Знание-сила, 2005 № 03 (933)

Люди и животные

Элиас Канетти описывал толпу как особого рода человеческое сообщество, в котором отдельные люди становятся индивидуально неразличимы. Толпа, по Канетти, это некое особое существо, управляемое иными законами поведения, подчиненное единой общей воле и цели, внутри которого все — "свои", связанные минутным и мимолетным дружеским единством, тогда как все прочие, "снаружи", — "чужие". Общей волей толпы чаще всего является воля к насилию, общей целью — агрессия и убийство. Так собирается толпа белых линчевателей, так собирается банда подвыпивших немецких парней, идущих громить общежития турецких рабочих.

Обезьяны не породили своего Канетти, но ученые, изучающие обезьян — приматологи, — давно уже обнаружили, что самцы ближайшего к человеку вида человекообразных обезьян, шимпанзе, собравшись вместе, могут превращаться в сущих дьяволов. Было установлено, что банды самцов шимпанзе систематически отправляются в "патрульные вылазки" к границам своей территории, чтобы выслеживать, отпугивать, а если случится — и убивать чужих шимпанзе, нарушивших границу. Порой они даже вторгаются с этой целью на территорию соседних стай. Эти вылазки сопровождаются разрушением, насилием и убийством. Долгое время ученые не понимали, чем порождено это явление и почему в нем участвуют — и не просто участвуют, а тесно сотрудничают, кооперируют — именно самцы. Ведь в обычных условиях, внутри своей стаи, самцы жестоко конкурируют друг с другом.

Недавно это явление получило разгадку. И разгадку на первый взгляд очевидную. Оказалось, что, как и у людей, поведение объединенных в такие "патрули" самцов шимпанзе диктуется особой "ментальностью толпы".

Действительно, изучая в течение девяти лет группу из 150 шимпанзе в одном из национальных парков Уганды, американские приматологи Дэйвид Уоттс, Джон Митани и Энн Арбор обнаружили целый ряд особенностей, которые сближают поведение обезьяньих "патрулей" и человеческих толп. Одна из таких особенностей состоит в том, что в этих "патрулях" преобладают, как правило, молодые самцы. Оказалось, далее, что эти самцы отправляются в свои патрульные вылазки лишь после того, как собираются в достаточно большие группы (тем самым они заодно обеспечивают себе подавляющее численное преимущество, то есть "безопасность силы"). Вылазки эти нерегулярны — иногда они происходят девять раз в месяц, иногда ни разу. Само образование такой большой "патрульной группы" не связано с какими-либо объективными факторами вроде доступности или недоступности самок, достатка или недостатка пищи, наличия или отсутствия внешней угрозы. Нет, образование "патрульной группы" происходит, так сказать, беспричинно, но в этой беспричинности проявляется одна четкая закономерность: каждой такой вспышке группового поведения, как правило, предшествует некоторый более или менее длительный период необычного ухаживания молодых самцов друг за другом — взаимных поглаживаний, причесываний и т.п. Видимо, именно эта однополая близость возбуждает самцов шимпанзе так же, как, скажем, выпитая вместе дюжина кружек пива порой делает пылкими друзьями случайно собравшихся в пивной мужчин. В какой-то момент это сближение и возбуждение достигают апогея, и группа самцов становится единым организмом, "толпой Канетти". Безо всякой команды они выстраиваются гуськом и совершенно молча, словно охваченные безумием, бегом устремляются в глубь леса, в сторону территорий, населяемых другими стаями, чтобы сеять смерть и разрушение. При этом они могут по пути совершенно спокойно миновать группу красных мартышек, которых в обычных условиях энергично преследуют. Теперь им не до макак, у них на уме другое. Исследователи заметили также, что, совершив убийство "чужого" шимпанзе, члены "патруля" охотней делятся его мясом с другими самцами — членами патруля, чем даже с самками, близости которых ищут. Сейчас "мужская дружба", самцовые связи для них важнее. Это подчеркивается и тем, что нередко в ходе патрульного набега самцы ненадолго останавливаются и начинают обнимать друг дружку, гладить и прижиматься друг к другу гениталиями. Обнаружив одинокого "врага", они наваливаются на него всей кучей и зачастую душат просто своим общим весом. Стоит им, однако, заслышать приближение численно превосходящих врагов, как они немедленно и позорно ретируются.

"Это поистине психология обезьяньей толпы" — заключает Уоттс. Сходство обезьян с людьми в этом случае особенно поразительно. И там, и туг результатом сбивания в толпу становится повышенная агрессивность.

Разумеется, такая "наведенная" коллективная агрессивность не означает, будто все члены толпы или группы изначально одинаково агрессивны. Относительно человека хорошо известно, что, взятые индивидуально, отнюдь не все люди агрессивны одинаково. И это эволюционно понятно. Хотя толика агрессивности и склонности к рискованному, опасному поведению зачастую помогает достичь своих целей, излишняя агрессивность, ведущая к вспышкам жесткого насилия, опасна для ее обладателя, так как он рискует погибнуть, не оставив потомства. Но ни люди, ни, как видим, обезьяны, как правило, не выбирают сознательно, какую меру агрессивности им проявить. В подавляющем большинстве случаев такой "выбор" осуществляется спонтанно, словно диктуется чужой волей. И этот факт, несомненно, указывает на определенную роль врожденных программ поведения, записанных в каких-то генах. И действительно, в случае людей такие гены были недавно найдены.

