04.1912

Глава 28. Гибель титана

Когда «Титаник» переломился пополам и нос его печально зарылся в воду, Джо ощутил такой толчок, что руки его едва было не выпустили надёжное леерное ограждение. Казалось, что корабль в днище яростно боднул взбесившийся бык. Задрожало всё кругом него: палуба, борт, мачта, пассажиры, которые изо всех сил льнули к канатам, надстройкам и скользким перилам…

— Спасите! На помощь!

— Господи, господи, господи!

Джо отвернулся и прижался носом к ограждению. Нога его по-прежнему оставалась бесчувственной и тяжёлой; тяготила его, как камень — утопленника. И Джо боялся смотреть в воду — та теперь была совсем далёкой и слабо, таинственно мерцала, — потому что вода сулила ему только смерть.

Корма дрогнула и неуклюже, как хромой нищий, завалилась набок. Теперь она стояла почти вертикально над океаном, точно чей-то гигантский палец, обвиняюще тычущий в небо, и палуба стонала.

— Спасите!

С визгом мимо Джо пролетела девушка. Юбки раздулись у неё над головой, накрыли её, и она стала похожа на приплюснутый гриб. Вскоре этот светлый гриб исчез в океане.

За девушкой сорвалось ещё несколько пассажиров. По палубе кубарем прокатились, изрыгая испуганные проклятия, мужчины без жилетов и пальто; они скользнули в воду и исчезли у Джо из поля зрения.

— Господи, спаси и охрани меня! — отчаянно взвыл полный представительный джентльмен с Джо рядом.

Джентльмен решительно перемахнул через ограждение, расставил руки и сиганул в океан. Его тело закрутило, как беспомощную пташку, занесло, и он ударился о гребной винт, который поблескивал влажным металлическим блеском над чёрной гладью. Мокрые, блестящие грандиозные лопасти выступили над водой, капли срывались с них в океан, слабый, еле различимый серебристый свет обрисовывал края. Мужчина ударился о винт спиной, перевернулся, ударился головой и полетел дальше. Исковерканное тело в белом нагруднике погрузилось в воду и тоже пропало.

— На помощь!

Пассажиры, как яблоки, обдираемые с яблони, срывались с палубы и катились в океан. Мужчины и женщины, пассажиры и экипаж, все они были теперь равны перед бездушной жадной стихией. Джо зажмурился и обхватил своё ограждение крепче. Бесчувственная нога висела, как мёртвая.

Корма задралась к небу. Океан приближался к ней — но на самом деле, конечно же, это корма стремилась к нему. Мертвящий холод исходил от гладкой чёрной поверхности, и Джо уже чувствовал его и солёные жгучие капли на теле. Он неуверенно повернул голову и открыл глаза. Пассажиры, скопившиеся на корме, отчаянно цеплялись за тросы, надстройки и леерное ограждение и вопили. Кто-то перевалил через борт и погрузился в океан.

«Держись до последнего», — скомандовал себе Джо, хотя всё его тело сгорало от желания двигаться, сделать хотя бы что-то ради спасения.

Тёмная вода, пенясь и жадно причмокивая, обгладывала корму «Титаника». Люди визжали, ругались, стонали и молились так громко и отчаянно, что у Джо заложило уши. От воды рванулся мощный порыв холодного ветра, и волосы Джо встали дыбом. Мурашки толпами забегали по его коже, полы куртки захлопали за спиной, как птичьи крылья.

— Помогите!

— Помогите!..

Джо зажмурился и снова с усилием распахнул глаза. Океан клокотал под ними, пожирая корму. Он уже бесновался у основания мачты, бурлил и стремился дальше, как будто его снедал чудовищный голод, как будто ему необходимо было насытиться во имя спасения.

— На помощь!

Джо выглянул с другой стороны ограждения. Вода рычала, как бешеная, и до поверхности океана оставалось уже не более нескольких метров. Обломки корабля стонали, будто живые преступники, истязаемые безжалостным палачом.

Джо снова посмотрел на океан. Огромная воронка затягивала на дно обломки и вопящих, брыкающихся, размахивающих руками пассажиров.

«Пора», — подумал Джо и разжал руки. Тело его двигалось само — только искалеченная нога едва-едва волочилась.

