Злобный король

Глава 3

София

Он связал мне руки за спиной, лишив равновесия. Теперь я могла видеть мертвых охранников, разложенных на кожаных сиденьях машины. Мертвый водитель даже держал руки на руле, застыв в нелепой пародии на нормальность. Судя по всему, Николай перерезал ему горло. Они недооценили младшего Чернова и поплатились за это. Но ведь и я поплатилась, разве нет? Полагаю, я должна считать везением то, что это стоило мне только рассудка. Пока что…

Николай одной рукой обыскивал трупы, а другой держал меня мертвой хваткой. Я напряглась, ожидая возможности убежать.

А пока изучала его в тусклом свете, от окровавленного лица до непокорных темных волос, торчащих во все стороны. Они были небрежно растрепаны так, как стилисты часами пытались добиться для обложек журналов. Жестокая беспечность была для Николая такой же инстинктивной, как дыхание. Она шла ему так хорошо, потому что именно таким он и был.

Хладнокровным убийцей. Прирожденным психопатом. Монстром без угрызений совести. А теперь и моим похитителем.

Обращай внимание на слабости, София. У каждого мужчины они есть. В голове зазвучал голос Тинто, моего инструктора по paranza corta³. Я изучала искусство боя на ножах с самого детства. И явно не была лучшей ученицей, раз меня собирались взять в заложники в собственном доме. Тем не менее Тинто был прав. У каждого мужчины были слабости, и, если бы я обнаружила слабое место Нико, то смогла бы спастись.

Я отбросила свой страх в сторону и попыталась взглянуть на него объективно. Под глазами у него были темные круги — признак полного изнеможения. Если Джино был прав — а похоже, что так оно и было, — Виктор Чернов, пахан нью-йоркской братвы и отец Нико, умер прошлой ночью. Что бы ни произошло после, младший из двух братьев Черновых оказался здесь, связанным в багажнике в Каса Нера. Вероятно, он не спал уже более сорока восьми часов. Я могу использовать это.

Николай выпрямился и засунул пистолет за пояс. Затем поднял другой и направил его на меня. Я отшатнулась от него и закричала сквозь кляп — чистый жидкий адреналин забурлил в моих венах.

В ответ на мой крик раздался мрачный смешок.

— Не волнуйся, ты моя страховка, помнишь? — Он притянул меня к себе. Холодное дуло пистолета уперлось мне в висок. Николай прислонил свою голову к моей, делая глубокий вдох, и его грудь расширилась. — Но не борись со мной, София. Ты же знаешь, что это никогда не заканчивается ничем хорошим для тебя.

Его слова напугали и разозлили меня одновременно. Я бросила на него убийственный взгляд, пытаясь выразить свою ярость. Одна из его полных губ дрогнула в улыбке, прежде чем он подтолкнул меня вперед.

Напряжение сделало меня более бдительной, чем когда-либо. Каждое движение обостряло мои чувства, я прислушивалась к малейшим звукам. Если бы кому-то удалось отвлечь Нико, я могла бы использовать это в своих интересах. Мы подошли к двери, и он вытолкал меня наружу первой. Мои глаза обожгло внезапным светом позднего утра, поскольку я уже успела привыкнуть к темноте гаража. Я подняла взгляд на камеру, которая, как я знала, была установлена над громадным зданием, — ту самую, которую Джино проверял на посту охраны. Джино увидит. Он придет.

— Пошли, — сказал Николай, когда я споткнулась о свои ноги.

Мои сапоги и в лучшие времена не были предназначены для хорошей ходьбы, не говоря уже о том, чтобы шататься под дулом пистолета.

Помимо гаража главного дома, к высокой стене, ограждающей участок, вела небольшая аллея. За ней находился лес и свобода. Свобода. Насколько странным было то, что цели моего похитителя совпадали с моими? В то время как Николай мог завоевать свободу, прорвавшись через осиное гнездо, я знала, что застряла навсегда. Собственность отца, запертая в клетке, до тех пор, пока он не передаст права другому мужчине.

