Зов ушедших героев (СИ)

Глава 13. Изгуш из Рода Салахош

Планета Заггаш

Храм касты Шахри

Гигемеш страдал жутко. Маска, которую на него напялили жрецы в первый же день прибытия в храм, приносила нестерпимые муки и не давала спать. Ему казалось, что никакая это не маска, а какой-то неведомый зверь, который присосался к лицу, и каждое мгновение молча грызет кожу и мышцы, приводя его в неописуемое бешенство. Не помня себя от ярости, он слепо метался по комнате, всё время натыкаясь на стены и массивную мебель. Много раз, поддаваясь панике, вопреки предупреждениям жрецов он пытался сорвать ее, но… тщетно. Пальцы всё время натыкались на что-то твердое, плотно облегающее лицо и череп.

Лучше бы он прошел Ивеш и упал затылком на Шип Чести, чем изо дня в день выносить такое!

Затем он нашел в себе силы смириться и терпел нещадную боль, забившись в угол своей кельи, обхватив голову руками.

Бывший генерал потерял счет времени, он ни ел и не пил, маска попросту не позволяла этого сделать, и когда старый вояка уже твердо решил, что таким образом жрецы вознамерились его замучить до смерти, они сжалились и, что-то сдвинув в маске, открыли ему глаза и рот. Стало немного легче, но изнуряющий зуд не проходил, и казалось, он усилился еще больше.

Какая мука! Это невыносимо!

В последнее время жрецы стали чаще посещать его в келье. Они приносили еду и воду, упорно называя его новым именем — Изгуш из рода Салахош.

Как-то раз он стал невольным свидетелем разговора жрецов, вышедших из кельи. Они заговорили о составе его крови. Гигемешу удалось, прильнув к двери, подслушать их удаляющиеся голоса. Один отвечал другому, что состав крови уже практически совпадает с оригиналом, и никто не заметит подвоха. Затем жрецы достаточно далеко отдалились от кельи, и уже больше ничего нельзя было расслышать.

Они что, этой маской меняют ему состав крови? Но это же…

Генерал понимал: так надо, ему предстоит на какое-то время отказаться от своего я, но что-то внутри протестовало и не давало смириться.

Он, Гигемеш!

Он был им и всегда будет! И у него в этом мире совсем другая миссия, более важная и значимая, чем собирать вокруг себя заговорщиков, восставших против императора! Но пока он бессилен что-либо изменить, и ему только и остается брести дальше по тропинкам своей судьбы, не оглядываясь назад.

За дверью неожиданно и громко лязгнул засов. В комнату зашли два незнакомых рослых жреца и, встав по разным сторонам от двери, уставились на него немигающими взглядами безжалостных убийц.

Почти сразу за ними зашел третий и, придирчиво осмотрев генерала, коротко бросил:

— К настоятелю!

Настоятель

В длинных храмовых коридорах пусто. Нет ни жрецов, ни посетителей. Глухие шаги конвоя эхом разносились под сводами Шахри, навевая на бывшего генерала уныние и обреченность. Всё, чего он так опасался в жизни, происходит прямо здесь и сейчас. Переступив порог этого самого древнего в империи храма, он перестал принадлежать самому себе.

И это только начало.

Этот конвой… он говорит о многом. Шаг в сторону и от тебя не останется мокрого места… никто уже не вспомнит ни о генерале Гигемеше, упавшем когда-то затылком на Шип Чести, ни тем более о предателе Изгуше из рода Салахош.

Размышления Гигемеша прервал оклик старшего конвоира.

— Стоять!

Лязгнули засовы, отворилась тяжелая каменная дверь, и из глубины комнаты донеслось:

— Заводите.

Настоятеля Гигемеш видел впервые. Это был почти высохший до состояния скелета Высший жрец из касты Шахри. Скорее всего, когда-то он был высок и могуч, но сейчас прожитые годы превратили его в скрюченного немощного старца, еле сидящего в своем огромном кресле на небольшом возвышении.

