К островам Индийского океана

Тунцовый праздник. «Толя, убери акулу!» Гроза возле Нуси-Бе

Пасмурный, без единой звезды, душный вечер. Изредка вскидываются грозовые всполохи, обозначая горизонт, после них становится еще темнее. Корабль в дрейфе, от иллюминаторов и забортных ламп ложится на воду зыбкое кольцо света. За пределами этого дрожащего кружка тьма-тьмущая вязкой густотой наползает со всех сторон; нет, такая ночь не напрасна, и ждешь с уверенностью и нетерпением: что-то должно произойти.

И происходит. Неожиданно в плотной слюдяной воде вскипают сотни бурлящих водоворотов. Попадая на свет, лоснятся мокрые тугие тела, как торпеды, вспарывают воду и, шлепнувшись, поднимая фонтаны брызг, уходят обратно в глубину. Люди сгрудились на палубах, наблюдая этот безумный хоровод, такую вакханалию не часто увидишь: будто тунцы со всего Индийского океана устроили представление возле правого борта «Курчатова».

Где-то внизу невидимый мечется косяк мелкой рыбешки, тунцы гоняются за ней с таким неистовством, словно подобное лакомство видят впервые. Любители тунцового филе, в свою очередь, спешно организовывают охоту за охотниками — с верхних палуб, с мостиков, с бака и кормы уже свисают, подрагивая, лески с наживкой из бедных летучек. Пластмассовые поплавки один за другим летят за борт, пошли в ход спиннинги.

Течение затягивает лески под корабль, ни один тунец пока не прельстился наживкой, рыбьи тела продолжают мелькать, оставляя искрящийся след. И тут в пронизанной светом толще воды у самого борта не спеша проходит серо-зеленоватая большая акула. Растопырены грудные плавники, стайка полосатых юрких лоцманов вертится возле плоской, расплюснутой морды. Акула в неуемной жадности делает едва уловимый рывок в сторону и, заглотнув наживку, оказывается «на привязи». Она пытается скользнуть в спасительную темь под днище, делая судорожные рывки, но фал натягивается и не сдается…

Познания наши по акульему вопросу значительно возросли со времен рейса в Океанию: «Хрящевая рыба подкласса пластинчатожаберных, с чешуей, как наждак, и пастью, усеянной несколькими рядами острых режущих зубов». Появившись в океанах еще в девонский период, акулоподобные рыбы уже разбойничали в водах.

Специалисты считают, если хищница длиною более метра, она уже таит опасность для человека, хотя самая крупная, восемнадцатиметровая китовая акула до четырнадцати тонн весом питается лишь мелкой рыбешкой и ракообразными. По отношению к этому виду акул допущена явная несправедливость: тысячи зубов в ее пасти не рвут, не кусают, не дробят, а лишь удерживают попавшую вместе с водой пищу.

Как только человек вышел в море, акула была объявлена врагом номер один, а ведь из многочисленного акульего племени, насчитывающего до трехсот пятидесяти видов, лишь представители тридцати нападают на людей.

Первыми в этом мрачном списке стоят тигровая акула-людоед и акула-молот. Японская ковровая акула, мелкозубый пилорыл или зебровидная бычья акула не причислены к людоедам. «Расстояние, отделяющее человека от акулы с точки зрения эволюции, по-видимому, слишком велико. Она абсолютно непознаваема» — так характеризует это ночное животное Жак-Ив Кусто.

Многие считают, в природе нет более необъяснимого поведения, чем акулье: имели место случаи, когда эти убийцы равнодушно скользили рядом с истекающим кровью пловцом, но накидывались на пропитанную мазутом тряпку. Научиться предсказывать их поведение — одна из целей, поставленных исследователями. Далеко не все так суровы в оценках. Многие полагают, что бытующее представление об акулах как о тупых, кровожадных тварях не соответствует действительности и они вовсе не так агрессивны, как принято считать. В мире за год регистрируют около пятидесяти нападений на человека, из которых не более десяти заканчиваются трагически.

Многие аквалангисты полагают, что вероятность смерти от зубов акулы примерно равна вероятности гибели от удара молнии. П. Фурмануар, один из ученых, работавший в Центре океанографических исследований на Мадагаскаре, описал пятьдесят четыре вида акул, встречающихся в зоне Индийского океана, столь доверчивых и наивных, что их ловят, используя в качестве поплавка лист кокосовой пальмы, а для наживки — черепах или маленьких скатов.

А бешеный тунцовый танец все продолжается. По-прежнему выпрыгивают и ввинчиваются обратно в воду рыбьи тела, никак не покушаясь на предложенные в изобилии наживки. «Тунцеловы» негодуют на «акулыциков», полагая, что попавшая на крючок большая акула, что, как на привязи, ходит рядом с кораблем, распугивает тунцов. То и дело раздаются крики:

— Эй, акульщики! Акул уберите!

— Толя! Убери свою акулу, она мне тунцов пугает!

Но Толе не приходится убирать акулу, эту проблему она решает по собственному разумению: благополучно срывается с крючка и, вильнув хвостом, скрывается в глубине.

