Большая кровь

Если не считать периоды монгольского нашествия и наполеоновских войн, то первым (хронологически) случаем чудесного спасения Запада Россией является сражение на Марне осенью 1914 года.

Нет такого русскоязычного источника по Марне, где бы не было так или иначе указано, что французы победили исключительно потому, что немцы, спасаясь от двух русских армий — 1-й П.К. Ренненкампфа и 2-й А.В. Самсонова (которые хоть и не были готовы, но, верные союзническому долгу, выручая незадачливых «европейцев», начали наступление на Кёнигсберг), вынуждены были снять с Западного фронта и перебросить в Восточную Пруссию два корпуса, что, дескать, и решило судьбу Парижа.

Однако даже поверхностное изучение обстоятельств тех дней позволяет с уверенностью сказать, что вышесказанное — полная ерунда.

По «плану Шлиффена» быстрая переброска части сил с западного направления на восточное, против России, предполагалась с самого начала — после разгрома французов в генеральном сражении. После победы в Пограничном сражении (21—25 августа 1914 года) немцы посчитали дело сделанным и отправили два корпуса в Восточную Пруссию по плану, а не вопреки ему.

Кстати, нельзя ли подробнее об этих самых «двух корпусах»? Всюду одно и то же — «два корпуса», да «два корпуса». А что это за корпуса? Их номера? Принадлежность? Состав? Численность?

Кое-где утверждают, что один корпус был снят из 2-й армии К. Бюлова, а другой — из 3-й армии М. Хаузена. Очень сомнительно — и 2-я, и 3-я армии немцев и после 25 августа вели ожесточенные бои без особых пауз. Кроме того, приходилось встречать и обратные утверждения — что эти «два корпуса» были переброшены из центральных районов Германии, а вовсе не с Западного фронта.

Радетели славянской доблести, как обычно, не принимают во внимание фактор времени — «передислокация двух корпусов» началась 26 августа, а операция по окружению Самсонова у Ней-денбурга — в тот же день, то есть переброска частей в Восточную Пруссию осуществлялась вовсе не в связи с действиями русских армий и даже не в связи с планами Гинденбурга и Людендорфа.

Корпуса прибыли к шапочному разбору и в боях с 1 -й и 2-й армиями русских, по сути дела, не участвовали. 2-я армия была окружена и разгромлена за неделю до Марнского сражения (29—30 ав-

I уста), и если немцы так уж нуждались в тех двух корпусах, то кто мешал вернуть их обратно? Армия Ренненкампфа? Но с ней собственными силами вполне могла справиться (и справилась) Х-я армия Гинденбурга. Кстати, Ренненкампф унес ноги за Неман ко 2 сентября — за 3 дня до Марны.

«Последствия всего этого (переброски двух корпусов. — С.З.) стали иены в начале сентября, когда свершилось «чудо на Марне»: немцы были у ворот Парижа, но у них не хватило сил для последующего удара, не хва-гило двух корпусов» (Дамаскин И.А. 100великих операций спецслужб. М., 2003, с. 64).

Бред подобного рода распространяют люди, слабо знакомые с ходом Марнского сражения. Никаким захватом Парижа там даже не пахло, дело вообще могло закончиться погромом немцев, да британцы подвели. Два корпуса могли бы помочь Мольтке-младшему залатать дыру между 1-й армией А. Клука и 2-й К. Бю-лова и не более того. Против пяти немецких армий французы развернули шесть своих. Допускаю, что два корпуса могли усилить правое крыло немцев (только с точки зрения обороны — ни о каком наступлении на этом участке речи быть не могло: измотанным частям Клука и Бюлова противостояли свежие 6-я армия М. Монури, английский экспедиционный корпус Джона Френча (из трех армейских корпусов) и 5-я армия Ф. д’Эспери, то есть превосходство Антанты на своем левом фланге было столь велико, что никакие два корпуса не помогли бы немцам вломиться в Париж). А если учесть, что и в центре у германцев возникли проблемы — 9-я армия Ф. Фоша (будущего главкома Антанты) опрокинула 3-ю армию Хаузена, то тут и говорить не о чем.

Но кто же первым выдумал всю эту чушь о «спасении Парижа русскими»? Вы будете смеяться, но «это все придумал Черчилль», правда не «в восемнадцатом году», а в 1930-м. В газете «Дейли телеграф» он польстил своим бывшим союзникам, отметив «замечательную роль, которую Гумбинен (в районе этого населенного пункта 17-й армейский корпус Августа Макензена, значительно уступавший русским в силах и средствах, потерпел поражение от 1-й армии Ренненкампфа. — С.З.) сыграл в деле срыва замыслов германского командования». Из этой вот «искры» отечественные «звонари» тут же «разожгли пламя».

