Глава 17

София

После долгого горячего душа на следующее утро я спустилась на кухню. Может, я и дала волю своему внутреннему бунтарству прошлой ночью, но у меня все равно не хватало смелости разгуливать повсюду липкой и пахнущей спермой Николая.

Одной этой мысли было достаточно, чтобы с моих щек не сходил румянец всё утро. Все бурлящие эмоции, нарастающие в моей груди, наконец достигли апогея, как чайник на плите, который слишком быстро закипел и непременно должен был взорваться.

Разумеется, и я взорвалась прошлой ночью. Но сегодня я не могла найти в себе сил для сожаления. Напротив, я избавилась от чувства вины и стыда, что было для меня в новинку.

Кармелла была по локоть в муке, и это зрелище меня успокоило. После маминой смерти она была единственной материнской фигурой в моей жизни.

— А, вот и ты. Подойди и помоги мне. Я не знаю, где все сегодня утром, а Анджело, как всегда, молчит.

Мой телохранитель сидел за кухонным столом и читал спортивную страницу, вникая в последние новости итальянского футбола. Он смял бумагу и нахмурился, но продолжил есть. Никто не вставал между Анджело и его завтраком. Ну, может быть, Кьяра, но это было не то направление мыслей, которое я хотела развивать.

— Отец сегодня уехал в Атлантик-Сити, так что, вероятно, большая часть его свиты поехала с ним, — пробормотала я, наливая себе чашку кофе, такого же успокаивающе горького и темного, как моя душа этим утром.

Работа на семью подразумевала постоянную занятость. Были те, кто отвечал за комплекс, такие как Джино, и те, кто был приставлен к определенным людям, такие как Анджело. У остальных были обязанности в разных местах. Отец владел складами в Джерси на побережье, где он проводил всевозможные сомнительные деловые операции. Затем была охрана — читай, рэкет, — сюда входили люди, совершающие еженедельные обходы. Добавьте сюда охоту на просроченных плательщиков и перемещение товаров, и люди Де Санктис превращались в маленьких занятых пчелок.

Но только не я. Как недвусмысленно заметил вчера вечером отец, у меня была одна цель, и близился день, когда мне придется ее выполнить.

— Что ж, давайте наслаждаться тишиной, пока можем, — сказала Кармелла и суеверно перекрестилась. — Волнение здесь никогда не сулит ничего хорошего.

— Аминь, — пробормотал Анджело.

— Ты сегодня выглядишь по-другому, — заметила проницательная женщина, наблюдая за мной от плиты, где она замешивала тесто.

— Я хорошо выспалась, приняла душ… — увильнула я.

Она прищурилась, глядя на меня. Кармелла заподозрила неладное, и отвлечь её внимание казалось лучшим решением. Мой взгляд упал на синяк на её щеке.

— Что случилось с твоим лицом? — Она отмахнулась от моего вопроса. — Опять Сильвио?

Только Сильвио считал, что имеет право поднимать руку на персонал Каса Нера. Он воображал, что однажды станет капо и считал, что Анджело и Кармелла должны проявлять к нему такое же почтение, какое они проявляли ко мне и Ренато.

— Тебе следует рассказать моему отцу или, по крайней мере, Франко. Он должен знать, что представляет собой его сын.

— Думаешь, Франко станет отчитывать своего избалованного сына из-за старой служанки? Не говори глупостей. — Она перекрестилась. — Давай просто помолимся, чтобы Антонио долго оставался в добром здравии.

Я не смогла сдержать тихое фырканье, вырвавшееся у меня в ответ на ее жест.

— Ты действительно думаешь, что Бог заботится о таких людях, как мой отец? Вряд ли он попадет на Небеса.

Кармелла вскинула голову.

— Он защищает свою семью. В этом есть своя честь. Ты бы отправила солдат в Ад?

— Антонио и такие, как он, Сильвио, Фрэнк… они не солдаты. Их волнует только власть и как можно больше денег.

Кармелла повернулась и пристально посмотрела на меня.

— А как же твой брат? Что насчет Ренато?

Я открыла рот, чтобы заговорить, но не нашла слов.

