Записка с того света

16

Мартина ехала в Оффенбах. После недолгих препирательств Максу удалось ее уговорить, хотя она никак не могла представить, какие новые обстоятельства могут открыться на кладбище. Она злилась на него за его постоянную уверенность в существовании некоего почти мистического случая. Она считала, что это все его отговорки, когда просто других фактов больше нет, а «литературная» дедукция бессильна. В то же время она помнила, что за прошедшие пять лет их сотрудничества случай часто помогал. Мартина помнила, как Макс тогда радовался, как приговаривал: «Здравствуйте, ваше величество случай. Вы наконец-то снова нас посетили».

Она припарковала машину непосредственно возле кладбищенской ограды и, не вполне сознавая, зачем и куда, вошла в ворота. Пройдя совсем немного по главной аллее, Мартина свернула налево и вдруг как вкопанная остановилась. Боковая аллея была перегорожена разноцветной лентой, какой пользуются полицейские для ограждения места происшествия. Тут же перед лентой стояла малочисленная толпа зевак, имеющих очень противоречивые мнения.

– Это бомж, – сказал толстяк в берете.

– Что делать бомжу на кладбище? Это просто нищий, – сказала старушонка в красных полотняных тапочках.

– Какая разница, бомж или нищий, – парировал толстяк.

– Не скажите, – вмешалась женщина с ведерком и лопаткой в руках. – Бомж не имеет места для ночлега, а нищий вполне может его иметь. Он только днем побирается.

– А что, собственно, случилось? – спросил тощий мужчина в очках.

– Не видите, что ли? Мертвец, – отозвалась старушонка в тапочках.

– Нашли чем удивить на кладбище, – съязвил толстяк.

– Как раз для кладбища это и удивительно. Здесь все мертвецы в земле, – подала голос женщина с ведерком.

Обмен мнениями продолжался бы еще неопределенное время, если бы с той стороны ленты не подошел один из полицейских и не сказал:

– Расходитесь, дамы и господа. Здесь нет ничего интересного.

Толстяк не выдержал:

– Скажите, господин полицейский, этот человек умер сам по себе?

Полицейский всем своим видом показал, что служба запрещает разглашать подробности происшествий, но потом почему-то решился сказать:

– Похоже, что нет.

– Убили, – прокатился шепот по толпе зевак.

– А как, господин полицейский? – рискнула поинтересоваться старушонка в тапочках.

Полицейский понял, что дискуссия не закончится никогда, и решительным голосом сказал:

– Расходимся, дамы и господа, расходимся, – он мягко взял за руку старушонку и, взглянув в ее молящие глаза, добавил: – Похоже, задушен.

По толпе снова пронесся шепот, и все начали потихоньку расходиться. Мартина пошла вместе со всеми, думая о том, является ли увиденное одним из новых обстоятельств, о которых говорил Макс. Ясно было, что это событие не имеет ничего общего со слежкой за Максом. Она не знала, что делать дальше. Может быть, пройти еще вперед по главной аллее, а потом свернуть на какую-нибудь другую боковую? И попытаться там увидеть «новые обстоятельства». Ей вдруг стало смешно, она повернулась лицом к воротам, через которые несколько минут назад вошла на кладбище, и тут обратила внимание на группку людей, стоящих на улице за оградой недалеко от ворот. Все они наблюдали за передвижениями полицейских вокруг лежащего тела. Вид этих людей, предметы, которые они имели при себе, а также парочка собак неопределенной породы возле них – все это укладывалось в представление Мартины о бомжах, несчастных людях, ночующих на скамейках. Ей показалось, что эти люди знают человека, лежащего перед полицейскими, но по определенным соображениям никогда и не подумают дать показания. Особенно полицейским. В какой-то момент она подумала, не подойти ли ей и поговорить с этими людьми. Потом она решила, что не справится с этой задачей, а лишь навредит делу.

Мартина набрала номер телефона Макса:

– Максик, я здесь, на кладбище.

– Отлично. И что ты наблюдаешь?

Она коротко рассказала ему о том, что увидела, и в заключение сказала:

– Только не могу взять в толк, является ли увиденное мною вновь открывшимся обстоятельством по нашему делу?

