Систематическое богословие

В. Откровение Бога как необходимое условие всякого познания Бога

1. Бог сообщает человеку знание о Себе. Абрахам Кайпер обращает наше внимание на то, что богословие как знание о Боге отличается от всякого другого знания. При изучении любых других наук человек ставит себя над предметом исследований, активно выявляя и извлекая из своего исследования с помощью допустимых методов соответствующие знания. В богословии же человек находится не над, а под предметом изучения. Иными словами, человек может познать Бога лишь настолько, насколько сам Бог явит и раскроет Себя для познания. Бог прежде всего выступает субъектом, сообщающим знание человеку, и может стать объектом или предметом изучения только в том смысле, что человек принимает и осмысливает знание, данное ему в откровении. Без откровения человек никогда не смог бы получить какие бы то ни было знания о Боге. И даже после того, как Бог объективно являет Себя, не человек своим разумом находит Бога, а Бог раскрывает Себя очам веры. Тем не менее, применяя в изучении Слова Божьего свой освященный ум, человек под водительством Святого Духа может постоянно обогащаться познанием Бога. Барт также подчеркивает тот факт, что человек может познать Бога только тогда, когда Бог приходит к нему в откровении. Он говорит, что пути от человека к Богу нет, есть только путь от Бога к человеку. Он не устает повторять, что Бог всегда остается субъектом, никогда не превращаясь в объект. Откровение всегда субъективно и никогда не может стать чем-то объективным, как, например, записанное слово Писания, и таким образом стать объектом изучения. Оно дано нам раз и навсегда в Иисусе Христе. И во Христе оно приходит к человеку в экзистенциальный момент жизни. В том, что пишет Барт, есть доля истины, но в целом его учение об откровении чуждо реформатскому богословию.

Мы же должны придерживаться позиции, что без откровения Бога о самом себе богословие невозможно. Когда мы говорим об откровении, мы должны употреблять этот термин в самом прямом смысле. В откровении Бог занимает не пассивное положение, при котором Он «проявляется», но активно делает себя известным. Нельзя согласиться с современными богословами, которые полагают, что откровение — это духовная догадка самого человека, которая позволяет ему все больше и больше раскрывать сущность Бога. Напротив, откровение — это сверхъестественный и целенаправленный акт самораскрытия живого Бога. Поэтому неудивительно, что Бога можно познать лишь тогда, когда Он являет себя, и лишь в той степени, в которой Он раскрывает себя. В известной мере это же можно сказать и о человеке. Несмотря на всестороннее исследование человека в психологии, Алексис Каррель все же написал труд под названием «Человек неизвестный». И действительно, апостол Павел говорит: «Ибо кто из людей знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия» (1 Кор. 2:11). Но «Дух все проницает, и глубины Божии» и раскрывает их человеку. Бог дал познать Себя. Помимо первичного знания Бога, которым обладает сам Бог, есть также и вторичное знание Бога, данное Им человеку в откровении. Это вторичное знание связано с первичным таким же образом, как копия связана с оригиналом. Оно не обладает ясностью и совершенством в той же мере, что первичное. Все наши знания о Боге основаны на Его откровении в природе и Писании. Таким образом, наши знания о Боге вторичны и построены на аналогии, с другой стороны, они истинны и верны, поскольку это копия первичного знания, которое сам Бог имеет о себе.

