увольняться, и посыпать голову пеплом тоже не надо. Найдется наша общая пропажа, не думайте, что мы с Вернером изображали старательных атлантов, но подпирали спинами пустоту целый год. Кстати, кроме вас кто-то еще в курсе липовой командировки? — без обиняков спросил шеф.

Гайяна отрицательно помотала головой, ни секунды не колеблясь. Мини-заговор оперативников она Аристарху Вениаминовичу, возможно, и сдала бы. Но не в присутствии ревизора.

Шеф кивнул, принимая ее ответ, и обратил внимание на Андервуда.

— Отлично. Ты, Гриф, своему новичку-казачку, как ты говоришь, расскажи о пропаже. Посмотрим, удастся ли сделать скорбную мину при двойной игре. Гайяна… Потерпите чуток, и давайте договоримся, что пока для всех Тайвин и Честер все же в командировке. А бумаги я вам подпишу задним числом, пусть Ветров считает, что я старая бесхребетная развалина. Потом вставим в рамочку и повесим в коридоре как образец единственной размолвки между оперативным отделом и научным.

Ученая с лихой решимостью тряхнула головой так, что кудряшки ссыпались на плечи, сорвав с волос заколку. Она поставила чашку с кофе на стол и нырнула вниз за упавшей заколкой, и когда поднялась, от бледности и дрожи практически ничего не осталось, а в глазах плясали бесенята. Аристарх с Грифом переглянулись: так-то лучше. А на вломившуюся в дверь делегацию научного отдела, чуть ли не с флагами и транспарантами пришедшего спасать свою частицу прекрасной половины человечества, добродушно наворчали — забирайте, никто не отнимает, а увольнять и тем более мысли не было.