Записка с того света

45

По дороге в клинику Макс размышлял о том, что скажет доктору Кольсу. С одной стороны, это обыкновенный доктор (некоторые считают, что даже неплохой). Почему он не может провести ему консультацию? Консультацию? Нет, это не консультация. Это почти допрос. Почему доктор должен отвечать на вопросы неизвестного частного детектива? Будь он представителем полиции, тогда понятно. Ему полагается отвечать по закону. А вот какому-то Максу Вундерлиху… А почему бы и нет? Если тебе нечего скрывать, поспособствуй сыщику, пытающемуся изобличить преступника. Почему же нечего? А подпись на свидетельстве о смерти! Ведь этот факт будет предан огласке. Дойдет до врачебной палаты. А там по-разному могут посмотреть на этот факт. Чего доброго, лишат права практиковать. А это уже вопрос финансовый. Дитмар Гундер ради этих самых финансов вон что вытворяет. Так что рискует доктор в каком-то смысле головой. А как же совесть? А вот это фактор не такой однозначный. У кого-то совесть есть, у кого-то, увы, нет. Надо рассчитывать на то, что доктор все будет отрицать. Если к нему приходила Жаклин Эрленбах, а он ей отказал, то с моральной точки зрения соврать ему проще. Ее нет в клинике, и мало ли что кому-то кажется. Жаклин Эрленбах умерла. А если он ее из гуманных соображений все же оставил в клинике? Тогда врать будет сложнее. Выражение лица его обязательно выдаст. В обоих случаях когда-то станет известно, что он ошибочно поставил подпись под свидетельством о смерти. На что он рассчитывает? Просто оттягивает развязку? А вдруг Жаклин вообще не появлялась в клинике? А сыщик Вундерлих пытается вменить порядочному доктору какие-то бредовые обвинения. Тогда где же Жаклин? Да где хочешь, между небом и землей. А может быть, и под землей. Ни на один из поставленных вопросов нет однозначного ответа. Надо действовать по обстоятельствам.

После долгих стояний в пробках автомобиль Макса наконец-то подкатил к онкоклинике. Теперь надо быть умненьким и спокойненьким. Он вошел в чугунные ворота. А вот и главный вход. За стеклянными дверями уже виднеется конструкция справочного отдела. Как везде. Вот отсюда он и начнет, а там будет видно.

В стеклянной перегородке было два окошка. За одним из них сидел темноволосый парень в зеленой униформе, за другим маячила белокурая голова девчушки в такой же униформе. Макс решил подойти к девчушке. Его излюбленное «фройляйн» привело ее в замешательство. Обращение было устаревшим, но он все же повторил:

– Фройляйн, не подскажете, как мне повидать доктора Кольса?

Девчушка, видимо решив, что клиент, несмотря на относительно молодой возраст, несколько старомоден, снисходительно улыбнулась и вежливо спросила:

– По какому вопросу вы хотели бы побеседовать с доктором Кольсом?

– Я хотел бы справиться о состоянии здоровья одной пациентки, которую наблюдает доктор Кольс.

– Как фамилия пациентки?

– Это так важно сейчас? Мне в первую очередь нужен доктор Кольс.

– Я все равно должна знать фамилию пациентки.

Он вспомнил, что он в Германии. И если инструкция предписывает нечто, то служащий это непременно исполнит. Спорить было бесполезно. Выбора не было, и Макс сказал:

– Ее зовут Жаклин Эрленбах.

Пальцы девчушки забегали по клавиатуре. Потом она посмотрела на экран и вдруг удивленно взглянула на Макса:

– Такая пациентка была у доктора, но она умерла.

Макс не ожидал, что сведения об умершей пациентке еще хранятся в базе данных. Он вошел в ступор, не зная, что сказать. Произнес первое, что пришло в голову:

– Давно?

Девчушка хитро прищурилась:

– Странно, что вы не знаете об этом.

Макс пожал плечами. А ведь действительно странно. Пожалуй, он выглядит полным идиотом. Правильный вопрос не приходил в голову. Он лишь выдавил:

– Так все же когда?

Девчушка уступила:

– Три недели назад.