Вообще,.тому, что Первая мировая война затянулась, союзники по Антанте обязаны исключительно Российской империи. Свет не видывал такой тупости, которую можно было наблюдать в августе 1914 года, когда войну можно было выиграть в течение месяца. В самом начале боевых действий Россия развернула наступательные операции по планам «А» и «Г» в Галиции и Восточной Пруссии соответственно. Но зачем?

Дело в том, что единственной областью Германии, где находились немецкие войска, как раз Восточная Пруссия и была. На всем остальном протяжении границ Германии и России, вплоть до Сандомира и Кракова, никаких немецких соединений (не считая пограничных частей) не было. Дорога на Берлин была открыта совершенно, адо него — меньше 300 км. Вся мировая война могла быть завершена враз, но Россия уподобилась форварду, который вместо того, чтобы просто закатить мяч в пустые ворота, начинает бить в тот угол, где стоит, прижавшись к штанге, единственный защитник.

Мне возразят — Россия не успела отмобилизовать свои армии. На то ответ мой будет краток: для наступления на Кёнигсберг успели отмобилизовать аж две армии, почему было не бросить того же Самсонова, вместо Мазурских болот, на Берлин через Познань? Это во-первых.

Во-вторых, нетребовалось больших усилий, чтобы сколотить в Польше сильную ударную группу, — войск там и в мирное время всегда было предостаточно (мятежная провинция). К тому же по численности армии мирного времени Россия превосходила абсолютно всех участников мирового побоища — 1,4 млн человек; для сравнения: Франция — 0,8 млн, Великобритания — 0,4 млн, Германия — 0,7 млн, Австро-Венгрия — 0,4 млн

К Галицийскому сражению в Польше были сформированы сразу три армии — 4-я Эверта, 5-я Плеве и 9-я Лечицкого. Но и эти три армии смотрели исключительно на юг, а не туда, куда требовалось с точки зрения обычной логики. Наступление на Берлин, даже если бы немцам удалось остановить его неподалеку от стен города, ставило Германии шах, а там и до мата рукой подать. Но недалекий царь имел такой же недалекий генералитет, чтобы не сказать хуже.

Упреки союзников в адрес России (относительно того, что она не делает на фронте то, что могла бы) были более чем основательны. Из трех основных участников блока Антанты империя

Романовых имела самую большую (после первой мобилизации) армию в 5.338.000 человек (почти столько, сколько имели Германия и Австро-Венгрия вместе). И тем не менее, несмотря на то, что немцы на Восточном фронте выставили лишь четверть своих наличных сил, русская армия не могла с ними сделать ничего.

Это что касается просто глупости и несостоятельности. Но имело место и откровенное предательство союзников со стороны «верной долгу» России.

2 января 1915 года главком России великий князь Николай Николаевич обратился к военному руководству Великобритании с просьбой отвлечь силы турок с Кавказского театра.

«Черчилля же осенила идея, что его флот должен с боем прорваться через Дарданеллы, подойти к Константинополю, столице Турции, и если потребуется, то бомбардировкой Константинополя заставить Турцию выйти из войны» (Трухановский В.Г. Уинстон Черчилль. М., 1989, с. 128).

Дарданелльскую операцию до сих пор называют авантюрой Черчилля. Позволю себе возразить.

Идея операции была гениальной. Во-первых, одним ударом выбить из войны Турцию — захватом Стамбула. Во-вторых, разблокировать морские перевозки России — главную водную (средиземноморскую) магистраль из Европы в Одессу, Херсон, Керчь и Новороссийск. Одновременно кавказская группировка русской армии высвобожаалась для действий на Восточном фронте против Германии или Австро-Венгрии. В-третьих, Антанта нацеливалась на уязвимый южный фланг срединных империй и их союзницы — Болгарии — она была следующей на очереди. Затем следовала группировка австрийцев и немцев на Балканах, а там уже и конец войны предрешен.

Замысел, повторяю, был великолепен. Отвратительными оказались планирование операции и ее проведение, но разве Черчилль втом повинен? Вопреки многочисленным басням, вовсе не сэр Уинстон принял решение штурмовать дарданелльские форты только силами флота, что, помимо очевидной глупости самой идеи, выдало туркам и немцам весь план еще до проведения десантной операции. Вовсе не Черчилль додумался до такого. Нет, творцом этого «дивного» плана был вице-адмирал Карден, к которому Черчилль обратился за консультациями.

