Большая кровь

На Карельском фронте (командующий В.А. Фролов), как и на центральных фронтах, тоже имели место две попытки наступления — в январе и апреле 1942-го.

С конца 1941 по февраль 1942 года фронт получил в качестве усиления 152-ю, 263-ю, 367-ю стрелковые-дивизии, восемь бригад морской пехоты, 15 отдельных лыжных батальонов (часть из них позже свели в лыжную бригаду), батальон танков и два дивизиона реактивных установок М-13. Большая часть этих сил была направлена в район Медвежьегорск (Кархумяки) — Масельская — Повенец (Повентса), где еще 27 декабря 1941 года Военный совет Карельского фронта создал Масельскую оперативную группу с целью разгрома противостоявших ей финских войск.

Группа перешла в наступление 3 января 1942-го и наступала (если верить советским сводкам, повергая врага в ужас и обращая в повальное бегство) ровно сутки. В ночь с 3 на 4января «панически отступавшие» финны контратаковали и к 11 января советские войска в основном вернулись на исходные позиции.

Медвежьегорская оперативная группа свое наступление начала 6 января, но завершила его тоже 11 января — на тех же позициях, с которых начинала. Выявилось полное превосходство финских стрелковых частей в ведении боевых действий на сложной, сильно пересеченной местности. Не обладая значительным численным превосходством, советские войска не имели против финнов ни единого шанса.

Таким образом, первые попытки Карельского фронта перейти от «героического сидения» к активным наступательным акциям завершились полным провалом. Единственным лавровым листом в венок на голову Валериана Александровича Фролова (многократно воспетого пропагандой командующего 14-й армией в Зимнюю и в начале Второй мировой войны, руководителя Карельским фронтом) явилось овладение деревней Великая Губа (название как раз «в тему»).

В советской историографии, понятное дело, утверждается, что «финны, в результате этого наступления, понесли серьезные потери и отказались от планов наступления в 1942 году на Карел ь-ском фронте». На самом деле финны даже не поняли, что против них замышлялось крупное наступление, наскоки же советских войск были восприняты ими как «частные позиционные бои». И наверное, именно по причине «больших потерь» как раз весной

1942 года приказом генерал-фельдмаршала Маннергейма из финской армии были демобилизованы 180 тысяч человек!

Таким же оглушительным провалом завершилась и вторая, весенняя, попытка «карельцев». Она связана с получившим уже в послевоенные годы мифом о том, будто весной — летом 1942 года Г итлер задумал захват Мурманска (так называемый «прыжок на Мурманск»), и многоумное командование Карельского фронта, узнав в феврале — марте 1942-го о том, что супостат готовит наступление на кестеньгском направлении, «решило нанести противнику встречный удар». На самом деле Гитлер только отдал распоряжение уничтожить Мурманск воздушными ударами, но никакого решительного штурма главной перевалочной базы грузов ленд-лиза не планировалось. К тому же излишне напоминать, что само по себе «командование фронта» ничего «решить» не могло — все решения о проведении наступательных операций утверждали Ставка ВГК и Генштаб.

На самом деле наступление Карельского фронта проводилось хоть и ограниченными силами, но в тесной связи с наступательными акциями других советских фронтов, и преследовала такие же «широко шагающие» цели (в перспективе — аждо Норвегии).

Но планы планами, а наступление советских войск на кестеньгском направлении (силами 88-й, 186-й, 263-й стрелковых дивизий, двух бригад морской пехоты и лыжной бригады при поддержке тридцати трех батарей 76-мм дивизионной артиллерии), начавшееся 26 апреля, через 10 дней завершилось на прежних исходных позициях: 76-мм пушки не смогли подавить огневые точки противника на скальной местности. Опять-таки, если верить советским сводкам, 6-ю горную дивизию СС «Норд» 18-го горного корпуса (не путать с 6-й горной дивизией 21-го горного корпуса), набранную из венгерских, румынских и норвежских добровольцев, гоняли в хвост и в гриву. Но в итоге остались «при своих».

Основные же силы 14-й армии генерал-лейтенанта В.И. Щербакова, перешедшей в наступление 27 апреля 1942 года, отошли на исходные позиции 5 мая якобы из-за сильного бурана. Однако погибли из-за ненастья всего лишь три человека (еще полторы тысячи пострадали в различной степени) из состава 152-й стрелковой дивизии, но отойти пришлось почему-то всей армии. Как говорится — без комментариев.

Завершая короткий рассказ о наступательных действиях Карельского фронта, небольшая ремарка относительно талантов его командующего В.А.Фролова. Хотя никаких особо «фундаментальных» свершений в карьере Валериана Александровича нет, все его хвалят. Хвалят в основном за то, что фронт с 1941 года удерживал одни и те же позиции. Ну так ведь, уважаемые, против него и противника-то было не так, чтобы густо, а по части тяжелой техники и авиации советские войска вообще имели подавляющее превосходство. Наибольшей мощи (до 150 тысяч человек) 20-я горная армия немцев достигла только к концу 1942 — началу 1943 года. До начала 1944 года в ее составе основными соединениями являлись 163-я и 169-я пехотные, а также 2-я, 6-я и 7-я (сформированная из 99-й легкой пехотной) горнострелковые дивизии. В сентябре 1942 года в Норвегии была сформирована 210-я стационарная пехотная дивизия, названная так именно потому, что основной задачей ей вменялось сидеть на одном месте и стеречь существующие рубежи обороны.

Как тут не вспомнить, что и в 1940 году товарища Фролова хвалили за то же самое — за то, что он выполнил поставленную ему локальную задачу (захват Петсамо) и на его участке не происходило таких казусов, как у 8-й или 9-й армий. А то, что против 14-й армии не было практически никакого врага — так это ничего, был бы сам факт, а уж его мы раздуем.

Британские военные историки справедливо утверждают, что на войне командующему проще всего сделать карьеру (и заслужить громкую славу) на какой-либо героической обороне, а не в наступлении. Желательно в населенном пункте. Тут главное — закрыть все ходы и выходы и перекрыть подступы в город, а дальше — держаться как можно дольше. Чем дольше продержишься — тем больше слава. А уж если враг вовсе не смог взять твою крепость, ты уже превращаешься в полководца первой величины. Таких фигур в истории — пруд пруди.

Есть такие исторические персонажи и в российской, и в советской истории. Например, воевода Михаил Борисович Шейн, прославившийся трехлетней обороной Смоленска (1609—1611 гг.). Эта оборона вознесла смоленского воеводу на гребень славы,

однако когда в апреле 1632 года Шейна (уже в должности главкома) во главе мощной рати отправили забирать Смоленск обратно, тут и выяснилось полное непонимание Михаилом Борисовичем принципов современной (по отношению к XVII веку) войны. В результате вся русская армия угодила в плен к противнику и была отпущена восвояси только благодаря милости короля Речи По-сполитой Владислава IV.

Или тотже Дмитрий Пожарский. Прославившийся обороной Москвы в 1612 году (десятью-двенадцатью тысячами человек против трех тысяч у гетмана Ходкевича), он 30 августа 1615 года в открытом полевом сражении в районе Орла был разбит войском литовского предводителя Александра Лисовского. К той же категории относится и Василий Чуйков. Провалив наступление на Оулу и Рованиеми в Зимнюю войну, он позже прославился в Сталинградском «сидении», где одна его 62-я армия потеряла людей больше, чем вся группировка Паулюса вместе взятая. Сюда же можно смело отнести и В.А.Фролова, успешно решавшего свои локальные задачи, пользуясь отсутствием у противника значительных сил. Тоже надо уметь!