Наконец-то в голову пришла идея, которую Макс часто использовал в таких случаях. Идея не самая лучшая, но она часто выручала. Он заговорил вкрадчиво:

– Видите ли, фройляйн, я был в длительной командировке и вернулся только неделю назад. Разумеется, меня никто не поставил в известность о смерти Жаклин. Такая неожиданность, а ведь дело со здоровьем у нее в последнее время обстояло неплохо.

Девчушка пожала плечами:

– Подробности мне неизвестны, в базе данных об этом ничего не сказано.

– Я понимаю. Все же хотелось бы услышать от доктора Кольса, почему это произошло.

Она сдалась:

– Хорошо, я сейчас свяжусь с доктором и спрошу, сможет ли он вас принять.

Девчушка позвонила и приложила мобильный телефон к уху. Ей ответили. Макс внимательно слушал, что она говорила, но почти ничего не улавливал, так как девчушка бормотала очень тихо и неразборчиво. Возможно, она говорила так умышленно, а может быть, у нее была просто такая манера разговаривать по телефону. Она вдруг оторвалась от мобильника:

– Как ваша фамилия?

– Моя фамилия ничего не скажет доктору.

Девчушка продолжала требовательно смотреть на Макса. Он вздохнул:

– Меня зовут Макс Вундерлих.

Она снова уткнулась в телефон. Через несколько секунд снова пронзительно взглянула на Макса:

– Кем вы приходитесь умершей Жаклин Эрленбах?

– Дальним родственником.

Она еще немножко поговорила с невидимым собеседником, потом сказала:

– Доктор придет минут через пятнадцать. Вы должны знать, что его время ограниченно. Так что говорите только самое главное. Можете присесть вон там.

Она указала рукой на мебельную группу, состоящую из двух кресел и столика. Макс послушно отправился туда и аккуратно опустился в одно из кресел. В то, которое показалось ему менее потертым.

Доктор Кольс шел к некоему Максу Вундерлиху и не очень понимал, зачем он это делает. Жаклин Эрленбах умерла, и он не обязан в чем-либо отчитываться перед неизвестным лицом. Потребуй этого врачебная палата или, скажем, полиция, тогда другое дело. Ему, как законопослушному гражданину и тем более врачу, следовало ответить на интересующие их вопросы. Но идти к какому-то Вундерлиху было вовсе не обязательно. Тем не менее он шел, потому что идти вынуждали некоторые события, случившиеся три дня назад, которые выбили доктора из колеи.

Когда Жаклин Эрленбах, дрожа от страха, покинула серое мрачное строение, почему-то названное старой Сильвией Керн полувиллой, она побрела по улице, ни о чем не думая и совершенно не представляя, где она. Дождь усилился, но дождевик похитителя, прихваченный ею в доме, защищал ее дрожащее тело от потоков воды. Она чувствовала себя отвратительно не только по причине пережитого, но и в силу обострившейся болезни. Она еще никак не представляла картину всего того, что с ней случилось. Лишь смутные догадки, что все, что с нею произошло, как-то связано с Дитмаром. Можно было бы, конечно, позвонить в дверь любого дома и попросить хозяев, чтобы вызвали полицейских. Они разберутся в произошедшем с нею, но дело займет много времени. Вряд ли кто-то в полиции поинтересуется состоянием ее здоровья. Жаклин решила, что полиция подождет. Инстинкт самосохранения сработал, и она приняла решение разыскать доктора Кольса, своего лечащего врача. Она стала озираться по сторонам, пытаясь обнаружить кого-нибудь, кто объяснил бы ей, где она находится. Но сильный дождь разогнал прохожих, и ни одна живая душа не попалась ей на пути. Жаклин увидела большое раскидистое дерево, под которым решила немного передохнуть и переждать дождь. Вскоре дождь стал меньше. Жаклин снова начала озираться в надежде кого-нибудь увидеть. Наконец-то ей повезло. По улице ехал велосипедист, укутанный в дождевик. Жаклин вышла из-под дерева и подняла руку. Велосипедист остановился и, не слезая с велосипеда, сказал женским голосом:

– Слушаю вас, любезная.

Жаклин обрадовалась, что это женщина, и сказала:

– Не могли бы вы подсказать, как называется этот населенный пункт?

Женщина слезла с велосипеда и откинула капюшон. Пожалуй, вопрос показался ей странным. Она приблизилась:

– С вами что-то случилось? Может быть, вызвать полицию?

