Золотая шашка

Отступление

Их было восемь человек. Восемь молдаван. Толстый Греку курил чёрную трубочку. Майоля перематывал портянку на левой ноге. Взял тряпочку, плюнул на неё, приложил к царапине и крепко примотал портянкой.

Василиу лежал ничком.

Все молчали.

Говорил только взводный:

— С ума сошли, ребята! Немцы в тылу. Румыны наступают. Погибнете вы здесь! Совсем умрёте. Надо отступать.

Василиу поднял голову и посмотрел на правый берег Днестра.

— Нушти. Нет. Не пойдём.

— Как же это? — умолял взводный, которому приказали уговорить батарею. — Отступать надо!

Толстый Греку неторопливо выколотил трубочку о колесо пушки.

— Нушти. Не пойдём. Там, — он махнул рукой на правый берег Днестра, — там дом, детишки.

Он показал рукой, какие у него маленькие детишки.

— Вот дурачьё! — сказал взводный. — Да на вас две армии идут. Приказано отступать на Одессу.

Маноля, прихрамывая, подошёл к взводному. Рябое его лицо сморщилось, высокая молдаванская шапка наползла на брови.

— Нушти, взводный. Уходи. Здесь земля наша. Не пойдём из Бессарабии.

Взводный присел на корточки и в отчаянии стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Я вас расстреляю, — жалобно бормотал он, — за невыполнение приказа!

— Нушти, взводный, не пойдём.

— А-а-а! — закричал взводный. Он вскочил и выхватил из кобуры тонкоствольный маузер. — Становись! Может, вы в плен сдаться хотите! Откуда я знаю.

Восемь мужиков покорно поднялись и стали неровно в ряд: толстый Греку, высокий Маноля, седой Василиу...

Взводный молчал. Маузер в его руке подрагивал. Мимо шла вторая батарея. Ездовые погоняли лошадей.

— Чего ждешь, Трофимов? — крикнули со второй батареи. — Поехали.

Взводный стоял молча. Показалась группа всадников. Командир Тираспольского конного отряда, переходившего Днестр чуть ниже, подъехал к бессарабской батарее.

— Кого ждёте? — спросил он.

— Вот, — сказал взводный, — четвёртая батарея. Уходить не хотят. У них на правом берегу семьи. Родина ихняя.

Командир Тираспольского отряда поглядел на правый берег. Насколько хватал глаз, лежали пашни. Виноградники карабкались по склонам холмов. Где-то за холмами лежали Ганчешты. Там он родился и вырос. Там был город Кишинёв, где он скрывался от полиции, где сидел в тюрьме, где жили его друзья. Это была родина.

Думал ли он год назад, когда суд приговорил его к смертной казни, что вернётся сюда, что станет командиром отряда.

Что ему делать с этими несмышлёными мужиками, которые не хотят уходить и не понимают, что надо уходить только для того, чтобы вернуться назад. Разве он меньше их любил родину? Разве не болело его сердце при мысли о том, что они погибнут...

Командир закрыл глаза, грузное тело его осело в седле.

— Отступать будете? — хрипло спросил он по-молдавански мужиков.

— Нушти. Не будем!

— Оставь их, взводный, — сказал командир.

Все восемь сразу повеселели. Майоля подошёл к зарядному ящику. Толстый Греку удовлетворённо погладил стальной хобот орудия.

Был 1918 год. Красная Армия отходила на Одессу. Тащились батареи, шли, увязая в грязи, пехотинцы. Скрылся из виду Днестр. Вдруг командир остановил коня и прислушался. Издалека донёсся разрыв снаряда. Молдаванская батарея открыла огонь.