Золотые крылья и красивые вещи

11

Инди

Несколько месяцев я избегала Астора и его домика у озера, и теперь я здесь, вешаю одежду в гардеробной комнаты для гостей. Гостевая комната, которая находится прямо по коридору от спальни Астор.

Если бы кто-то сказал мне еще в июле, что я не только буду жить с Астором Бэйнсом, но и трахать его так, как будто он единственный, кто может обеспечить меня кислородом, я бы рассмеялась до ушей. Даже сейчас это кажется сюрреалистичным. Я все жду, что кто-нибудь ущипнет меня и разбудит от лихорадочного сна, в который превратилась моя жизнь.

Аккуратно уложив свою одежду, я начинаю передвигать по комнате несколько коробок и корзин, которые успела собрать. Нет никаких причин их распаковывать. Я планирую покинуть дом Астора как можно скорее. Мне нужно личное пространство, куда я могу сбежать после того, как он перестанет терзать мое тело своими окольными путями. Место, где я могу собраться с мыслями, подальше от его пристального взгляда.

Он был прав той ночью в своем офисе. Я собиралась чувствовать его еще несколько дней после того, как он безжалостно посадил меня на свой стол. Два дня спустя, когда он позвал меня обратно, моя киска все еще болела. К моему крайнему удивлению, острая боль, когда он снова меня трахнул, в конечном итоге увеличила мое удовольствие.

Я ожидала узнать о себе что-то новое за время, проведенное с Астором, но не была готова к тому, что это раскроется так быстро. Меня учат ежедневно вещам, о которых я даже не подозревала, что хочу.

И каждый день я просыпаюсь с желанием узнать, что будет дальше.

Задвигая последнюю картонную коробку в шкаф, я поворачиваюсь, чтобы взять контейнер, наполненный лентами, которые мы с Юпитером выиграли вместе. Это была вторая вещь, которую я взяла с собой, сразу после корзины с моими фотографиями. Мое и без того разбитое сердце треснуло сильнее, когда грузчик отказался вернуть мне корзину.

Мне следовало быть лучше подготовленной к следующим действиям мамы и Ивана. Астор прав: забрать у меня квартиру было для них очевидным выбором. Не знаю, почему я продолжаю наивно верить, что моя мама однажды вернется к женщине, которая меня воспитала. Не может быть, чтобы она всегда была такой жестокой и горькой. Я помню, как гуляла с ней на пастбище и собирала полевые цветы летом, и помню, как украшала печенье на кухне. Мой отец сфотографировал нас с синей глазурью на зубах. Сама фотография была одной из тех, что лежали в корзине раньше.

Где эта мама? Где женщина, которая читала мне сказки на ночь?

Я думаю, что она умерла вместе с моим отцом, потому что я не узнаю ту мерзкую женщину, которой она стала за последние три года.

Сдувая с глаз волосы, выпавшие из моего короткого хвоста, я тянусь за корзиной с лентами, но останавливаюсь, когда замечаю что-то, стоящее прямо за дверью комнаты. Я не уверена, когда его туда поместили, но на моих губах появляется смущающе широкая улыбка.

Корзина с моими фотографиями и старая бабушкина шкатулка для драгоценностей здесь.

Как? Я видела, как мужчина погрузил его в движущийся грузовик.

Наверняка Астор не принес бы его мне. Это было бы для него совершенно несвойственно и почти невероятно. Верно?

Подойдя к открытой двери, я осматриваю коридор в поисках его следов, но там тихо, никаких признаков движения или Астора.

Он исчез после того, как помог мне занести коробки внутрь, сказав, что даст мне время обосноваться. Как будто я когда-нибудь действительно смогу здесь обосноваться. Я чувствую себя до смешного не на своем месте. Все аккуратно и безупречно, нигде нет ни единого признака беспорядка. Я почти боюсь к чему-либо прикасаться.

Спрятав волшебно появившуюся корзину в шкафу вместе с остальными вещами, я исчезаю в прилегающей ванной комнате, полностью сделанной из белого мрамора и золотой сантехники. Я найду Астора после того, как смогу смыть с себя этот ужасный день.

Я прикрываю глаза от полуденного солнца, наблюдая, как орел прорезает небо с элегантностью, которую трудно выразить словами. Животное само по себе великолепно, но посмотреть, как оно работает с Астором, — это зрелище. Они заставляют это выглядеть легким, хотя я знаю, что это совсем не так. По тому, как они реагируют друг на друга, видно, что на эти отношения ушли годы терпения и доверия.