Я снова споткнулась о камень побольше, и Нико цыкнул мне в ухо. Когда он поднял меня, я навалилась на него всем своим весом и пнула ногой по колену.

Николай хмыкнул и грубо схватил меня за подбородок. Пистолет сильнее уперся мне в висок.

— Не зли меня. Сейчас не время для игр. Ты не слишком дорожишь своей жизнью. Тебе стоит поработать над чувством собственной ценности. Может быть, попробуешь терапию, если пройдешь через это, и перестанешь выводить меня из себя.

Он отпустил мое лицо, и его насмешливые слова вызвали у меня приступ истерии. Меня похищал Джокер, и я была уверена, что никто не сможет его остановить. Николай Чернов был известен в нашем мире. Все его остерегались. Несмотря на относительно молодой возраст, его репутация была ужасающей.

Подтянув меня в вертикальное положение, он заставил меня идти дальше. Я поплелась к стене так медленно, как только могла. Может, я смогла бы выиграть время, двигаясь с черепашьей скоростью. Я сфокусировала взгляд на стене и подавила внутренний крик. Несколько недель назад была буря, и она повалила несколько деревьев в лесу. Одно упало у стены, предоставив кому-то идеальную точку опоры, чтобы взобраться на нее с другой стороны. В одном Нико был прав: мой отец был в некотором роде самонадеян в вопросах безопасности. Конечно, он круглосуточно охранял мою девственность, но для сопровождения опасного пленника выделил всего четырех жалких охранников. Его даже не волновало, что на территорию комплекса можно попасть из леса. Полагаю, он считал, что могущественная семья Де Санктис справится с любой угрозой. Мой отец всегда был жертвой собственного высокомерия.

— А ну стой! — раздался испуганный мужской голос.

Я готова была расплакаться от благодарности.

Николай тут же остановился, прижав меня к своей груди сильнее, чем когда-либо. Пистолет обжигал мой висок, как клеймо.

Джино стоял в узком проеме между домами. В руках у него был пистолет, и он направлял его прямо на нас. По его бледности и выражению крайнего ужаса на лице я поняла, что он может пострадать, пытаясь спасти меня, и все равно потерпит неудачу.

— Не двигайся. Я поймал тебя, — крикнул он. Выпятив грудь, он слегка отвел пистолет в сторону. — Отпусти ее.

Николай усмехнулся, что только усилило напряжение.

Джино выругался, и его рука дрогнула на пистолете.

— Я не шучу. Отпусти ее. Я поймал тебя!

— Мне так не кажется. На самом деле, я думаю, что ты, возможно, только что нажил себе неприятности. Мы собирались улизнуть тихо и незаметно, и никто не должен был пострадать, — сказал Николай, а затем добавил: — Ну, больше никто не должен был пострадать.

Мне стало интересно, о ком он говорит — о мертвых охранниках в гараже или обо мне в обозримом будущем.

Джино настойчиво покачал головой.

— Я не позволю тебе забрать ее. София, иди сюда.

Николай ответил, жестоко посмеиваясь:

— Я не могу решить, слепой ты или просто тупой. Разве ты не видишь мой пистолет? Если сделаешь еще один шаг, я всажу пулю в мозг дочери Антонио Де Санктиса, все равно сбегу и оставлю тебя в живых, чтобы ты объяснял своему боссу, почему умерла его единственная дочь.

Джино тяжело сглотнул.

— А если не сделаю, то буду объяснять, почему позволил такому психопату, как ты, похитить ее, чтобы делать с ней Бог знает что? Нет.

Мое сердце екнуло от решительного тона Джино.

— Брат, Бог не имеет никакого отношения к тому, что я собираюсь сделать с твоей маленькой королевой бала, — прорычал Николай, его терпение, похоже, было на исходе. — Брось пистолет сейчас же, или кто-то умрет. В любом случае, я уйду отсюда гребаной летящей походкой.