Их глаза оказались на одном уровне, и внезапно Гигемешу почудилась презрительная усмешка, промелькнувшая во взгляде настоятеля. Вздрогнув всем телом, генерал попытался отвести взгляд. Но тут все его внутренности сковало холодом, и вокруг начала стремительно сгущаться непроглядная колючая тьма. Откуда-то с потолка сорвался тонкий луч света, в одно мгновение окутав старца в кресле.

Пересилив себя, Гигемеш снова взглянул на жреца. Тот безмолвно смотрел своими мерзкими глазенками на него и не менее гадко ухмылялся зубастой пастью.

— Подойди ближе.

Гигемеш против своей воли сделал три робких шага вперед.

— Ближе.

Еще два шага.

— Стой!

Настоятель окинул его оценивающим взглядом и, недовольно скривившись, мотнул головой. Затем тяжко вдохнув, нехотя проговорил:

— Меня зовут Пармаш. Я глава касты Шахри и настоятель храма. А как зовут тебя и кто ты?

— Я Гигемеш из рода…

Жрец вдруг стремительно выбросил правую руку вперед. Его неожиданно крепкие пальцы мертвой хваткой сомкнулись на шее отчаянно забившегося генерала. Легко, словно тот ничего не весил, жрец приподнял его над землей и притянул голову Гигемеша к своей. Тот уцепился всеми пальцами в державшую его руку, но сопротивление было тщетным. Судорожно извиваясь, он пытался спастись от удушения. Изо рта рвались хрипы, ядовитая слюна потекла по подбородку на руку настоятеля, но тот, не обращая на это внимания, продолжал сжимать пальцы. Легкие Гигемеша разрывало от недостатка воздуха, вдобавок ко всему лишь мгновения отделяли шею генерала от перелома. Стремительно мутнеющее сознание ощутило чью-то чужую волю, проникающую через все барьеры мозга.

Смерть выглянула из-за раздувшегося капюшона ухмыляющегося жреца, и это последнее, что увидел Гигемеш перед тем, как погрузиться в мутный водоворот приближающейся смерти…

Кнут. А где же пряник?

Гигемеш очнулся в полной темноте от того, что кто-то безжалостно лил на его голову ледяную воду. Внезапная догадка осенила его, и он схватился ладонями за мокрое лицо.

Маска… ее больше нет! Какое блаженство!..

— Вставай, Изгуш. Настоятель ждет тебя.

Кто-то бесцеремонно схватил его за шиворот и потянул вверх, ставя на ноги. Генерал возмущенно дернул плечами, пытаясь вырваться, но тут же неожиданная подсечка выбила опору из-под ног, и он рухнул плашмя на всю спину. Воздух мгновенно вышибло из легких, и он надрывно закашлялся.

— Вставай, Изгуш. Настоятель ждет тебя, — повторил всё тот же голос.

Поднявшись на ноги самостоятельно, Гигемеш нервным движением отдернул балахон и бросил в темноту.

— Я готов. Больше не прикасайся ко мне.

В ответ раздался гнусный смешок и резкий толчок в спину.

В этот раз его повели в другую часть храма. Всё точно такие же пустые переходы и всё тот же молчаливый конвой. Генерал присмотрелся к ним.

Да уж… из них бы получился отличный штурмовой десант. Крепкие, рослые Митхзары*. У всех троих уже наметились капюшоны — значит они идут по пути развития и совершенствования. И в тоже время они отменные бойцы, — вон какие нейрайтовые наконечники на хвостах, а это, ох как неспроста!..

Зал, куда сейчас его привели, отличался от того, где он уже был до этого ранее. Только массивное кресло на невысоком постаменте, да сидящий в нём настоятель остались прежними.

На полу, прямо посреди квадратного помещения с низким потолком, четко обозначен светящийся круг с двумя небольшими параллельными углублениями в напольных плитах.

— Кто ты? — без приветствия спросил настоятель.