А разве Черчилль разрабатывал сухопутную стадию операции? Нет, это сделал командующий объединенной группировкой войск генерал И. Гамильтон, который затеял массовую высадку врайонах Кумкале, Седдюлбахыр и Габа-тепе, вместо того чтобы, произведя демонстрацию на входе в проливы, осуществить высадку в заливе Сарос.

А может, это Черчилль командовал 9-м армейским корпусом, который имел возможность (после отчаянных атак австралийцев и новозеландцев) прорвать оборону турок и кончить дело одним ударом, но вместо этого торчал двое суток в бездействии? Нет, это был генерал Стопфорд.

Тяжелое колониальное прошлое в лице плеяды бездарей в высоких чинах стоило Антанте почти 150 тысяч человек и привело к провалу первого в истории «дня Д». Но виноватым в конечном итоге, оказался один Черчилль. Для того чтобы снять с себя ответственность за провал экспедиции, высшие морские и армейские чины объявили миссию изначально невыполнимой, то есть авантюрой, хотя это полная ерунда — при соответствующей подготовке все должно было завершиться успешно. Кое-кто из современных западных историков договорился до того, будто бы в районе Дарданелл наступательные операции были вообще невозможны. Они, видимо, забыли, что всего за два года до Дарданелл , 8 февраля 1913 года, болгарская 4-я армия нанесла поражение туркам как раз в районе залива Сарос.

И почему-то до операции ни один из позднейших критиков Черчилля критического мнения не высказывал, напротив — тот же Карден был стопроцентно уверен в победе (кое-кто даже уверял , что она будет быстрой и легкой). И вот вся эта куча бездарностей провалила стратегическую операцию, а виноват — Черчилль.

История повторилась через 26 лет — во время высадки японцев у Кота-Бару. Бестолковое сингапурское командование во главе с абсолютно несостоятельным генерал-лейтенантом Артуром Персивалем (который, имея 100 тысяч войск, умудрился сдаться 30-тысячному противнику вместе с Сингапуром) отправило на уничтожение десантных сил японцев эскадру Филипса в составе линкора «Принс оф Уэлс» и линейного крейсера «Ри-палс» без авиационного прикрытия (они, видите ли, не предполагали, что у японских торпедоносцев окажется такой большой радиус действия). И это несмотря на то, что в Сингапуре и Куан-тане (от которых до места трагедии было менее 100 миль) располагались эскадрильи «Спитфайров» (два звена британских истребителей подоспели только к шапочному разбору).

Виноватым в итоге оказался снова сер Уинстон Черчилль, вся вина которого заключалась лишь в том, что он перебросил два линейных корабля на Дальний Восток (хотя на самом деле это был сильный ход). Снова ни армейское, ни авиационное руководство не понесло никакого наказания, а всю напраслину возложили на голову британского премьера.

Но вернемся к Дарданеллам. Пока союзники своими телами устилали гальку пляжей у Седдюлбахыра, за ходом операции внимательно наблюдали из Питера. И не только наблюдали, но и приготовили даже к высадке корпус генерала Истомина (без малого 40 тысяч человек при 60 орудиях). Так почему же этот корпус так и не высадился у Босфора с востока? Ведь ситуация была самая благоприятная — все силы турок брошены против экспедиционного корпуса союзников. Высадка корпуса Истомина, при подавляющем перевесе Черноморского флота, однозначно решала дело в пользу Антанты — Турция выключалась из войны. Ан нет...

Дело в том, что части Истомина должны были высадиться у Стамбула только в том случае, если бы наступление союзников в Дарданеллах оказалось успешным: ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы англо-французские силы в одиночку хозяйничали в российской вотчине — Константинополе. Лишь на этот случай готовился русский десант, на самый худший случай. Царскому правительству предпочтительнее было, чтобы союзное наступление захлебнулось. В конечном итоге за это предательство Николай II и его семья расплатились своими жизнями. Знал бы царь, чем для него все обернется — бросил бы под стены Стамбула на помощь союзникам все что имел, до последнего человека.

* * *

Так и в январе 1945 года вовсе не любовь к союзникам двигала Сталиным, отдавшим приказ начать наступление в Польше раньше срока. Поскольку советская разведка «проспала» (в очередной раз) уход из-под носа оперативных резервов группы армий «А», наступление группы армий «Б» в районе Арденн и письмо Черчилля недвусмысленно дали понять Сталину, что в Польше противник ослаблен (откуда еще немцы могли перебросить резервы на Западный фронт?). А посему возникла возможность быстро сломить сопротивление врага и ускоренным темпом двинуться на Берлин, пока у союзников вышла заминка. Быть в Берлине раньше англо-американцев — вот что двигало советским диктатором, так как к моменту советского наступления в Польше кризис на Западе был союзниками уже преодолен.