— Это другое. У него нет выбора, — медленно произнесла я, пытаясь найти ему оправдание. Мысль о том, чтобы поставить в один ряд брата и отца, была неприятной. Еще один мужчина промелькнул в моем сознании. Николай тоже не похож на них. — Не все мафиози ужасны. У некоторых есть свой кодекс, а кто-то вообще никогда не выбирал эту жизнь. Она выбрала их.

— И, возможно, Антонио чувствует то же самое по отношению к себе. Не забывай, София, все люди, независимо от того, кто они, где они и как они живут, хотят одного. Жить. Люди будут примириться со многими вещами, чтобы выжить.

— Сильвио избил пленника до полусмерти не для своего выживания. Ты видела русского внизу? Предполагалось, что мы не будем наносить ему подобные увечья. Это не было частью сделки. Если бы это был честный бой, Сильвио бы плакал и умолял, как маленькая сучка, стоя на коленях, чтобы выжить, — мрачно пробормотала я и бросила в миску стручковую фасоль. Я почувствовала, что Кармелла наблюдает за мной.

— Что?

— Осторожней, tesoro15, твоя предвзятость дает о себе знать, — сказала Кармелла почти шепотом.

Я уставилась на нее, мои щеки пылали. Я чувствовала себя так, словно меня поймали с поличным. Анджело отодвинул стул и скрип от этого движения заставил меня подпрыгнуть. Он вышел из кухни с газетой в руке, и между мной и Кармеллой воцарилась тишина.

— Не понимаю, о чем ты, — сказала я ей.

— Конечно, нет. И Кьяра не встречается тайком с мужчиной почти вдвое старше ее, — пробормотала Кармелла, подтверждая то, что я уже знала. Она могла бы стать блестящим детективом.

Тревога охватила меня.

— Насчет Кьяры…

Кармелла отодвинула наполненную до краев миску и фыркнула.

— Это не мое дело. Она меня не волнует. Только ты — мое дело. Ты же знаешь, твоя мать была моей лучшей подругой, и когда она умерла, — она на секунду остановилась, чтобы перекреститься, — я пообещала, что буду заботиться о тебе. Ты не думала о том, что я могла бы давно уйти на пенсию, поселиться в Атлантик-Сити, играть в автоматы и носить велюровый спортивный костюм… жить мечтой?

Я потянулась и схватила ее за руку, в которой она все еще держала свой маленький разделочный нож. Мое сердце тревожно забилось. Я даже не могла представить свое детство в Каса Нера без Кармеллы. Она и мой брат были единственным источником счастья и семьи, который у меня когда-либо был в этом доме. Николай был прав. Если бы мой отец умер завтра, я бы плакала на его могиле не от скорби, а от страха перед будущим. Страха того, что к власти придут люди похуже.

— Так будет не всегда. Когда Рен вернется домой…

— Я знаю. — Кармелла улыбнулась мне. — Я знаю, что все будет по-другому, но этот день еще не наступил. Тебе нужно быть осторожной, София. В воздухе витают перемены, и это опасно.

— Не беспокойся обо мне. Я могу о себе позаботиться. — Я попыталась улыбнуться, но получилось неловко.

По правде говоря, я была напугана не меньше нее, но не только за себя. Я боялась за Кармеллу и того, что могут сделать Сильвио и Франко, если мой отец умрет. Я боялась за Анджело, взрослого мужчину, который влюбился в запретную девушку. И больше всего я боялась за связанного маньяка в подвале.

Воспоминание о прошлой ночи было туманным и в то же время болезненно четким. Я не только наконец-то потеряла девственность, но и сделала это с Николаем, заклятым врагом моей семьи. Я не жалела об этом. Что бы ни случилось со мной в пугающе неизвестном будущем, стремительно надвигающемся на меня, у меня всегда будет прошлая ночь. Крошечный отрезок времени, выделенный только для меня, акт неповиновения и воли, столь великий, что я и не подозревала, что способна на него, пока все не случилось.

Прошлой ночью я впервые вырвалась из лап контроля своего хозяина, и это было лучше, чем я могла мечтать. Я была свободна, хотя бы раз. Николай говорил о клетке вокруг своего сердца, той, которую невозможно сломать. Я представляла её как ребра с прутьями из костей, то, с чем он родился. Необходимая часть его самого.

