Заметки краеведа в третьем поколении

«В Усолье он живет»

В 1959 году в кинотеатре «Авангард» шел кинофильм «Фома Гордеев» по книге Максима Горького. Телевидения тогда не было, народ валил в кинотеатр. Если публика шла, то и фильм шел целую неделю. Поставил фильм знаменитый Марк Донской, создавший несколько кинокартин по произведениям Горького. Фому играл популярный тогда актер Георгий Епифанцев. Очень удачной была операторская работа Маргариты Пилихиной — ясная, четкая композиция кадров, глубокий психологизм и пластическая выразительность портретных характеристик. Но в целом фильм мне не понравился. Захотелось перечитать книгу. Читал в третий раз, а как-будто впервые — такова сила эмоционального воздействия крупного талантливого произведения. Напомню кратко содержание.

Фома унаследовал от отца миллионы, богатырское здоровье, ум и крутой нрав. Его крестный опекун Яков Маякин учит Фому: «Предпринимательство — все равно, что война. Подходя к человеку, держи в левой руке мед, а в правой нож. «Или всех грызи, или лежи в грязи». Молодая, свежая, здоровая человеческая душа Фомы не может принять этой философии, сопротивляется, бунтует против нее. Протест выражается в пьяных загулах и диких выходках. После одного громкого скандала его объявляют сумасшедшим, и Яков Малкин берет имущество под опеку. Антипод Фомы — сын Якова Тарас, «правильный» делец.

И вот неожиданное место в книге, почему-то мною незамеченное при предыдущих чтениях. «Надо будет пощупать Тараску. В Усолье он живет, на заводе каком-то. Слышал я от купцов — соду работают там». И далее уже при встрече отца и сына диалог.

— Как это ты на содовый завод попал?

— Это завод тестя.

— Ага-а! Сколько получаешь?

— Около пяти тысяч.

И сразу у меня проявился краеведческий интерес. Откуда Горький узнал о содовом заводе? Большинство служащих и рабочих жили в Усолье, поселок стали строить лишь в XX веке и только люди, побывавшие на месте, знали о ежедневных переправах и переходах из Усолья в Березники, в остальной России никто об этом не знал.

«Завод тестя»… Владельцы содового завода «Любимов, Сольвэ и Компания». У Любимова дочерей не было, вряд ли кто-то из Сольвэ был в России, значит, породнился с кем-то из «Компании». Но расшифровать эту «Компанию» никто не мог. Пришлось идти испытанным путем, читать все написанное о «Фоме Гордееве».

Литературное событие

Писать повесть Горький начал в 1897 году. Печаталась книга в 1889 году в популярном журнале «Жизнь». В следующем году вышло отдельное издание с посвящением Антону Павловичу Чехову, с согласия последнего. Появление «Фомы Гордеева», первого большого произведения молодого писателя, уже завоевавшего популярность тремя томами своих рассказов, вызвало поток статей и рецензий. Не было ни одного столичного издания, не откликнувшегося на это литературное событие. Университетская профессура, общественные деятели, профессиональные критики, газетные фельетонисты вступали в полемику, анализировали, оценивали, хвалили, порицали, высмеивали.

У писателей были разные мнения. В 1900 году Горький в гостях у Льва Николаевича Толстого спросил, читал ли он «Фому Гордеева». Толстой ответил: «Начал читать, но кончить не мог. Не одолел. Больно скучно у вас выдумано. Ничего такого не было, и быть не могло». Александр Блок, наоборот, прервал переписку и общение с писательницей Чеботаревской, когда она напала на Горького: «Нельзя так говорить об авторе «Фомы Гордеева», лучшей книге за последние годы, недостойно».

Повесть переведена на многие языки, но неожиданно феноменальный успех был в США, где книгу издали 17 раз, что значительно поправило финансовое положение Горького. Восторженную статью о «Фоме Гордееве» написал Джек Лондон. Цитирую: «Фома Гордеев — большая книга; в ней не только простор России, но широта жизни».