Избавившись от грозного соседа, рыбаки-тунцеловы с новыми надеждами закидывают удочки в самый центр рыбьего хоровода, но тунцы предпочитают летучек, предназначенных природой, по-прежнему резвятся и баламутят воду, а улова нет как нет. Вволю наглядевшись на ночные рыбьи игры, покидаем палубу.

— Все-таки и от акул есть польза, — сообщает, укладываясь на койку, Плахова. — Полинезийцы относятся к ней с тем же почтением, с каким некоторые африканские племена относятся ко льву. В легендах акул часто возводят в ранг божества. В далекие времена на Гавайях имели место гладиаторские бои между людьми и акулами. Дамы извлекали особую пользу из убитых акул: согласно сведениям, гавайские женщины имели особые рукавицы, украшенные острыми акульими зубами, для защиты от чересчур настойчивых поклонников!

— Чрезвычайно полезные сведения. И что еще ты можешь сообщить?

— Пожалуйста. По мере того как акула теряет передние зубы, задние спешат передвинуться на их место. Кстати, существует абсолютно надежное средство против акул! Это обычные безобидные светлячки. Они неприятны на вкус и ядовиты — ни птицы, ни ящерицы никогда не покушаются на них…

— А причем здесь акулы?

— Американский ученый Джозеф Бонавентур утверждает, что, когда экстракт из светлячков поместили в бассейн, где содержались акулы из Атлантики, пленницы стали биться о стенки, пытаясь выброситься наружу, но вскоре оказались парализованными и погибли…

— А сколько светлячков полагается на одну акулу?

На этот вопрос она ответить не может и потому делает вид, что спит.

Работы на полигонах заканчиваются. Ранним утром «Курчатов» берет курс на Нуси-Бе. Сильный встречный ветер вырывает холст из рук, океан в алых рефлексах, корабль по контрасту приобретает зеленоватый цвет. Не написать это нельзя. Однако приходится изобретать технику: одной рукой — удерживать подрамник, другой — работать кистью или мастехином и даже пальцем! Последний, оригинальный способ, чрезвычайно популярный в древнем китайском искусстве, практически исчез еще семь веков назад, но это, право, ничего не значит. Известно, что американец Джонсон Ли, считая себя последним в мире мастером рисования пальцем, на всякий случай застраховал «орудие труда», свой средний палец, в британской компании «Ллойд» на двадцать тысяч долларов!

Вскоре на пути к Нуси-Бе происходит непредвиденное. На «Рифте», следующем туда же, полетел подшипник. Идут безрезультатные поиски запасной детали, переговоры. Теперь маленькое судно не имеет собственного хода и взято «Курчатовым» на буксир. Ветер крепчает, и мы, вместо того чтобы в полдень прийти к месту назначения, лишь, к пяти вечера приводим «Рифт» на мелководье, где возможна якорная стоянка, и следуем далее, надеясь, что рифтяне устранят поломку.

Тем временем клубящиеся грозовые тучи идут со стороны Мадагаскара, догоняя судно. Сверкают молнии. Все вокруг окрашивается фантастическим цветом, над кораблем разыгрывается рериховская «битва богов». Ежесекундно меняется форма лезущих друг на друга туч, меняется освещенность. Все существующие на палитре краски выплеснулись на небеса. Нижние ярусы лилово-черные, зловещие, ярко-розовые полосы дождя, короткое сверкание чистой бирюзы в просветах между тучами. Легкие кучевые облачка убрались в сторонку, на самый край небосвода, будто спасаясь от желтых жгутов, растянутых над горизонтом.

В наковальне небес плавится и цвет и форма — только кисти Эль-Греко подвластна такая картина… Вскоре показываются мрачные, залитые дождем берега Нуси-Бе. Вырвавшись невесть откуда, луч факелом поджигает землю, и она вспыхивает яростным, горячим цветом, еще более интенсивным в контрасте с окружающим мраком.

К вечеру гроза утихает. Слева и справа поднимаются скалистые островки. Относительно нашего местонахождения лоция сообщает следующее: «Фарватер изучен мало. В связи с большим количеством рифов кораблям заходить в этот район не рекомендуется».

Капитан Касаткин не уходит с мостика, сам на себя непохожий, но мы благополучно минуем опасный отрезок пути и прибываем в полной тьме, но в полном здравии в бухту Нуси-Бе, где сияет цепочка огоньков городка Эльвиль. Здесь, в Нуси-Бе, расположен океанографический центр, где работают и живут наши попутчики — малагасийские наблюдатели Ги и Роже. Налегке, с небольшими сумками в руках, спускаются они по штормтрапу, уже ждет пришедший за ними с берега катерок.

Прежде чем покинуть «Курчатов», Ги и Роже берут с нас слово, что мы познакомимся с их семьями, приедем в гости. Долго стоим в бархатной тьме на опустевшей палубе, прислушиваясь к затухающему постукиванию мотора, и вскоре желтый мерцающий сигнальный огонек катера превращается в золотую точку, а затем и вовсе гаснет в черноте бухты.