Астор издает длинный, низкий свист, и хищная птица устремляется обратно туда, где ждет Астор. Животное пугающих размеров, но Астор и глазом не моргнул, когда она приземлилась ему на руку в перчатке. Размах крыльев должен быть более шести футов в длину, и я могу видеть зловещие острые когти с того места, где стою на палубе над ними.

Он не заметил, как я наблюдаю за ними, но мне так больше нравится. Я хочу смотреть на него в таком виде как можно дольше.

Вокруг Астора всегда кружится буря. Его энергия бурная и необузданная, но я никогда не видела его более спокойным, чем сейчас, работая со своим орлом. Это тот же самый мир, который я нашла, работая с Юпитером.

Он вытаскивает кусок сырого мяса из кожаного мешочка на бедре и идет через двор к вольеру, расположенному на другой стороне участка. Что бы вы ни говорили об Асторе Бэйнсе, но он действительно заботится об этом животном. Дорогой современный вольер, который он построил на заказ, доказывает это.

Я сижу на одном из стульев во внутреннем дворике и проверяю на телефоне новости от Тессы, когда десять минут спустя Астор возвращается в дом. Он ничего не говорит, просто прислоняется к перилам палубы и смотрит на меня. Его серые глаза скользят по моей коже, заставляя горячее тепло распространяться по моему телу.

— Твоя команда свистком напоминает мне то, что делал мой отец, — начинаю я, пытаясь нарушить тишину. — Он научил всех своих лошадей реагировать на определенный свист. Это всегда напоминало мне птичий крик. Он стоял у ворот пастбища и делал это. Как бы далеко они ни находились, лошади всегда слышали его и прибегали. Когда ему стало слишком плохо, чтобы ездить верхом, и он дал мне Юпитера, я использовала один и тот же свисток каждый раз, когда входила в сарай. Юпитер всегда подавал звук из своего стойла. Это как будто стало нашим способом приветствия друг друга. Думаю, это вошло в привычку, потому что я до сих пор делаю это каждый раз, когда захожу в сарай, где провожу уроки. Я знаю, что Юпитера больше нет, но небольшая часть меня все еще ожидает, что он ответит.

Астор не дал никакого ответа на мою историю, кроме небольшого кивка головы. Это единственное доказательство того, что он вообще слышал, как я говорю.

Положив телефон на небольшой столик, я выпрямляюсь на стуле и прочищаю горло.

— У него есть имя? — моя голова кивает в сторону вольера орла.

— Он имеет.

Мои губы дернулись от его фирменного ответа.

— Ты собираешься рассказать мне?

Ткань его черной пуговицы туго обтягивает плечи, когда он скрещивает руки перед собой. Возможно, он старше на двадцать или более лет, но Астор в лучшей форме, чем большинство студентов университета, которых я знаю. Я не имела удовольствия видеть его без рубашки, но готова поспорить, что под ней скрывается хороший пресс.

— Что ты дашь мне взамен?

Он хочет, чтобы я попала в ловушку, которую он только что ловко расставил, но, к несчастью для него, я быстро учусь.

Распрямив ноги, я встаю с деревянного стула.

— Это вопрос с подвохом, мистер Бэйнс. Мы с тобой оба знаем, что мне не нужно ничего тебе давать, потому что это уже твое. Такова была сделка, не так ли? — по моим губам расплывается ухмылка.

Одобрение в его глазах заставляет мышцы нижней части моего живота напрягаться.

— Хороший ответ.

— Я так и думала, — я останавливаюсь перед ним, ровно настолько, чтобы он не мог меня достать.

Взгляд Астора останавливается на моих пальцах, играющих с коротким краем струящегося сарафана, который я надела после душа. Он не смотрит, когда отвечает.

— Его зовут Перифас. В легендах Перифа был смертным царем, чье обожание последователей стало соперничать с обожанием Зевса. Из гнева и зависти Зевс превратил царя в гигантского орла. Затем Перифа стал личным посланником и спутником могущественного Бога.

— Я не знала, что ты увлекаешься греческой мифологией.

— Я нет, — тут же поправляет он. — Моя мать увлекалась. В юности она жила в Греции и рассказывала мне и моим братьям эти мифы как сказки на ночь. Имя Зевса и его орла всегда оставалось со мной, и когда я сам получил лицензию на владение орла, это имя показалось мне подходящим.