– Мартина, убивать несчастного бомжа не за что. У него нет ни денег, ни драгоценностей, ни фешенебельных домов. Его можно убить только за то, что он вольно или невольно стал свидетелем каких-то неблаговидных дел. За другие дела его в пьяной драке может убить только бомж. Здесь похоже на нечто другое. Убийство бомжом я исключаю по двум причинам: во-первых, убийца сразу бы смылся, а ты рассказываешь о целой компании бомжей, находящихся совсем рядом с местом убийства и спокойно обсуждающих происшествие; во-вторых, способ убийства – бомж убил бы как-нибудь попроще: бутылкой по башке или, скажем, саданул бы ножом. Я думаю, что убрали свидетеля. Хорошо было бы поговорить с этими бомжами.

– Тогда срочно приезжай. У тебя, я помню, есть опыт общения с этой асоциальной группой.

– Если я приеду, то смогу раскрыть твое инкогнито, которое еще может пригодиться.

– Просто не будем светиться вместе. Я буду в своей машине. Будешь осматриваться сам. Ты все равно засвечен, а другие обстоятельства после твоего появления на кладбище сегодня уже не откроются.

– А вдруг?

– Это «вдруг» может произойти только по результатам твоей беседы с бомжами, если ты их застанешь и разговоришь.

– Согласен. Я выезжаю. Оставайся в своей машине и наблюдай за обстановкой.

Мартина не услышала, как открылась задняя дверца ее машины. Она сообразила, что Макс уже прибыл, только тогда, когда он плюхнулся на заднее сиденье.

– Фу ты, испугал! – воскликнула она. – Быстро же ты приехал. На чем?

– На своей «Ауди». Вон она стоит. Метров за сто отсюда. Докладывай, Мартина, и я пошел.

– Я уже обо всем доложила. Могу только показать. Видишь ту компанию? Она в том же составе, только переместилась сейчас на скамейку. А вон там за оградой можно разглядеть полицейских, которые, похоже, уже закончили свои оперативные действия.

Макс внимательно следил за движениями ее указательного пальца и, когда она закончила говорить, произнес:

– Все понял. Оставайся в машине и жди меня.

Бомжей было трое. Двое сидели на скамейке и сосали пиво из банок. Третий, помоложе, стоял рядом и что-то выговаривал одной из собак, стараясь смотреть ей в глаза. Собака не выдерживала взгляда человека и вертела головой, жалобно скуля. Вторая собака, видимо ни в чем не провинившаяся, лежала неподалеку, положив морду на лапы. Всем своим видом она будто бы показывала, что все происходящее вокруг ее не касается. Когда же подошел Макс, собака вдруг поднялась и глухо зарычала. Тотчас же один из сидящих на скамейке бомжей прикрикнул на нее, и собака снова улеглась. Все трое уставились на подошедшего Макса. Какого-либо плана поведения у сыщика не было, и он начал так, как получилось:

– Приветствую вас, господа! – после этих слов он достал из карманов две банки пива и поставил их на скамейку между сидящими бомжами.

Тот, что помоложе, сразу же потерял интерес к провинившейся собаке и, быстро наклонившись, схватил одну из банок, моментально открыл и стал пить. По выражениям лиц сидевших бомжей было понятно, что они возмущены таким нарушением субординации, но тем не менее они не вступили в открытую перепалку. Макс же сказал:

– Не волнуйтесь, господа. Вы сможете купить пива еще, – и он достал купюру в десять евро и положил ее на скамейку рядом с оставшейся банкой пива.

Один из сидевших взглянул на второго и с его молчаливого согласия сгреб десятку, которая моментально исчезла в его одеждах непонятного цвета и покроя. Теперь все трое более внимательно посмотрели на Макса, пытаясь понять, что нужно от них этому парню. Макс, считая, что начало для общения положено, решил продолжать:

– Господа, я слышал, что сегодня кого-то убили на кладбище. Мне показалось, что убитый вел ваш образ жизни. Может быть, вы его даже знали…

Молодой бомж не дал ему договорить.

– Так вы, господин, из полиции?

– Нет, нет. Успокойтесь. Я не из полиции. Я частный детектив.

Молодой рассмеялся, двое других поддержали его, изобразив на лицах ухмылку. Потом молодой добавил:

– Господин считает, что знакомство с ним нам более приятно, чем с представителем полиции?

– Нет, господа, я так не считаю, но надеюсь, что у нас могут быть взаимовыгодные интересы.

– Какие же? – спросил молодой.

– Ваша выгода в том, что будет наказан убийца вашего товарища. Ведь вы, я уверен, знали убитого, – при этих словах он пристально посмотрел на молодого.