Гигемеш на секунду замешкался, и тут же жуткая боль во всём теле сковала его дыхание.

— Я Изгуш, — прохрипел он, но боль не отпускала, — из… из… рода Салахош.

Боль резко отступила, но осталась где-то там, на задворках, грозя в любой момент вернуться обратно.

Настоятель наклонил голову вбок, небрежно наблюдая за ним.

— Что-то тихо как-то и я не совсем расслышал. — с издевкой прошипел он. — Как?

— Изгуш из рода Салахош! — громко выкрикнул бывший генерал и с вызовом посмотрел в глаза настоятелю.

— Кто? — тот подался вперед, чуть довернув к нему левую часть головы.

— Я! — громко выкрикнул генерал, не отводя от настоятеля ненавидящего взгляда.

Тот снова хмыкнул и глянул куда-то вверх.

— Становись в круг, — приказал он.

Гигемеш аккуратно поставил ступни в выемки на полу и, памятуя прошлую встречу с настоятелем, приготовился к любым, самым неприятным неожиданностям.

Какое-то время ничего не происходило, а затем всё тело пронзил резкий удар, пройдя через ноги, сковал судорогой корпус и шибанул в голову. От боли потемнело в глазах, и генералу стоило больших усилий, чтобы не рухнуть на пол.

Немного отдышавшись, он увидел, что фрагмент стены прямо перед ним осветился неярким светом. На нём стали прорисовываться короткими мазками невидимой кисти линии неведомого иероглифа. Он напоминал глаз с горизонтальным зрачком, который когда-то очень давно, еще в юности Гигемеш встречал у северных Митхар. Но что-то не давало назвать его простым рисунком, некий неуловимый налет, сдвиг, легкое дрожание реальности говорили о необычности символа.

— Тайный знак древнего императорского рода Салахош. — неожиданно произнес шипящий голос. — Да, Изгуш, твои далекие предки когда-то правили нашей империей, и поэтому ты и стал знаменем того глупого восстания. Смотри на знак и не отводи взгляд.

Генерал внимательно уставился на иероглиф, стараясь запомнить все линии и закорючки.

Изображение мигнуло и пропало.

— Повтори.

Прямо в воздухе перед ним засветился голографический экран, и он своим ногтем стал выводить на нём запомнившийся силуэт. Не успел он закончить, как его пронзила еще одна молния боли, еще более сильная, заставившая заскрежетать зубами.

— Неправильно, — удовлетворенно заметил жутко скалящийся жрец. — Повтори!

Это продолжалось бесконечное количество раз, пока жрец не кивнул разочарованно.

— Хм… сходство есть. Но еще не совсем.

И о чудо! Бывшему генералу позволили отдохнуть. Сила, державшая ноги, исчезла, и он, изнуренный, лег, а точнее, рухнул на пол и тут же забылся тревожным сном. Но перед тем как сомкнуть воспаленные веки услышал:

— На сегодня всё! Унесите его отсюда.

Обучение

Теперь изо дня в день в присутствии настоятеля он был вынужден повторять тайные иероглифы рода Салахош, имена всех близких и далеких предков, их самые тайные семейные обычаи и привычки. Активно используя Ритам*, ему последовательно внедряли все те знания и навыки, которыми когда-то владел сам Изгуш. Кристаллов со слепками его памяти было предостаточно, правда, как-то раз настоятель обронил, что не всё ещё они смогли выудить из его башки, кое-что там осталось, но это не беда — основное здесь в этих кристаллах, и это главное.

Генерала заново знакомили с ближним кругом, через который Изгуш общался с заговорщиками, и что самое интересное, многих из них он когда-то знал лично и никогда бы не мог подумать, что они такие же предатели.

Радовало одно: сам предводитель заговора был крайне осторожен и необщителен, поэтому вокруг него всегда было мало народу. Доступ к нему имели только избранные, а их на самом деле было не так-то уж и много, единицы, да и то головы многих из них до сих пор насажены на штыри на площади перед дворцом императора. Так что, запомнить выживших не так уж и сложно. Но занятия этим не ограничивались. Его учили двигаться как Изгуш, учили манере разговора, жестам, предпочтениям в еде и привычкам.