Строго говоря, это не столько разные гены, сколько различные подвиды одного и того же гена, который называется МАОА и находится на так называемой женской половой хромосоме X (все генетические молекулы человека, или его так называемой ДНК, собраны в ядрах его клеток в виде палочкообразных образований — хросомом, которых у людей 46, или 23 пары; две из этих 46-ти хромосом определяют пол индивида). Своим названием этот ген обязан тому, что он заведует производством особого фермента Моно-Амин Оксидазы А (отсюда и МАОА), а функция самого этого фермента (образующегося в мозгу) состоит в том, что он расщепляет молекулы нейротрансмиттеров допамина и серотонина, когда их количество избыточно.

Нейротрансмиттеры — это вещества, регулирующие передачу нервных сигналов по нейронам головного мозга. Избыток этих веществ ведет к усиленному возбуждению нейронов. Оказалось, что различные подвиды гена МАОА могут либо нормализовать, либо повышать концентрацию нейротрансмиттеров. Эти разновидности (их называют аллели) отличаются следующим. В одном из участков гена МАОА несколько раз повторяется одна и та же последовательность из 30 звеньев (молекула ДНК, частью которой является ген, состоит из чередующихся звеньев четырех разных типов). Если таких повторов пять, фермент МАОА вырабатывается в таком количестве, что он способен расщепить все избыточные молекулы нейротрансмиттеров, и тогда их накопления не происходит. Если повторов четыре, фермента вырабатывается недостаточно, растепление излишних нейротрансмиттеров происходит не полностью и их концентрация остается несколько больше нормы: в результате мозг склонен к некоторому перевозбуждению. Если же повторов всего три, концентрация допамина и серотонина постоянно остается слишком высокой, и многолетние наблюдения показали, что семьи, в которых наследуется такая "короткая аллель" гена МАОА, отличаются повышенным процентом агрессивных, импульсивных, склонных к насилию людей. А в одном из исследований наследственной агрессивности, проведенном в Новой Зеландии, было обнаружено, что люди с короткой аллелью, с которыми к тому же плохо обращались в детстве, вчетверо (!) чаще совершают такие преступления, как грабежи, изнасилования и убийства.

Это люди. А что же обезьяны? Если они, как и люди, вполне способны на "коллективную агрессивность", то не управляется ли их индивидуальная агрессивность тоже каким-то генами? Задавшись этим вопросом, американский антрополог Ти Ньюман собрал образцы тканей у всех видов человекообразных обезьян и мартышек (в общей сложности около 600 образцов) и установил (он доложил об этом на недавней конференции антропологов во Флориде), что и у них ген МАОА присутствует в нескольких разновидностях с той разницей, что у них, в отличие от людей, повторяется другая последовательность, более короткая. из 18 звеньев. И что интересно — оказалось, что все эти аллели существуют как у человекообразных обезьян, так и у мартышек Азии и Африки, но их нет у обезьян Америки. Это означает, что "короткие аллели" гена МАОА появились только после географического расщепления обезьян Старого и Нового Света, но до того, как в Старом Свете произошло видовое расщепление на человекообразных обезьян и всех прочих. Из палеонтологических данных известно, что это последнее растепление произошло примерно 25 миллионов лет тому назад, следовательно, таков и возраст этой "аллели агрессивности".

Можно спросить, почему же она сохранилась, если чрезмерно агрессивное поведение зачастую угрожает самому обладателю "короткой аллели"? Ответ довольно понятен: такое поведение давало определенные преимущества — например, в добывании пищи или в отражении угроз. Но если так, почему тогда такое поведение не стало повсеместным? Почему "короткая аллель" не распространилась по всему обезьяньему и человеческому роду? Видимо, потому, что, став массовым, оно привело бы к столь же массовой гибели чрезмерно агрессивных самцов, а это угрожало бы дальнейшему существованию вида.

Поэтому природа, как считают ученые, пошла в этом случае по пути так называемой сбалансированной эволюции, когда естественный отбор сохраняет в популяции сразу две или даже больше разновидностей одного и того же гена, иными словами, следует принципу "не класть все яйца в одну корзину. Для сохранения вида природе нужно, чтобы в нем присутствовали и "силовики", и "умники", и хулиганы, и интриганы, и те, что берут верх наглостью и агрессивностью, и те, которые берут верх умом, расчетом и предвидением. Как говорится, всякой твари по паре. И, как это ни грустно, ей, природе, для сохранения вида нужны также и толпы, и индивиды. Как выразил это на ученом языке один из приматологов, "человеческая социальная среда нуждается во всех возможных разновидностях эмоциональных и познавательных типов и требует существования широкого спектра импульсивности". И. как заключил другой ученый, "стратегия выживания приматов вот уже многие миллионы лет строится на одновременном использовании сразу многих различных путей к успеху".

Андрей Журавлев