Кстати, о пресловутом «письме Черчилля», в котором он будто бы «умоляет Сталина спасти западные армии от разгрома и предлагает Красной Армии поторопиться с наступлением». Вот текст оригинала:

«Личное и строго секретное послание от г-на Черчилля маршалу Сталину.

На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях... Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации, за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзенхауэра, причем лишь при условии сохранения ее в строжайшей тайне. Я считаю дело срочным».

И вот ответ Сталина:

«Лично и строго секретно от премьера И.В. Сталина премьер-министру г-ну У. Черчиллю Получил вечером Ваше послание.

Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам».

Как видите, ничего похожего на истеричные вопли о помощи, да и не могло их быть — Черчилль свое послание отправил 6 января, когда немцы уже закончили отвод своих войск из-под Арденн. Зачем? А он просто, пользуясь недавним кризисом, как прикрытием, решил выведать намерения советского командования на советско-германском фронте — в интересах планировавшихся союзниками собственных наступательных операций. Вот и все.

Что же на самом деле происходило в Западной Франции в декабре 1944-го?

«Удар немцев оказался внезапным для американо-английских войск. Командование растерялось и потеряло управление войсками. Заслоны, создаваемые американо-английским командованием на флангах прорыва и на путях наступления немцев, не смогли изменить ход событий. Монтгомери был настолько напуган, что решил отходитькДюнкер-ку, заслонившись 30-м армейским корпусом по реке Маас. И только отсутствие резервов у противника и начавшееся наступление советских войск спасли положение англо-американцев» (Мементин Ф. Бронированный кулак вермахта, с. 490).

Вот эту самую чушь и вдалбливали в головы советских граждан полстолетия — что англо-американцы висели на волоске и только наступление советских войск спасло их. Приведенный выше отрывок написал вовсе не Меллентин! Он принадлежит перу А.А. Жеребилова, редактору издательства «Русич», и является примечанием к рассказу Ф. Меллентина об участии в Арденнской операции. Увидав, что в описании очевидца и участника событий нет ничего катастрофического для американцев и англичан, бдительный редактор, стоящий на страже интересов родины, тут же вставил свои 5 копеек. Но, как и большинство его примечаний к книге У. Холмса «Победа под водой», все эти «сентенции» являются полной чепухой (к примеру, Монтгомери ничего не мог решать самолично, поскольку непосредственно подчинялся Д. Эйзенхауэру).

Фюрер в Арденнах затеял наступление практически в том же самом месте, где в мае 1940 года Вермахт прорвал фронт французов и в конечном итоге блокировал союзников у Дюнкерка. Однако ситуация в конце 1944 года разительно отличалась от четырехгодичной давности.

Надо было быть крупным простофилей, чтобы затеять удар, ничем не обеспеченный с флангов, в первую очередь с левого. Там 3-я и 7-я американские армии, совместно с 1-й французской, с сентября рвали в клочья немецкую группу армий «Г» и, таким образом, наступающие в Арденнах части изначально подставляли свой фланг и тыл под контрудар союзников.

16 декабря 1944 года 5-я танковая армия генерал-майора Хассо Мантейфеля нанесла мощный и внезапный удар по неглубокой обороне 1-й американской армии и к 20-м числам продвинулась до реки Маас в районе Динана. Однако правофланговая 6-я танковая армия Йозефа «Зеппа» Дитриха не сумела оказать соседям существенной помощи, увязнув в боях с 5-м армейским корпусом американцев в районе южнее Мальмеди. В результате образовался опасно выдвинувшийся на запад выступ. Вдобавок коммуникации Мантейфеля проходили через город Бастонь, а эту самую Бастонь, где оборонялась 101-я воздушно-десантная (ныне — воздушно-штурмовая) дивизия США и боевая группа 10-й американской бронетанковой дивизии, немцы взять не смогли и обошли, оставив у себя в тылу, полагая, что город падет позже. Но город не пал ни через день, ни через неделю.

К 22 декабря американцы завершили перегруппировку и перешли в контрнаступление. Части 7-го армейского корпуса США и переброшенного с севера (из состава 2-й английской армии) 30-го армейского корпуса британцев атаковали Мантейфеля с фронта в районе Борена и Рошфора. Севернее 9-я американская армия навалилась на 6-ю танковую Дитриха, угрожая немецкому правому флангу 5-й танковой. А южнее, 3-я армия Паттона атаковала 7-ю армию немцев, прикрывавшую левый фланг Мантейфеля, вынудив немецкого генерала перебросить туда подкрепления с центрального участка. На этом попытка прорыва, по сути дела, закончилась — удар на Динан был остановлен.