Обучение всячески стимулировалось невыносимой болью. За малейшую ошибку следовало неотвратимое наказание, и Гигемеш старался сделать всё, чтобы не допустить этого. Но всё равно к концу занятий он уже не чувствовал ни ног, ни тела, и его тащили в келью по плитам пола, как какой-то мешок с дерьмом.

А ночью… ночью голова Гигемеша раскалывалась от невыносимой боли, сводя с ума, и только пульсирующая в мозгу мысль о том, что он должен держаться и что у него есть какое-то особое, великое предназначение, не давала свихнуться окончательно.

А с наступлением нового дня, лишь только первые лучи рассвета проникали через узкие окна кельи, всё повторялось сначала. За ним приходили одни и те же конвоиры и вели к палачу Пармашу — будь он вечно проклят!

Были, правда, моменты и поприятнее, чем изучение различных родословных, вот например вчера… вчера у него было поистине приятное занятие, от воспоминания о котором у Гигемеша всё теплело внутри и неистово начинал чесаться хвост. Ух…

Вчера он, используя Ритам и голограммные изображения, изучал гарем Изгуша и оценил, что у того был отличный вкус. Занятие настолько увлекло старого генерала, что он отвечал на все вопросы безошибочно, и не было ни малейшей возможности применить к нему боль, что сильно раздосадовало и разозлило настоятеля. Генерал справлялся со всем на отлично, вызывая у того презрительные гримасы.

Теперь Гигемеш знал в лицо и поименно каждую наложницу Изгуша. Знал их предпочтения, и на что они были готовы ради того, чтобы удовлетворить любую прихоть своего хозяина. Особо там выделялась одна по имени Шейма. От воспоминания о ней блаженная истома разлилась по всему телу…

Ух!..

Скорее бы пришли конвоиры, чтобы не думать о ней. Но сегодня конвоиры почему-то припозднились, давая ему несколько лишних мгновений драгоценного отдыха. Гигемеш вытянулся на жестком ложе и закрыл глаза, стараясь расслабиться.

Шейма!..

Нет, надо отключиться и думать о том, как восстановить свои силы получше. Неизвестно, что ждет сегодня. А судя по тому, что конвоиров всё еще нет, его ждет что-то новенькое и, скорее всего, не совсем приятное. Второго такого дня, как вчера, настоятель не допустит. Необходимо настраивать себя на то, что если конвоиры задерживаются, значит стоит ждать новых изощренных методов обучения и пыток.

Но справедливости ради стоит признать, что этот жестокий метод довольно действенен, и к этому моменту Гигемеш знал о самом Изгуше и роде Салахош намного больше, чем о своем собственном. А ведь в юности он был лучшим среди своих сверстников по этому предмету и неоднократно получал похвалы от учителей.

Генерал поёжился на койке и улыбнулся. Воспоминание о детстве и юности приятно согрели душу. Он начал перебирать в памяти значимые события своей жизни и вдруг обнаружил, что совершенно не помнит целого пласта событий, произошедших с ним совсем недавно. Он всё время натыкался на некий барьер, который сковывал сознание, и не было никаких сил, чтобы проломить его.

Он резко сел на кровати и, задумавшись, уставился в одну точку.

Неожиданно дверь в келью распахнулась, на пороге стоял сам настоятель. Гигемеш подскочил с ложа как ужаленный.

— Изгуш из рода Салахош приветствует тебя!

Настоятель поморщился и нехотя кивнул.

— Пойдем, я покажу тебе нечто новое, — сказал он таким тоном, что у Гигемеша всё похолодело внутри.

Идти пришлось совсем недалеко. В соседнюю келью. В пустом помещении стоял только один вытянутый предмет, да и тот накрыт покрывалом из непроницаемой плотной ткани.