– Нет, нет. Не надо, – испуганно ответила Жаклин. – Со мной все в порядке.

– Как же в порядке, если вы не знаете, где вы?

– Извините, просто так получилось.

Женщина пожала плечами, выражение ее лица говорило, что подобные вещи просто так не случаются. Тем не менее она сказала:

– Вы находитесь в Майнце. Слышали про такой город?

Конечно, Жаклин слышала и страшно обрадовалась тому, что Майнц находится недалеко от Франкфурта. Женщине же она сказала:

– Как замечательно. Может быть, подскажете, как мне отсюда добраться до Франкфурта?

Все с той же тенью сомнения на лице собеседница спросила:

– Вы хотите добираться на общественном транспорте?

– Да.

В это время от одного из домов отъехал первый после дождя автомобиль. Женщина подняла руку и, когда автомобиль притормозил, крикнула:

– Это вы, господин Дауб? Не узнала вас.

Мужчина за рулем опустил стекло и высунул голову:

– Что случилось, фрау Хаук?

– Подвезите, пожалуйста, эту женщину. Ей нужно во Франкфурт.

– До Франкфурта не могу.

– Туда и не надо. Довезите ее до ближайшей остановки электрички.

– А вот это запросто. – Он повернул голову в сторону Жаклин: – Садитесь, любезная.

Жаклин не заставила себя долго ждать, быстренько уселась на заднее сиденье автомобиля господина Дауба. Машина тронулась, а женщина с велосипедом некоторое время смотрела ей вслед, все еще размышляя, правильно ли она поступила, что не вызвала полицию.

Когда в этот день после обеда Жаклин Эрленбах появилась в онкоклинике, доктор Кольс сидел в своем кабинете и не спеша щелкал компьютерной мышкой. Прием закончился, и доктор в спокойной обстановке приводил в порядок базу данных пациентов. На столе перед доктором стояло большое зеркало, и в нем он увидел, как входная дверь, находящаяся позади него, приоткрылась. Не дожидаясь, он крикнул:

– Это вы, Урсула? Есть вопросы?

Никто не ответил, дверь раскрылась еще больше, и кто-то, укутанный в дождевик, спросил:

– Вы позволите, господин доктор?

Тут до него дошло, что это не сестра Урсула, и он привел в движение вращающееся кресло. Его взору предстала женщина в старом дождевике грязного цвета.

– Кто вы? – испуганно спросил доктор.

Когда женщина откинула капюшон, доктор от ужаса потерял дар речи. Перед ним стояла его бывшая пациентка Жаклин Эрленбах. Доктор не был суеверным, но мысль о том, что это явление с того света, все-таки посетила его мозг. Постепенно он успокоился, так как убедился, что видение вполне материально и состоит из плоти и крови. К нему вернулась способность говорить.

– Откуда вы, фрау Эрленбах?

– Если честно, не знаю, – ответила она.

При этих словах доктор снова подумал, что перед ним все-таки явление с того света. Дрожащими губами, почти шепотом он произнес:

– Вы же умерли.

Тут настал черед Жаклин удивляться и возмущаться.

– С чего вы это взяли, доктор Кольс? Выгляжу я, конечно, не лучшим образом, но, как видите, я жива.

– Сюда, в клинику, привозили гроб с вашим телом. Я подписал свидетельство о вашей смерти.

Жаклин побелела. В голове пронесся вихрь противоречивых мыслей. Постепенно до нее стало доходить, что произошло. Заикаясь, она спросила:

– И кто же привозил гроб с моим телом?

– Ваш муж. Простите, не помню его фамилию.

– Дитмар Гундер? – выдавила она.

– Да, по-моему, его звали так.

Оба сообразили, что произошла чудовищная ошибка. Точнее, произошла не ошибка, а имел место подлог. Доктор Кольс наконец перестал смотреть на Жаклин как на явление с того света и усадил ее на стул. Потом негромко спросил:

– Кто-нибудь видел, как вы пришли сюда?

Он уже понял, что пациентка пришла за помощью, а он не сможет в ней отказать. Жаклин же ответила:

– Нет, меня, пожалуй, никто не видел. Я ведь здесь знаю все входы и выходы и вошла через черный вход.

– Тот, через который пациенты выходят во двор для прогулки? – спросил доктор.