Тот отвел взгляд, затем взглянул на сидевших бомжей, немного подумал и сказал:

– Допустим. А какая выгода для вас?

– Я подозреваю, что человек, убивший вашего товарища, тот же, кого разыскиваю я в связи с его другими преступлениями. Какой вам смысл скрывать его? – заявил Макс и еще раз сказал: – Он убил вашего товарища.

Молодой уже более покладисто спросил:

– И что бы вы хотели от нас услышать?

– Только ваши предположения, за что убит ваш товарищ.

– Это не так уж мало, господин. Той части нашей выгоды, которую вы назвали, для наших сведений маловато.

– Согласен. Пятьдесят евро дополнительно устроили бы вас? – Макс подумал, что аппетиты бомжей вряд ли имеют ограничения, и, чтобы поставить точку, вполне безразличным тоном добавил:

– Я думаю, господа, дороже ваша информация не стоит. Если вас сумма не устраивает, то я, пожалуй, с вами распрощаюсь. Может быть, найдутся более сговорчивые свидетели.

Он понимал, что то, что он сейчас делает, чистый блеф. Но за отсутствием фактов понимал, что выбора у него нет.

Молодой снова заговорил:

– Вы не могли бы отойти немного в сторонку? Например, к той скамейке? – он показал на еще одну скамейку метрах в двадцати от них.

Макс, сообразив, что бомжи намерены посовещаться, кивнул и пошел к скамейке, на которую сел.

Бомжи совещались недолго. Вскоре молодой кивнул товарищам и направился в сторону Макса. Он опустился рядом с ним на скамейку и некоторое время молчал. Наконец повернулся к Максу:

– Давайте ваши пятьдесят евро.

Макс отдал деньги и спросил:

– Как тебя называть, приятель?

– Удо, – коротко ответил тот.

– Отлично, Удо. Как я понимаю, вы знали убитого?

– Да. Мы называли его Малыш. Он прибился к нашей компании несколько месяцев назад. Он был немножко нахальный, но мы терпели его.

– Ты хочешь сказать, что Малыша убили за его нахальство?

– Не совсем так. Он… Как это сказать? – Удо задумался, потом, видимо вспомнив, сказал: – Он шантажировал убийцу.

– Ты до сих пор еще не назвал имя убийцы.

– До него я еще дойду.

– Ну хорошо. Он шантажировал убийцу. И для этого были основания?

– Он ходил к нему и выпрашивал деньги на жизнь. Деньги, конечно, небольшие, но убийце это, пожалуй, надоело.

– Ты хочешь сказать, что убийце это надоело, давать деньги Малышу, и он задушил его? А что ему мешало просто перестать финансировать Малыша? – спросил Макс и подумал, что Удо что-то не хочет говорить, что-то скрывает.

Бомж заерзал на скамейке:

– Понимаете, господин… Возможно, Малыш говорил убийце, что если тот не даст денег, то он что-то кому-то расскажет…

– И ты, конечно, не знаешь, о чем мог бы рассказать Малыш?

Бомж снова заерзал на скамейке, а Макс сказал:

– Послушай, Удо. Мы так не договаривались. Ты обещал рассказать об убийце.

– Я сейчас расскажу, кто это.

– Но ты пытаешься скрыть известный тебе факт, а это для меня очень важно. Ты же помнишь, что убийца виновен еще в некоторых делишках. А этот факт может помочь в уточнении кое-каких подробностей.

Бомж взглянул на Макса, и тот, достав из кармана купюру в двадцать евро, сказал:

– Вот тебе еще, приятель. Можешь не делить эти деньги с товарищами. Давай уж рассказывай, чем был опасен Малыш для убийцы. Кроме того, вы все знаете об этом факте. Значит, убийца мог бы убить и любого из вас.

– Но мы не шантажируем его.

– А завтра убийца решит, что после убийства Малыша каждый из вас становится для него опасен!

Это предположение разрешило все сомнения бомжа Удо. Он начал рассказывать:

– Дело в том, что Малыш продал убийце тело Клары.

– Это еще как? – почувствовав, что поймал удачу за хвост, воскликнул Макс.

