Большая кровь

Румынский след

Одна из новомодных российских басен — это противопоставление «глупого Жукова», потерпевшего неудачу в операции «Марс» и «умных Василевского, Рокоссовского, Ватутина, Еременко и др.», разгромивших немцев в ходе операции «Уран» под Сталинградом (в то самое время, когда Западный фронт спотыкался под Ржевом и Сычевкой). Дескать, операция «Марс» была спланирована Жуковым плохо, потому и провалилась, а операция «Уран» была спланирована хорошо, отсюда и полный успех. Это заблуждение, точнее, целое скопище сказокдля дилетантов, которыми потчуют народ недобросовестные исследователи.

Во-первых, план операции «Марс» разработал не Жуков. Конкретное решение принадлежало командующему Западным фронтом И.С. Коневу, разработку осуществлял Генштаб РККА одновременно с проработкой операции под Сталинградом (собственно, связь этих двух акций видна уже по их бого-планетарным названиям) и получила одобрение Ставки Верховного Главнокомандования.

Операция «Марс» являлась самостоятельной, причем приоритетной акцией РККА, а вовсе не вспомогательной — это видно по количеству привлеченных к ней сил и средств, по статусу координаторов Ставки (Жуков, конечно же, котировался выше Василевского), да и по названию: «Марс» куда звучней «Урана»; разве стали бы называть так вспомогательную операцию?

Сталин вновь пытался нанести поражение противнику одновременно на двух главных направлениях (западном и юго-западном), при этом главный упор делался на западное. «Уран» был раздут пропагандой позже — потому что успешно завершился в отличие от «Марса».

Г.К. Жуков был привлечен к операции «Марс» в качестве координатора от Ставки ВГК, а вовсе не в качестве главкома, главком остался прежний — Конев, так что негоже вешать неудачу на шею Жукову, это в духе западной историографии, которая события на Востоке обычно рассматривает в общих чертах и стремится (видимо, для упрощения) свести все деяния к одной — двум крупным историческим фигурам.

Во-вторых, как я уже отмечал, план операции «Марс» прорабатывался и Ставкой, и Генштабом (первые лица которого позже открестились от этой неудачи, хотя это глупо — все крупнейшие операции проходили через этот орган) и там никто никаких серьезных погрешностей в плане не выявил — это к вопросу о «плохом плане».

Что же касается неучастия Жукова в разработке Сталинградской операции, на чем настаивают историки «новой волны», то это более чем спорно: Жуков, назначенный в конце августа 1942 года заместителем Верховного Главнокомандующего, действительно убыл в тот период под Сталинград, следовательно, вполне мог так или иначе участвовать в подготовке наступательной операции на Дону. А.М. Василевский же, начальник Генерального штаба Красной Армии с июля 1942 года, почти наверняка был в курсе разработки и подготовки плана «Марс», однако ему провал под Ржевом и Сычевкой никто в вину не вменяет. Тенденция, однако!

В послевоенных замечаниях к плану «Марс» генерала А.И. Рад-зиевского нет никакой конкретики, налицо ярко выраженное стремление пришить «Марсу» ярлык вспомогательной операции. Одна фраза: «Решение на операцию было отмечено пассивностью и отсутствием целеустремленности» (Радзиевский А.И. Развитие теории и практики прорыва. Часть 1. М., 1977, с. 222) чего стоит. Если бы еще бравый Алексей Иванович пояснил, в чем именно все вышесказанное проявлялось.

У него есть только один конкретный упрек разработчикам плана, за который ухватились исследователи новейшего времени, мол: «Вот она — глупость Жукова» (хотя Жуков, может статься, к разработке «Марса» вообще не был причастен). Это распыление наличных сил и множественность ударов, создание сразу 13 ударных группировок. «Вот если бы группировок было меньше!..»

Но господа российские историки постоянно забывают, что несколькими месяцами ранее, во время первой Ржевско-Сы-чевской операции, их уже было меньше. А кроме того, тот же Конев был как минимум не глупее их, следовательно, это «распыление сил» могло преследовать какую-то цель. Оно ее и преследовало.

Конев знал, что противостоит его фронту хотя и жутко упорная, но всего одна (9-я полевая Вальтера Моделя) армия немцев,

о которую уже ломали зубы зимой, весной и летом 1942-го. А поскольку немцы, традиционно превосходя РККА качественно, значительно уступали последней количественно, ключ к успеху на западном направлении лежал в растягивании этих самых ограниченных немецких сил. Тут все просто до примитива: пять человек могут эффективно противостоять десяти, но если Их растащить по одному и каждому противопоставить двух противников — «труба дело». Отсюда и большое число наступавших на широком фронте групп по сходящимся в район истоков Лучесы и Обши направлениям: Конев пытался растащить фронт немцев, учитывая неудачу Калининского и Западного фронтов на Ржевско-Сычев-ском направлении несколькими месяцами ранее.

Если бы командующий Западным фронтом уменьшил число группировок и направлений и уплотнил за счет этого главные прорывные группы, Модель, в свою очередь, уменьшил бы число прикрываемых направлений и за счет этого уплотнил бы группировки защищающиеся. Словом, исход операции «Марс» был бы одинаков при любой плотности советских наступающих групп. Неудача наступления Западного фронта крылась вовсе не в изъянах планирования. План «Марс» был ничуть не хуже плана «Уран» (последний был вообще примитивным с точки зрения военного искусства).

«Шалишь, брат, — скажут мне. — Сам факт успеха «Урана» и неудачи «Марса» тебя опровергают!». Ничуть. Если бы план «Марс» со всей его группировкой и командующим «перетащить» под Сталинград, а план «Уран» со всеми «сопутствующими факторами» — под Ржев, исход-от этого не изменился бы: Конев и Жуков одержали бы победу, а Ватутин, Рокоссовский, Еременко и другие потерпели бы поражение.

Причина неудачи Западного фронта всего лишь втом, что ему противостояла пусть и одна, но немецкая армия, а причина успеха «донцов» и «сталинградцев» в том, что с немцами они и не столкнулись.

Немецкие части (6-я полевая и 4-я танковая армии) располагались в Сталинграде, а севернее и южнее — ни одной крупной немецкой части не было: 3-я и 4-я румынские, 8-я итальянская и 2-я венгерская, причем удары советских фронтов пришлись именно против румын (а не против венгров или хотя бы итальянцев). Если бы группам прорыва Донского и Сталинградского фронтов противостояли пусть малочисленные (хотя бы и авиапо-левые дивизии), но немецкие части, никакого окружения Паулю-са не произошло бы. Линия фронта в этом случае напоминала бы ржевско-сычевский участок — отдельные вклинения на отдельных участках.

«Наступление войск Юго-Западного и правого крыла Донского фронтов началось утром 19 ноября после мощной артподготовки. Войска 5-й танковой и 21-й армий прорвали оборону 3-й румынской армии» (БСЭ, Том 24-1,1976, с. 403).

Очевидцем этого стал Ханс-Ульрих Рудель:

«На следующее утро (19 ноября. — С.З.) после получения срочного сообщения наша авиаэскадра вылетела в направлении плацдарма в районе Клетская. Погода была плохая — низкая облачность, небольшой снег, температура примерно около 20 градусов ниже нуля. Мы летим на небольшой высоте. Но что за войска движутся нам навстречу? Ведь до цели еще полпути! Это толпа солдат в коричневой форме. Русские? Нет, румыны. Некоторые из них даже бросают свои винтовки, чтобы легче было бежать. Удручающее зрелище, но мы готовимся к худшему. Мы летим вдоль двигающейся на север колонны и выходим в район артиллерийских позиций наших союзников. Орудия брошены в полной исправности, около них лежат боеприпасы. Мы пролетели еще некоторое расстояние, пока увидели передовые части русских» (Мементин Ф. Бронированный кулак вермахта, с. 247).

Так что главной проблемой Конева и Жукова под Ржевом и Сычевкой явилось то, что противостояли им немцы, а не румыны.

Коль уж речь зашла о румынах, требуется попутно развеять еще один миф — об еще одной гениально спланированной (и оттого оглушительно победной) Яссо-Кишиневской наступательной операции, в результате которой Красная Армия вывела из войны Румынию за короткий срок. Мол, вся заслуга в этом успехе, лишившем Германию румынской нефти, есть исключительно заслуга советских войск. Это также брехня. В действительности та операция, при всем превосходстве южных советских фронтов перед противником, завершилась бы где-нибудь в районе Серет — Дунай и не далее. Если бы не...