2. Врожденное и приобретенное знание о Боге (лат. Cognitio insita et acquista). Между врожденным и приобретенным знанием о Боге обычно проводят разграничение. Это разграничение не строго логическое, ведь в конце концов все человеческое знание следует отнести к приобретенному. Учение о врожденных идеях скорее философское, нежели богословское. Его ростки были видны уже в учении Платона об идеях, еще более явно оно проявилось у Цицерона в Dе Natura Deorum. В современной философии эта доктрина была впервые провозглашена Декартом, полагавшим, что идея о Боге в человеке заложена от рождения. Он не считал необходимым рассматривать врожденность этой идеи в том смысле, что она присутствует в разуме человека в осознаваемой форме с самого начала. Он видел лишь естественную тенденцию человеческого разума формировать эту идею по мере того, как разум достигает зрелости. В конечном итоге эта доктрина приняла следующий вид: существуют идеи — из которых идея Бога самая важная, — присутствующие в сознании человека от рождения. Именно за эту форму Локк справедливо подверг критике учение о врожденных идеях. В то же время он ушел в другую крайность: философский эмпиризм. Реформатское богословие также отвергло эту доктрину в таком виде. В то время как некоторые богословы сохранили термин «врожденные идеи», придав ему несколько иной смысловой оттенок, другие заговорили о cognitio Dei insita (привитом или насажденном знании о Боге). С одной стороны, такое cognitio Dei insita — это несформированные идеи или понятия, присутствующие в человеке при рождении; вместе с тем это больше, чем просто способность человека познать Бога. Оно обозначает знание, необходимо появляющееся вследствие особого устройства человеческого разума и являющееся врожденным лишь в том смысле, что приобретается спонтанно, то есть под действием semen religionis (лат. ‘семя религии’), заложенного в человеке при сотворении его по образу Божию, а не в результате сложных рассуждений и аргументации. Это знание человек приобретает необходимо, лишь в силу того, что он человек. Оно отличается от любого другого знания, обусловленного человеческой волей. С другой стороны, приобретенное знание достигается путем изучения Божьего откровения. Оно появляется в результате осознанного и последовательного усилия, направленного на получение знания, а не возникает в человеческом разуме спонтанно. Его можно достичь лишь в результате напряженного процесса восприятия и осмысления, рассуждения и аргументации. Под влиянием идеализма Гегеля и современного эволюционизма идее врожденного знания Бога уделялось слишком много внимания. С другой стороны, Барт отрицает само существование такого знания.

3. Общее и особое откровение. Библия учит о двойном Божьем откровении. Первое откровение дается через окружающую нас природу, совесть человека и управляющее этим миром провидение. Второе откровение дается нам в Божьем Слове — Библии. Особое откровение свидетельствует об общем, например, в следующих отрывках: «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь. День дню передает речь, и ночь ночи открывает знание» (Пс. 18:2–3); «хотя и не переставал свидетельствовать о Себе благодеяниями, подавая нам с неба дожди и времена плодоносные и исполняя пищею и веселием сердца наши» (Деян. 14:17); «ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Рим. 1:19–20). О втором откровении много свидетельствует и Ветхий Завет, и Новый: «Тогда Господь чрез всех пророков Своих, чрез всякого прозорливца предостерегал Израиля и Иуду, говоря: возвратитесь со злых путей ваших и соблюдайте заповеди Мои, уставы Мои, по всему учению, которое Я заповедал отцам вашим и которое Я преподал вам чрез рабов Моих, пророков» (4 Цар. 17:13). «Он показал пути Свои Моисею, сынам Израилевым — дела Свои» (Пс. 102:8). «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18). «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне» (Евр. 1:1–2).

На основании этих библейских данных стало популярным говорить о естественном и сверхъестественном откровении. Проводимое между откровениями различие основано прежде всего на способе его донесения до человека. Однако иногда различие проводят и на основании содержания каждого из откровений. По способу передачи откровение имеет естественный характер, когда оно передается через природу, то есть через видимое творение, действующее согласно обычным законам и порядкам. Когда же откровение передается высшим, сверхъестественным способом, например, когда Бог говорит с человеком непосредственно или через наделенных сверхъестественными способностями посланников, это сверхъестественное откровение. Откровение считается естественным по содержанию, если его можно приобрести с помощью изучения природы методом человеческих рассуждений; сверхъестественным оно становится, если его невозможно познать из природы или с помощью произвольных человеческих рассуждений. Поэтому в Средние века обычной практикой было противопоставление разума и откровения. Богословы-протестанты чаще называли общее откровение revelatio realis (потому что оно проявляется в реальных предметах), а сверхъестественное откровение — revelatio verbalis (поскольку оно проявляется в словах). Однако с течением времени различие между естественным и сверхъестественным откровением стало считаться сомнительным, поскольку все откровение сверхъестественно как по происхождению, так и по содержанию, — ведь это откровение Божье. Ивальд в своей работе «Откровение: его природа и передача»⁹ называет природное откровение непосредственным откровением, в то время как откровение, данное через Библию, единственное, по его мнению, заслуживающее право называться откровением в полном смысле слова, он называет опосредованным откровением. В конце концов большее распространение получило разграничение между общим и особым откровением. Доктор Бенджамин Уорфилд различает эти виды откровения так: «Первое обращено ко всем разумным творениям, посему доступно всем людям. Второе же дано особому типу грешников, которым Бог явил Свое спасение. Первое нацелено на то, чтобы удовлетворить и восполнить естественную нужду всякой твари в познании Бога; второе призвано спасти сокрушенных грешников от греха и его последствий»¹⁰. Общее откровение проистекает из сотворения и обращено к человеку как таковому, как существу разумному. Его цель — осуществление изначального плана сотворения, то есть чтобы человек познал Бога и наслаждался общением с Ним. Особое откровение проистекает из искупительного замысла Бога и обращено к человеку грешному. По-настоящему понять и принять это откровение можно лишь верой. Его цель — дать человеку, вопреки его греху, достичь того, ради чего он был создан. Нужно отметить, что особое откровение не пришло на ум Богу позже, а присутствовало в вечном искупительном замысле Бога от самого начала.