«Бюффель» и Смоленская операция

В марте 1943 года войска группы армий «Центр» решили покинуть опасный для них Ржевско-Вяземский выступ и отойти в район Смоленска для выравнивания линии фронта. Проведенный отход является образцом операций по отступлению (кодовое наименование «Бюффель» — «Буйвол»).

Первым делом была проведена подготовка коммуникационных линий, по которым намечалось провести отступление (ремонт дорог и мостов), произведен расчет количества техники и снаряжения, которое требовалось вывезти, и определено количество транспорта. Заранее определялись районы сосредоточения войск, развертывания в тылу командных и наблюдательных пунктов.

Были сняты все телефонные провода, атакже предусмотрены меры по организации эвакуации гражданского населения. В первую очередь движение людских масс не должно было затруднять отход войск. Для этого саперные и строительные части проложили новые дороги и соорудили мосты, чтобы дать гражданскому населению возможность следовать без задержек. Вдоль трасс были развернуты пункты снабжения, питания, медицинской и ветеринарной помощи. Кроме того, было налажено регулирование движения гражданского населения в дневное и ночное время суток.

Немцы руководствовались печальным опытом французской армии 1940 года. Когда в мае 1940-го французское правительство объявило об эвакуации северо-восточной части страны, огромные массы беженцев забили дороги и шоссе, что дезорганизовало коммуникации французской армии и перемещение ее резервов.

Затем начался собственно отход. Резервы заранее перешли на отведенные им позиции втылу. Войска первой линии начинали отход в темное время суток, стремясь делать это бесшумно. Первый переход был самым длинным — для скорейшего отрыва от противника. Движение осуществлялось колоннами не более батальона, причем каждая рота следовала индивидуальному графику.

Вдоль дорог располагались ремонтно-восстановительные группы с тракторами и вездеходами — для обеспечения ремонта и буксировки машин. Эта мера позволила избежать пробок и быстро очищать дороги от застрявшего транспорта и техники.

Саперные команды сохраняли в исправности мосты, пока последние части не пересекали их, после чего происходил подрыв. Зенитная артиллерия прикрывала перекрестки дорог, мосты и другие важные пункты. У перекрестков, мостов и узких мест коммуникаций располагались контрольные пункты.

Аэродромы немецкая авиация использовала до последней возможности, после чего их разрушали (в первую очередь взлетно-посадочные полосы) тяжелыми бомбами от 500 кг и более. Разрушенный аэродром обычно напоминал поверхность луны с кратерами.

Преследование немецких войск было организовано войсками Западного (командующий В.Д. Соколовский) и Калининского (командующий М.А. Пуркаев) фронтов неудачно. Темпы движения в первые дни составляли 6—7 км, в результате группа армий «Центр» беспрепятственно отошла к Смоленску.

Подобное же отступление в сентябре провели и войска группы армий «Юг». Когда, после взятия Харькова, из-за постоянных атак все новых и новых советских резервов, над немецкими войсками этой группы нависла угроза расчленения, 8 сентября Гит-мер дал разрешение на отход за Днепр. Уходя, немцы, с целью отрыва от советских войск, уничтожали на оставляемой территории исс запасы продовольствия и создавали «зоны пустыни», где уничтожали практически все постройки и сооружения.

«Фашисты, отступая, в звериной злобе предавали все ценное огню и разрушениям. Они взрывали фабрики, заводы, превращали в руины города и села, уничтожали электростанции, доменные и мартеновские печи, жгли школы, больницы» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Том 2, с. 198).

Именно за создание таких зон генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна английский суд приговорил к 18 годам тюрьмы — как военного преступника (его досрочно освободили в 1953 году, а умер он в 1973-м, на 87-м году жизни).

Грамотный отход группы армий «Центр» (к началу августа

1943 года она насчитывала в своем составе около 800 тысяч чело-иск, до 8 тысяч орудий и минометов, около 500 танков и штурмо-иых орудий, до 700 самолетов), тем не менее, не помог фельдмаршалу Гансу Клюге удержаться у Смоленска. Сконцентрировав

1.253.000 человек, более 20 тысяч орудий и минометов, около 1,5 тысячи танков и САУ, свыше 1000 самолетов, войска Калининского (командующий А.И. Еременко) и Западного (командующий В.Д. Соколовский) фронтов, начав с 7 августа наступление и рамках операции «Суворов», последовательными ударами освободили от противника Спас-Демянск, Ельню, Дорогобуж, Ярце-но.Духовщину, Демидово, Смоленск и Рославль. Советские войска вышли на ближние подступы к Витебску, Орше и Могилеву, I ю овладеть ими с ходу не смогли.

Потери в живой силе были велики — 107.645 человек безвоз-иратно, 343.821 — санитарными, общие — 451.466 человек (7920 среднесуточно).

В ходе штурма Смоленска, в частях, штурмовавших город (в частности, в некоторых ротах 133-й стрелковой дивизии), впервые в истории Красной Армии были использованы противопуль-ные панцири пехоты — листы высококачественной стали толщиной 3—4 мм, имевшие форму грудной клетки. К верхнему (грудному) листу поперечным шарниром (который позволял пехотинцу сгибаться) крепился лист, прикрывавший живот. При желании мижний лист можно было откинуть вверх и усилить защиту груди вдвое, открыв при этом живот. Лист крепился на леном плече специальным креплением, а на спине пристегивался ремнями. Панцирь предохранял от пуль, выпущенных с расстояния не менее 50 метров (при откинутом на грудь нижнем листе дистанция поражения при выстреле в грудь сокращалась вдвое). Подобными нагрудниками был также оснащен личный состав штурмовых инженерно-саперных бригад.

Тем не менее этот прообраз бронежилета в войсках, по сообщению официальных изданий, «не прижился». Имею на сей счет более правдоподобное объяснение — у Сталина не нашлось лишнего металла, чтобы оснастить свою армию несколькими миллионами нагрудников. На танки, самолеты и другое тяжелое вооружение металл был, а защита «пушечного мяса» — непозволительная роскошь. Оно ведь дешевое, мясо это, зачем на него тратиться? Хотя вполне возможно было, без особою ущерба для обороноспособности, урезать под это дело количество танков, и защитить своих пехотинцев.

Ленинградско-Новгородская наступательная операция (4 января — 1 марта 1944)

Данная операция, проведенная войсками Ленинградского, Волховского (принимали участие с 14 января по 15 февраля) и

2-го Прибалтийского (бывшего Северо-Западного) фронтов (1 -я ударная армия — с 14 января по 10 февраля, остальные части с 10 февраля по 1 марта 1944 г.), относится кчислу тех, которые советский Генеральный штаб спланировал удачно.

Во-первых, учитывая относительную численную слабость противника (около 700 тысяч человек, 385 танков и САУ, 370 самолетов, до 10 тысяч орудий и минометов), пожалуй, впервые за все время боев на северо-западном направлении для наступления была подготовлена крупная группировка общей численностью в

1.240.000 человек, 1475 танков и САУ, 1500 самолетов, 21.600 орудий и минометов. Только войска Ленинградского и Волховского фронтов насчитывали без малого 700 тысяч человек в 57 дивизиях и 18 бригадах.