— Изгуш, ты уже видел себя со стороны, после того как попал в наш обласканный Буаегом храм?

— Нет.

Настоятель зло ощерился и кивнул.

— Тогда смотри.

Он сдернул покрывало. Это было старинное зеркало в полный рост с отлично отполированной поверхностью.

— Подойди и смотри! — настоятель чуть повысил голос.

Гигемеш робко шагнул к зеркалу и от увиденного вздрогнул всем телом.

На него смотрел незнакомый Митхар, с впалыми глазами и одним горизонтальным зрачком, как у всех Салахош. Теперь вместо родной красно-черной чешуи, его лицо, шею и капюшон покрывала темно-зеленая с проблесками синевы и красных вкраплений. Он невольно взглянул на свои руки. Они по-прежнему имели свой родной окрас.

Внимательно наблюдавший за ним настоятель зло оскалился.

— Это тоже скоро пройдет. Совсем скоро ни один знавший ранее Изгуша, не сможет ни внешне, ни по крови отличить тебя от него, — пообещал он и ехидно ухмыльнулся.

Генерал был поражен, хотя нет, чему тут удивляться… Пока он носил ту проклятую маску, о чём-то таком догадывался, да и император предупреждал — ему изменят внешность, но он и предположить не мог, что это будет таким способом и что сходство с настоящим Изгушем будет таким поразительным.

— Насмотрелся? — с издевкой спросил настоятель. — А теперь пойдем. Прежде чем приступить к заключительному этапу твоего обучения, надо закончить еще одно важное дело.

В этот раз идти пришлось намного дальше. Прямиком в подземелье. Кроме настоятеля, рядом никого. Конвой куда-то подевался и, кажется, что в храме, кроме них двоих, никого нет.

Долгий спуск по крутым ступеням, длинные полутемные коридоры и одинокая каменная дверь в тупике.

Здесь уже всё намного серьезней. Вместо обычного засова как в его келье, тут в центре двери выемка под древний ключ.

Настоятель снял с шеи шнурок, к которому был прикреплен овальный кулон с крупным красным камнем. Подойдя к двери, он приложил его к выемке и шагнул назад. Камень в центре кулона засветился изнутри и начал вращаться попеременно то в одну, то в другую сторону.

Наконец за дверью что-то щелкнуло, и она ушла вглубь на несколько сантиметров.

— Голова того, кто находится там, — кивнул он на дверь, — будет допуском к новому этапу обучения, — с этими словами настоятель снял с пояса серповидный клинок и протянул генералу.

— Принеси ее мне, и мы продолжим, или ты займешь его место.

Не задавая лишних вопросов, генерал поудобнее перехватил клинок и решительно толкнул дверь, войдя в тускло освещенную тюремную камеру.

В нос ударил затхлый запах кельи, которую давно или совсем никогда не проветривали. В дальнем углу зашевелилась куча полуистлевшей одежды, из-под нее выполз худой и изможденный Митхар.

— Ты… пришел за моей жизнью… — тихо прошипел он, медленно вставая на ноги и осторожно приближаясь к Гигемешу, — ну что ж, я давно готов. А ты…

Тут они оба замерли, вглядываясь в лица друг друга. Перед генералом стоял, опираясь на стену, настоящий Изгуш из рода Салахош. Тоже же самое лицо, что он недавно видел в зеркале… только истощен и измучен до предела, но этот примечательный зрачок… Горящий безумием взгляд настоящего Изгуша изменился. В нём промелькнул еле заметный проблеск давно угасшей надежды. Он поспешно выставил ладонь вперед и наклонил голову.

— Стой, подожди… — другой рукой он судорожно коснулся груди, нащупывая что-то там под одеждой. — Тебя всё равно рано или поздно выявят и казнят. Мои верные сподвижники… они не знают пощады. Ты многого не знаешь! Но у тебя есть шанс…

Он обессилено уперся спиной в стену, показывая всем видом, что стоит на ногах из последних сил.