Богословы выдвигали достаточно противоречивые мнения относительно взаимосвязи между этими двумя видами откровения. По мнению схоластиков, естественное откровение обеспечило все необходимые условия для того, чтобы человеческий разум сформировал научное естественное богословие. В то же время, обеспечив все необходимое для достижения научного познания Бога как Первопричины всего, оно не дало познание таких тайн, как Троица, Боговоплощение и искупление. Знание этих тайн дается в особом откровении. Это знание невозможно обосновать рационально, его можно только принять верой. Некоторые ранние схоластики руководствовались принципом сredo ut intelligam (лат. ‘верую, чтобы понять’). Другими словами, они принимали истины особого откровения верой, но считали необходимым поставить веру на один уровень с разумом, рационально объяснив эти истины или, по крайней мере, показав их разумность. Однако Фома Аквинский полагал, что это невозможно, если только в особом откровении не содержатся истины, являющиеся неотъемлемой частью естественного откровения. По его мнению, тайны, составляющие истинное содержание сверхъестественного откровения, не предусматривают никакого логического доказательства. В то же время он утверждал, что между истинами естественного и сверхъестественного откровения конфликта нет. Если же кому-то кажется, что есть конфликт, значит, его философия неверна. Тем не менее, помимо убеждений, воспитываемых верой на основании сверхъестественного откровения, он также признавал научное богословие, основанное на естественном откровении. В первом случае человек принимает нечто, потому что оно явлено через откровение, во втором он убежден в чем-то, потому что это истинно с точки зрения разума. Логическое доказательство, абсолютно невозможное в первом случае, является естественным источником знания во втором.

Реформаторы отвергли дуализм схоластиков и поставили цель более целостно согласовать две составляющие Божьего откровения. Они не верили в способность человеческого разума выстроить научную систему богословия на основании исключительно естественного откровения. Их взгляд на эту проблему можно охарактеризовать так: в результате того, что грех вошел в этот мир, Божья книга природы исказилась, а в некоторых важных местах ее и вовсе невозможно прочитать. Более того, человека поразила духовная слепота, посему он лишен способности верно прочесть то, что Бог изначально ясно начертал в Своем творении. Чтобы исправить ситуацию и избежать крушения Своего замысла, Бог сделал два дела: во-первых, в сверхъестественном откровении Он еще раз подтвердил истины естественного откровения, избавив их от неясности, истолковал их применительно к нынешним духовным потребностям человека и, таким образом, включил их в Свое сверхъестественное откровение искупления. Во-вторых, Он дал исцеление от человеческой духовной слепоты посредством возрождения и освящения, включающие в себя духовное просвещение, и тем самым наделил человека способностью еще раз обрести истинное познание Бога, несущее в себе уверенность в вечной жизни.