Джо перевалился через заграждение, неуклюже перекинул бесчувственную ногу и ненадолго остановился. Холод Атлантики обжигал ему лицо и забирался под куртку. Джо вздохнул, накапливая тепло в жилах, и примерился. Бесчувственная нога неловко проволоклась следом, когда Джо неуклюже скатился вниз.

Вода была такой холодной, что у него застонали все кости, все поджилки; казалось, даже кровь испуганно свернулась в сосудах. Это ощущение было совершенно новым и несравнимым со всеми теми, что у него возникали до сих пор. Казалось, что его начинили колючими снежками, что эти снежки — микроскопические, но с острыми режущими краями, — скопились даже в крови. Джо не мог дышать: невидимые снежки заполонили, сдавили лёгкие. Голову как будто стиснул железный обруч.

«Плыви!» — приказал Джо себе и неуклюже взмахнул рукой. Мышцы были как деревянные. Он не мог ни двинуться, ни хотя бы позвать на помощь. Вопли тонущих пассажиров звенели в висках, во лбу и в затылке, в каждом сосуде и в каждом нерве, тяжёлым тюком придавливали к океанической глади, а он только хватал ртом воздух, тянул вверх шею, чтобы вода не сомкнулась над головой, и пытался хотя бы вдохнуть. Он замёрз и умирал, но его внутренности горели так, что легче было бы застрелиться, нежели терпеть эту чудовищную муку.

«Помогите!»

Джо снова бесполезно ударил руками по воде. Тело не слушалось его. Как привязанное, оно оставалось на прежнем месте, а бесчувственная и бесполезная нога тяжело увлекала на дно. Джо отчаянно рванулся вперёд, волны вскипели у него над головой, и тот самый острый, пугающий лёд залился в рот и ноздри, заполонил уши. Океан равномерно зашумел в ушах.

— Помогите! Пожалуйста! — не смолкали кругом голоса.

Джо заколотился в воде. Мощная невидимая лапа вдруг схватила его за ногу и потянула к себе — плавно, но настойчиво и сильно. Лапа давила, сжимая кости, и те трещали, будто вот-вот готовые сломаться; а Джо не мог сопротивляться. Он бил по воде руками, он вытягивал шею так, что хрустели позвонки, он рвался вверх, к равнодушному небу, но невидимая лапища была куда сильнее. С тупой и бездушной методичностью она взяла ногу Джо в захват и утянула ещё ниже. Вода стала не чёрной, а мутновато-зелёной, когда её покров расстелился у Джо над головой.

Сверху давила резкая, непосильная тяжесть. Такой Джо ещё никогда в жизни не ощущал, даже если ему случалось переработать, носясь по докам с поклажей. Лапа не отпускала, она влекла всё ниже и ниже, как будто засасывала, и груз непослушной бесчувственной ноги лишь усиливал эту тяжесть.

«Я хочу жить! — запротестовал тоненький голосок у Джо в голове. — Хочу быть с ма, Лиззи, па и Бетти! Я хочу жить!»

Джо метнулся к поверхности. Та волновалась над его головой мутновато-зелёным одеялом, полупрозрачным и холодным. Джо отчаянно взбрыкнул, и давление под ним ослабло. Лапища неохотно разжалась, а Джо вынырнул на поверхность и тотчас затряс головой. Вода лилась изо рта, носа и ушей, волосы прилипли к голове, как водоросли. Джо взвыл и брыкнулся снова. Не было уже гигантского искореженного чудовища, обвиняюще тычущего в небо, осталась лишь беспокойная вода — чёрная и равнодушная. Со слабым бульканьем над нею показывались в колеблющемся кругу чемоданы, сундуки, двери, обломки неясного происхождения, шезлонги и чьи-то личные вещи.

Туча белых нагрудников наполнила океан. Казалось, что сюда опустилась кормиться огромная стая чаек. Руки вздымались к небесам, вопли сотрясали холодный воздух и драли его на лоскуты, как стальными когтями.

— Помогите!

Джо вздрогнул: рядом вдруг что-то решительно толкнулось и в беспокойном ледяном ореоле выскочило из воды. Едва показавшись, неизвестный объект издал протяжный дикий вопль, похожий на крик безумца, и Джо понял, что это — мужчина в громоздком спасательном нагруднике, с безумно выпученными глазами, чьи волосы облепили бледный лоб, при белом воротничке и блестящем чёрном галстуке. Мужчина надсадно взвыл и схватился за Джо. Руки у него были ледяные и крепкие, тяжёлые, как у статуи.