Во-вторых, были созданы сразу несколько ударных группировок, начинавших свои операции не одновременно, а с временными промежутками между ними с тем, чтобы противник, осуществляя переброску подкреплений с одних участков на другие, к моменту нанесения последующих ударов советских войск оголил нужные последним направления.

Удары наносились в направлениях: Ропша — Кингисепп — 11арва; Мга — Тосно — Луга; Новгород — Луга и Новгород — I Ickob; Старая Русса —Дно — Новоржев и Холм — Новоржев.

Но хотя на уровне высших штабов все спланировали удачно, исполнение, как всегда, подкачало.

Действуя прямолинейно и натыкаясь на оборонительные рубежи противника, войска трех советских фронтов двигались вперед крайне медленно, в среднем по 5—6 км в сутки. По этой же иричине отходящему противнику удалось оторваться и занять подготовленные оборонительные рубежи в районе Псков — Остров —Новоржев — Пустошки. Произошло это якобы из-за несвоевременного обнаружения тактическим звеном советского командования отхода противника.

На мой взгляд, медленные темпы наступления и своевременный отвод войск противником произошел из-за того, что командующие фронтами (Л.А. Говоров, К.А. Мерецков и М.М. Попов) не удосужились ни на одном из направлений создать подвижные I руппы, способные развить прорыв, — все танки советских группировок были распылены между стрелковыми частями.

В то же время грубейшую ошибку допустило и немецкое командование группы армий «Север» (до конца января 1944 года (енерал-фельдмаршал Г. Кюхлер, с конца января — генерал-пол-ковник Г. Линдеман), пытаясь вести упорную борьбу с численно превосходящими советскими войсками на передовых рубежах обороны. Правильнее было, особенно имея в тылу подготовленные оборонительные линии, располагать свои главные силы по линии Дно — Луга — Сиверский, с тем чтобы иметь возможность наносить сосредоточенные удары из глубины по прорвавшемуся противнику.

Потери советских войск в этой операции составили 76.686 человек безвозвратно, 237.267 санитарными, итого 313.953 человек (6541 среднесуточно).

Есть в истории этой операции и скрытый момент. Согласно официальной версии, советские войска, нанеся поражение группе «Север», освободили Ленинградскую и Калининскую области, вышли к границам Латвии, заняли удобные плацдармы на территории Эстонии, создали благоприятные условия для последующего разгрома противника в Прибалтике, после чего остановились. Однако это неправда. По плану операции, войска изначально должны были, захватив Нарву и Псков, ворваться в Прибалтику, имея цельюТаллин и Пярну—для войск Ленинградского фронта и Ригу — для частей 2-го Прибалтийского. Однако войска фронтов понесли тяжелые потери и остановились у границ Эстонии и Латвии.

Все, кроме частей Ленинградского фронта — 2-й ударной,

8-й, 42-й и 69-й армий. Эти войска 2 февраля начали штурм Нарвы, получивший в западной историографии название «битвы европейских СС». Дело в том, что оборону на этом направлении осуществляли всевозможные сбродные части. Самой крупной из них являлся 3-й танковый корпус СС группенфюрера Феликса Штайнера, в состав которого входили 11-я добровольческая дивизия Ваффен-СС «Нордпанд» (набранная из уроженцев Дании, Норвегии и Швеции), добровольческая бригада (впоследствии 23-я танковая гренадерская дивизия Ваффен-СС) «Нидерланды» (из уроженцев Голландии), а кроме того, в этих двух частях служили добровольцы из Финляндии, Франции и Швейцарии. Кроме того, фронт в районе Нарвы держали 15-я (1-я латвийская) и

19-я (2-я латвийская) ваффен-гренадерские дивизии СС, 20-я эстонская ваффен-гренадерская дивизия СС, фламандская бригада (впоследствии 27-я танковая гренадерская дивизия) «Ланге-марк» и валлонская штурмовая бригада «Валлония».

Согласно советской историографии, Нарвская наступательная операция началась 24 июля 1944 года и успешно завершилась через шесть дней, 30 июля; (потери 2-й ударной и 8-й армий, а также 13-й воздушной армий составили всего лишь 4685 безвозвратно и 18.602 санитарными (3327 среднесуточно). Это ложь, призванная скрыть тот факт, что практически пол года советские войска (со 2 февраля 1944 года), неся колоссальные потери, не могли потеснить немногочисленных «европейцев», проявивших (следует признать это) чудеса героизма, будь то в составе эстонской и латышских дивизий, будь то в составе голландских («Гене-рал Сейфардт» и «Де Рюйтер»), норвежского («Норге») или датского («Данмарк») полков.

Эстонские и латышские добровольцы дрались буквально за каждый метр родной земли, понимая, что ожидает их родину в случае повторной оккупации советскими войсками. А за примерами далеко ходить не требовалось — тут же, в районе Нарвы, в боях за селение Сиргула, Красной Армией в качестве обслуживающего персонала (подносчиков снарядов) были использованы эстонские граждане. Отступая (в марте 1944-го) из этой самой

Сиргулы, благодарные советские особисты не позабыли... расстрелять всех этих граждан, равно как и нескольких датских добровольцев, попавших в плен.

Подобные истории с советской стороны в той войне случались очень часто, их просто никто никогда не расследовал. Например, в свое время «Зеппу» Дитриху инкриминировался в качестве военного преступления (не разобравшись в причинах произошедшего) расстрел 4 тысяч бойцов РККА, попавших в плен в районе Таганрога в 1942 году. Тогдашний командир диви-ши «Лейбштандарте АГ» действительно отдал приказ: три дня не брать никаких пленных. Но произошло это после того, как бойцы его «Лейбштандарте», захватив Таганрог, обнаружили тела своих попавших ранее в плен товарищей, которые были изрублены на куски топорами и саперными лопатками — дело рук сотрудников НКВД и армейских «особистов».

Истинные потери кровопролитного сражения за Нарву выяснить не представляется возможным, так как период между февралем и июлем 1944-го попросту выброшен из советской военной истории.

Зато известно, что именно при форсировании Нарвы некоторые особо «умные» советские командиры среднего звена практиковали следующий «тактический прием» (наподобие демонстрируемого в фильме «Батальоны просятогня»): на противоположный (вражеский) берег с боем бросается стрелковый полк, чтобы занять прочный плацдарм и закрепиться на нем. Но его бойцы не подозревают, что ими попросту «играют», бросают на убой: пока немцы уничтожают полк перекрестным огнем (из показаний очевидцев известны как минимум два случая, когда из всего полка, форсировавшего реку, назад возвращалось... по одному человеку!), на другом (советском) берегу Нарвы стоят с блокнотами в руках штабные чины и деловито фиксируют расположение огневых точек и сектора обстрела противника!

Выборг — Петрозаводск

Еще с весны 1943 года правительство Финляндии предприняло ряд шагов для начала мирных переговоров с СССР. Финны предлагали исходить в этих переговорах из советско-финляндс-кой границы до 30 ноября 1939 года — до начала Зимней войны. Однако Сталин заявил, что такие переговоры возможны лишь в том случае, если финны не только отведут свои войска на линию новой границы (установленной соглашением от 12 марта 1940 года), но еще и возместят половину ущерба, причиненного Финляндией Советскому Союзу после 25 июня 1941 года.

