Знание-сила, 2005 № 03 (933)

Мемуары первого фельдмаршала люфтваффе

Кессельринг А. Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего Рейха. Пер. с англ.

Л.А. Игоревского. М.: Центрполиграф, 2003

Наконец-то русские читатели могут познакомиться с переводом мемуаров одного из самых толковых и знаменитых германских фельдмаршалов, Альберта Кессельринга. Это произошло через полвека после их публикации (а писалась книга в 1947 — 1952 годах в тюрьме, где Кессельринг отбывал пожизненное заключение за расстрел заложников в Италии), но лучше поздно, чем никогда. Кессельринг, вероятно, был единственным германским полководцем, которому одновременно пришлось руководить боевыми действиями всех трех видов вооруженных сил: армии, авиации и флота — во время кампаний в Северной Африке и Италии. И можно сказать, что при тех крайне ограниченных силах, которыми он располагал, Кессельринг справился со своей задачей просто блестяще. Пол года войска под его командой удерживали Тунисский плацдарм и полтора года Итальянский фронт против значительно превосходящих англо-американских сил. В Первой мировой войне Кессельринг участвовал как сухопутный офицер, а затем служил в министерстве рейхсвера на штабных должностях, написал один из первых меморандумов о необходимости создания Генерального штаба.

Но в 1933 году Гитлер приступил к воссозданию авиации, и Кессельринг уволился в запас и поступил в гражданское министерство авиации, что бы возродить люфтваффе. В возрасте 48 лет он научился летать и стал очень неплохим летчиком, хотя, разумеется, и не асом-истребителем. Как вспоминает Кессельринг, "пилотирование самолета одновременно делает человека высокомерным и прививает ему скромность. Только почувствовав все это на себе, мы могли понять психологию летчика, его особенное, подчас странное отношение к жизни и создать вид вооруженных сил, проникнутый духом воздушного братства". Во время наступления Роммеля в Северной Африке в 1942 году и последующего отступления германо-италья неких сил Кессельринг "совершенно не щадил себя. Число полетов, совершенных им в тех районах, где господствовала вражеская авиация, достигло примерно 200. Пять раз его самолет оказывался сбитым". (Мировая война 1939-1945. М.: Издатинлит, 1957. С. 103-104.) Знание летного дела здорово помогло ему, как и другим генералам люфтваффе, в руководстве авиацией в боевых условиях. Это только в СССР многие высшие руководители ВВС никогда не садились за штурвал са молета. Начинал же свою карьеру в люфтваффе Кессельринг с поста начальника Административного управления люфтваффе, затем возглавил Командное управление, преобразованное в Генеральный штаб люфтваффе. В войнах против Польши и Франции он очень успешно командовал воздушными флотами, затем участвовал в "битве за Англию". Здесь его действия из двух командующих воздушными флотами были признаны более успешными, поэтому именно Кессельрин1у было поручено командование всей германской авиацией, действовавшей против Англии в 1940-1941 годах. Относительно возможности высадки в Англии Кессельринг полагает, что она имела шансы на успех только в том случае, если бы была предпринята вскоре после эвакуации англичан из Дюнкерка, причем при условии, что решающую роль в операции сыграли бы люфтваффе. Операция люфтваффе против Англии, продолжавшаяся с 8 августа до 15 сентября 1940 года и направленная на уничтожение британской авиации, оказалась слишком растянутой по времени и слишком рассредоточенной в пространстве. Негативную роль играла и постоянная смена целей воздушных операций. Даже в случае успеха она обернулась бы для люфтваффе тяжелыми потерями. По мнению Кессельринга, авиаудары должны были бы занять лишь небольшой промежуток времени и стать непосредственной подготовкой вторжения. Действительно, срок, намеченный Гитлером для начала высадки в Англии — середина сентября, — был абсолютно нереалистичен. Даже если бы люфтваффе победили бы в битве за Британию и высадка прошла бы успешно, немецкие войска в Англии оказались бы в ловушке и вскоре были бы вынуждены сдаться. Ведь уже с конца сентября условия погоды, постоянные штормы в Лa-Манше сделали бы практически невозможным снабжение экспедиционного корпуса, а за две недели сломить британское сопротивление вряд ли бы удалось.

Кессельринг пишет: "Кто не рискует, тот не побеждает!.. Действия оставшейся в распоряжении англичан авиации можно было сдержать одним лишь огнем зенитной артиллерии... Британскую истребительную авиацию можно было благодаря соответствующей тактике рассеять, обработать огнем и уничтожить". Большую надежду Кессельринг возлагал также на самоходные паромы Зибеля, парашютистов и транспортную авиацию. Поскольку исход войны известен, надо признать, что высадка, предпринятая таким образом сразу после Дюнкерка, имела хоть какие-то шансы на успех. Хотя, как отмечает Кессельринг, даже осенью 1939 года, после победы в Польше, никаких планов высадки в Англии еще не разрабатывай ось. Никто не ожидал столь быстрого краха Франции. Поэтому в июне 1940 шда у вермахта почти не было транспортных средств для масштабного десанта.