Еще давно, разглядывая карту этой операции, я никак не мог взять в толк, каким образом 16 немецких дивизий оказались в окружении на берегах Прута и Серета, если клинья советских уда-рову них за спиной не смыкались? Не смыкались и все тут, тем не менее немцы каким-то неведомым образом оказались в окружении.

Разгадка оказалась проста, но история эта в советской историографии не афишируется должным образом (там лишь упоминается о произошедшем 23 августа антифашистском восстании, «свергшем режим Антонеску», в результате которого Румыния объявила о выходе из гитлеровского блока, а 24 августа 1944 года — войну Германии).

На Западе же эта история широко известна (Ф. Меллентин сравнил поведение румын по отношению к союзнику с поведением Саксонского корпуса, переметнувшегося в решающий момент «битвы народов» под Лейпцигом 1813 года из рядов наполеоновской армии в стан противника). 24—25 августа румынские дивизии совершенно неожиданно для немцев перешли на сторону русских, открыли фронт и развернули орудия против германских войск. Но что хуже всего, в тылу они заняли все переправы через Прут и Дунай, в результате чего немецкие дивизии не смогли отступить и были полностью уничтожены. Так что и этим своим успехом советское командование целиком и полностью обязано «румынскому фактору».

Днепровско-Карпатская наступательная операция (24 декабря 1943 —17апреля 1944)

Тактика «выжженной земли», использованная немцами, не позволила советским войскам осуществить форсирование Днепра с ходу большими силами: несмотря на то что на правом берегу реки еще в 20-х числах сентября удалось занять более двух десятков плацдармов, ни с одного из них ранее середины октября советское командование не смогло начать наступление из-за недостатка сил.

Наступление возобновилось в октябре. Первоочередной его целью являлся Киев, взять его первоначально предполагалось ударом с букринского плацдарма. Однако серия трупозавапива-ющих атак 27-й, 40-й и мотострелковых частей 3-й танковой армии, начавшихся в середине октября и завершившихся через неделю, не смогли поколебать позиции 48-го танкового корпуса немцев. В результате удар по столице Украины нанес Воронежский фронт (он же 1-й Украинский) с Лютежского плацдарма (куда скрытно были переброшены 30 стрелковых дивизий, 24тан-ковыеи 10 мотострелковых бригад) 3 ноября 1943 года, завершившегося полным успехом через три дня.

Южнее, в районе Запорожья, успешно развивали наступление войска Степного (он же 2-й Украинский), Юго-Западного (3-й Украинский) и Южного (4-й Украинский) фронтов в рамках Нижне-Днепровской наступательной операции. Были взяты Запорожье, Мелитополь и Днепропетровск.

Манштейн еще ранее предлагал осуществить отвод немецких войск из опасной для них южной излучины Днепра, но фюрер, как обычно, отказал, а также потребовал от командующего группой армий «Юг» удержать Кривой Рог и Никополь как важные для промышленности рейха центры (тот самый случай, когда, сняв голову, плачут по волосам). Это «ценное» указание привело ктому, что войска группировки Манштейна вынуждены были занять весьма невыгодную со стратегической точки зрения статичную оборону на невыгодных позициях, без права на гибкий отход. Это в дальнейшем повлекло печальные для Вермахта последствия.

Заняв столицу Украины, командующий 1-м Украинским фронтом Н.Ф. Ватутин, подгоняемый Ставкой, действовал опрометчиво: вместо того чтобы закрепить за собой район Киева оборонительными мероприятиями, а также произвести детальную разведку противостоявших ему сил противника, он с ходу затеял наступательные акции сразу на трех направлениях — коростень-ском, житомирском и фастовском.

Тем временем Манштейн сосредоточил все наличные танковые дивизии южнее Житомира. Эти действия совпали с решением Гитлера начать частное контрнаступление. Генерал Гудериан настоял на том, что следует отказаться от отдельных, распыленных по времени и месту контрударов, а сосредоточить южнее Киева все возможные танковые дивизии (даже снять для этого танки Клейста из-под Херсона) в направлении через Бердичев на Киев. Гитлер, как обычно, покивал головой, но решение принял половинчатое. Для удара было решено использовать только 48-й танковый корпус в составе 1-й, 7-й, 19-й и 25-й танковых дивизий, танковых дивизий СС «Лейбштандарте Адольф Гитлер», «Дас Райх», а таже 68-й пехотной дивизии.

По плану командующего 48-м танковым корпусом Германа Балька (еще одного злого гения для Красной Армии) его дивизии должны были нанести сосредоточенный удар из района Фастова прямо на Киев, отрезая тем самым неосторожно выдвинувшиеся на запад части 1 -го Украинского фронта. Однако первоначальный план героя боев на реке Чир принят не был. Командующий

4-й танковой армией генерал-полковник Раус посчитал его слишком смелым и решил, что сперва необходимо вернуть Житомир, а уже после, может быть, повернуть и на Киев. Рауса поддержал. Гитлер.

Первый удар 48-го ТК (15—24 ноября 1943 года) завершился взятием Житомира и окружением в районе Брусилова частей 1 -го гвардейского кавалерийского, 5-го гвардейского и 8-го гвардейского танковых корпусов.

«Теперь оставалось уничтожить русские силы внутри кольца. К 24 ноября мы захватили много пленных, атакже 153 танка, 70 орудий и 250 противотанковых пушек. На поле боя осталось 3000 убитых русских солдат.

Успех ни в коем случае нельзя было считать полным, так как русские сумели очень искусно вывести из окружения значительную часть своих сил. Практически в эти долгие и темные зимние ночи было невозможно помешать выходу даже крупных подразделений противника из кольца окружения, потому что в нем было много разрывов.

Как принято у русских, из окружения были выведены прежде всего штабы, офицерский состав и некоторые специальные подразделения, а основная масса солдат оставлена на произвол судьбы. Во всем районе Брусилова не было захвачено ни одного штаба, а среди убитых не оказалось ни одного старшего офицера. Таким путем русские сохраняли кадры для новых соединений» (Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта, с. 375—376).

Затем последовал удар в районе Радомышля (6—15 декабря), где 1-я, 7-я танковые и танковая дивизия СС «Лейбштандарте Адольф Гитлер», используя открытый правый фланг 60-й советской армии, обошли фронт Ватутина на 30 км, разгромив советские войска в районе рек Ирша и Тетерев. Наконец, в районе Ме-лени (16—23 декабря), упредив противника с ударом, те же три дивизии умудрились взять в кольцо группировку аж из семи корпусов — 4 стрелковых и 3 танковых!

«Днем 21 декабря в наш штаб была доставлена карта, найденная у убитого русского майора. К нашему удивлению, оказалось, что мы пытались окружить у Мелени не менее трех танковых и четырех стрелковых корпусов русских. Видимо, русские сосредоточивали свои силы для крупнейшего наступления от района Мелени на Житомир, и наше собственное наступление тремя танковыми дивизиями должно было показаться им необычайной дерзостью» (там же, с. 386).

Уничтожение окруженных советских частей наличными силами было, конечно, неосуществимой для немцев задачей, вскоре им самим пришлось отбиваться от атак советских войск, однако запланированное наступление 1-го Украинского фронта на житомирском направлении было сорвано.

«Но все же мы нанесли русским тяжелые потери: за этот период войсками 4-й танковой армии, в авангарде которой действовал наш корпус, было захвачено свыше 700 танков и 668 орудий. Из трех групп русских войск, переправившихся в ноябре через Днепр, первая, у Брусилова, была сильно потрепана, вторая, в районе Житомир — Радомышль, полностью уничтожена, а третья, восточнее Коростеня, понесла настолько тяжелые потери, что уже не могла больше вести наступательных действий» (там же, с. 388).

Тем не менее очень скоро Ватутин взял реванш, опрокинув на Рождество 1943 года в районе Брусилова 24-й танковый корпус Вермахта, после чего 48-й танковый корпус был спешно оттянут назад для восстановления положения. В скором времени в районе Бердичева и Казатина развернулось крупнейшее танковое сражение.