В его искренности не было никаких сомнений. Он говорил серьезно, и мы с Джино знали, что он на это способен. В конце концов, я не хотела, чтобы Джино убили. И не хотела, чтобы он из-за меня пострадал. Я встретилась с ним взглядом и едва заметно покачала головой. Уходи. Найди помощь. До тех пор я буду в порядке.

Он долго смотрел на меня, прежде чем выругаться. С отрывистым кивком он поднял пистолет, направив его в небо.

— Ладно, я понял. Отпусти ее, а я отвернусь и не буду пытаться остановить тебя.

От Николая исходило удовлетворение.

— Ты принял разумное решение. Как тебя зовут?

— Джино. Я Джино, и я просто хочу помочь Софии, вот и все. Пожалуйста, она хорошая девушка… Она не похожа на нас с тобой, — крикнул он, теперь уже в отчаянии.

— Брось пистолет, Джино, и повернись, если хочешь, чтобы она жила, — отозвался Нико.

Смотреть, как Джино бросает свое единственное оружие, было душераздирающе. Сейчас он был так уязвим, и меня охватила жуткая паранойя. Николай собирался убить Джино. Джино умрет из-за меня.

Из моего кляпа вырвался всхлип. Нико уставился на меня сверху вниз, его притягательные серебристые глаза впились в мои. Одинокая слеза потекла из края глаза, и я быстро сморгнула ее. Внезапно я больше забеспокоилась о Джино, чем о себе.

Джино повернулся к нам спиной, его руки заметно дрожали.

— Что случилось? Ты не хочешь, чтобы я навредил Джино? — спросил Николай, его красивый рот скривился в нечто уродливое, когда он ухмыльнулся.

Это было кровожадная улыбка. Я с содроганием поняла, что он наслаждался этим.

— Что бы ты сделала, чтобы спасти его? — спросил он, отчего у меня по спине пробежал холодок. Николай тихо рассмеялся, когда я пробормотала бессильные слова сквозь кляп. Он поднес пистолет к моим губам. — Верно. Ты ничего не можешь сделать. Ты не сможешь помешать мне делать все, что я захочу, так что слушайся меня, мать твою, и прекрати испытывать мое терпение, или ты будешь следующей.

С этими словами он повернулся и направил пистолет с глушителем на Джино. Я знала, что никогда не забуду этот приглушенный звук и ворчание, которые издал Джино.

Он упал вперед, а я лихорадочно стала искать, куда попала пуля, но Нико не дал мне времени выяснить это. Я завизжала в кляп; мое горло саднило от боли, пока я кричала снова и снова. В Джино стреляли. Его застрелили из-за меня. Я бросилась на Николая, на секунду обезумев. Он обхватил мою шею и сжимал ее до тех пор, пока поток воздуха в моей охваченной паникой груди не ослаб.

— Успокойся, черт возьми, или я решу, что как страховка ты скорее мешаешь, чем помогаешь. Не стоит испытывать меня сегодня, — сказал он, в то время как перед моими глазами поплыли черные точки.

Он отвернул меня от Джино и потащил к стене. Я крутилась, отчаянно пытаясь увидеть, жив ли он еще, но Нико безжалостно толкнул меня вперед. Он должен знать, что подкрепление прибудет с минуты на минуту. Мне нужно было только задержать его еще немного, и сюда спустились бы еще больше людей Де Санктиса. И еще больше погибло бы? Я всячески отгоняла эту мысль, но она возвращалась. Нет, я не могла допустить, чтобы на моих руках оказалось еще больше крови. Я должна была сама сбежать от Николая.

Мы добрались до стены. Николаю нужно было убрать пистолет, чтобы взобраться на нее. Это был мой шанс. Он опустился на колени на гравий и взвалил меня себе на плечи, затем без усилий встал и подтолкнул меня на стену. Было страшно со связанными за спиной руками, но, оказавшись на другой стороне, у меня бы появился шанс спастись. Я вскрикнула, пока он карабкался по стене, и его покрытые татуировками пальцы цеплялись за многочисленные опоры на шероховатом камне, оставляя за собой небольшие пятна крови.