Во время вторжения в Россию Кессельринг командовал 2-м воздушным флотом, поддерживавшим самую мощную группу армий "Центр". Вот как он оценивает советские намерения в июне 41-го: "Точка зрения Гитлера, состоявшая в том, что русские используют первый же удобный момент для того, чтобы на нас напасть, казалась мне абсолютно правильной. Кремль мог без труда найти предлог для внезапной атаки. В любом случае время было на стороне русских, а они, как никто, умели с толком его использовать. Из докладов специалистов люфтваффе, которые совсем недавно побывали в России, мне было известно о гигантской по своим масштабам программе наращивания военно-промышленного потенциала и производства вооружений, которую русские начали осуществлять и за которой в скором времени мы оказались бы не способны угнаться. К сожалению, Геринг и Гитлер сочли эти доклады плодами чересчур разыгравшегося воображения".

Таким образом, фельдмаршал, в отличие от многих других генералов и историков, отнюдь не считает нападение Гитлера на Сталина ошибкой, но и не утверждает, что Красная армия готовилась к нападению на Рейх еще в 1941 году. Кессельринг в то же время подчеркивает наступательный характер намерений потенциального противника. Число советских дивизий с сентября 1938 года по май 1941 года в приграничной 300-километровой полосе возросло с 65 до 189 (по советским данным — до 172), причем войска концентрировались в основном в выступах, вклинивавшихся в германскую территорию. В одном только Белостокском выступе будто бы дислоцировалось до 50 соединений. А "размещение аэродромов русской военной авиации поблизости от границы красноречиво говорило о подготовке действий наступательного характера". Кессельринг полагает, что минусом "Барбароссы" был слишком поздний срок ее начала, хотя и признает, что к более раннему сроку, в частности, его 2-й воздушный флот не мог быть готов к военным действиям как из-за недостатка резерва летного состава и зенитной артиллерии, так и из-за незавершенности инженерно-строительных работ и ливневых дождей, затормозивших подготовку вторжения. К плюсам же он относит то, что "в ходе двух крупных и двух небольших военных кампаний мы смогли приобрести опыт, которому русским нечего было противопоставить". Кессельринг удивлен, что советская авиация была застигнута врасплох на аэродромах, поскольку "после 20 июня у Кремля не могло оставаться больше никаких иллюзий".

Отмечу, что фельдмаршал довольно точно оценивает как численность советских войск, так и понесенные ими потери в вооружении и боевой технике. Он считает, что группе армий "Центр" противостояло 1,5-2 миллиона военнослужащих, группе армий "Юг" — столько же и несколько меньшая группировка — группе армий "Север". В первый же день на земле и в воздухе было уничтожено до 2500 самолетов, а всего к началу декабря 41-го только 2-й воздушный флот уничтожил 6670 самолетов, 1900 танков, 1950 орудий, 26 тысяч автомобилей и 2800 железнодорожных составов. По советским данным, до конца 41-го было потеряно 17,9 тысяч боевых самолетов, в том числе 10,3 тысяч — в боях (гриф секретности снят. М.: Воениздат, 1993. С. 359). Поскольку наиболее интенсивные боевые действия шли именно на фронте группы армий "Центр", можно предположить, что на флот Кессельринга могло прийтись более половины советских боевых потерь. Кроме того, число 6670 самолетов может включать и часть эксплуатационных потерь.

Кессельринг считает ошибкой предпринятое по инициативе Гитлера наступление на Москву в ноябре 41-го. По его мнению, отвод войск на зимние позиции должен был последовать не позднее начала ноября, поскольку к тому времени было уже известно о концентрации русских резервов, в том числе дивизий из Сибири. Кессельринг и тогда был против этого наступления. Он свидетельствует, что у многих генералов велик был соблазн "спустить на тормозах" данный приказ.

Касаясь боевых действий в Средиземноморье, Кессельринг настаивает, что решающей ошибкой был отказ от захвата Мальты, на чем он всегда настаивал. Здесь с фельдмаршалом можно согласиться. Летом 42-го эта операция была осуществима, и она, если бы и не предотвратила поражение войск Оси в Северной Африке, то уменьшила бы его масштаб. Как подчеркивает Кессельринг, главной для боевых действий в этом регионе была проблема снабжения. И он много сделал для ее разрешения, координируя действия германского флота, авиации и итальянских служб. Фельдмаршал также проявил себя хорошим дипломатом в отношениях с итальянцами, сглаживая противоречия. Одну из причин поражения он видит в отсутствии единой системы командования: вплоть до начала 43- го сухопутные войска Роммеля ему фактически не подчинялись. Кессельринг, в отличие от многих других германских генералов, не возлагает на Гитлера главную вину за поражения. Вместе с тем фельдмаршал считал "партийные структуры" и параллелизм в управлении, созданный в "фюрер-государстве", опасным излишеством. пагубным в военное время. Он одобряет централизованный контроль за военными структурами, так как лишь подобным образом можно было обеспечить наилучшее использование военно-экономического потенциала, но критикует Гитлера за отсутствие системы приоритетов.