Во время Тегеранской конференции (28.11— 1.12.1943 г.) Рузвельт и Черчилль сообщили советскому генсеку о повторном предложении финской стороны начать мирные переговоры при условии соблюдения границы до ноября 1939-го. При этом Финляндия освобождала Восточную Карелию и Олонецкий перешеек, которые ее армия занимала на тот момент. Однако Сталин вновь отказался — он предпочитал уложить в землю не одну тысячу человек, лишь бы оторвать от Суоми ненужный ему, по большому счету, клок земли с Выборгом.

Единственным мирным шагом «кремлевского горца» стало согласие с тем условием западных союзников, что требование о безоговорочной капитуляции Германии и ее союзников на Финляндию не распространяется. Тут же он предложил Рузвельту и Черчиллю начать авианалеты стратегической авиации союзников на военные объекты Финляндии.

Союзники отказались, но Сталин не сильно горевал, он велел присутствовавшему в Тегеране командующему авиацией дальнего действия А.Е. Голованову разработать план авиаударов по Финляндии, чтобы принудить финнов принять его условия. Несомненно, генсек пытался копировать западные державы, наносившие в тот период массированные авиаудары по промышленным центрам Германии огромным количеством бомбардировщиков.

АДД (восемь авиакорпусов и две (45-я и 56-я) авиадивизии — 1003 самолета, из них 777 боеготовых; 865 экипажей; использовались Ил-4 (ДБ-Зф), Б-25, Ли-2 и Пе-8) в ночь с 6 на 7 февраля 1944 года нанесла два массированных удара по финской столице. Согласно докладу командующего ПВО Финляндии генерал-лейте-нанта Аарне Сихво, погибли 83 человека, 322 были ранены, еще

20 человек получили отравления при повреждении газопровода. В городе были полностью разрушены 3 каменных и 2 деревянных дома, еще 61 каменный и 5 деревянных получили повреждения. В пригородной зоне были уничтожены 29 каменных зданий, от пожаров сгорел 331 деревянный дом. Было повреждено бензохранилище (вытекло 500 тысяч литров бензина), повреждения получили здание Технического университета и портовые склады. В гавани затонули два грузовых судна (695 и 1381 тонн) и стороже-ной катер (12 тонн).

Финская зенитная артиллерия сбила 6 бомбардировщиков (см.: Зефиров М.В. Асы Второй мировой войны: Союзники Люфтваффе: Эстония. Латвия. Финляндия, с. 320—328).

Вторая серия налетов произошла в ночь с 16 на 17 февраля

1944 года. В налете участвовали 406 самолетов, до цели добрался 381. Удар оказался неудачным, пилоты «покормили рыб». Из-за Iустой облачности большая часть бомб упала в море. Были сбиты

5 самолетов, еще 3 бомбардировщика погибли в результате аварий.

Третий удар последовал в ночь с 26 на 27 февраля 1944 года. В налете участвовали 863 самолета. Сильно пострадал район гавани Катаянокка, были потоплены сторожевой (35 тонн) и торпедный (20 тонн) катера. Пожары и разрушения наблюдались в ряде районов Хельсинки. Удалось сбить 9 бомбардировщиков, из них 4 — немецкими ночными истребителями. (Зефиров, там же).

Принудить финское правительство к миру на своих условиях Сталин не смог, а в скором времени последовали «удары возмездия». Сперва финские ВВС провели аэрофотосъемку аэродромов, использовавшихся АДЦ. А затем нанесли серию ударов по ним. 29 февраля 1944 года бомбардировщики финской Ler-4 атаковали аэродром Левашово, уничтожив в ходе налета три Ли-2 из 7-го АК и один Б-25 из 4-го гв. АК. Еще 10 самолетов получили повреждения.

В ночь на 6 марта последовал второй удар по аэродромам Левашово, Углово и Горская. Были уничтожены 10 самолетов и хранилище топлива.

В течение марта — мая 1944 года Ler 4 еще пять раз атаковала советские аэродромы. Только в результате одного налета 3 апреля были уничтожены 17 советских самолетов. (Зефиров, там же).

* * *

В конце мая пилоты финских ВВС доложили командованию

о том, что наблюдали концентрацию большого количества советских войск и техники северо-западнее Ленинграда. Финское руководство не придало этому большого значения. А зря. Войска Ленинградского фронта (21-я и 23-я армии, 13-я воздушная армия — 15 стрелковых дивизий, 4 механизированные и 1 танковая бригады общей численностью 188.800 человек, 1300 самолетов 13-й ВАплюс 200 самолетов КБФ; соотношение сил с противником по пехоте — превосходство в 2 раза, по артиллерии и танкам — в 6 раз, по авиации — в 3 раза) готовились к наступательной операции. Только конечной ее целью был вовсе не Выборг, как о том врут до сих пор. Командующему фронтом маршалу JI.A. Говорову была поставлена задача захвата столицы Финляндии — Хельсинки, и сделать это требовалось за 30 дней. Но план провалился.

Финны на Карельском перешейке имели всего 75 тысяч человек — меньше чем в 1939—40 гг., а воздушное прикрытие осуществляли всего 48 истребителей.

9 июня 1944 года почти 250 советских орудий калибром от 122 до 406 мм наносили удары по долговременным огневым сооружениям, а 10 июня после мощной артиллерийской и авиационной подготовки советские войска взяли с места в карьер. И тут же застопорились...

Четыре дня 21-я армия прогрызала первую линию финской обороны, а 23-я же все это время топталась на месте. Дойдя до Кивенапы, на второй линии обороны застряла и 21-я армия. Тогда Говоров произвел перегруппировку и собрал ударный кулак при поддержке 110 артиллерийских дивизионов (200 орудий и минометов на 1 км) на приморском фланге — между Кивенапой и Ино, в районе Кутерселькя, где 15 июня удалось осуществить прорыв финского фронта в направлении Сумма. 17 июня части «ленинградцев» подошли к третьей линии вражеской обороны. Говоров снова совершил перегруппировку и, собрав последние резервы фронта, лобовым ударом прорвал и ее. 19 июня войска Ленинградского фронта вышли на подступы к Виипури (Выборгу). 20 числа начался штурм, к вечеру город был взят. Казалось, что путь на Хельсинки открыт. Но это только казалось.

Сразу после взятия Выборга Говоров, снова произведя перегруппировку, начал подготовку к удару по финской столице, однако на сей раз финны вскрыли замысел советского командования полностью — усилиями радиоразведки, получившей точную дату и время советского наступления. Затем была произведена аэрофотосъемка (28 июня), которая дала финскому командованию подробные фотографии советских позиций в районе Выборга.

В результате сперва последовал упреждающий авиационный и артиллерийский удар по готовившимся к наступлению советским войскам. А затем в районе поселков Тали и Ихантала (через которые проходила единственная в том районе дорога, пригодная для движения бронетехники) войска Ленинградского фронта уперлись в позиционную оборону финнов, которую так и не смогли преодолеть.