Танковое сражение в районе Бердичева и Казатина

Это сражение мало известно в советской историографии. Сводки и послевоенные мемуары полны победных бравурных звуков о взятии Казатина и Бердичева силами 1-й танковой армии, фонтанов похвал и восторгов по поводу умелых действий ее командующего М.Е. Катукова. Однако настораживает короткое замечание Г. К. Жукова об этой операции:

«31 декабря был вновь освобожден Житомир. Развернулись тяжелые бои за Бердичев—крупный узел железнодорожных и шоссейных коммуникаций. Здесь действовали войска 1-й танковой армии генерала М.Е. Катуковаи 18-я армия генерала К.Н. Леселидзе. Ввиду слабой организации боя 1-я танковая армия, понеся потери, успеха не добилась, и лишь 5 января, после вмешательства Н.Ф. Ватутина, Бердичев был занят» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Том 2, с. 216).

Изучение свидетельств немецкой стороны позволяет установить более точную картину произошедшего.

Замысел командующего 1 -м Украинским фронтом на Жито-мирско-Бердичевскую операцию предусматривал удар 1-й гвардейской, 18-й и 38-й армий, атакже 1-й и 3-й гвардейских танковых армий в районе Брусилова с целью разгрома противостоящей группировки противника — 24-го танкового корпуса (8-я, 19-я, 25-я танковые дивизии и танковая дивизия СС «Дас Райх»), после чего наступать главными силами на Казатин и Бердичев (вспомогательные удары наносили 13-я, 27-я, 40-я и 60-я армии). Задача прорыва оборонительных полос ставилась общевойсковым армиям, а танковые части планировалось ввести в сражение в середине первого дня наступления, когда пехота уже пробьет коридор длиной 5—6 км в глубь вражеской обороны.

При этом 3-я гвардейская танковая армия П.С. Рыбалко после взятия Брусилова поворачивала западнее, а движение на Казатин и Бердичев продолжала только армия Катукова. Его 1 -я гвардейская танковая армия к началу операции насчитывала 42.300 солдат и офицеров, 546 танков и САУ, 585 орудий и минометов, 31 установку реактивной артиллерии, 3432 автомашины.

Утверждения о том, что утром 24 декабря (после 50-минутной артиллерийской и авиационной подготовки) советская пехота «сломила сопротивление» 19-й и 25-й танковых дивизий Вермахта действительности не соответствуют, так как общевойсковые армии вклинились в оборону противника только на 2—3 км, не преодолев даже первый ее рубеж. Ватутину пришлось в 12.30 вводить в бой обе танковые армии раньше, нежели предполагалось. Именно они и опрокинули немецкие танковые дивизии, которые в беспорядке стали откатываться в район Житомира.

Немецкому 48-му танковому корпусу, спешно отправленному на помощь 24-му, пришлось потрудиться сперва для того, чтобы провести (верне, протащить) через забитый отступающими войсками Житомир три свои танковые дивизии (1-ю, 7-ю и СС «Лейбштандарте Адольф Гитлер»), а затем для того, чтобы отыскать отступающие дивизии 24-го корпуса и восстановить оборону восточнее Житомира.

Пока немцы решали свои проблемы, части 1-й танковой армии Катукова в 10 часов 28 декабря ворвались в Казатин.

Днем ранее, 27 декабря, дивизия «Лейбштандарте» заняла оборону восточнее Бердичева. 28 декабря через ее боевые порядки прошла 1-я танковая дивизия и двинулась по направлению к Казатину с целью отбить его. 7-я танковая дивизия еще не успела подойти с севера. В результате в районе Бердичев — Казатин немцы имели менее 100 танков (всего 48-й танковый корпус насчитывал до 150 машин), 1-й Украинский фронт в районе Казатина насчитывал около 500 танков.

29 декабря развернулось тяжелое сражение. 1 -я танковая дивизия натолкнулась на значительно превосходящие силы русских и начала отход к Бердичеву. 1 -я гвардейская ТА силами около 200 танков атаковала позиции «Лейбштандарте» у Бердичева. Несмотря на потерю до 70 машин, советским танкистам в ряде мест удалось прорвать рубеж обороны немецкой дивизии и прорваться в город.

Оценив силы атакующих, командир 48-го ТК Герман Бальк (которого Ф. Меллентин считает лучшим тактиком Второй мировой войны) очень быстро перестроил свою оборону — он сократил протяженность фронта, подтянул к «Лейбштандарту» 1-ю танковую дивизию и отвел их на новый оборонительный рубеж по обе стороны от Бердичева. В результате части Катукова хоть и проникли местами в город, не смогли ни овладеть им, ни развить наступление дальше. 30 декабря советская 1-я танковая армия в бесплодных атаках потеряла еще 32 танка, но не поколебала фронт 48-го ТК ни на йоту.

«31 декабря русские предприняли ожесточенные атаки значительными силами, в ходе которых они потеряли 62 танка. В этих боях мы имели возможность еще раз убедиться, что за танками русских уже больше не наступает многочисленная пехота.

Благодаря умелому и уверенному руководству действиями со стороны командующего 4-й танковой армией генерал-полковника Рауса опасное положение было ликвидировано. Хотя русские сумели 31 декабря овладеть Житомиром, а 3 января выйти на границу 1939 года с Польшей, их наступательный порыв иссяк. Оборона немецких войск в Западной Украине все еше проходила в основном по прежним рубежам» (Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта; с. 394).

Несмотря на то что Бердичев остался за советскими войсками, им не удалось потеснить оборону 4-й ТА немцев. Судьбу же города решили вовсе не войска Катукова, а части 3-й гвардейской ТА Рыбалко, повернутые по приказу Н.Ф. Ватутина на Бердичев. Именно ее выход в тыл 48-го ТК вынудил Балька отвести свои дивизии западнее и только после этого 305-я стрелковая дивизия и 44-я гвардейская танковая бригада советской 1-й танковой армии , воспользовавшись этим, утром 5-го января 1944 года вошли в Бердичев.

В то самое время, когда Ватутин разворачивал свое наступление на Бердичев, в ставке Гитлера 27 декабря 1943 года состоялось совещание, решившее, в конечном итоге, судьбу Правобережной Украины. На этом совещании Манштейн предложил отвести поиска из излучины Днепра и оставить Никополь. Эта мера по-шолила бы сократить фронт на 200 км. Гитлер отказал, сославшись на то, что подобное отступление будет означать потерю Крыма. На заявление Цейтлера о том, что Крым и так уже фактически потерян, фюрер никак не отреагировал.

Стороны сошлись на том, что «русские должны когда-нибудь выдохнуться», но разделились по вариантам стратегии. Командование группы «Юг» предлагало гибко реагировать на активность советских войск и не позволять им уничтожать немецкие войска it опасных выступах. Этот принцип — «эластичная оборона», предусматривал размещение на переднем крае только передового охранения, тогда как главная оборонительная позиция создавалась глубже, вне зоны действия артиллерийского огня противника. Наличную артиллерию следовало не распределять по фронту равномерно, а свести в группы, из самоходных установок и противотанковых батарей создать подвижные резервы, которые можно было бы быстро перебросить на любой участок.

Еще глубже располагались танковые соединения, являвшиеся главной составляющей «эластичной обороны» — своеобразный молоток для удара по пальцам противника. Как только враг где-либо проникнет в глубь расположения Вермахта, туда сразу перебросят танковые дивизии, которые, пользуясь своим превосходством в тактике и подготовке, нанесут поражение прорвавшейся группировке русских. Такую оборону можно было растянуть, но практически невозможно прорвать, не имея качественно подготовленных бронетанковых сил и эффективной авиации. Образцы подобного ведения боевых действий немцы уже демонстрировали влокальных операциях. В случае нужды можно было отступить и перегруппироваться, не цепляясь слепо за определенные рубежи и населенные пункты.

Однако у Гитлера, сторонника позиционной обороны (для иедения которой у Германии не хватало сил и средств) посоветовал всем запастись терпением, не теряться и драться за каждый метр территории. 28 декабря он заявил: «Я не могу себе простить, что в прошлом давал согласие на отступление».

Подобная позиция привела к тому, что сперва войска Ман-штейна, старавшегося остановить превосходящие силы советских войск у Кировограда, угодили в котел под Корсунь-Шевчен-ковским (у немцев он получил название Черкасского котла). В окружении немцев большую роль сыграл 20-й танковый корпус

5-й гвардейской танковой армии под командованием генерал-лейтенанта И.Г. Лазарева, проявившего редкое в советской армии понимание сущности танковых операций. Примечательно, что Лазарев в свое время получил хорошую тактическую подготовку у командующего Белорусским военным округом И.П. Убо-ревича (казненного летом 1937 года как «враг народа» и «немецкий шпион»).