Когда я оказалась на вершине, он наклонился вперед, отправив меня в полет. В ужасе я закрыла глаза и упала на поваленное дерево с другой стороны. У меня не было возможности смягчить падение со связанными руками. Я миновала ветки, отделавшись лишь парой царапин. Тяжело приземлившись на бок, я потратила секунду на то, чтобы сориентироваться. Черт, это было больно, но мне повезло, что я не напоролась на особо острые ветки. Моя первая удача за сегодня. От мыслей о Джино у меня на глаза навернулись новые слезы, и я, пошатываясь, поднялась на ноги.

— На помощь! Кто-нибудь, на помощь! — долетел до меня голос из-за стены, когда я вставала.

Нико остановился на вершине стены и оглянулся. Это был Джино. На меня обрушилось облегчение. Он не был тяжело ранен, если звал подмогу.

Николай заколебался. Собирался ли он выстрелить в него снова?

Я рванула прочь от поваленного дерева, и паника заставила меня провалиться в шумную кучу листьев и веток. Я почувствовала момент, когда внимание Нико снова переключилось на меня.

Рискнув в последний раз оглянуться назад, я увидела, что он бросил Джино и соскользнул по упавшему дереву, ловко приземлившись на ту же сторону стены, что и я. Я опустила голову и побежала так быстро, как только могла со связанными руками.

Мое равновесие было нарушено, и я тратила шаги впустую, шатаясь в стороны и выгибаясь всем телом, чтобы удержаться в вертикальном положении. Спина болела, а плечи пульсировали там, где были стянуты сзади. На щеках горели порезы от веток.

Тяжелые шаги Николая внезапно остановились позади меня, но я была не настолько глупа, чтобы оглянуться. Я продолжала бежать. Шансов оторваться от него практически не было, но каждый мой шаг отдалял его от возможности причинить вред кому-либо, кроме меня.

Никогда бы не подумала, что в ситуации жизни и смерти я окажусь самоотверженным человеком. Приятно было узнать это о себе сегодня, в, возможно, последний день моей жизни.

Может быть, тогда ты, наконец, будешь свободна. Жуткая мысль пронеслась в моей голове, когда я выбежала на небольшую поляну, окруженную деревьями. Это было не то долбаное дерьмо, о котором мне нужно было думать прямо сейчас.

Твердое тело Николая ударило меня в правый бок, выбив из меня дыхание. Его руки обвились вокруг меня, каким-то образом смягчая падение. Зубы сильно впились в язык, неловко зажатый кляпом, и кровь заполнила мой рот. Мы покатились, ветки и камни царапали меня, пока мы, наконец, не остановились.

Он сел на меня, его сильные ноги оседлали мою талию. Я выгнула спину, чтобы ослабить давление на запястья, но это было бесполезно. Меня связали и выставили на всеобщее обозрение, и я ничего не могла с этим поделать. Моя грудь вздымалась от страха и напряжения. Николай наклонился ко мне, и мое сердце заколотилось сильнее от ощущения его тела напротив моего. Его запах проник в мое сознание, древесный и мужественный. Это был тот самый аромат, который преследовал мои сны и кошмары в равной степени на протяжении многих лет после нашей первой встречи.

— Тебе ведь нравится выбирать трудный путь, не так ли, lastochka? — пробормотал он.

Его дыхание было ровным. Казалось, он мог бы совершить еще десять спринтов по лесу и даже не вспотеть, в то время как я чувствовала, что мои легкие вот-вот сгорят.

— Если ты не перестанешь усложнять мой день, мне придется преподать тебе урок, который ты никогда не забудешь, София. Прекрати испытывать меня.

Я выкрикнула поток непристойностей в кляп, и рот Николая снова скривился в гримасе веселья.