Моя клетка, как он уже знал, находилась в моем сознании. Птица с подрезанными крыльями далеко не улетит в дикой природе. Чтобы расправить крылья, мне нужно было вырваться из тюрьмы своего разума. Нико приблизил меня к этому как никогда раньше.

— София? — Голос Кармеллы вывел меня из задумчивости.

Я моргнула, глядя на неё.

Она сузила глаза и долго смотрела на меня, прежде чем кивнуть.

Va bene, я предупредила. Ты умная девочка. Будь осторожна.

Она снова перекрестилась, на этот раз поцеловав крошечный золотой крестик на шее.

— Что случилось с твоей шеей? — спросила Кьяра, когда мы прогуливались по садам Каса Нера.

Технически, мы должны были бежать трусцой, но на самом деле просто шли и сплетничали. Может, потому, что Николай был лишен возможности оставить свои следы руками, он отметил меня засосами вдоль ключицы.

— Ничего. Аллергическая реакция, — пробормотала я, обхватывая себя руками. Надо было надеть шарф.

Подруга прищурилась, глядя на меня. Она понимала, что что-то происходит, и это имело смысл. Кьяра была одной из немногих, кто знал меня.

— Если бы я не знала тебя лучше, то подумала бы, что это засосы.

Я отвела от нее взгляд.

— А с тобой что происходит? Я думала, всё прекрасно?

Она выглядела чертовски удрученной, ее обычно жизнерадостный настрой заметно потускнел.

Она сглотнула, и ее тонкая шея дрогнула от этого движения. Я видела момент, когда она позволила своему беспокойству проявиться, и момент, когда она взяла себя в руки. Она вскинула голову. Ее карамельный блонд всегда был предметом моей зависти. У нее были карие глаза и светлые волосы, и Кьяра притягивала взгляды, куда бы ни пошла. Этот аспект её красоты не вызывал зависти. Когда ты живешь в окружении стольких мужчин, постоянно находиться под наблюдением — не самое веселое занятие.

— Так и было, то есть так и есть… с моим мужчиной. — Ее розовые губы изогнулись в улыбке при мысли об Анджело. — Но отец решил, что я становлюсь обузой, поскольку мне двадцать два, и я не замужем. Он подыскивает подходящего кандидата, — пробормотала она.

Я застыла на месте, страх за подругу наполнил меня.

— И прежде чем ты спросишь, нет, Анджело не вариант, и дело не в возрасте. Парни, которых он рассматривает, еще старше.

Так как Анджело было тридцать пять, а Кьяре — двадцать два, легко было бы предположить, что разница в возрасте — это та причина, по которой отец Кьяры может возражать против их брака, но очевидно, что проблема была в другом. Все дело было в положении. Анджело, хотя и получал хорошую зарплату и пользовался уважением в семье Де Санктис, все же был обычным телохранителем. В его подчинении не было других мужчин и он не получал солидную долю от сделок. Он не принес бы семье Кьяры большой выгоды.

— Насколько старше? — почти прошептала я.

Кьяра резко рассмеялась.

— Не знаю, есть ли какой-то предел в возрасте. Одному кандидату шестьдесят, так что…

Она выдохнула и хрустнула костяшками пальцев. Это был старый признак нервозности, который отец Кьяры пытался искоренить из неё. Он всегда говорил ей, что это выглядит слишком по-мужски.

— Ренато не допустил бы этого. — Гнев закипел у меня в животе.

— Да, но Ренато ведь не босс, верно? Твой отец не станет вмешиваться, и ты это знаешь.

Ее слова застряли у меня в горле. Это была правда. Мы были сами по себе — она, я, и любая другая девушка Де Санктис, которая была на пороге брачного возраста. Каким-то образом, несмотря на то, что мы жили там, где жили, и были чрезвычайно богаты, у нас были те же перспективы, что и у женщин, живших за сотни лет до нас.

— Сочувствую. Антонио также присмотрел мне нового жениха: Винченцо Морони из Нью-Йорка. — Кьяра заметно побледнела. — Что?

— Ничего, просто я слышала об этой семье. Его дочь училась на несколько классов старше нас в школе.

— Старше нас?

— Ага. Мило, да? Значит, его новая невеста моложе его дочери.

Мы шли дальше в угрюмом молчании.