Вокруг Корсунь-Шевченковской операции до сих пор гуляет много мифов. Так, по официальной версии, вся окруженная немецкая группировка (якобы до 100 тысяч человек) была полностью уничтожена, а спастись удалось лишь небольшой группе на танках и бронетранспортерах. По другим версиям, немцам удалось вырваться из кольца и повинны в этом то ли командующий

1-м Украинским фронтом Н.Ф. Ватутин, то ли командующий

2-м Украинским фронтом И.С. Конев, то ли Г.К. Жуков, координировавший действия обоих фронтов в этой операции. Это, конечно, смешно. Все, что нужно было сделать со своей стороны, советские командующие сделали, затянув вокруг немцев «удавку» из 35 дивизий. Ну не ходить же товарищам Жукову, Ватутину и Коневу с колотушкой в руках вдоль переднего края, сторожа попытку вражеского прорыва?!

В том, что из 60 (а не 100) тысяч попавших в окружение немцев 35 тысяч в итоге ускользнули, позволивтем самым Манштей-ну восстановить фронт на Украине, виноваты «стрелочники» на местах — низший и средний командный состав и слабая готовность советских фойск к боевым действиям в условиях плохой погоды (16 февраля, когда немцы пошли на прорыв у Шендеров-ки, разы фал ся сильный снегопад). Не сумели командиры и должным образом скорректировать огонь артиллерии, который был сколь мощным, столь и неточным.

Весь период существования котла Манштейн очень активно действовал при попытках деблокады окруженных частей, нанося отвлекающие удары по всему периметру внешнего кольца. Главный же удар (силами 1-й, 16-й, 17-й танковыхдивизий и танковой дивизии СС «Лейбштандарте АГ») последовал из района

Ризино — немцы продавили оборону Ватутина в направлении Лысянка — Шендеровка. Примечательно также, что генерал Штеммерман, возглавивший окруженную группировку, в отличие от Паулюса под Сталинградом, не стал ждать у моря погоды, а нанес удар навстречу танкам Хубе. И не прогадал.

Идя на прорыв, немцы оставили раненых (которые потом составили львиную долю военнопленных) и почти всю тяжелую технику — перемещать ее по раскисшей земле все равно не было никакой возможности), за исключением танков дивизии СС «Викинг» обергруппенфюрера СС Герберта Отто Гилле, которая прикрывала фланги прорывной группы.

В арьергарде, сдерживая бросившихся в погоню советских бойцов, двигалась штурмовая бригада (впоследствии преобразованная в 28-ю добровольческую панцер-гренадерскую дивизию Ваффен-СС) «Валлония», состоявшая из нидерландских валлонов под командованием бывшего лидера бельгийских «рексис-тов» (правых националистов), а ныне ufegninehva.hthf СС Леона Дегреля. При прорыве в этой бригаде пало на поле боя свыше 70% личного состава (уцелели лишь 632 человека), но прорыв немцам удался. Вину за это в последнее время модно возлагать на голову Жукова.

Примечательно, что через месяц в районе Каменец-По-дольска в котел попала 1-я танковая армия Вермахта, там Манш-тейну удалось прораваться вообще без потерь. Этот вопиющий случай в советской и российской историографии предпочитают не комментировать, ссылаясь на объективные причины.

Как и предсказывалось на совещании у фюрера, из Крыма Вермахту вскоре пришлось эвакуироваться, причем в неслабом темпе, однако сделать это удалось благодаря фактическому попустительству со стороны советских ВВС и Черноморского флота — случай поистине вопиющий.

Требования Г итлера удерживать излучину Днепра привели к окружению частей группы «А» Клейста в районе Снегиревки и Березнеговатого. И вновь, на сей раз уже командующий 3-м Украинским фронтом Родион Малиновский, в который раз в этой войне «лопухнулся» и упустил 12 окруженных дивизий противника, да еще и допустил его организованную эвакуацию из Николаева.

Дальнейший ход боевых действий на Украине свелся к операциям по выталкиванию немецких войск с советской территории в Польшу, Венгрию, Чехословакию и Румынию. На удары советских войск Вермахт стремился отвечать только контрударами из глубины, ввиду хронического недостатка сил. Тем не менее к середине 1944 года основные события на советско-германском фронте вновь переместились в центральный сектор и с этого момента южное направление в значительной степени стало превращаться во второстепенное.

Официальные потери советских войск в Днепровско-Кар-патской наступательной операции оказались очень велики: безвозвратные — 270.198 человек, санитарные — 839.330. Общие — 1.109.528 человек (при 2.406.100 личного состава к началу операции). Среднесуточные — 9565 человек.

Львов — Сандомир (13 июля — 29 августа 1944)

Огромные потери и весенняя распутица вынудили советские войска взять паузу на Украине до середины 1944 года, с тем, чтобы пополниться людскими резервами из только что освобожденных районов УССР.

К моменту наступательной операции советских войск с целью овладения областями Западной Украины и вступления в Южную Польшу, 1-й Украинский фронт И.С. Конева насчитывал 1.002.200 человек в 72 стрелковыхдивизиях, 3 механизированных и 7 танковых корпусах, 4 отдельных бригадах, двух воздушно-десантных и шести кавалерийских дивизиях. Группировка имела 13.900 орудий и минометов калибром свыше 76 мм, 2200 танков и САУ, 2806 самолетов.

Ей противостояла группа армий «Северная Украина» генерал-полковника Й. Харпе (1 -ятанковая, 4-я полевая и 1 -я венгерская армии численностью около 600.000 человек, 900 танков и САУ, 6000 орудий и минометов, 700 самолетов).

Г итлер отправил в отставку Э. Манштейна и назначил командующим группой войск в Западной Ураине сперва своего любимца В. Моделя. Модель, крайне непоследовательный во взглядах, «достал» своей нудной и мелочной опекой (вплоть до точного указания расположения отдельных частей) всех подчиненных командиров, а кроме того, ввел правило, согласно которому передовые позиции обороны должны удерживаться любой ценой, а танки и артиллерия располагаются в глубине обороны равномер-по по всему фронту. Эти принципы противоречили практике «эластичной обороны», применяемой Вермахтом на Украине (и которую сам Модель с успехом использовал в районе Вязьмы и Ржева), из-за чего у того же командующего 48-м танковым корпусом Германа Балька с новым командующим возникали постоянные разногласия.

Но в июне 1944-го грянул «Багратион» и Модель срочно потребовался в центральный сектор. А в скором времени перешел в наступление и 1-й Украинский фронт.

Надо отдать должное его командующему — он на сей раз подготовил наступление настолько скрытно, что немцы точными данными о намерениях противной стороны не располагали, а радиоперехват и показания военнопленных давали противоречивую информацию. Конев, учитывая печальный опыт прошлого, не стал выводить на передний край свои ударные части, придерживая их в тылу до удобного момента.

Однако Вермахт не спал в шапку, и поскольку район Броды — Езерна — Тернополь (откуда и нанесли свой главный удар советские 60-я армия и 3-я гвардейская танковая) серьезно беспокоил командующего 48-м танковым корпусом (из-за густого леса, который мог скрыть развертывание советских частей), генерал Бальк выступил с предложением провести, от греха подальше, упреждающее наступление в этом районе и отбросить советские части креке Серет. Однако Модель запретил операцию, а приказал осуществить в направлении Езерны разведку боем силами двух батальонов. Разведка показала, что в случае немецкой атаки втот момент Вермахт легко и спокойно мог бы опрокинуть войска Конева в этом секторе и овладеть им, что сорвало бы предстоящее советское наступление (как это произошло в конце 1943-го в районе Житомира). Чрезмерная осторожность Мо-деля имела неприятные последствия для обороны группы «Северная Украина».