— Подойди ближе, я хочу, чтобы ты…

Генерал был настороже, и это спасло его от неминуемой гибели.

Мгновенно уйдя в сторону, он увернулся от летевшего ему прямо в лицо дымящегося ядовитого сгустка и резко полоснул Изгуша по низу живота. Затем жесткий удар локтем в затылок и молниеносный захват его шеи кривым лезвием.

Он уже почти мертв этот Изгуш, его вонючие внутренности расползаются под ногами, тело сотрясают предсмертные судороги, но настоятель просил принести его голову — значит будет ему голова. Резкое движение предплечьем, и голова узника катится по полу, разбрызгивая черные сгустки крови.

Гигемеш перевел дыхание и присмотрелся к обезглавленному трупу. Рука Изгуша что-то сжимала на груди. Генерал склонился над телом и попытался разжать тому пальцы. С трудом, но это ему всё-таки удалось. Этот короткий поединок забрал и у него немало сил. Под пальцами ничего, пусто. Судорожно обшарил лохмотья — тоже ничего. Но Изгуш дважды хватался за одно и то же место.

А может…

Хмыкнув, Гигемеш полоснул кинжалом по тощей груди и почти сразу же заметил, что именно так глубоко прятал этот арестант внутри себя. Небольшой, закрытый кожистой крышкой медальон был аккуратно впаян в нагрудную кость Изгуша. Подцепив кончиком клинка, генерал быстро извлек медальон и поспешно спрятал в складках своего балахона.

Надо поспешить, слишком долго он провозился с этим… Новоиспеченный Изгуш пнул ногой бездыханное тело, подхватил с пола отрезанную голову и поспешил на выход.

За дверью, скрестив руки на груди, ждал настоятель. Он окинул его цепким взглядом, не удостоив внимания голову Изгуша в руках.

— Теперь ты и в мыслях должен быть Изгушем. Я думаю, это поможет тебе особо не расслабляться.

В его руках блеснула тонкая короткая игла, которую он ловко воткнул Гигемешу между глаз, да еще резко надавил пальцем, погружая ее полностью под чешую.

— С началом второго этапа тебя, — усмехнулся настоятель, с удовольствием наблюдая за тем, как корчится от боли бывший генерал.

Затем презрительно выплюнул.

— Если вытащить иглу — умрешь… Изгуш из рода Салахош.

Запрокинув голову, он раскатисто рассмеялся, оглашая своды подземелья диким хохотом.

Шейма

На удивление сегодняшняя ночь прошла спокойно и без диких приступов головной боли. Свыкание с мыслью, что теперь он и есть тот самый настоящий Салахош, с каждым днем проходило всё легче и естественнее. Та игла, которую воткнул ему в лоб настоятель, способствовала этому как нельзя лучше. Приступы острой головной боли только от одной мысли о Гигемеше были просто невыносимы. Но, слава Буаегу, последние несколько дней эта заноза почти не приносила никакого неудобства.

В дверь тихо постучали. Это произошло так внезапно, что Изгуш подскочил с койки и в волнении уставился на всё еще закрытую дверь.

Это что-то новенькое!

Обычно конвоиры заходили сюда без спроса, хватали его и, чуть ли не силком тащили к настоятелю. А тут…

Неожиданно громко лязгнул засов, и тяжелая каменная дверь бесшумно отъехала в сторону. В дверном проеме стояла высокая митхарианка, укутанная в бесформенный балахон. Вошедшая мотнула головой, и капюшон соскользнул ей на плечи. Она подняла глаза и прямо посмотрела на бывшего генерала.

Тот от неожиданности отпрянул назад.

— Шейма? — в восхищении взволнованно выдавил он из себя.

Перед ним стояла самая любимая и обожаемая наложница Изгуша, знакомая Гигемешу по многим качественным голографическим изображениям.

Шейма… она всегда была первой в его совсем не маленьком гареме.

Та смотрела на него с порога, снисходительно улыбаясь.