— В любом случае, все это наводит тоску, а этот наряд слишком милый, чтобы в нем плакать, — пробормотала Кьяра, беря себя в руки. Она прикусила губу, а затем перевела на меня взволнованный взгляд. — Кстати, о браках по расчету.… Я хочу увидеть Чернова.

— Что?

Кьяра крутанулась на пятках, сверкая улыбкой, которая всегда предвещала неприятности.

— Я хочу увидеть семью, в которой ты чуть не оказалась женой.

— Но это не Кирилл Чернов… Это его брат!

Мои протесты остались без внимания.

Кьяра повернулась и быстрым шагом направилась к дому. Я последовала за ней, мое сердце бешено колотилось при мысли о встрече с Николаем.

Я никогда ничего не рассказывала Кьяре о нас с Нико, даже в старших классах, когда впервые встретила его. Я слишком боялась, что она пойдет к своему отцу и во всем признается, а Антонио в ответ натянет и без того короткий поводок, с котором я жила. Наверняка она не сказала бы ни слова, но тогда мы еще не знали друг друга так хорошо. Сейчас она была моей единственной подругой, не считая Кармеллы, которая, вероятно, не согласилась бы с таким ярлыком.

— Кьяра, остановись. Он не животное из зоопарка. Мы не можем просто пялиться на него, — прошипела я ей, когда она ворвалась в дом и направилась вниз по лестнице в дальнем конце, которая вела в подвал. На секунду я задумалась, откуда она вообще знает, где держат пленников.

— Посмотрим одним глазком, а потом уйдем. Я хочу увидеть, действительно ли он такой горячий и сумасшедший, как говорят, — бросила Кьяра через плечо. — Давай, София. Поживи немного.

Она понятия не имела, как много я пожила прошлой ночью с тем самым мужчиной, на которого ей было любопытно взглянуть, но я придержала язык. Я никогда не знала, где в Каса Нера уши.

Мы спустились на самый нижний этаж.

— Откуда ты вообще знаешь об этом месте? — поинтересовалась я, следуя за ней по коридору. Там была только одна закрытая дверь, так что было совершенно очевидно, где держали Николая.

— Я была здесь… когда искала уединения, если ты понимаешь, о чем, — сказала Кьяра и вздернула бровь.

— Ты шутишь, — пробормотала я. Трудно было представить менее романтичное место, чем настоящая темница.

— Иногда выбирать не приходится, и, кроме того, мы должны брать то, что можем получить, пока еще можем, — сказала Кьяра тяжелым голосом. — Ты же знаешь, как трудно было даже разрушить эти стены… чтобы беспокоиться сейчас о романтике.

Я проглотила остатки своих протестов. Она была права. К тому моменту, как мы закончили школу, Кьяра уже сильно влюбилась в моего взрослого, непоколебимого телохранителя. Она не знала, что он чувствовал то же самое, и давила на него каждый божий день, чтобы тот обратил на нее внимание. Я до сих пор помню день, когда он потерял контроль. К счастью, тогда мне удалось оставить их наедине, но я как никто другой понимала, что значит желать того, кто был под запретом. Я слишком хорошо знала, насколько хрупкими могут быть эти секреты и как они могут привести к смерти и разрухе.

Мы подошли к двери Нико, и Кьяра отодвинула металлическую решетку наверху, которая позволяла охранникам заглядывать внутрь, не открывая ее. Антонио установил ее после того, как какой-то пленник вырвался из цепей, и устроил засаду охранникам, когда те открыли дверь.

Внутри было темно и тихо.

— Он спит? — прошептала Кьяра, прищурившись и вглядываясь в тускло освещенную комнату.

— Нет, не спит, — пробормотала я. Я чувствовала, что он наблюдает за мной, ожидая, что мы будем делать.

— Я ни черта не вижу, — проворчала Кьяра и потянулась к засову, осторожно открывая дверь.

— Кьяра, оставь его в покое.

— Почему? Я не собираюсь причинять ему боль или что-то в этом роде, — пробормотала она.

— Что ж, приятно слышать. — Насмешливый тон Нико долетел до нас в темноте.

Поддавшись желанию увидеть его, я направилась к стене и включила маленькую лампочку, которая висела посреди комнаты.

Он сидел у стены с пристегнутыми сзади руками. Его серые глаза тут же встретились с моими, и тепло в них послало толчок прямо через меня.