Она молча кивнула. Кольс сидел некоторое время молча, обдумывая сложившуюся довольно-таки непростую ситуацию. Налицо была его халатность, и огласка этой истории не сулила ему ничего хорошего. Ему уже было понятно, что произошло преступление, подробности которого ему пока были неизвестны. Да он и не хотел их знать. Он с ранних лет был примерным юношей и никогда не имел дела с полицией. Зачем ему проблемы с полицией? Он снова взглянул на Жаклин:

– Вы хотели бы получить медицинскую помощь, фрау Эрленбах?

– Да, доктор Кольс. Мое состояние плачевно. Еще немного без терапии, и меня точно придется хоронить.

– Но вы же понимаете, как сложно мне теперь вас лечить? Никто не должен о вас знать, иначе у меня будут крупные неприятности по службе.

Жаклин посмотрела на Кольса полным мольбы взглядом и голосом, полным отчаяния, сказала:

– Только поставьте меня на ноги, и я сразу исчезну.

– И вы никогда не пойдете в полицию?

В кабинете установилась тишина. Было очевидно, что если Жаклин не пойдет в полицию, то не сможет сохранить контроль над своим имуществом и привлечь к ответственности… преступника. Она поймала себя на мысли, что впервые – пусть мысленно – употребила это слово по отношению к Дитмару, своему мужу. Как он мог так поступить с нею?! Но собственная жизнь Жаклин была ей все еще не безразлична. Чувство собственного достоинства еще жило в ней. Она решительно взглянула на доктора Кольса:

– Вы считаете, у меня есть выбор? Если я не пойду туда, мой муж Дитмар Гундер убьет меня, как уже попытался это сделать. Что-то пошло не так, и поэтому я до сих пор жива.

Настала очередь доктора Кольса думать и принимать решение. Жизненная логика практичного немца, который отлично понимал, что значит благосостояние для любого его соотечественника, подсказывала ему единственно возможный вариант действий для Жаклин: идти в полицию. Но страх за собственное благосостояние перечеркивал эту логику, и из этого страха рождалась до конца не осознанная нелогичность. Но так ведь не бывает: логика либо есть, либо ее нет. Доктор Кольс мучительно думал, как ему поступить. Но как он будет жить дальше, если сейчас откажет пациентке и сделает вид, что с тех пор, когда он подмахнул свидетельство о смерти, ничего нового не произошло? Что никто не приходил к нему в клинику в дождевике грязного цвета? Нет, от этого отвертеться нельзя. Она здесь и с жалким видом сидит перед ним. Женщина, которой только он может помочь.

– Пожалуй, выбора у вас нет. Придется идти в полицию, – неожиданно для себя выдавил доктор Кольс и почувствовал, как ему стало легко.

Жаклин же в ответ жалобно сказала:

– А что же будет с вами? Ведь полиции придется рассказать обо всем произошедшем со мной. Вы рискуете карьерой.

– У меня нет выбора, фрау Эрленбах. Я его сделал много лет назад, когда поступил на медицинский факультет. Буду рассчитывать на благосклонность судьбы.

Она молча смотрела на него, слезы непроизвольно катились по щекам. Доктор же перешел к делу:

– Я помещу вас в отдельную палату. На процедуры вас будет приводить только сестра Урсула. Вы, безусловно, помните ее. Постарайтесь ни с кем не общаться. Вы будете числиться под именем Жаклин Ветцель. Не хочу, чтобы раньше времени что-то просочилось наружу. Это может помешать успешному завершению терапии. Когда будете выходить на прогулку, постарайтесь также поменьше привлекать к себе внимание. Урсула будет в курсе дела.

Доктор Кольс приблизился к креслу, на котором сидел Макс:

– Если не ошибаюсь, вы и есть господин Вундерлих?

Макс попытался встать с кресла, чтобы поздороваться с доктором, но тот движением руки остановил его:

– Не трудитесь, я, пожалуй, тоже присяду.

Он немного подвинул второе кресло и сел напротив Макса. Внимательно посмотрев на него, сказал:

– Так вы дальний родственник фрау Эрленбах? – немного подумав, добавил: – К сожалению, покойной.