14 июля Конев начал свое наступление в полосе 48-го танкового корпуса немцев. Это не явилось неожиданностью для Балька, который загодя приготовился к контрудару. Когда стало ясно, что пехота корпуса не в состоянии остановить удар русских, в бой из глубины обороны были введены 1-я и 8-я танковые дивизии. Но вот тут генерала Балька подвели «стрелочники». Если 1 -я танковая действовала как должно и 15 июля контрударом в районе Олеева остановила продвижение противника, то с маневром 8-й танковой вышел откровенный «облом». Ее чересчур умный командир проигнорировал указание командира корпуса и вместо движения через лес по заранее установленному маршруту решил сэкономить время и прокатиться с ветерком по шоссе Золочев — Езерна (что было строжайше запрещено тем же Бальком). На марше колонны 8-й танковой дивизии подверглись налету советской авиации и понесли тяжелые потери в танках и грузовиках, после чего все надежды на контратаку улетучились, а части советской 38-й армии добились глубокого вклинения налевом фланге 48-го ТК, что в итоге сорвало попытку контрудара танкистов Балька в северном направлении на помощь попавшему в окружение западнее Броды 13-му армейскому корпусу.

Однако сообщения (практически во всех русскоязычных источниках) относительно того, что «восемь окруженных в районе Броды дивизий противника к исходу 22 июля были полностью уничтожены», действительности не соответствуют: 20 июля основные силы 13-го АК под командованием генералов Лаша и Ланге мощным ударом прорвали кольцо окружения и вышли в расположение 48-го ТК. Однако все тяжелое вооружение при прорыве было брошено, а в центре обороны немецкого фронта образовалась ничем не заполненная брешь. Сюда командующий 1-м Украинским фронтом не мешкая бросил все свои подвижные резервы, последовательно заняв Львов, Перемышль и Люблин, отбросив 4-ю ТА противника за Вислу, а 1 -ю ТА оттеснив в Карпаты. Ударные группы Конева стали заворачивать на север, но задуманные клещи (совместно с 1 -м Белорусским фронтом) в сторону Варшавы не прошли. К августу 1944 года войска, наступавшие в Белоруссии, потеряли свою пробивную силу и вскоре застряли у Вислы.

А сам Конев у Сандомира уперся все в того же Германа Балька, который уже в должности командующего 4-й ТА остановил наступление 1-го Украинского фронта врайоне Баранува. И хотя немецкий генерал не сумел (из-за недостатка сил) полностью ликвидировать основной плацдарм советских войск южнее Сандомира (у немцев он носил название «Баранувского плацдарма»), тем не менее основательно его «обкорнал», значительно уменьшив в размерах, а также ликвидировал несколько других плацдармов в этом же районе. Гудериан писал в своих мемуарах («Panzer Lider»): «Только благодаря неисчерпаемой энергии и умелому руководству генерала Балька удалось в этом районе предотвратить катастрофу».

Официальные потери 1 -го Украинского фронта в этой операции составили 65.001 безвозвратными и 224.295 санитарными. Общие — 289.296 человек (6027 среднесуточно).

Будапештская наступательная операция (29 октября 1944—13февраля 1945)

Крайне неудачно, если исходить из основной цели (разгром группировки противника на территории Венгрии и вывод этого государства из войны в кратчайшие сроки), протекала для 2-го Украинского фронта, под командованием Р.Я. Малиновского (позже Ставка ВГК будет вынуждена задействовать и 3-й Украинский фронт) операция в Венгрии.

На вывод этой страны из войны было угроблено почти 4 месяца и, только по официальным данным, 80.026 человеческих жизней. Добавьте сюда 240.056 раненых и получим в сумме 320.082 человека, при том что в начале наступления 2-й Украинский всего насчитывал 760.000 человек. Кроме того, были потеряны 1766 танков и САУ. Ничего удивительного, что эта операция по потерям личного состава и танков в кампании 1945 года занимает третье место после Берлинского и Восточно-Прусского кровопусканий. Операция завершилась в середине февраля 1945 года, когда это уже не имело большого стратегического значения для советских войск. Мало того, в ходе битвы за Будапешт войска двух Украинских фронтов находились на грани поражения и отвода войск за Дунай. И это за два месяца до Победы!

Началось все с некачественного планирования входа в Венгрию. Поскольку вывод государства из войны являлся главной целью операции изначально, то и удар на Будапешт следовало наносить в самом начале — когда немцы еще не были сильны на этом направлении. Сделать это следовало из района Мако, где советское командование вместо ударного кулака расположило 1-ю румынскую армию и, чуть правее — 53-ю и где советским войскам противостояла только 3-я венгерская армия. Также перспективным для наступления на Будапешт было направление на Сегед и Суботицу, но и там в ходе операции последовал только частный удар — силами 46-й армии.

Немецких армий на весь фронт в тот момент было только три: 1-я танковая, которая располагалась в Чехословакии против 1 -го и 4-го Украинских фронтов и большого влияния на венгерские события не оказывала; 8-я, которая располагалась в клужском выступе и которую легко было обойти с флангов; и 6-я полевая армия в районе Орадя — Дебрецен. Вот на эту 6-ю армию (возрожденную со времен Сталинграда) и пришелся главный удар советских войск. На остальных участках оборонялись только, хотя и стойкие, но плохо оснащенные современным вооружением венгерские армии — 1 -я, 2-я и 3-я.

Вместо наступления на Будапешт Генштаб РККА и Родион Малиновский затеяли операцию по разгрому дебреценской группы противника. Планирование этой операции сопровождалось еще более серьезными просчетами. Вместо того чтобы в районе Салонта (откуда наносился главный удар) сконцентрировать мощный кулак для удара в тыл клужскому выступу, командующий 2-м Украинским фронтом аж четыре армии (7-ю гвардейскую, 27-ю, 40-ю и 4-ю румынскую) расположил перед фасом этого выступа, на второстепенном направлении. На направлении же главного удара (дебреценском) осталась только одна 6-я гвардейская танковая армия при содействии левого фланга 27-й армии.

В результате ударная группировка с первых же дней наступления, вместо прорыва в тыл противнику, втянулась во встречное сражение в районе Орадя и вся операция «по разгрому дебреценской группировки» свелась к выталкиванию и без того слабых немецко-венгерских сил из клужского выступа. Уже в ходе операции Малиновский начал перебрасывать части 7-й гвардейской армии из под Клужа на Сольнок, на будапештское направление, да было уже поздно — немцы, осознав угрозу столице Венгрии, стали перебрасывать туда на усиление части СС.

Дебреценский ляпсус стоил 2-му Украинскому фронту не только потери оперативных возможностей, но и 84.010 человек — 19.713 убитыми и 64.297 ранеными. Фронт же противника, кое-где потеснив, проравать не удалось. В результате советские штабные чины засели за разработку новой, на сей раз будапештской операции.

И снова, используя уже привычную в этой войне практику растаскивания ограниченных сил противника на огромном фронте (принятую стихийно вместо «глубокого прорыва»), войска 2-го Украинского фронта (712.000 человек, по другим дан-иым — 760.000; 9000 орудий и минометов, около 900 танков и САУ, 1300 боевых самолетов) затеяли наступление на всю ширину Венгрии — от чешской до югославской границы, разбросав свои армии по фронту так, что ударные группировки не сильно-то и «просматривались».

Главные удары планировалось наносить в центре — в полосе 46-й армии И.Т. Шлемина, успех которой должен был развивать 4-й гвардейский механизированный корпус (выступал из района Сегеда), и в полосе 7-й гвардейской армии М.С. Шумилова, которую поддерживала 1-я румынская и 6-я гвардейская танковая (командующий А.Г. Кравченко) армии (хотя по первоначальному плану ввод 6-й гв. ТА в сражение не планировался — она находилась в резерве) и КМГ И.А. Плиева. 46-я армия должна была охватить Будапешт с юга, а 7-я гвардейская — с севера. Это оперативное построение, с сильным центром и относительно слабыми флангами, повлекло не самые приятные последствия для 2-го Украинского фронта по ходу операции.

Немцы к тому времени предотвратили развитие политической ситуации в.Венгрии по румынскому сценарию и осуществили смену режима. Регента Венгрии адмирала Миклоша Хорти (служившего в австро-венгерском флоте в Первую мировую войну), затеявшего за спиной Берлина сепаратные переговоры с Москвой, заменил верный Германии лидер фашистской партии «Скрещенные стрелы» Ференц Салаши.