— Привет, lastochka. Рад, что ты зашла ко мне, — пробормотал он.

Его глаза пробежались по мне, став почти серебряными, когда поймали свет. Мое тело разгорячилось, а кожа натянулась. Я провела потными ладонями по бедрам и попыталась взять себя в руки. На мне были лосины и укороченный спортивный топ. Судя по выражению глаз Нико, он их одобрил.

— Вау, так ты и есть он… великий и ужасный Николай Чернов.

Кьяра скрестила руки на груди, демонстрируя, как всегда, склонность к драматизму.

— К вашим услугам. Николай Викторович Чернов, если говорить технически, и я предпочитаю «великий и могущественный». — Нико ухмыльнулся.

Кьяра обмахнула лицо и решительно кивнула.

— Ладно, я поняла. Он стоит всей шумихи.

Нико кивнул ей.

Я закатила глаза, чувствуя себя не в своей тарелке и странную ревность из-за ухмылки Нико.

— А ты та самая, да? Кьяра Анджело? — слова Николая на мгновение выпустили весь воздух из комнаты.

Кьяра напряглась, ее рука сжалась в кулак.

— Откуда ты знаешь? — почти прошептала она, побледнев.

Нико ухмыльнулся.

— Я много чего знаю.

Кьяра нахмурилась и повернулась, чтобы посмотреть на меня.

— Откуда ему известно?

— Это просто хорошая догадка. Он так делает. Наблюдает за всеми, — быстро сказала я ей. Шаги наверху напомнили мне, как плохо было бы попасться здесь. — Слушай, нам нужно подняться наверх, пока кто-нибудь не увидел нас здесь. Кармелла готовит обед. Мне нужно принести ему немного. Ты хотела увидеть его, и ты это сделала.

Я взяла ее за руку и потащила к двери. Я распахнула ее как раз в тот момент, когда появилась огромная фигура Анджело. В руках он держал поднос с обедом.

Его глаза загорелись при виде Кьяры.

— Ну и ну, разве это не самый сексуальный телохранитель на Восточном побережье?

— Только на Восточном побережье?

— На Западном живет Кевин Костнер, так что да, большой парень.

— Костнер чертовски стар для тебя, — прорычал Анджело своей девушке.

— А ты нет? — Кьяра хихикнула.

Я знала этот танец и не собиралась стоять и наблюдать за прелюдией. Так что забрала поднос из рук Анджело.

— Я займусь этим. А вы двое снимите комнату, желательно такую, откуда вас не будет слышно.

Я повернулась к Николаю с подносом. Он ухмылялся, глядя на Анджело и Кьяру.

— Юная любовь, она согревает мое холодное, мертвое сердце. Совсем, как ты, королева бала.

Я приблизилась к нему, остро ощущая его взгляд на своем лице. После прошлой ночи я, вероятно, должна была чувствовать себя более смущенной, но это было далеко от истины. Внутри меня отсутствовал стыд, когда я медленно поднимала маленькие кусочки сэндвича, приготовленного Кармеллой.

— Полагаю, мне следует объяснить насчет прошлой ночи. — Я протянула руку и скормила ему кусочек.

— Если хочешь.

Он пристально наблюдал за мной, не сводя с меня глаз. Этот тяжелый взгляд ощущался как рука на моем плече.

— По-видимому, я скоро снова буду помолвлена. Думаю, я уже могу быть.

Эти слова почему-то смутили меня. Я не могла посмотреть в глаза Николаю. Я чувствовала себя слабой и бесполезной, как жалкая маленькая девочка, которая притворялась сильной, но, в итоге просто заткнулась и выполнила приказы отца. Я чувствовала себя недостойной хвалебных слов Нико. Я ничего не знала о мужестве или о том, как ломать клетки, — не то, что он.

— Вот как? — тихо спросил он.

— Глава семьи Морони в Нью-Йорке. Ты, наверное, знаешь его.

Николай кивнул.

— Знаю. Он старый и жестокий, если тебе интересно. А еще тупой.

Я кивнула, глядя вниз. Слезы грозили упасть, но я сдержала их.

Я быстро накормила Николая, и он не стал подталкивать меня к дальнейшему разговору.