Содовики читают «Фому Гордеева»

Но вернемся к содовому заводу. Возникает крамольная мысль — не бывал ли писатель в наших краях? Крамольная только на первый взгляд, попробуем разобраться. На всю жизнь сохранил Горький несправедливое убеждение, что первое большое полотно не удалось ему, поэтому никогда не писал об истории создания «Фомы Гордеева», избегал вопросов о нем. Это затруднило мои краеведческие поиски. Обратимся к биографии. Свою знаменитую автобиографическую трилогию писатель довел до 1892 года. Дальше автобиографию не писал, отвечая лишь на отдельные запросы биографов. Более подробное описание биографии у него началось с «Фомы Гордеева», когда он стал публичной личностью. А период с 1892 по 1896 годы — terra incognito. Где был, что делал, куда ездил — неизвестно. В 1930 году пермский краевед Иван Григорьевич Остроумов спрашивал у Горького в письме, бывал он в Перми. Ответ: «Прожил в Перми около недели в 1894 году летом. Приехал с целью пробраться на Урал — в Екатеринбург и дальше. Это не удалось. Потерял или украли деньги. А главное — вывихнул ногу, в щиколотке, когда был в Мотовилихе. Вот и все».

Действительно, «все». Остроумов не спросил, а Горький не ответил, где он побывал, кроме Перми (не на самолете ведь прилетел!), плавал ли вверх по Каме. Сейчас никто на эти вопросы не ответит. В свое время я говорил на эту тему со старейшим работником содового завода, главным инженером Василием Федоровичем Черновым, давно ушедшим из жизни. Горького он читал, писатель был кумиром начала века, чтением увлекались многие содовики, но фразы о заводе в «Фоме Гордееве», по его признанию, как-то прошли незамеченными. Чернов долго думал, что-то вспоминая, а потом рассказал, что в двадцатых годах ему принесли три фотографии служащих завода 19 века. Он собрал старых содовиков, которые трудились еще с основания завода, и решил уточнить, кто на тех снимках изображен. Называли фамилии, должности, и вдруг один старичок говорит, а это Горький сидит, Максим, он был на заводе. На него зашикали, но он настаивал на своем. «Тогда всерьез я это не воспринял», — сказал Василий Федорович.

Все три фотографии находятся в Березниковском историко-художественном музее имени Коновалова. Они долго были в постоянной экспозиции — несколько молодых людей с усами и прическами под Горького, кумира молодежи тех лет. Я очень долго и часто рассматривал групповую фотографию. Он или не он?

Нижегородская выставка

В Книге из моей личной библиотеки «Архив Горького», том XIV, 1976 год, помещена фотография Горького с женой и супругами Штюрмер Р. А. и З. Ф. Нижний Новгород, 1903 год. Супруги Штюрмер дружили с семьей Горького, бывали друг у друга. Тут же в книге лежит листок, написанный рукой научного сотрудника Березниковского историко-художественного Музея Ольги Николаевны Варнаковой. Не Помню, по какому поводу мы с ней разговаривали, и зачем она дала мне эту выписку: «Штюрмер Леонид Ренгольдович, врач Любимовских заводов в Березниках с 1895 по 1905 годы. Дедюхинского казенного завода, 1895, 1899, 1903 год. Жена Евгения Александровна». Инициалы не те, что на фотографии, но в нижегородское окружение входило большое семейство Штюрмер.

Еще одна нить. В 1896 году в Нижнем Новгороде работала Всероссийская выставка. Горький был на ней представлен от нескольких газет, видел императора Николая II и описал это в книге «Клим Самгин». На выставке был павильон Любимова из пяти помещений. Главное место уделялось пароходам. Березниковский содовый завод и Березниковский соляной завод имели отдельные помещения, в каждом были их представители. Горький описал все павильоны выставки, к сожалению, не все его газетные статьи опубликованы. Несколько лет назад была издана книга профессора Пермского сельхозинститута Семенова «Любимовы — промышленники и меценаты», где, в частотности, говорилось, что в конце XIX века между владельцами содового завода возникли какие-то финансовые разногласия и споры. Об этом есть и в «Фоме Гордееве». Один купец говорит о Тарасе в третьем лице: «Этот Тарас тестя своего так ловко обтяпал».

«Фома Гордеев» посвящен А. П. Чехову. Летом 1902 года Чехов на берегу Камы у содового завода ожидал поезд во Всеволоде-Вильву. Конечная станция тогда была в Березниках, видно было Усолье. Видимо, Антон Павлович помнил страницы из книги. По воспоминаниям современников, во Всеволодо-Вильве Чехов говорил о «Фоме Гордееве».

Итак, вопрос, откуда Горький мог узнать о Березниковском содовом заводе, остается открытым, но собранный мною материал дает пищу для размышлений.