– Очень просто. В нашей компании еще недавно была женщина. Ее звали Клара. Она серьезно болела. Однажды утром мы заметили, что она не встает со скамейки. Мы попытались ее разбудить, но вскоре поняли, что Клара мертва. Мы запаниковали. Размышляли, что делать. В полицию позвонить, как вы понимаете, мы не торопились. В это время мимо нашей компании проходил человек. Он подошел и спросил, что случилось с женщиной. Мы сказали, что она мертва. Он еще спросил, почему она умерла и есть ли у нее родственники. Мы сказали, что у нее была тяжелая болезнь, а родственников у нее нет. Он походил немного вокруг тела Клары, пристально всматриваясь в ее лицо. Потом спросил, не готовы ли мы продать тело для опытов. Мы, конечно, согласились, ведь проблема так просто решалась.

– Вы не подумали, что совершаете противоправное деяние?

Бомж с виноватым видом шмыгнул носом:

– Мы подумали, что в этом нет ничего особенного, а Кларе уже все равно.

– Сколько же он вам предложил?

– Пятьсот евро, господин.

Макс задумался. Потом спросил:

– Ты отлично помнишь эту Клару?

– Думаю, да. Она же умерла совсем недавно.

Макс достал из кармана половинку фото, полученного от Курта Хильберта:

– Женщина вот на этом фото похожа на вашу Клару?

Бомж некоторое время изучал фото, потом сказал:

– Очень похожа. Откуда у вас это фото? Видимо, фотография тех времен, когда Клара еще не бомжевала?

Макс промолчал, оставив без ответа вопрос бомжа. Он встал и сделал несколько шагов вдоль скамейки, чтобы размять ноги. Бомж оставался сидеть, тупо глядя себе под ноги. Он поднял голову только тогда, когда снова услышал голос Макса:

– И как он забрал тело?

– Тело забирал не он один. Он сказал, что еще не уверен, что тело подойдет для планируемых опытов, после чего кому-то позвонил. Потом приехал господин на машине, походил вокруг тела Клары и подал знак мужчине. Они взяли тело и положили в багажник. Тут уж Малыш оказался на месте. Он подскочил к ним и потребовал деньги. Они, ни слова не говоря, отдали деньги и укатили.

Макс немного подумал и достал вторую половинку фото:

– Вот этот мужчина похож на убийцу?

Бомж ответил почти сразу:

– Нет. У этого на фото волосы темные, да и выглядит он посимпатичнее.

– А как выглядел тот, который приехал на машине?

– Здоровый такой и рыжий.

Макс задумался. Как же просто все может быть, когда известны детали; и как мучительно непонятна суть, пока этих деталей нет. Он посмотрел в сторону кладбищенских ворот, откуда выходили санитары с носилками, на которых в мешке лежало тело бомжа по кличке Малыш. За санитарами двигались полицейские.

Удо тронул сыщика за рукав:

– Господин, разве вы не хотите узнать про убийцу больше?

– Конечно, хочу, – встрепенулся Макс. – Рассказывай дальше.

– Он работает на этом кладбище. Бывает здесь почти каждый день.

– Какую работу он выполняет? Как его зовут?

– Он уборщик. Подметает дорожки, собирает мусор, ухаживает за кустами. Малышу он представился Вернером. Мы с ним не общались, но часто видели на территории кладбища.

– Как он выглядит?

– Плотный, среднего роста. Пожалуй, физически сильный. Волосы светлые, глаза серые, лицо скуластое.

– Вы видели его сегодня?

– Конечно, нет. Он смылся. Кто же останется после совершения преступления?

– Кто вызвал полицию?

– Он задушил Малыша в кустах и там же бросил тело. Но, видимо, торопился и плохо спрятал. Посетители кладбища заметили торчащие из кустов ноги и вызвали полицию.

– Как думаешь, Удо, у полиции есть версия, кто убил Малыша?

– Не уверен. Да и кто будет серьезно заниматься убийством бомжа?

– Послушай, Удо, ты смог бы мне позвонить, если этот Вернер вновь появится на кладбище? Мобильного телефона у тебя, конечно, нет?

Удо с виноватым видом кивнул.

– Вот тебе еще десять евро, – Макс протянул молодому бомжу деньги. – Постарайся сохранить пару центов из этой десятки и позвонить мне по телефону-автомату. Вот номер моего телефона. Спрячь получше.

…Итак, убийца бомжа исчез, так и не показавшись. Даже если этот «Вернер» и не убивал бомжа, он является вторым подельником Дитмара Гундера. Но предъявить Дитмару по-прежнему нечего. Разве что историю, рассказанную никому не известным бомжом Удо. Макс криво улыбнулся и направился к машине Мартины.