— Однажды Виктор хотел, чтобы я обручился. Мне было двадцать, и ее звали Татьяна. Она жила в Москве, а ее отец был одним из крупнейших торговцев людьми в Восточной Европе. До этого момента я совсем забыл о ней, — сказал он задумчивым тоном.

Я рискнула взглянуть на него. Мысль о его помолвке беспокоила меня больше, чем следовало.

— Ты не захотел жениться на ней? Она была красивой? — услышала я свой вопрос. Что за черт?

— Ответ на оба вопроса один и тот же, — сказал он, и его губы растянулись в ухмылке. — Нет, потому что она не была тобой.

Я застыла с занесенной рукой, держащей кофейную чашку. Она дрожала от подавляемых эмоций, грозящих вырваться наружу. Кофе пролился на мою руку и ногу Нико.

— Черт, горячо, — воскликнула я и схватила салфетку, чтобы промокнуть его ногу. — Что случилось дальше?

— Ну, — сказал он, выдыхая, — я был в России всего полгода, а с тобой познакомился за пару месяцев до отъезда. Когда Виктор упомянул о браке, я сказал ему, что мне это не интересно. Однако он мог заставить меня, поэтому я позаботился о том, чтобы исключить такую возможность.

— Что ты сделал?

— Я пробрался ночью в дом Татьяны и хладнокровно убил ее отца. И его правую руку тоже. У семьи был наследник, о котором я не знал, — мужчина примерно моего возраста, который находился в трудовом лагере в Сибири, так что я не смог до него добраться. Их семья скрыла убийство, но я все равно попал в тюрьму на четыре года за какую-то чушь, которую они повесили на меня. Если ты думаешь, что полиция Нью-Йорка коррумпирована, то даже не суйся в Москву. Последнее, что я слышал, вся их деятельность пошла прахом под новым руководством сына. Не могу сказать, что меня это огорчило. Я не знаю, что случилось с Татьяной. Честно говоря, мне было не до того, чтобы выяснять это. Я вернулся в Нью-Йорк, как только меня выпустили, как раз вовремя, чтобы узнать о счастливой помолвке Кирилла… с тобой.

От его рассказа у меня перехватило дыхание. Я отвернулась от его испытующих серых глаз. Я не могла этого вынести. Каждый сантиметр моей кожи, которого касался его взгляд, пульсировал.

Я встала и отступила на некоторое расстояние, отвернувшись в сторону, пока поднимала и опускала крышку подноса.

— Значит, ты не забыл обо мне.

Я действительно так думала. После выпускного вечера и того, что произошло между нами в темноте, я ожидала от Николая большего. Когда он не вернулся за мной, я поняла, что обещания и собственнические слова были для него лишь мимолетной прихотью. Я не удивилась, когда решила, что он потерял интерес. Почему бы и нет? Кто бы стал проявлять ко мне такое внимание?

Николай молчал, а я не могла на него посмотреть. Мне вдруг стало страшно увидеть правду в его глазах. Правду о том, что его интерес ко мне угас и теперь возродился лишь как средство достижения цели. Я не думала, что справлюсь, если это окажется так.

Позади меня раздался тихий звон, когда Николай зашевелился в своих наручниках. Было неприятно видеть его в них. Казалось, что мой мир перевернулся с ног на голову, и я не могла понять, какой путь ведет наверх.

— Посмотри на меня, София.

Я напряглась. Я не могла. Я знала, что заплачу, если сделаю это.

— Мне нужно идти, — начала я. — Я не могу оставаться здесь. Из-за меня у тебя будут неприятности, еще худшие, чем сейчас.

— Ты не обязана выходить замуж за этого старика, — резко крикнул Николай, заставив меня замереть на пороге. — Я не позволю этому случиться.

Я помедлила у двери, чтобы услышать, что он скажет дальше.

Он ждал, пока я повернусь, а когда я этого не сделала, вздохнул.

— Ты не одна, lastochka, помни об этом.

Слова упали в меня, как камни, затыкая болезненные, пустые места внутри. Я кивнула, неловко подхватила поднос, и вышла. Мне нужно было сунуть голову в ведро с ледяной водой и успокоиться. Моя маска безразличия трещала по швам, и я не могла допустить, чтобы кто-нибудь увидел это.

Без нее я бы долго не протянула в Каса Нера.

Загрузка...