— Я знаю, что ты не Изгуш… но, — обольстительница распахнула балахон, демонстрируя идеальное обнаженное тело, — я помогу тебе им стать.

Дверь за ее спиной с тихим шелестом встала на место, оставив в келье их одних.

Наконец-то пряник!

Это был незабываемый день, полный нежной ласки и испепеляющей страсти. Изгуш-Гигемеш потерял голову от счастья, предаваясь плотским утехам с красавицей.

Она прекрасна, она восхитительна, она достойна стать наложницей у самого Буаега!

Она!..0

С тех пор как он первый раз увидел ее голограммное изображение, он постоянно думал о ней, мечтал прикоснуться к телу, просто посмотреть на нее вживую и вдохнуть ее запах…

И тут случилось немыслимое — она сама пришла к нему в келью. Понятно, что не по своей воле, но и не сказать, что она уж как-то слишком тяготилась своим положением.

В коротких перерывах, когда они изможденные, но довольные отползали друг от друга, она подсказывала ему, поясняя, что именно он делает не так.

— Ты слишком резок и нетерпелив, — говорила она. — Даже когда Изгуш голоден и у него давно не было близости, он не будет таким пылким и настойчивым. Он всегда отдает инициативу партнерше, получая от ее умений истинное удовольствие. Давай попробуем еще раз, и постарайся быть со мной понежнее и на пике удовольствия не хватай меня за шею и хвост как какой-то борец тигыж…

Она ушла с наступлением темноты, обещая на рассвете вернуться.

После того как за ней закрылась дверь, Изгуш рухнул на измятую постель и тут же забылся крепким и счастливым сном.

На рассвете снова постучали. Новоявленный Изгуш вскочил с кровати и, счастливо улыбаясь, подошел к двери. Та широко распахнулась, и он от неожиданности шагнул назад. Благодушное настроение мгновенно улетучилось, нарисовались большие неприятности — на пороге настоятель, а за его спиной оба ненавистных конвоира.

— Шейма осталась не совсем довольна вчерашним днем, — начал без приветствия Пармаш, — и я вот что подумал: а может мне решить эту проблему совсем просто?

Настоятель вытащил из-за пояса тот самый кинжал, которым Гигемеш еще совсем недавно лишил головы настоящего Изгуша.

— Отрезать тебе ненужное, да и дело с концом. А? В подземельях нашего храма может случиться и не такое… Твои будущие сподвижники поймут и примут.

— Нет! Настоятель, нет! Я буду стараться! — завопил новоиспеченный Изгуш, падая перед ним на колени. — Шейма… она больше не скажет про меня плохого. Обещаю вам!

Пармаш окинул его презрительным взглядом и нехотя всунул кинжал обратно.

— Запомни, Изгуш, у тебя больше не будет второго шанса. Лимит моей благосклонности к тебе, ты уже давно исчерпал.

Настоятель резко развернулся и стремительно вышел вон. Охранники почтительно расступились. За их широкими спинами стояла Шейма, держа в руках круглый поднос со всевозможными яствами.

— Иногда Изгуш был не прочь перекусить в перерывах межу любовными играми, — тихо прошипела она, когда дверь за ее спиной плотно закрылась. — Я покажу тебе, как он это делал.

Шейма изящно повела плечами, и балахон, покрывающий обнаженное тело, заструился шелком к ее ногам.

К концу дня, бывший генерал уже не мог смотреть ни на еду, ни на саму Шейму.

Чем дальше они, так сказать, погружались в процесс, тем больше Изгушу становилось понятно: этот представитель рода Салахош был тот еще затейник и со своими странностями. Поначалу бывший генерал был совсем не против, наоборот, ему даже поначалу это нравилось, возбуждало, будоражило, но… целый день доставать языком плоды гураша из… из…

Да ладно! Оставим это!

Главное, что Шейма ушла от него вполне довольная, и его мужское достоинство и на этот раз оказалось целым и невредимым, и что самое главное — при нём.