На фронте, в составе двух немецких (6-й и 8-й) и трех венгерских (1-й, 2-й и 3-й) армий, насчитывалось около 500.000 человек при 4000 орудий и минометов, более 700 танков и САУ, около 500 самолетов (командующий Г. Фриснер, с 23 февраля 1945 года — О. Веллер). Но группировка такой численности сформировалась только кдекабрю 1944 года, а в начале операции, даже по признанию советских историков, «противник не располагал крупными силами под Будапештом, поскольку основная часть его войск продолжала действовать на ньиредьхазско-мишкольцском направлении».

Наступление, начавшееся 29 октября 1944 года в полосе 46-й армии, развивалось успешно только первые три дня. В это время советские войска находились всего в 15 км от Будапешта. Но затем немцы перебросили в район города подкрепления, а Фриснер произвел перегруппировку, и 2-й Украинский фронт стал втягиваться в позиционные бои.

4 ноября Ставка ВГК потребовала от Малиновского быстрее выводить для охвата Будапешта с севера и северо-востока части правого крыла. Но правое крыло, которое с 11 ноября более двух недель штурмовало фронт противника отЧопа до Сольнок, продвинулось вперед незначительно.

«Танки, механизированные и кавалерийские соединения действовали не в компактной группировке и находились на одной линии со стрелковыми частями, что приводило к утрате маневренности этих соединений и затяжным боям» (Советская военная энциклопедия. Том 1, 1990, с. 516).

Наступление было временно приостановлено. Таким образом, сразу две попытки прорыва к Будапешту потерпели провал.

Наступление возобновилось 5 декабря и продолжалось неделю. Войска правого и левого крыла 2-го Украинского фронта охватили город с двух сторон, но прорваться к нему или окружить не смогли несмотря на ввод в сражение (в полосе 46-й армии) 4-й гвардейской армии из состава 3-го Украинского фронта.

Только тут Ставке стало ясно, что силами одного лишь 2-го Украинского фронта повалить Будапешт не удастся (как тут не вспомнить военную игру января 1941 года, когда РККА планировала захватить чуть ли не всю Южную Европу силами всего пяти армий). К операции срочно привлекли 3-й Украинский фронт (командующий Ф.И. Толбухин), который до этого моментаделал вид, что освобождает Югославию (в советской историографии так и прописано, хотя к моменту вступления советских войск в Белград в стране практически все уже сделали местные партизаны при поддержке британских спецподразделений).

3-й Украинский фронт к тому моменту насчитывал в своем составе 31 стрелковую дивизию, один танковый, два механизированных и один кавалерийский корпус (в оперативном подчинении у Толбухина находилась еще и 1-я болгарская армия). 2-й Украинский фронт насчитывал 39 стрелковых дивизий, два танковых, два механизированных, два кавалерийских корпуса и 14 румынских дивизий. Всего: 84 дивизии пехоты, 3 танковых, 3 кавалерийских и 4 механизированных корпуса, а также одна бол гар-ская армия.

В составе группы «Юг», оборонявшей Венгрию, и части сил группы «Ф» (фельдмаршала М. Вейхса) насчитывалось 51 немецкая (в том числе 9 танковых и моторизованных) и венгерская дивизия и две бригады.

20 декабря наступление на Будапешт возобновилось в четвертый раз и развивалось успешно — к исходу 26 декабря в районе Эстергома войска Малиновского и Толбухина соединились, замкнув кольцо окружения вокруг Будапешта и оборонявшей его группировки (10 дивизий) под командованием Пфеффер-Виль-дибруха. В Ставке ВГК посчитали операцию практически завершенной, но, как показали дальнейшие события, рано.

В январе последовали контрудары немцев с целью деблокады будапештской группы. 1-го числа из района Несмей нанес удар

4-й танковый корпус СС (спешно переброшенный из Варшавы) в составе 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова» и 5-й танковой дивизии СС «Викинг». Удар пришелся по 4-й гвардейской армии, точнее, в стык между ней и 7-й гвардейской.

Сказать, что советские войска отбивались от двух немецких дивизий «со скрипом» — не сказать ничего, это был не скрип, а скрежет, но именно на этом частном примере можно убедиться, насколько по своему качеству и уровню подготовки немецкие танковые дивизии превосходили советские войска. Судите сами.

В первый день, для отражения наступления этих двух дивизий, против немецких танков были брошены: 86-я стрелковая дивизия, 2-я истребительная бригада, два самоходных артиллерийских полка — из резерва командующего войсками фронта; три саперных батальона, 438-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк, 127-й и 222-й полки полевой артиллерии, 205-й минометный полк, 152-й гаубично-артиллерийский полк — из состава 68-го стрелкового корпуса 4-й гвардейской армии.

На второй день, уже из состава 31 -го стрелкового корпуса той же армии, были брошены в бой 93-я стелковая дивизия, три самоходных артполка, 188-й минометный полк, а из резерва командующего войсками фронта — 18-й танковый корпус, часть сил 1 -го гвардейского механизированного корпуса, три кавалерийских и один минометный полк, пять истребительно-противотанковых артполков.

Но и этого оказалось мало — на третий день из резерва фронта были брошены бригада 7-й истребительно-противотанковой дивизии и 1-й гвардейский механизированный корпус, а из резервов 4-й гвардейской армии — 41-я гвардейская стрелковая дивизия, 16-я механизированная бригада, 78-й полк полевой артиллерии, 1289-й самоходно-артиллерийский полк и 40-я гвардейская стрелковая дивизия (командующий 4-й гвардейской армией Г.Ф. Захаров остался совсем без резервов и был вынужден снимать для пополнения своего второго эшелона 62-ю гвардейскую стрелковую дивизию из состава 135-го стрелкового корпуса).

И после этого 4-й танковый корпус СС был отбит? Нет, отбить наступление немцев не удалось и после этого. Немцы хоть и не смогли прорваться к Будапешту, но на 25 км оттеснили советские войска к востоку, отбив город Эстергом. Попытка контрудара 7-й гвардейской армии в тыл деблокирующим частям немцев (6—13 января 1945 года) была отбита 6-й полевой армией группы «Юг» в районе Нове-Замки — Комарно.

Немецкое командование, определив, с каких участков советского фронта снимались резервы, осуществило перегруппировку, перебросив 4-й танковый корпус СС западнее Веспрема, в полосу 3-го танкового корпуса СС, где и последовало новое наступление. 7—13 января группа «Юг» нанесла сильный удар на Замой, потеснив здесь4-ю гвардейскую армию на 10 км, но главный удар последовал 18 января по ослабленному левому флангу Г.Ф.Заха-рова — у озера Балатон. Этот удар едва не привел советские войска к катастрофе — танки дивизий СС прорвали оборону на всю глубину и вышли к Дунаю в районе Дуналентеле, заходя своим левым флангом в тыл 4-й гвардейской армии в районе озера Ве-ленце.

Создалось очень тяжелое положение — из-за особенностей планирования левый фланг Украинских фронтов (57-я армия) оказался слабым, да к тому же скованным с фронта 2-й немецкой ТА, потому и не мог оказать помощь центральной будапештской группировке советских войск, над которой нависла угроза обхода. Все же главные силы советских группировок скучковались вокруг столицы Венгрии и теперь требовалось осуществить пере-развертывание всех атакующих и окружающих Будапешт войск с внутреннего радиуса на внешний, что было крайне проблематично — пять стрелковых корпусов (4 советских и один румынский) уже втянулись в уличные бои. Никаких резервов у Малиновского и Толбухина практически не осталось. На создание внешнего кольца окружения командование Украинских фронтов выделило 70% сил и средств ударных группировок фронтов и вот теперь этот внешний фронт сам находился в состоянии полуохвата.

Нет, разгрома советских войск не произошло бы — уж слишком ограниченными силами располагал Вермахт под Будапештом, но зато назревало повторение (на сей раз в более крупных масштабах) ситуации у Мелени, когда три немецкие танковые дивизии окружили семь советских корпусов, сорвав готовившееся там наступление Ватутина. Танкам дивизий СС до окруженных группировок оставалось пройти около 20 км.

Именно в этот момент и встал вопрос об отводе всех советских частей с правого берега Дуная на левый для перегруппировки , что фактически означало провал штурма венгерской столицы. Но к счастью в последний момент удалось наскрести свежие резервы — 30-й стрелковый и 23-й танковый корпуса, с их помощью отразили-таки вражеский контрудар и восстановили положение.

На ликвидацию окруженных группировок врага было затрачено 49 суток, но 13 февраля 1945 года с нею покончили — 138 тысяч солдат и офицеров (в основном венгерских) сложили оружие.