Он потянул за край кляпа.

— Я уберу его и, если ты закричишь… Мне придется придумать более долговременный способ заставить тебя замолчать. Я могу быть изобретательным, так что не искушай меня.

Он оттянул край кляпа и вытащил комок ткани у меня изо рта.

— Не искушать тебя? — невнятно спросила я онемевшими губами. — Ты стрелял в Джино.

— Я стрелял в многих. К чему ты клонишь? — в его голосе звучала скука, словно ему надоело смотреть на мое проявление эмоций.

Из глаз потекли слезы, и я попыталась сморгнуть их, но ничего не вышло. Взгляд Николая проследил за соленым следом, его красивое лицо оставалось бесстрастным.

— Ты собираешься застрелить и меня?

— Ты собираешься вынудить меня? — мягко спросил он. — Если бы все, чего я хотел, — это застрелить тебя, ты была бы мертва, когда только задумала выйти замуж за моего брата.

— Не притворяйся, что это задело твои чувства. Тебе нечего задевать, — прошептала я, мои колкие слова были похожи на шипы в надежде проникнуть ему под кожу.

Он улыбнулся, но в его улыбке не было ничего теплого.

— Вот тут ты ошибаешься, маленькая ласточка, запертая в клетке. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Я заглянул внутрь твоей души еще до того, как ты научилась так красиво лгать.

Он потянулся за спину, и свет блеснул на ноже, который появился в его руке. Он поднес нож к моей щеке. Я замерла, едва дыша. Он мягко провел им, не разрезая, а лишь угрожая, вниз по изгибу моего горла, к верхней пуговице рубашки. Быстрый надрез под пуговицей заставил ее укатиться в сторону.

— Не забывай, с кем имеешь дело, королева бала. Я все еще помню, какой красивой ты была… вся покрытая кровью. Я жажду увидеть это снова.

Королева бала. Этот титул вернул меня в ту ночь.

— Насколько я помню, на мне была твоя кровь, — выдавила я из себя, несмотря на желание съежиться от его прикосновения. Запертый ящик нашего жестокого, темного прошлого грозил вот-вот распахнуться и выпустить секреты, которые я должна была хранить.

— Моя кровь, твоя кровь — это не имеет значения. Никто не видит тебя так, как вижу я, и никто никогда не увидит. Мы связаны, ты и я, и мы оба это знаем. Я бы посоветовал тебе перестать бороться со мной, но я нахожу твой страх таким опьяняющим.

Он наклонился, вжимаясь лицом в изгиб между моим плечом и шеей. Его горячий язык коснулся кожи, вылизывая влажную, обжигающую полоску по всей длине.

Я задрожала. Мне казалось, что моя кожа пытается сползти с меня — убраться подальше от безумца надо мной или приблизиться к нему, я не знала.

Я уже давно оставила попытки понять реакцию своего тела на этого мужчину. Мои нервы были на пределе. Ненависть, влечение, шок и облегчение гудели под кожей. Я не понимала, какая эмоция преобладала. Преимущественно я думала о том, как странно чувствовать комфорт от прикосновения мужчины, угрожающего убийством. Вот что случается, когда изолируешь человека так тщательно, что он начинает испытывать жажду прикосновений, и даже нож к горлу кажется лаской.

Он добрался до моей челюсти и проложил дорожку поцелуев вдоль нее. Я попыталась повернуть голову, но нож уколол меня под челюстью.

— Открой глаза, — приказал он низким голосом.

Нож у моей яремной вены был достаточным стимулом. Я открыла глаза и обнаружила, что его переменчивый взгляд захватил все мое зрение. Словно я тонула в его серости. Эти сбивающие с толку глаза были так же прекрасны, как и тогда, когда в семнадцать лет я улыбалась красивому незнакомцу в баре, изо всех сил стараясь казаться старше своих лет. Я и не подозревала, что привлекла внимание хищника, который никогда не откажется от охоты.