Чувствуя некую вину за утренний инцидент, в перерывах между причудливыми способами поедания плодов и последующими соитиями, Шейма развлекала его рассказами о жизни гарема, какие там были законы и порядки.

Так же она поведала ему о том, что при облаве на дворец Изгуша из сорока наложниц гарема удалось поймать всего пятерых. Две из них мертвы. Она, Шейма, здесь, а судьба еще двух ей неизвестна. Что с остальными тридцатью пятью тоже непонятно. Поэтому есть большая вероятность, что они приползут к старому хозяину сразу же, как только о том станет известно в определенных кругах, и вот тогда новому Изгушу придется выдержать настоящий экзамен.

К этому экзамену они с Шеймой готовились целых семь дней. По ночам Изгуш отдыхал и усиленно питался той пищей, что она приносила днем. Он всегда должен быть в форме и радовать своими успехами не только свою прекрасную партнершу, но и вечно недовольного настоятеля.

По ее словам, тот совсем не шутил, предлагая лишить Изгуша мужского достоинства, и в случае неудовлетворительных результатов готов был выполнить обещанное. Мало того… Шейме показалось, что это доставило бы ему истинное удовольствие. Тут бывший генерал был с ней согласен: он хорошо запомнил тот взгляд Пармаша и теперь изо всех сил старался, чтобы больше никогда его не видеть.

На восьмой день вопреки ожиданиям, утром так никто и не пришел. Весь день Изгуш промаялся, измеряя шагами комнату, прислушивался к любому шороху, путаясь в догадках.

С наступлением темноты он услышал вдалеке какие-то крики. Этот шум бывший генерал не спутал бы ни с каким другим. Звуки ожесточенной схватки, воинственные кличи и громкое шипение раненых раздавались всё отчётливей и громче. С замиранием сердца он прислушивался к тому, как шум битвы быстро перемещался в сторону его кельи.

Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату заскочил вооруженный с головы до ног штурмовик, наряженный в какую-то диковинную, неизвестную ему доселе броню.

— Я Шубар, — его голос из-под закрытого шлема звучал чуть хрипло и приглушенно. Направив бронированный палец в грудь Изгуша, боец приказал: — Ты! Держись за моей спиной! Мы уходим. Быстрее!

Что-то заметив в темноте, Шубар направил туда свой двухлезвийный Пуш и выпустил один за другим два плазменных заряда.

Генерал скрестил руки на груди и стоял не шевелясь, прикидывая в уме: «Что это? Очередная проверка или… нет, не похоже! Сражение настоящее, он не мог в этом ошибиться. Значит…»

— Чего ты ждешь? Пармаша нет в храме! Он где-то запрятался или погиб. Кто-то из жрецов предал нас, и они сейчас убивают всех узников… мы успели, но время уходит…

Тут в наружную стену возле самого входа влип плазменный заряд, и Шубара забросило в комнату. Быстро вскочив на ноги и отряхнувшись, он в нетерпении посмотрел на арестанта.

— Ну же!

Изгуш кивнул.

— Я готов, веди меня, вот только… Шейма… мы можем забрать и ее? Она единственная, кто…

— Они все мертвы! — отрезал Шубар и чуть выглянул из-за угла, в кого-то целясь. — Некого больше спасать.

Он снова пальнул в темноту.

— Ты идешь? Или… — он резко направил оружие в его сторону, — в любом другом случае, мне приказано тебя уничтожить.

— Иду, — Изгуш, поспешно выставил ладони перед собой, — убери Пуш и веди меня.

— За моей спиной, — строго прошипел Шубар и быстро скользнул в непроглядную темноту ночи.

Глоссарий

1. Митхзары — один из подвидом Митхарианцев. Аристократы низшего звена.

2. Ритам* — устройство действующее на принципах гипнограмм.

3. Тигыж* — вид борьбы распространённый среди аристократов Митхар

4. Пуш* — короткое двухлезвийное копьё, которое может стрелять плазменными сгустками.