Когда в Европе подули холодные ветры рационализма, естественное откровение было вознесено до небес в ущерб сверхъестественному. Человека опьянило ощущение, что он могущественен и добр, посему ему больше не обязательно слушаться Бога и повиноваться Его авторитетному голосу, звучащему со страниц Писания. Все упование было возложено на способность человеческого разума вывести его из лабиринта невежества и заблуждения и привести в храм истинного знания. Некоторые, кто придерживался мнения, что естественного откровения достаточно, чтобы дать человеку все необходимые истины, все же признавали, что с помощью сверхъестественного откровения научиться этим истинам можно скорее. Иные утверждали, что, пока содержание сверхъестественного откровения не будет подкреплено разумом, оно не может считаться вполне авторитетным. Наконец, деизм в некоторых своих проявлениях отрицал не только необходимость, но и возможность и реальность сверхъестественного откровения. Шлейермахер смещает акцент с объективного на субъективное, с откровения — на религию, причем без какого-то разграничения между естественной религией и религией откровения. Он сохраняет термин «откровение», но называет им человеческую догадку о духовной реальности, которая приходит на ум человеку только вследствие упорных исканий. То, что, с одной стороны, можно назвать откровением, с другой стороны, можно назвать человеческим открытием. Такой взгляд можно назвать достаточно характерным в современном богословии. По словам Надсона, «различия между естественным богословием и богословием откровения по большей части стерлись. Сегодня мы наблюдаем тенденцию не проводить четких границ между откровением и разумом, а рассматривать возвышенные озарения разума как божественное откровение. В любом случае, нет такого свода явленных истин, признанного авторитетным, который бы противоречил истинам разума. Сегодня любая истина зиждется на согласии с доводами разума»¹¹.

Именно такой взгляд на откровение в самых сильных выражениях разоблачает Барт. Он обращает особое внимание на Субъекта откровения, желая тем самым вернуть церковь от субъективного к объективному, от религии — к откровению. В религии он прежде всего видит попытку человека найти Бога, в откровении — Бога, взыскивающего человека в Иисусе Христе. Барт не признает никакого природного откровения. Откровение не существует в горизонтальной плоскости, оно всегда приходит вертикально сверху. Откровение — это Бог в действии, Бог, говорящий человеку, несущий ему нечто новое, о чем у человека до сих пор не было знания. Откровение становится настоящим откровением только для того, кто, Богом дарованной верой, принимает предмет откровения. Иисус Христос — это Божье откровение, и лишь тот, кто знает Иисуса Христа, имеет какое бы то ни было знание об откровении. Откровение — это деяние благодати, благодаря которому человек осознает в первую очередь свою греховность, но также безвозмездное, незаслуженное, несущее прощение снисхождение Бога в Иисусе Христе. Барт даже называет откровение «примирением». Поскольку Бог в Своем откровении всегда всевластен и свободен, это откровение не может принять какую-либо явную и объективную форму с четко очерченными границами, к чему бы человек в любой момент мог обратиться за наставлением. Поэтому рассматривать Библию как Божье откровение можно лишь в некотором смысле. Она есть свидетельство о Божьем откровении, его знак. То же самое, в свою очередь, можно сказать и о проповеди Евангелия. Но каким бы путем к человеку в экзистенциальный момент его жизни ни пришло Слово Бога, человек всегда воспринимает его как слово, сказанное непосредственно ему и как пришедшее вертикально сверху. Такое признание происходит под особым воздействием Святого Духа, которое можно назвать индивидуальным testimonium Spiritus Sancti (лат. ‘свидетельство Духа Святого’). Откровение Божье было дано раз и навсегда во Христе; но не в Его историческом пришествии, а в надысторическом — Его воплощении, смерти и воскресении — были явлены силы вечного мира. И если Его откровение продолжается (а это так и есть), то это происходит лишь в том смысле, что Бог продолжает говорить с отдельными грешниками в экзистенциальный момент их жизни, через откровение во Христе посредством Библии и проповеди. Таким образом, нам остаются лишь вспышки откровения, приходящего отдельным людям, и только сами эти люди могут быть абсолютно уверены в том, что оно снизошло на них. Кроме них, нам доступны подверженные ошибкам свидетельства и знаки откровения в Иисусе Христе. Все это достаточно шаткое основание для богословия. Неудивительно, что Барт подвергает сомнению возможность сформулировать учение о Боге. Таким образом, по Барту, у человечества нет непогрешимого откровения Божьего. Уникальное откровение во Христе и его продолжение в особых откровениях, которое приходит некоторым людям, дается человечеству только через рассказ незастрахованных от ошибок свидетелей.