Он наклонился и прикоснулся своими губами к моим.

— Я думала, что я просто твоя страховка?

Мои слова прозвучали скорее как придушенная мольба, чем вопрос, и я возненавидела себя за это.

— Верно, моя страховка, — повторил он. Его пристальный взгляд прошелся по моему лицу, задерживаясь на всех плоскостях и впадинах, как будто он сохранял в памяти все детали. — Ты открываешь рот, и я забываю.

— Забываешь что?

— Что я должен убираться отсюда.

Я сглотнула, подбирая слова, чтобы справиться с тем напряженным и диким чувством, которое вызывал у меня Николай. Как и всегда, он был опасно непредсказуем.

— Ты можешь просто отвести меня обратно, если отказался от мыслей о побеге, — пробормотала я.

Нико рассмеялся, его ожесточенное лицо преобразилось. Он всегда был красив, как мятежный князь Романов, с аристократическим лицом, покрытый множеством тату и шрамов. Его наплевательское отношение было еще одной привлекательной чертой. Ну, для меня, семнадцатилетней. Я никогда не встречала кого-то настолько свободного и безразличного к тому, что думают другие. Это любопытство дорого мне обошлось.

— Ты бы навещала меня, если бы я позволил твоему отцу связать меня в его маленькой извращенной камере пыток?

— Давай проверим и узнаем, — предложила я.

Он снова рассмеялся. Казалось, что безопаснее рассеять его темный гнев, чем направить его на меня или невинного прохожего.

— Ты не изменилась, София. Все такая же пленительная и волевая, как и прежде, — пробормотал он, наклоняясь и с силой целуя меня.

Поскольку нож не давал мне повернуть голову, мне ничего не оставалось, кроме как открыться ему, когда его язык проник в мой рот. Поцелуй вряд ли подходящее слово для описания того, как он завладел моими губами, кусая и посасывая. Он не был нежным, и я задрожала в его объятиях, осознавая, что не хочу, чтобы он был таким.

Когда Николай прикоснулся ко мне, я забыла, кто он такой. Я забыла, что он из себя представляет. Опасный психопат. Убийца без совести. Даже знание этого не помешало моему телу потеплеть от его прикосновений. Его жестокость должна была пугать меня. Она должна была заставить мое тело онеметь и застыть, но этого не произошло. Темная правда, которую я хранила в себе, заключалась в том, что это имело противоположный эффект.

Другая его рука лежала на моей шее, отслеживая ту самую точку пульса, которую он трогал в гараже.

Он улыбнулся мне в губы.

— Ты напугана или взволнована, София? Или и то, и другое? Ничего страшного, если и то, и другое, — пробормотал он, наклоняя голову, чтобы снова поцеловать меня, как раз в тот момент, когда над нашими головами что-то пролетело.

Резкий звук отскочил от спины Николая, и он, выругавшись, откатился от меня.

Я повернулась на бок, пытаясь вернуть реальность в свой одурманенный, разгоряченный мозг.

Выстрелы. Кто-то стрелял в нас. Кто-то стрелял в него. Он отодвинулся от меня на корточках, сжимая в руке украденный пистолет, и выглянул из-за толстого ствола дерева, уставившись в лес, откуда раздавались выстрелы.

— Не вставай. Этот стрелок ни черта не видит, куда целится, — пробормотал он.

Но я уже была на ногах. Я не собиралась упускать возможность сбежать.

— Я рискну, — ответила ему, когда он повернулся и посмотрел на меня.

Он почти поднялся на ноги и бросился за мной, но новая очередь выстрелов эхом прокатилась по лесу, вынудив его вернуться за дерево.

— Не убегай от меня, София. Если ты это сделаешь, тебе не понравится, когда я тебя поймаю, — предупредил он низким голосом, его взгляд был проницательным и расчетливым.

Обещание жестокости в его глазах было последним, что я видела, прежде чем повернуться и побежать.