Как полагает Кессельринг, например, оснащение люфтваффе людьми и техникой должно было иметь приоритет перед нуждами сухопутных сил. Он утверждает, что "бои на Рейне... могли бы закончиться иначе, если бы мы бросили в них все имевшиеся у нас людские ресурсы и технику на рубеже 1944-1945 годов или хотя бы в январе — феврале 1945 года". Но вряд ли такая концентрация была достижима в условиях разваливавшегося Восточного фронта.

Фельдмаршал не испытывает раскаяния за то, что служил преступному режиму. Он считает себя всего лишь солдатом, выполнявшим свой долг. И хотя был осужден к смертной казни за расстрел 335 заложников в Риме в 1944 году (казнь заменили пожизненным заключением, а в 52-м году больного раком Кессельринга помиловали), преступником себя не считает. Аргумент здесь более чем сомнительный: да, приказ о расстреле отдал я, но расстреливала-то зондеркоманда СД, а не вермахт. К участникам заговора 20 июля Кессельринг, считавшийся одним из наиболее преданных Гитлеру фельдмаршалов, отношения не имел. О них он отзывается следующим образом: "Хотя заговорщикам удалось увлечь идеей смещения Гитлера некоторых генералов и небольшое число представителей интеллигенции.., переворот требовал более серьезной подготовки... Предатели они или нет, я слишком уважаю участников заговора, которых, за редким исключением, лично знал или знаю, чтобы сомневаться в том, что они руководствовались самыми благородными побуждениями". Здесь можно усмотреть даже некоторое сожаление постфактум, что заговор не удался, хотя Кессельринг и оговаривается, что "лидеры заговорщиков были отнюдь не уверены в том, что альянс проявит по отношению к ним сочувствие". Все-таки успех заговора давал шанс избежать безоговорочной капитуляции.

Себе в заслугу Кессельринг ставит то. что, будучи высшим военным и гражданским начальником в южной половине Рейха и оккупированных территорий, он сумел сохранить там порядок и плавно провел процесс капитуляции, не допустив каких-либо эксцессов и возникновения партизанской войны. Он приструнил гаулейтеров, напомнив им, что "наши противники воевали с нами в течение пяти лет для того, чтобы сокрушить национал-социализм, и теперь, одержав победу, ни за что не согласятся оставить партию у руля". Замечу, что и без Кессельринга у потенциальных "партизан фюрера" не было никаких шансов: для успешной партизанской войны необходима государственная поддержка извне, а национал-социалистическое государство прекратило свое существование. По поводу же капитуляции как таковой фельдмаршал справедливо замечает: "Капитуляция армии как военного соединения может стать необходимой, если она потерпела поражение, если сопротивление стало бесполезным и если выход ее из боя не нанесет непосредственного ущерба военным и политическим интересам страны... Примерами ситуаций, когда капитуляция являлась единственным средством прекратить кровопролитие и была неизбежной, даже несмотря на ее негативное влияние на общую ситуацию, можно считать случай с войсками в Тунисе и случай с группой армий В в Руре". К сожалению, в российской и советской военной традиции такое понятие капитуляции не прижилось, что не раз приводило к бессмысленным жертвам.

Кессельринг сообщает интересные подробности о миссии генерала СС Вольфа в Швейцарии: "Весной 1944 года без ведома ОКВ — хотя позже я доложил о своих действиях Гитлеру — я преодолел угрызения совести и вступил в контакт с американскими посредниками в Швейцарии через генерала СС Вольфа, поскольку считал, что война должна быть закончена путем переговоров на дипломатическом уровне. Я рассматривал этот шаг не как прелюдию к капитуляции войск в моей сфере ответственности, а как помощь правительству в налаживании переговорного процесса". Это опровергает преобладавшее в нашей историографии (а также в популярном романе Юлиана Семенова и фильме "Семнадцать мгновений весны") мнение, будто переговоры Вольф — Даллес инициировал Гиммлер, чьим начальником штаба когда-то был Вольф, причем сделано это было втайне и направлено против Гитлера. Опровергаются и утверждения американской стороны, будто речь шла лишь о капитуляции в Италии. Оказывается, Гитлер был в курсе переговоров, хотя и не с самого начала.

В заключение — два слова о переводе. Он сделан с английского же перевода, а не с немецкого оригинала, поскольку в России переводчиков с английскою больше и они дешевле. Но дешевизна повлияла на качество. Ошибок много. Так, в ряде случаев положительные конструкции с усилительными отрицательными частицами ("не может не...") переведены как отрицательные. "Голландское побережье" (the Dutch coast) переведено как "датское побережье", хотя даже из контекста понятно, что речь идет о Голландии. Генерал-полковники люфтваффе перекрещены на английский манер в маршалы авиации, которых в вермахте никогда не было (были только фельдмаршалы). Транскрипция — вообще особая песня. Переводчик, очевидно, не в курсе, что в английских изданиях немецкие фамилии даются на языке оригинала, и дает их произношение в соответствии с нормами для английских слов. Так, например, генерал-полковник Штумпф стал Стумпфом, а начальник генштаба люфтваффе Ешонек — Есонеком. Интересно, кто из читателей догадается, что "президент Хача" — это президент Чехословакии Гаха, одобривший ввод немецких войск в свою страну?