Рассказ Астора о личных подробностях своей жизни кажется ему неестественным, но, тем не менее, я ценю, что он рассказал мне эту историю. Благодаря этому я понимаю его чуть больше.

Он протягивает мне руку.

— Иди сюда, — это не просьба, это приказ. Освободив подол платья, я кладу руку в его гораздо большую руку. Он подтягивает меня вперед и кладет на перила палубы. — Подними сюда и другую руку и, черт возьми, не двигай ею.

Изменение его тона и поведения резкое, но мое тело с радостью соглашается с этим.

Шагнув позади меня, он начинает проводить пальцами по обе стороны моего тела. Он начинает с моих обнаженных плеч и медленно спускается к краю платья, над которым я возилась всего несколько минут назад.

— Я хочу, чтобы ты надела это платье завтра на ужин, — хрипит он рядом с моим ухом, поднимая ткань вверх. Он одобрительно мычит, когда обнаруживает, что под платьем у меня ничего нет.

Не понимая, о каком ужине он говорит, я пытаюсь повернуться к нему лицом. В ту секунду, когда мои пальцы отрываются от перил, его ладонь с резким шлепком опускается на мою задницу.

— Что я тебе сказал?

Пораженная и сбитая с толку реакцией моего тела на его удар, мне потребовалась секунда, чтобы полностью понять его вопрос. Сглотнув, я говорю:

— Не двигать своими руками.

— Именно, — бормочет он. — Наклонись вперед и раздвинь ноги, красотка. Я хочу увидеть свою пизду.

Его.

Каждая частичка меня принадлежит ему.

Я делаю то, что он говорит, открывая себя ему.

— О каком ужине ты говоришь? — шепчу я, сжимая руки на перилах.

Мое дыхание со свистом вырывается из легких, когда его рука проникает между моих бедер и толстые пальцы скользят по моей киске.

— Каллан попросил устроить завтра семейный ужин. Его мать в городе, — его тон не соответствует сообщению, которое он передает. Это слишком грубое звучание. Такой голос Астора быстро стал моей любимой вещью. Это странным образом меня успокаивает, но в то же время заставляет нервничать. — Ты присоединишься к нам.

Будет достаточно сложно смотреть Каллану в глаза, зная, что я трахаю его отца, но теперь я должна сидеть напротив него за столом и наслаждаться едой… пока его мать там.

Кошмар… Я оказалась в полном кошмаре, и виновата только я сама. Я выбрала это.

Единственное, что мешает мне сходить с ума из-за этих импровизированных планов на ужин, — это пальцы Астор. Мои бедра покачиваются, жадно прося большего, пока он массирует мой клитор.

— Это приятно? — рычит он мне на ухо.

Моя голова кивает судорожными движениями.

— Слова, Инди, — я делаю глубокий вдох, когда Астор зажимает мой клитор своими пальцами. Ясное предупреждение. — Я хочу услышать твои слова.

— Да, это приятно.

Он вознаграждает меня, возобновляя медленные круги, на этот раз увеличивая давление. Я доказала ему, что могу дойти до пика с помощью своих пальцев, но думаю, что предпочитаю его.

— Хочешь, чтобы я тебя вот так трахнул? Прямо здесь, на моей палубе, где нас мог увидеть любой, кто находится на озере? — его слова потрясли меня до глубины души, заставляя мою киску пульсировать еще сильнее.

— Да, пожалуйста.

Я не уверена, чего я ожидаю от него, но полностью отстраниться, оставив меня на грани оргазма, не тот вариант, не так ли? Мой стон разочарования непроизвольный и немедленный.

— Я хочу, чтобы ты отвечала на мои чертовы звонки. В каком бы затруднительном положении ты ни оказалась. Это была клятва, которую ты дала мне, когда согласилась быть моей. Ты проигнорировала мои сообщения сегодня и за это будешь наказана, — звук его расстегивающейся молнии заставил мою голову повернуть к нему. — Думаешь, я забыл, как начался наш день?

У меня потекли слюнки при виде того, как снимаются его штаны и высвобождается толстый член.

— Встань передо мной на колени, красотка, — зловеще приказывает он. — Ты подавишься моим членом и скажешь мне спасибо, когда закончишь.