Тем не менее через месяц последовало продолжение, причем в том же самом районе — у озера Балатон.

Затеянная Гитлером операция «Пробуждение весны» была бессмысленной авантюрой чистой воды — в то время, как назревал удар по Берлину, фюрер сволок в Венгрию аж 11 танковых дивизий, в составе 2-й и 6-й танковых армий. С учетом 6-й полевой и корпусов 3-й венгерской армии, тоже входивших в группу армий «Юг», а также 15-го кавалерийского, 34-го и 91 -го отдельных корпусов армии «Е» группы армий «F», немцы сконцентрировали против 2-го и 3-го Украинских фронтов около 400 тысяч человек, более 5 тысяч орудий и минометов, около 900 танков и САУ, при поддержке 4-го воздушного флота (850 самолетов).

Замысел операции был совершенно нереальным — если ударная группа Дитриха могла осуществить (и практически его осуществила) прорыв советской обороны и рейд к Сексарду, то просто смешно было рассчитывать на то, что крайне слабые и немногочисленные 34-й и 91-й отдельные корпуса группы армий «F» без всяких средств усиления смогут опрокинуть 3-ю югославскую и

1-ю болгарскую армии соответственно, а после этого совершить чутьли не 100-километровый рывок к каналу Шио на соединение со своей 6-й танковой армией. Как бы низко немецкое командование ни оценивало боевые качества югославов и болгар, южная группировка все равно должна была быть куда сильнее их. В довершение, советское командование располагало информацией о концентрации крупной танковой группировки противника севе-ро-восточнее Балатона и ожидало здесь контрудар.

2-й и 3-й Украинские фронты к тому времени в своем составе насчитывали почти 800 тысяч человек, однако 3-й Украинский, по которому пришелся главный удар, имел 465 тысяч человек, более 7 тысяч орудий и минометов, 400 танков и САУ (относительно небольшое количество бронетехники обусловили последствия предыдущей бойни на этом направлении), более 1000 самолетов.

Войска Ф.И. Толбухина, готовясь к удару противника, возвели оборону в два эшелона и три линии глубиной 25—50 км, насытили подходы к Будапешту противотанковой артиллерией (средняя оперативная плотность — 18 орудий на километр), утыкали землю минами (на отдельных направлениях плотность достигала 2700 противотанковых и 2500 противопехотных мин на один километр), навели наплавные мосты, паромные переправы и канат-но-подвесную дорогу через Дунай. По дну реки проложили трубопровод.

Однако советские полководцы не были бы самими собой, если бы в очередной раз не «лопухнулись» — прикрывалось не то направление, в сторону которого последовал удар немцев. Исходя из печального опыта месячной давности, командующие Украинских фронтов посчитали, что главный удар, как и в январе, последует на Будапешт, где и расположили свои резервы по линии от Ганта до Дунафельдвара. Немецкий же удар был направлен значительно южнее — в сторону Шимонторья, где из всех советских резервов имелся один только 5-й гвардейский кавалерийский корпус. Целью немецкого наступления являлся не Будапешт, а группировка 3-го Украинского фронта, располагавшаяся южнее озера Балатон. Ее планировалось окружить в районе Домбовара.

Лишь после начала вражеского наступления, когда определилось направление главного удара немцев, командование 2-го и 3-го Украинских фронтов стало спешно перебрасывать свои резервы южнее.

Армия Дитриха пробила советскую оборону на 30 км (южнее озера Веленце 2-й и 3-й танковые корпуса продвинулись до 12 км), но, лишенная поддержки южной группировки, которая свою задачу не выполнила (да и не могла, по сути дела), и неся тяжелые потери (которые нечем было восполнить), к 16 марта остановилась и закрепилась на новых позициях. Общие потери Вермахта составили около 40 тысяч убитых и раненых, до 500 танков и САУ, 300 орудий и минометов, около 200 самолетов.

Официальные потери одного только 3-го Украинского фронта составили 32.899 человек, из них 8492 убитыми и 24.407 ранеными.

Балатонская операция примечательна тем, что стала той самой соломинкой, которая сломала хребет Вермахту в целом. Дело не только в том, что обескровленные в этой бредовой акции танковые дивизии СС понесли тяжелые потери, что сразу же позволило 2-му и 3-му Украинским фронтам наступать на Вену и Прагу (если бы не «Пробуждение весны», Малиновский с Толбухиным долго еще топтались бы в Венгрии, наверное, до прихода западных союзников).

А дело в том, что под это самое «Пробуждение» с центрального сектора Восточного фронта стащили 11 танковых дивизий из 24 имевшихся там, да еще 6, были отправлены в Восточную Пруссию и Померанию, да еще 3 оставили обороняться в Курляндии — и Ставке ВГК было об этом известно. 4 февраля, на первом заседании Ялтинской конференции держав антигитлеровской коалиции, начальник Генштаба Красной Армии А.И. Антонов в своем докладе отмечал:

«Оба эти направления (восточно-прусское и будапештское. —• С.З.) для немцев были очень чувствительны, и они быстро реагировали на наше наступление переброской сил на фланги за счет центрального участка фронта; так, из 24 танковых дивизий, имевшихся на нашем фронте и представлявших собой основную ударную силу немцев, 11 танковых дивизий были притянуты на Будапештское направление, 6 танковых дивизий — в Восточную Пруссию (3 танковые дивизии находились в Курляндии), и таким образом, на центральном участке фронта осталосьтоль-ко 4 танковые дивизии...

а) Немцы будут защищать Берлин, для чего постараются задержать продвижение советских войск на рубеже р. Одер, организуя здесь оборону за счет отходящих войск и резервов, перебрасываемых из Германии, Западной Европы и Италии (чего не произошло по причине полного разгрома немецкого фронта союзниками в Рурской операции 23 марта — 18 апреля 1945 года. — С.З.).

Для обороны Померании противник постарается использовать свою Курляндскую группировку, перебрасывая ее морем за Вислу.

б) Немцы будут возможно прочнее прикрывать венское направление, усиливая его за счет войск, действующих в Италии» (этого не произошло по причине принципиальной позиции командующего немецкими войсками на Апеннинах фельдмаршала Кессельринга, настроенного на сдачу союзным войскам. — С.З.) (Тегеран. Ялта. Потсдам. Сборник документов. М., 1970, с. 104,106).

То есть Берлин, накануне удара по нему, оставался голеньким, и успеть вернуть туда части в полном составе (учитывая наступление советских войск в Венгрии, Австрии, Чехословакии, Восточной Пруссии и Померании, а также союзников на Западе) не представляется возможным.

Вот почему, несмотря на благоприятную возможность (после того как Жуков застрял в немецкой обороне у Зеелова), не последовали обычные для Вермахта контрудары танковыхдивизий — контратаковать было просто нечем. Вот почему фюрер в разгар берлинской операции как манны небесной дожидался подхода армий из глубинных районов Германии — больше помощи ждать было неоткуда, так как все лучшие войска его собственными предыдущими распоряжениями были разбросаны по всем встречным и поперечным направлениям, исключая то, которое требовалось.

Венская и Пражская операции (16марта —15апреля и 6—11 мая 1945)

Затеянное фюрером бестолковое наступление в районе Балатона нарушило хрупкий баланс на южном крыле немецкого фронта. Фактически в миниатюре повторилась история Курской битвы: войска, которые до того являлись становым хребтом обороны группы армий «Юг», были обескровлены авантюрным наступлением и последующий контрудар советских войск отразить уже было нечем.

Надо отдать должное Р.Я. Малиновскому и Ф.И. Толбухину — свое контрнаступление они провели мастерски. Это была флеш-атака, как в фехтовании: увидев свой шанс, командующие 2-м и 3-м Украинскими фронтами не ввязывались в нудные бои на укрепленных рубежах противника, а бросили подвижные группы на Вену — в обход основных опорных пунктов противника.

Советские войска (644.700 человек — 61 дивизия, 6танковых корпусов и 3 бригады) развивали наступление в двух основных направлениях — на Папу и Дьер с тем, чтобы соединиться в районе австрийской столицы. Ожесточенные бои в городе (наиболее интенсивные происходили 13—14 апреля в районе моста Флорис-дорф) постаЬили точку в этой операции. Вермахт, по сути, после Балатона так и не смог восстановить свой фронт и группа армий «Юг» фактически прекратила существование.