Главной причиной неудачи в районе Иханталы стало бедственное положение войск Ленинградского фронта с резервами. Части Говорова понесли очень серьезные потери. Это только кажется, что они невелики — 6018 убитыми и 24.011 ранеными. Итого 30.029. Но вдумайтесь — это ведь потери всего за 10 дней (среднесуточные — 2730 человек)! За одну декаду Говоров уложил (в землю или на госпитальную койку) шестую часть всех своих наличных сил в этой операции. А резервов не предвиделось! Центральные советские фронты в тот период сами либо проводили, либо готовили крупные наступательнь е операции, но и у них с пополнением было не шибко — нечем им было поделиться с «ленинградцами». «Разобранные» войска Говорова оказались неспособными к продолжению наступления на Хельсинки. Попытки захвата плацдармов на западном берегу залива Виипури финны пресекли артиллерией и ударами с воздуха, а последняя попытка прорыва финской обороны — в районе между рекой Вуокса и поселком Ярапяя (9—12 июля 1944 года) оказалась тщетной.

12 июля Сталин отдал приказ командованию Ленинградского фронта прекратить наступление.

Такой же, по сути дела, неудачей завершилась и Свирско-Петрозаводская операция войск Карельского фронта К.А. Мерецкова (7-я и 32-я армии, 7-я воздушная армия). После первоначального успеха, выразившегося в освобождении Петрозаводска и района Медвежьегорска (успеху этому в значительной степени способствовал тот факт, что финны сняли с этого участка и перебросили на Карельский перешеек пять дивизий; в результате 32-й армии противостояли всего две дивизии и одна бригада, а 7-й армии — три дивизии и три бригады) советские войска вновь, как и пять лет назад, увязли в позиционных боях на лоймоловс-ком направлении, безо всякого шанса на продвижение — резервов у Мерецкова, как и у Говорова, было мало.

Потери «карельцев» с 21 июня по 9 августа 1944 года составили 16.924 человека безвозвратно, 46.679 санитарными, итого 63.603 человека из имевшихся к началу операции 202.300. То есть 31,4% (среднесуточные потери — 1272 человека).

4 сентября 1944 года Москва и Хельсинки договорились полностью прекратить боевые действия. А 19 сентября было подписано мирное соглашение Финляндии с СССР и Великобританией, по которому финны признали границы от 12 марта 1940 года, да плюс ктому уступили русским район Петсамо (ныне Печенга).

Прибалтийская наступательная операция (14.09-24.11.1944г.)

А вот наступление советских войск в Прибалтике, по большому счету, оказалось не вполне удачным. За исключением занятой территории (ее под контролем немцев было не густо к началу операции; можно было ограничиться ударом из района Шауляя в направлении Клайпеды, чтобы отсечь прибалтийскую группировку противника от Восточной Пруссии, а не затевать очередное кровопускание), практически ни одна из главных задач выполнена не была.

И это несмотря на огромные силы, привлеченные к операции — 135 дивизий, 1.546.400 человек в составе Ленинградского (командующий, маршал Л.А. Говоров), 1-го (командующий, генерал армии И.Х. Баграмян), 2-го (командующий, генерал армии А.И. Еременко) и 3-го (командующий, генерал армии И.И. Масленников) Прибалтийских фронтов (позже была задействоЬана 39-я армия 3-го Белорусского фронта). Советские войска, под общим руководством представителя Ставки ВГК маршала А.М. Василевского, располагали 17.500 орудиями и минометами калибром 76 мм и выше, 3000 танков и САУ, более чем 2500 самолетами, не считая авиации АДД и КБФ.

Целью операции являлось окружение и разгром противника по частям — этого сделать не удалось. Еще одной целью являлось отсечение группы армий «Север» от Восточной Пруссии — и эта задача тоже выполнена не была. При планировании операции был допущен серьезный просчет — удар на Клайпеду — Мемель следовало наносить в самом начале, а не в конце, но А.М. Василевский, кабинетный стратег, мыслил категориями крупных населенных пунктов, к ним привязывая все наступательные операции. А потому, вместо того чтобы сразу же отсечь группировку Ф. Шернера (до 700 тысяч человек, что, впрочем, вызывает сомнения; менее 7000 орудий и минометов всех систем, около 1000 танков и САУ, 400 самолетов) от Восточной Пруссии, войска советских фронтов сперва втянулись в недельные бои за Таллин, а после до октября топтались под Ригой.

Только 24сентября, на 10-е сутки операции, Ставка ВГК «исходя из изменившейся обстановки приняла решение о переносе главного удара на мемельское направление» с целью отсечения немцев от Восточной Пруссии, но было уже поздно — немцы успели отвести свои основные силы. Те же, что остались на Курземском полуострове (Курляндском плацдарме) частично были эвакуированы морем (всего из Прибалтики немцы морским путем перевезли порядка двух миллионов человек, включая беженцев) при попустительстве Балтийского флота, а частью остались в Курляндии. Там советские войска до конца войны так и не смогли сломать их оборону, также как не могли они сломать и оборону Мемеля, гарнизон которого беспрепятственно эвакуировался морем в декабре 1944 года. Скованными в Прибалтике оказались войска сразу двух советских фронтов.

Советским войскам повторная оккупация Прибалтики обошлась в 61.468 человек убитыми и 218.622 ранеными (среднесуточные потери — 3890 человек). Еще 30.501 человек были убиты и 130.447 ранены входе бестолковой Курляндской наступательной операции (бесцельное топтание семи общевойсковых советских армий у оборонительных позиций немцев на Курляндском плацдарме с 16 февраля по 8 мая 1945 года).

Петсамо-Киркенесская наступательная операция (7—29 октября 1944)

Это одна из тех операций, когда хочется задать вопрос: «Зачем она вообще проводилась?»

«С целью изгнания немцев из советского Заполярья»? Какая чушь! Во-первых, советское Заполярье немцами оккупировано не было. А во-вторых, финский Петсамо и норвежский Киркенесс к советским территориям не относились. Следовательно, истинная цель операции — повторный (с 1939 года) захват финского Петсамо (благо на сей раз британцы не возражали) и вторжение в Норвегию.

Операция эта проводилась вслед за отводом немцами своей

20-й горной армии в Северную Норвегию — вот в чем причина тактического успеха советских войск. Если бы 20-я осталась на месте, не видать бы Мерецкову ни Петсамо, ни Киркенесса. Операция и спланирована была только после того, как советской стороне стало известно об отходе основных сил немцев со своих позиций в Заполярье. А потому противостоял 14-й армии генерал-лейтенанта В.И. Щербакова (113.200 человек, более 2100 орудий и минометов, 126 танков и САУ; плюс две бригады морской пехоты в качестве десанта) и 7-й воздушной армии (более 700 самолетов) только прикрывавший отход своих войск 19-й горно-егерский корпус (до 50 тысяч человек, 750 орудий и минометов, 160 самолетов из состава 5-го воздушного флота).

Главная задача операции — окружить и уничтожить силы противника путем глубокого обхода и одновременного удара с севера — провалилась. Командование немецкого 19-го корпуса гибко реагировало на изменение обстановки и своевременно выводило свои части из-под ударов советских войск, а потому басни про потери немцев одними убитыми в 30 тысяч не выдерживают никакой критики.

Высадки в Малой Волковой и Линнахамари происходили без всякого противодействия противника — его там просто не было: выполняя условия перемирия (от 19 сентября 1944 года) финны должны были осуществить полный вывод и интернирование частей Вермахта, находившихся в северной части Финляндии (выполнение этого условия привело к так называемой «Лапландской войне» между Германией и Финляндией). А потому немцы с начала октября, еще до начала советского наступления, в быстром темпе уносили ноги из Суоми — вот в чем причина их поспешного отхода из района Большой Западной Лицы и Петсамо, а вовсе не успешные действия 99-го, 126-го, 127-го или 131-го стрелковых корпусов РККА. Словом, вся Петсамская операция — это миф.