Доктор Кольс не собирался открывать карты перед посторонним человеком, и Макс это сразу понял. Представляться дальним родственником он больше не хотел, так как после первых слов доктора бесполезность блефа стала очевидной. Доктор ничего не скажет. Надо лишь попытаться понять, находится ли Жаклин в клинике или не появлялась здесь вовсе. Он осторожно проговорил:

– Должен признаться, господин Кольс, что я не являюсь родственником фрау Эрленбах и у меня есть основания полагать, что ее нет среди ныне покойных.

– Да как вы смеете, уважаемый?! По-вашему, доктор Кольс не в состоянии отличить умершего человека от живого?

Доктор Кольс блефовал, и пока что успешно. Макс не заметил ни тени замешательства на его лице. Он продолжил наступление:

– В этом я не сомневаюсь, господин Кольс, с вашим-то медицинским опытом… Но я сомневаюсь, что вы безошибочно идентифицировали труп, когда вам его предъявили.

Кольс продолжал блефовать:

– Что вы несете, молодой человек! Какой труп и кто его мне, как вы изволили выразиться, предъявил?

В голове у доктора проносились мысли самого безумного содержания. Он понимал, что этому парню что-то известно. Но что? И кто он такой? Он не из полиции. А откуда? Сейчас главной задачей доктора было поставить на ноги Жаклин. А этот Вундерлих, похоже, хочет этому помешать. Надо оттянуть срок развязки. На своей судьбе доктор уже поставил крест.

Полный возмущения, он воскликнул:

– Да и кто вы такой, если не являетесь родственником покойной фрау Эрленбах?!

Макс достал удостоверение и протянул доктору:

– Вот, посмотрите.

– Частный детектив Макс Вундерлих, – тихо и внятно прочел доктор Кольс.

Он вернул удостоверение и подумал, что, слава богу, этот парень не из полиции. Он считал, что частный сыщик не так опасен для него, как полицейские. Мало ли что он там себе надумал. Доктор закусил удила и продолжал стоять на своем:

– И что из этого следует? Что фрау Эрленбах не умерла?

– Именно такими сведениями мы располагаем.

– Кто это мы?

Макс задумался. Пока что было непонятно, что может вызвать реакцию доктора, изобличающую его блеф. Ясно было, что он не собирается откровенничать. Макс твердо выговорил:

– Мы – это я и некоторые сотрудники полиции.

При упоминании полиции Кольс побледнел, но быстро взял себя в руки и возмущенно парировал:

– Молодой человек, и что же, у вас есть доказательства? Это просто смешно. Тогда предъявите мне живую Жаклин Эрленбах.

Это звучало логично. Доктор, видимо издеваясь, употребил слово «предъявите», которое секунды назад использовал Макс. Сыщик понял намек и сказал:

– Кстати, труп Жаклин Эрленбах предъявил вам ее муж Дитмар Гундер, и вы, не раздумывая, подписали заключение о смерти.

– Если она похоронена, вы вправе требовать эксгумацию трупа, а уж потом предъявлять мне претензии.

Макс подумал, что глагол «предъявлять» доктору явно понравился. Но поскольку эксгумация была исключена в силу состоявшейся кремации, решил потихоньку сворачивать бесполезный спор. Тем более что про себя он решил, что Жаклин здесь, а доктор уже не скажет ничего нового. Для острастки Макс сказал:

– Если нужно, проведем и эксгумацию. Итак, вы утверждаете, что подписали свидетельство о смерти Жаклин Эрленбах и ошибки быть не могло?

Доктор Кольс подумал, что он так или иначе зашел слишком далеко и терять ему больше нечего. За ним все равно однажды придут. Теперь главное – сохранить жизнь пациентки. Он, не краснея, сказал:

– Молодой человек, вы напрасно пытаетесь меня шантажировать. Более того, я не понимаю, зачем вам это надо. Если вы не прекратите ваши нападки, я вызову полицию.

Подобное заявление было уж совсем смелым. Оно являлось вершиной того блефа, на который пошел доктор Кольс. Макс даже восхитился его храбростью. Но больше нельзя было терять время. Нужно было думать, как подступиться к Жаклин Эрленбах с другой стороны. Он встал с кресла и сказал:

– Всего доброго, доктор Кольс.

Потом сыщик направился к выходу, оставив растерянного доктора сидящим в кресле. Доктор Кольс подумал, что после этого разговора ситуация, в которой он оказался, стала еще более неопределенной.