В тот же день фел ьдмаршал Герд Рунд штедт посоветовал Гит-леру прекратить наступление, «так как вскоре все равно пришлось бы снять крупные силы для отражения ударов русских на Восточном фронте» (Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта, с. 491). Фюрер согласился прекратить наступление, но приказал удерживать занятые позиции.

26 декабря Паттон ворвался в Бастонь и над немецкими танковыми армиями замаячила перспектива окружения.

Немцы отбивались до 5 января 1945 года, когда получили, наконец, приказ начать планомерный отвод войск на исходные позиции. Потери составили: у союзников (по американским данным) 82,4 тысячи человек при 19,2 тысячи убитых; немцы потеряли 82 тысячи человек при 12,6 тысячи убитых.

Итак, подобьем по датам:

16 декабря 1944 года немцы начали наступление в Арденнах. До письма Черчилля Сталину 21 день, до советского наступления в Польше — почти месяц.

22 декабря 1944 года союзники перешли в контрнаступление. До письма Черчилля — 15 дней, до советского наступления на Висле —21 день.

28 декабря немцы прекратили наступление в Арденнах и перешли к обороне — 9 дней до письма Черчилля и 15 — до советского наступления на Висле.

5 января 1945 года немцы начали отвод войск на прежние позиции. Наступательная операция Вермахта в Арденнах завершилась. Сутки до письма Черчилля Сталину и неделя до советского наступления. Как видим, версия о «чудесном спасении союзников Красной Армией» — абсолютная ерунда.

* * *

«Результаты этого наступления были более чем неутешительными. Мы понесли крупные потери в живой силе и технике, а выиграли лишь несколько дней передышки... Те же самые результаты можно было получить гораздо меньшим наступлением у Аахена, после которого наши оперативные резервы могли быть переброшены в Польшу...

16 января, когда весь фронт в Польше откатывался назад, Гитлер согласился перебросить с Запада 6-ю танковую армию. Но вместо того, чтобы направить ее в Польшу, Гитлер настоял на отправке ее в Венгрию. Из всех его многочисленных стратегических промахов это был самый невероятный»» (Меллентын, с. 492—494).

В Венгрии Гитлер затеял наступательную операцию «Пробуждение весны» в районе озера Балатон. Главной ударной силой явилась потрепанная в Арденнах 6-я танковая армия «Зеппа» Дитриха в составе 1 -го танкового корпуса СС (1 -я ТД СС «Лейб-штандарт Адольф Гитлер» бригаденфюрера СС Отто Кумма, 12-я ТД СС «Гитлерюгенд» оберфюрера СС Хуго Крааса) и 2-го ТК СС (2-я ТД СС «Дас Райх» штандартенфюрера Рудольфа Лемана, 9-я ТД СС «Гогенштауфен» оберфюрера Сильвестра Штад-лера).

«В районе озера Балатон болотистая местность, однако обычно там рано наступают сильные морозы, сковывающие почву и делающие ее проходимой для тяжелых танков. К несчастью для немцев, весной 1945 года оттепель наступила раньше, чем ожидалось, и местность превратилась в топкое море грязи, в которой и завязли танки «Зеппа» Дитриха — иногда по самую башню...

Утром 6 марта... выпал обильный снег, еще более ухудшивший условия для ее проведения. Вдобавок к этому, с целью усиления фактора внезапности, который все равно был сведен к нулю, немецким войскам пришлось следовать к позициям для атаки пешим порядком. Расстояние от места выгрузки составляло около 18 километров. По мысли немецкого командования, противник не должен был засечь передвижение войск, поскольку не могуслышатьревамоторов. Однако это привело к тому, что гренадеры СС прибыли на передовую вымокшими до нитки, замерзшими и сильно уставшими. В действительности, к назначенному времени до исходных позиций добралась меньшая часть подразделений. В 4.30 утра началась артподготовка, имевшая целью ослабить потенциал сопротивления русских. Когда некоторые немецкие части пошли в атаку, артподготовка уже давно закончилась, а предупрежденный ею противник уже поджидал атакующих» (Уильямсон Г. СС— инструмент террора, с. 315— 316).

Немцы вклинились в оборону советских войск до 40 км, но, исчерпав резервы, остановились. Потери 3-го Украинского фронта за неделю боев (с 6 по 15 марта 1945 года) составили 8492 убитых и 24.407 раненых (3290 человек среднесуточно).