21 октября советские войска вышли к границе с Норвегией и зачем-то ее пересекли. Зачем? «В целях завершения разгрома противника и оказания помощи норвежскому народу»? Только что-то уж больно слабо оказывали эту самую помощь — после захвата Киркенесса (который кто-то из советских историков даже назвал «крепостью») и выхода на рубеж Нейди — Наутси, советские войска даже не пытались продвинуться южнее. И правильно сделали — норвежская группировка фон Фалькенхорста в то время составляла уже 400 тысяч (!) человек — шансов для советских войск никаких. Норвегия, кстати, стала единственным государством Западной Европы, которое освободилось от оккупации самостоятельно: в условиях повальной капитуляции немецких поиск на континенте и под нажимом отрядов норвежского сопро-I пвления («Milorg») в 45 тысяч человек, генерал Фалькенхорст подписал акт о капитуляции 8 мая 1945 года.

Тогда зачем Сталин полез в Норвегию, неужели не понимал,

ч I о западные союзники не отдадут ему ни всю Норвегию, ни пол-11орвегии? А на всякий случай! Вдруг ситуация каким-то образом повернется лицом к Кремлю и создадутся предпосылки откусить кусок норвежской земли и после через этот кусок влиять на си-

I уацию в самой Норвегии (той же тактики Сталин придерживался в Иране). Ничего, как мы знаем, у «усатого» не получилось,

I юрвежские же игриша стоили войскам Карельского фронта, по официальным данным, 6084 убитых и 15.149 раненых за 20 дней боев.

Восточно-Померанская операция (10 февраля — 4 апреля 1945)

Темпы продвижения 1-го Белорусского (Г.К. Жуков) и 1-го Украинского (И.С. Конев) фронтов в ходе Висло-Одерской операции, атакже захват Кюстринского плацдарма, за который зацепилась 5-я ударная армия Н.Э. Берзарина, имели свои негативные последствия.

Боевые порядки и коммуникации обоих фронтов растянулись, а прикрытие с севера, с правого фланга, отсутствовало, так как 2-й Белорусский фронт (К.К. Рокоссовский) застрял в районе Торунь — Хелмно. Таким образом, между правым флангом 1-го и левым флангом 2-го Белорусских фронтов образовался приличный (километров в 200) разрыв, что было чревато неприятностями. Именно этим обстоятельством и решило воспользоваться немецкое командование для организации контрнаступления. Удар планировалось нанести силами группы армий «Висла» — 2-й и 11-й полевыми и 3-й танковой армиями (26 дивизий, в том числе 4 танковые).

При этом 2-я и 11-я армии насчитывали 16 пехотных дивизий, 2—4 танковые, 3 моторизованные, а также 4 бригады и 8 боевых групп. 3-я танковая армия располагалась в районе Штеттина (Щецина), ее планировалось использовать как на берлинском, так и на померанском направлениях. Позже силы выросли до 40 дивизий — за счет центрального направления.

Общая идея заключалась в том, что, прикрывшись от частей Рокоссовского в районе Грудзендз сильным заслоном, части группы «Висла» нанесут удар в тыл 1 -му Белорусскому фронту с выходом, через долины рек Нотец и Варта, в тыл кюстринской группы Жукова.

Как отмечал тогдашний начальник генерального штаба ОХК Гудериан, главным было провести удар «с молниеносной быстротой, пока русские не подтянули к фронту крупные силы или пока они не разгадали наши намерения».

И что хуже всего — все играло немцам на руку. В советской историографии дело представляется привычным образом — «но враг жестоко просчитался, советское командование разгадало его намерения, установив в начале февраля сосредоточение крупных сил противника в Восточной Померании». Однако на самом деле все обстояло не столь благостно. Установить сосредоточение крупных сил противника в Померании — установили, но вот намерения его поняли не вполне верно.

На донесение Военного совета 1-го Белорусского фронта от 31 января 1945 года о том, что «если левый фланг К.К. Рокоссовского будет продолжать стоять на месте, противник безусловно предпримет активные действия против растянувшегося правого фланга 1-го Белорусского фронта» (архив МО РФ, ф. 233, On. 2307, д. 194, л. 48).

Сталин ответить быстро не соизволил и Жуков, по собственной инициативе, в начале февраля начал перебрасывать в район Арнсвальде, для прикрытия своих тылов от возможных действий противника, 1-ю гвардейскую танковую армию, 9-й танковый и 7-й гвардейский кавалерийский корпуса с артиллерией и инженерным обеспечением.

За это и последующие решения об усилении правого фланга в Померании за счет центрального (берлинского) направления

1-го Белорусского фронта Георгия Константиновича впоследствии сильно критиковали, мол, еще в феврале можно было войти в Берлин, так как у немцев на тот момент на центральном направлении не только не было серьезных сил, но даже отсутствовал сплошной фронт обороны. А переброска частей на север лишь затянула войну.

Прав в этой ситуации был, конечно же, командующий 1-м Белорусским—назревал прорыв фронта с севера и выход противника к советским переправам на Одере. Однако, будучи неправы с точки зрения оперативно-тактической, критики Жукова, судя по всему... тоже правы. Скорее всего, даже если бы Жуков не перебросил в район Пириц — Арнсвальде крупных сил, удар немцев из Померании ни к чему не привел бы — и всему виной назначение фюрером (забегая вперед) руководителя этой операции.

Последующие решения высшего советского командования в этот период являлись не вполне верными. Жуков в начале февраля спустил в войска фронта следующую ориентировку:

«Видимо, противник в ближайшие 6—7 дней подвозимые войска из Прибалтики и Восточной Пруссии будет сосредотачивать по линии Шведт — Штаргард -Нойштеттин, с тем, чтобы прикрыть Померанию, не допустить нас к Штетину и не допустить нашего выхода к бухте Померанской (то есть командование 1 -го Белорусского вовсе не ожидало здесь крупной наступательной операции Вермахта. — С.З.)...

б) 1-й армии Войска Польского, 47, 61, 2-й танковым армиям и

2-му кавкорпусу необходимо отбросить противника за линию Ратце-бур — Фалькенбург —Штаргард — Альтдам — р. Одер. После чего, оставив заслон до подхода армий 2-го Белорусского фронта, перегруппироваться на р. Одер для прорыва...» (Архив МО РФ, ф. 233, On. 2307, д. 194, л. 111-113).

Однако указанная группировка советских войск, сосредоточившись в районе Арнсвапьда, не закрывала разрыва между 1-м и 2-м Белорусскими фронтами, не был надежно перекрыт самый опасный район, намечаемый Гудерианом для контрудара, там расположилась только 1-я армия Войска Польского (пять пехотных дивизий, одна кавалерийская и одна отдельная бригады, всего 75.600 человек).

Ошибались и Сталин с Генштабом — 8 февраля Ставка дала директиву Рокоссовскому перейти 10 февраля в наступление с рубежа Грауденц — Ратценбург в Восточной Померании, но — в направлении Данцига, то есть в противоположную сторону от группировки немцев, собиравшейся для удара по правому флангу Жукова западнее Польцина. Даже если бы 2-й Белорусский сразу прорвал фронт немецкой 2-й полевой армии, то, повернув к Данцигу, он никоим образом не воспрепятствовал бы контрудару группы «Висла» по 1-му Белорусскому. А Рокоссовский вдобавок ко всему застрял — до 20-х чисел февраля он не продвинулся дальше Хойнице.