После захвата Вены в плен попали около 125.000 немцев.

А потери... Потери, конечно же, были высокие (38.661 убитых, 129.279 раненых при 5417 человек среднесуточно), но они практически стандартны для всех наступательных операций советских войск того периода.

* * *

Один из наиболее устоявшихся мифов той войны — миф о чудесном спасении войсками 2-го и 4-го Украинских фронтов Праги, а ее жителей — от войск фельдмаршала Ф. Шернера, стремившихся потопить в крови восстание в чешской столице.

5 мая 1945 года, желая спасти город от разрушения, стихийно восстала Прага. Ее жители захватили центральный почтамт, телеграф, вокзалы, мосты через Влтаву. На улицах были сооружены баррикады.

Если верить советскому официозу, командующий группой армий «Центр» Фердинанд Шернер отдал приказ подавить восстание, которое отрезало пути отхода его войскам на запад. 6 мая он направил в город войска, которые, «применив против восставших танки, артиллерию и авиацию» (где же, в таком случае, были «сталинские соколы»?), вступили в столицу Чехословакии и заняли значительную часть города. Повстанцы будто бы понесли большие потери и, находясь на грани уничтожения, обратились по радио к союзникам за помощью. И будто бы в этой связи (никак не иначе) маршал И.С. Конев отдал приказ войскам своей ударной группировки начать наступление утром 6 мая.

Для начала надо усвоить, что Конев без директивы Ставки ВГК (т.е. Сталина) отдать такое приказание на свой страх и риск не мог.

Кроме того, в советских баснях присутствует явная «нескла-духа»: Шернер начал наступление на Прагу 6 мая; в город немцы вступили с боем тоже 6 мая; повстанцы, в свою очередь, воззвали по радио о помощи тоже 6-го (якобы по их просьбе примчались советские освободители), но Иван Конев тем не менее всех опередил (в том числе — воззвание о помощи), начав наступление ранним утром 6-го.

Следовательно, советское наступление проводилось вовсе не в связи с мольбами пражан о помощи. Чем же, в таком случае, объяснить прыть (среднесуточные темпы движения стрелковых соединений были 20—30 км; танковых и механизированных аж 50—60 км) ринувшихся к Праге 151-й стрелковой дивизии, 14 мехкорпусов и 18 бригад Красной Армии; 5 пехотных дивизий и одного танкового корпуса 2-й армии Войска Польского; 12 пехотных и трех кавалерийских дивизий 1-й и 4-й румынских армий, а также 5 бригад 1-го чехословацкого армейского корпуса? А очень просто: ни в коем случае нельзя было допустить в Прагу американцев, которым оставалось до города около 100 км. Потеря Праги означала для Сталина утрату всей Чехословакии накануне Потсдамской конференции.

Шернер никуда первоначально отступать не собирался. Он имел задачу (поставленную новым главой рейха, гросс-адмиралом Карлом Деницем) удерживать свои позиции в Чехословакии и Южной Германии до подхода американцев, которым следовало сдаться, а также сдать подконтрольную территорию. Войска

3-й армии США хотя и пересекли условную границу советского сектора оккупации (оговоренного в Ялте), поступили вполне правильно: советские войска к установленному рубежу в тот момент не вышли, и неизвестно было, когда выйдут.

Несколько раньше советские войска остановили свое продвижение на чешскую столицу в связи с предстоящей берлинской операцией, для которой не хватало сил, — и основные соединения 1-го Украинского фронта были переброшены севернее. Прага же должна была быть освобождена от немцев, и если этого не сделают советские части, это сделают американцы. К тому же 3-й армией командовал Джордж Паттон, а он на Советы вообще «плевать хотел с высокой колокольни» (Д. Эйзенхауэру и О. Брэдли стоило немалых усилий «держать в узде» этого уникального для американской армии знатока и специалиста по операциям механизированных частей). Общеизвестны его заявления

о том, что если ему отдадут соответствующий приказ, то он дойдет до Москвы.

В сложившейся ситуации населению чешской столицы впору было не восстание поднимать, адержать оборону Праги вместе с Шернером — от русских. В таком случае Чехословакия еще могла бы остаться с Западом, так как советские фронты на ее территории занимали относительно небольшую площадь. За кем будет Прага, за тем останется и Чехословакия — так стоял вопрос для Сталина.

Но поскольку восстание в городе произошло стихийно, оно не имело твердого руководства, а потому быстрее всех (и организованнее всех) оказались, естественно, коммунисты, которые и позвали на помощь к себе советские войска, чем дали позже повод советской пропаганде к созданию мифа «о спасении Праги». Призывы эти были ни к чему — Конев и так уже перешел в наступление, как только стало известно о том, что американцы заняли Пльзень — в советском секторе оккупации.

Что же касается пресловутых «войск, отправленных Шерне-ром 6-го мая на подавление пражского восстания», то они были направлены в Прагу еще до начала восстания. Это был полк «Фюрер» дивизии СС «Дас Райх» под командованием оберштурмбан-фюрера Отто Вейдингера. Полк выступил из района восточнее Дрездена в начале мая с заданием поступить в распоряжение командующего формированиями СС в Праге для выполнения особой миссии. Предполагалось, что с подходом советских войск к Праге чехи поднимут восстание. Но в городе оставалось многочисленное немецкое население, которое могло пострадать в результате выступления. Вейдингер как раз и получил приказание прикрыть эвакуацию немецкого гражданского населения в случае резкого ухудшения обстановки.

К тому времени, когда полк «Фюрер» подходил к Праге, в городе действительно началось восстание, а значительный по численности немецкий гарнизон был полностью деморализован и, ожидая со дня надень безоговорочной капитуляции, не оказывал никакого сопротивления. Шернер действительно отдал приказ подавить восстание, только никто шибко не усердствовал в его выполнении. Не стал этого делать и Вейдингер (несмотря на то что его полк находился в непосредственном распоряжении фельдмаршала).

«Фюрер» вступил в Прагу 6 мая и сразу же наткнулся на огромную баррикаду, которую пришлось разбирать всю ночь при свете фар автомашин и под выстрелами с чешской стороны. К утру путь был расчищен, но в скором времени на подходе к мосту немцы встретили новую баррикаду, с которой чехи вели огонь из стрелкового оружия. Появившийся чешский офицер предложил отступить. Вейдингер согласился на временное прекращение огня, но когда понял, что чехи просто тянут время, сообщил дру-тому чешскому офицеру, что его полк пройдет через мост, чего бы это ему ни стоило. А если повстанцы будут ему мешать, они дорого за это заплатят.

Чехи пропустили эсэсовцев и дальше Вейдингер занимался тем, что формировал колонны беженцев, добывал транспорт, чтобы разместить на нем людей, попутно эвакуировал оказавшийся поблизости брошенный санитарный поезд с немецкими ранеными, которых командир «Фюрера» не собирался оставлять русским. К моменту выхода из города колонна полка насчитывала свыше тысячи автомобилей. По плану Вейдингера, она должна была как можно быстрее двигаться в сторону Пльзени, а там сдаться американцам. Все попытки старших эсэсовских начальников в Праге отвлечь полк на выполнение других задач кавалер Рыцарского креста с мечом и дубовыми листьями просто проигнорировал.

Двигаясь навстречу американцам, колонна вновь наткнулась на чешские заграждения. Повстанцы потребовали от немцев сдать оружие и Вейдингер подчинился, но лишь после того, как все сданное оружие было выведено из строя. После этого колонна проследовала дальше и сдалась войскам США в местечке Рокицани. Таким было «подавление пражского восстания».

Войска Шернера после 8 мая тоже не оказали серьезного противодействия и в массе своей капитулировали (около 860 тысяч солдат и офицеров, в том числе 35 генералов; в качестве трофеев были взяты 9,5 тысяч орудий и минометов, 1800 танков и САУ, 1100 самолетов).

Потери советской стороны (в основном в первые дни операции, с 6 по 8 мая) составили 11.265 убитыми и 38.083 ранеными (при 8225 круглосуточных). 2-я армия Войска Польского потеряла 300 человек убитыми и 587 ранеными; румынские армии — 320 человек убитыми и 1410 ранеными; 1-й чехословацкий армейский корпус — 112 человек убитыми, 421 ранеными.