Таким образом, назревала классическая комбинация: силами 11 -й полевой армии немцы ставят заслон арнсвал ьдской группировке Жукова в районе Штаргарда; силами 2-й полевой армии ставят заслон Рокоссовскому; танковые и моторизованные дивизии обеих армий плюс части 3-й танковой армии концентрируются в районе Польцина, откуда и наносят сосредоточенный удар по 1-й армии Войска Польского (западнее Дейч-Кроне и Шнейде-мюля), с последующим разворотом вправо, вдоль Нотеца и Варты, с выходом в тыл юостринской и арнсвальдской группам 1-го Белорусского фронта.

У меня нет сомнения в том, что если бы группу армий «Висла» возглавил тот же Гудериан или Манштейн, у советских войск в феврале 1945 года возникли бы серьезные осложнения на Одере. Но вот тут-то и произошел очередной исторический анекдот — командующим наступательной операцией (и группой «Висла») был назначен... рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер — человек, ничего не смысливший в военных операциях вообще. Комментировать подобное решение Гитлера без намеков на умственную неполноценность практически невозможно.

«Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер был трусом, который даже не пытался вступиться за своих солдат и защитить их от неправедного гнева Г итлера. Его собственная абсолютная некомпетентность в вопросах стратегии и тактики стала очевидной для всех, когда ему было поручено командовать группой армий «Висла» (Уильямсон Г. СС — инструмент террора, с. 337).

Поэтому ничего удивительного втом, что вместо мощного и опасного удара западнее Дейч-Кроне 17 февраля последовал хоть и относительно сильный (силами 4—6 танковыхдивизий), но совершенно бестолковый удар прямо в центр арнсвальдской группировки 1-го Белорусского фронта (в районе Пириц). Этот удар, хоть и переполошил основательно советские штабы и потеснил части 47-й армии на 12 км, был идиотским изначально — даже если бы удалось прорвать фронт 47-й, слева мощный контрудар наносили 61-я, 1-я и 2-я гвардейские танковые армии и на этом все для Вермахта заканчивалось.

Складывается впечатление, что, получив приказ ликвидировать противника на юостринском направлении, Гиммлер просто взял линейку и проложил на карте кратчайший маршрут от Штаргарда до Кюстрина, по которому двинул войска 11-й полевой армии.

К ответному удару войск 1-го Белорусского фронта группа армий «Висла» тоже не была готова, что и привело группировку Гиммлера к полному поражению и отходу на левый берег Одера.

В конечном итоге Восточно-Померанская операция обошлась двум советским фронтам в 52.740 человек убитыми и 172.952 ранеными при высоких (4179 человек) среднесуточных потерях. Еще 2575 человек убитыми и 6093 ранеными потеряла 1-я армия Войска Польского.

Восточно-Прусская наступательная операция (13 января — 25 апреля 1945)

Эту операцию по количеству потерь в 1945 году почему-то упорно ставят на второе место после Берлинской, хотя она уступает последней лишь величиной среднесуточных потерь. По общему же числу убитых и раненых,Восточно-Прусская операция намного опередила Берлинскую и за подобное ведение боевых действий товарищей И.Д. Черняховского (командующего 3-м Белорусским фронтом до середины февраля 1945 года) и А.М. Василевского (творца указанной операции и командующего 3-м Белорусским фронтом с 20 февраля 1945 года) в любой армии мира судили бы. Они потеряли убитыми и ранеными треть (!) наличного состава к началу операции.

Имело ли смысл вообще проводить подобную операцию, учитывая тот факт, что территорию Восточной Пруссии немцы превратили в сплошной укрепленный район и советское командование, хотя бы на примере неудачной Гумбинне-Голдапской операции (когда за 14дней, с 16 по 30 октября 1944 года, 3-й Белорусский фронт из 404.505 человек потерял 79.527, в том числе 16.819 убитыми, 62.708 ранеными при 5302 человек среднесуточно), представляло себе те трудности, с которыми предстояло столкнуться.

Имел смысл удар 2-го Белорусского на Эльбинг и Мариен-бург—он отсекал Восточно-Прусскую группировку противника от остальной Германии. Имели смысл боевые действия по ликвидации хейльсбергской группы противника — она угрожала 2-му Белорусскому фронту прорывом в Померанию. Однако никакого практического смысла не имели действия 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского по овладению Кёнигсбергом (6 апреля, когда 1-й и 2-й Белорусские фронты уже находились на подступах к Берлину и судьба войны была, по сути дела, решена) и еще меньше смысла—действия по ликвидации Земландской группировки.

Однако необходимо учесть следующие факторы:

Во-первых, Сталин уже наметил включить Восточную Пруссию в состав РСФСР, а д ля этого к моменту капитуляции Третьего рейха владеть указанной областью всецело и в полном объеме (никаких вражеских гарнизонов там быть не должно), чтобы потом не пришлось возвращать ее Германии в качестве временно оккупированной германской области. Не исключено, что с той же целью были сознательно спровоцированы те бесчинства, которые творили в массе своей тыловые части Красной Армии на территории Восточной Пруссии — напуганное ими гражданское население кинулось прочь из родных мест в сторону Померании и Хельской косы, что помогло Сталину очистить будущую Калининградскую область от немецкого духа в кратчайшие сроки без всякой депортации.

Во-вторых, следует учитывать амбиции пошедших в гору Черняховского и Василевского — прусская кампания должна была завершиться оглушительно громкой победой — взятием второй, по сути дела, столицы рейха. «У Жукова и Конева — Берлин, а у меня — Кёнигсберг», — наверняка так они рассуждали. Оплачивать же орден «Победа» товарища Василевского многим тысячам советских бойцов пришлось своей кровью.

Первоначально оккупацию Восточной Пруссии планировалось завершить в феврале 1945-го, наделе же начавшаяся в январе операция продолжалась практически до конца войны.

Под это дело стянул и более четверти всей действующей Красной Армии: в операции были задействованы 133 дивизии, 8 отдельных корпусов, 10 бригад — всего 1.669.000 человек, 25.426 орудий и минометов, 3859 танков, 3097 самолетов.

Противостоявшие советским войскам здесь части группы армий «Центр» (с 26.01 — группы армий «Север») под командованием генерал-полковника Г. Рейнхарда (с 26.01 — генерал-пол-ковника JI. Рендулича), по советским данным, насчитывали в своем составе 41 дивизию и одну бригаду — 580 тысяч солдат и офицеров, около 700 танков и САУ, 515 самолетов. Имелось также до 200 тысяч фольксштурмистов, однако следует учесть, что это были либо подростки 14—17 лет, либо мужчины от 50 до 60 лет, вооруженные лишь трофейными винтовками всех стран Европы, на которые зачастую приходилось всего по одной обойме патронов. Поэтому неудивительно, что использовались подобные части в тылу, для охраны различных объектов, и сталкивались с «фольксштурмом» советские войска только в городах.

В общем и целом советские войска превосходили противника в живой силе в 2,8 раза, в артиллерии — в 3,4 раза, в танках — в 4,7 раза и в авиации — в 5,8 раза. На участках прорыва 2-й Белорусский фронт имел превосходство в живой силе в 5 раз, в артиллерии — в 7—8 раз, в танках — в 9 раз; 3-й Белорусский превосходил врага в живой силе в 5 раз, в артиллерии в 8 раз, в 7 раз — в танках.

13-го января перешла в наступление ударная группа 3-го Белорусского фронта (5-я, 11-я, 28-я, 39-я гвардейские армии, а также 1 -й и 2-й гвардейские танковые корпуса). Артиллерийская подготовка длиласьдва часа. Одна только 5-я армия в минуту выпускала 6870 снарядов разного калибра, а всего за артподготовку — 117.100 снарядов. Оба фронта израсходовали 15 тысяч вагонов боеприпасов.

Все впустую. Огонь, как обычно, велся по первой линии немецкой обороны, а немцы, как всегда, загодя отвели свои основные силы на вторую и третью линии. Вызывают недоумение сообщения исследователей о том, что советская авиация в последующие дни наступления отсутствовала в воздухе. Куда она пропала? Погода нелетная? Тогда зачем вообще начинали операцию в эти неблагоприятные по метеообстановке дни?

При отсутствии авиационной поддержки и низкой эффективности артогня всю кровавую кашу вновь пришлось хлебать пехоте. Скрывает правду, описывая события тех дней, в своих мемуарах А.М. Василевский. У него выходит, что к 18 января немецкие войска, «несмотря на сопротивление, потерпели поражение», и далее маршал очень быстро переходит к выходу советских войск на балтийское побережье.

На деле же уже 15 января последовал контрудар немцев (силами мотодивизии «Великая Германия» и 7-й танковой дивизии, а также отдельных батальонов) наружанском направлении, после чего наступление 2-го Белорусского фронта замедлилось, а кое-где и остановилось.

. Посчитав дело сделанным, немцы перебросили части «Великой Германии» в район Лодзи, против Жукова. Рокоссовский же, не теряя времени, ввел в бой 1-й и 8-й гвардейские танковые мехкорпуса, которым в условиях сильнейшего противодействия противника удалось продвинуться вперед. 26 января части 2-го Белорусского вышли к Балтийскому морю (севернее Эльбинга), отрезав Восточную Пруссию от Данцига и Померании. Однако в ночь с 26 на 27 января последовал контрудар трех немецких пехотных дивизий (по советским данным — четырех, совместно с танковыми), успех которых в дальнейшем развили одна танковая и две моторизованные дивизии.

Этот удар привел к поражению 48-й советской армии и ее отходу на 10—20 км (96-я стрелковая дивизия этой армии была разгромлена, а 17-я стрелковая попала в окружение). В последующие три дня 48-ю армию оттеснили еще на 30 км и от обороняющегося Эльбинга прорывную группу немцев отделяли только 10 км. Создалась угроза выхода немецкой группы к Висле и прорыв всей группы армий «Север» в Померанию. Предотвратить его удалось отправкой в угрожаемый район пяти корпусов (двух танковых, стрелкового, механизированного и кавалерийского), пяти истребительно-противотанковых артиллерийских бригад, отдельной стрелковой дивизии и ряда других частей из резерва

3-го Белорусского фронта.

К 29 января группа «Север» была расчленена на 3 изолированные группировки — хейльсбергскую (около 20 дивизий по советским данным), кёнигсбергскую (до 5 дивизий) и земландскую (до 4 дивизий). Однако немцы постоянно наносили контрудары и, оттеснив советские войска, неоднократно восстанавливали связь между этими группами.

В принципе с этого момента дальнейшая наступательная операция Красной Армии в Восточной Пруссии теряла всякий смысл — окруженные немецкие группировки, при подавляющем превосходстве РККА, большой угрозы не представляли.

Однако 9 февраля директива Ставки ВГК предписала частям

3-го Белорусского фронта к 20-25 февраля ликвидировать хейльсбергскую, а 20—27 февраля — земландскую группировки. Тем не менее наступление на позиции хейльсбергской группы оказалось неудачным и было прекращено, после чего был отменен и удар по земландской группе. Вместо него, после перегруппировки, вновь был нанесен удар по хейльсбергской. Однако ликвидация ее затянулась до 29 марта 1945 года; ликвидация земландской и того позже — до 26 апреля 1945 года.

Штурм Кёнигсберга (его обороняли четыре пехотные дивизии, несколько артиллерийских и крепостных частей) после нескольких переносов сроков (по разным причинам) начался 6 апреля 1945 года. Советские войска (11 -я и 39-я гвардейские армии) насчитывали 137 тысяч человек, 5 тысяч орудий и минометов, 538 танков и САУ, 2444 самолета.

«Советские войска понесли серьезные потери. Резко сократился боевой состав частей, снизилась ударная сила фронтов. Пополнение почти не поступало, так как Советское Верховное Главнокомандование по-прежнему все усилия направляло на берлинское направление» (Василевский А. М. Дело всей жизни. Мн., 1984, с. 443).

Заявления о том, будто бы гарнизон немцев насчитывал около 130 тысяч человек — чепуха. Немецкая группировка в городе не превышала 60 тысяч человек, так как штатная численность пехотных дивизий Вермахта с 1944 года составляла 12 тысяч человек, а таких дивизий в Кёнигсберге, напомню, было всего четыре. Вызывают сомнение и данные о количестве немецких орудий в городе — аж 4 тысячи «стволов» вместе с минометами. Более правдоподобна информация о танках (28 единиц) и САУ (80 единиц). Земландская группировка (располагавшаяся неподалеку) насчитывала на своих аэродромах 170 самолетов.

В принципе никакого победного штурма (со взятием всех фортов и водружением знамен) не было — до 9 апреля советские войска заняли жилые кварталы, но ворваться в центральную крепость не могли. Тогда с утра 9-го апреля по цитадели открыли огонь 5000 советских орудий, из которых почти половина имела калибр от 152 мм и выше, а затем полторы тысячи самолетов вывалили туда же свой груз. Когда немцы потеряли связь между подразделениями и одновременно ориентацию на разрушенных и пылающих улицах города, совершенно изменивших свой прежний вид, комендант Кёнигсберга, генерал от инфантерии Отто Лаш, поняв бесперспективность дальнейшей борьбы, отдал вечером того же дня приказ о капитуляции гарнизона (за что был приговорен Гитлером к смертной казни заочно). 10 апреля немецкие части сложили оружие.

Официальные потери 3-го Белорусского фронта составили 89.463 человека убитыми и 332.300 ранеными. Итого 421.763 человека при том, что группировка фронта к началу операции составляла 708.600 человек. Среднесуточные потери — 4095 человек.

Потери 2-го Белорусского — 36.396 убитыми и 123.094 ранеными. Всего 159.490 из имевшихся к началу 881 500. Но это потери за месяц — с 13.01. по 10.02. Поэтому среднесуточные — 5500 человек.

43-я армия 1-го Прибалтийского фронта за неделю боев (с 13.01 по 20.01 потеряла 195 человек убитыми и 1265 ранеными. Общие потери — 1460 из 79.000 личного состава. Среднесуточные —183 человека.

Еще 410 убитыми и 1655 ранеными потерял Балтийский флот.

Общие потери группировки в 1.669.100 человек составили 584.778 человек, из них 126.464 убитыми и 458.314 ранеными. Общие среднесуточные потери — 9803 человека, почти такие же, как у Юго-Западного фронта под Киевом в 1941 году. Но там большую часть составили пленные, а под Кёнигсбергом — убитые и раненые. Кто мне скажет, где был больший ужас?