— Отпусти! Отцепись! — закричал Джо и толкнул мужчину в грудь обоими кулаками — тот не шелохнулся. Его мутные глаза были начисто лишены разума и горели, как у паникующего зверя. — Отпусти меня, немедленно меня отпусти!

Мужчина выл и стонал, как будто его лишили языка. Необоримой тяжестью, точно могильная плита, от которой веяло сыростью, он наваливался на Джо, погребал под собой, и Джо кренился под его весом. Волосы у Джо на затылке уже снова опалила холодом вода, бесчисленное множество колючих шариков забралось за воротник и заскользило по позвоночнику, отплясывая на каждой косточке.

Мужчина энергично взвыл и обрушился на Джо всем весом. Его быстрые, беспокойные руки сновали по лицу Джо и шее, надавливали и упирались в кожу так, что по всему телу его прокатывались волны острой боли. Джо пинал мужчину под водой одной ногой, отчаянно молотил кулаками и рвался ввысь; его дыхание сбилось, а сердце тяжело и горячо затрепетало в груди, как умирающая птица. Мужчина был сильнее. Его безумие даровало ему мощь, которой наверняка обладали герои из древних мифов и легенд. Мужчина упёрся Джо в грудь обеими ладонями, и Джо охнул: весь воздух разом вышел из его лёгких, а рёбра у него затрещали. Мужчина снова завопил, потряс кулаком и навалился на Джо.

Бессильный, как сломанная кукла, тот сложился пополам (даже захрустел позвоночник) и погрузился под воду.

«Пусти! Пусти!» — гремело бессильное и беззвучное требование у него в ушах.

Ледяные комки воды забивались ему в уши, в нос и в горло, сердце тяжело трепетало в центре груди. Джо с угасающей энергией упёрся мужчине в белую грудь, ногой огрел его — но он как будто колотил валун. Сильные руки мужчины, давившие ему на грудь, оставались такими же тяжёлыми, а рёбра Джо трещали, наполненные болью. Грудь его как будто горела изнутри.

И тут давление ослабло. Джо встряхнул головой. Перед глазами его, смешиваясь с мутно-зелёной водной гладью, плавали чёрные размытые круги. Джо рванулся вперёд. Руки мужчины неожиданно взметнулись, покинув стонущие плечи Джо. Лёгкие Джо резко расправились, и он тотчас поперхнулся: вода стремительно заполнила рот.

Джо бросился к поверхности снова. Даже холодный атлантический воздух был лучше убийственно ледяной воды, что угодно было лучше пережитого. Сердце Джо колотилось, неправильно горячая кровь испепеляла изнутри сосуды.

Он затряс изо всех сил тяжёлой головой, и шум в ушах умолк. Джо отчаянно вдохнул, рёбра его снова затрещали, но лёгкие запели от удовольствия. Он дышал — дышал полной грудью, и никто не пытался больше потопить его в безразличном океане.

Рядом с ним на волнах покачивалась мокрая голова — абсолютно лысая. Сердце Джо опять забилось неровно — только теперь оно пропускало удары.

— Па! — воскликнул он. Голос его звучал слабо и хрипло.

Лысая голова повернулась. И в самом деле, это был мистер Дойл — бледный, с оторванным воротником, с глубокой свежей царапиной от челюсти до виска, из которой мелкими алыми бусинками выступила кровь — но живой. Джо тотчас устремился к нему. Сейчас он с радостью согласился бы оказаться девчонкой: тогда ему позволительно было бы заплакать от радости.

— Па! — вскрикнул Джо и схватил отца за плечи. Его руки судорожно тряслись, а пальцы едва гнулись. — Па, ты живой!

— Джо, старина! — сипло отозвался мистер Дойл. Его бледные губы криво улыбались, подрагивая. — Ну и перепугался же я! Тот парень чуть было не утопил тебя!

— А где он? — спросил Джо. — Если он вернётся?..

Мистер Дойл помрачнел и коротко ответил:

— Да нет, не думаю я, что он вернётся.

Джо притих. Вода, пропитывавшая его ноги, стала ещё холоднее. В голове у него нарождалась пугающая, мрачная тяжесть.

— Па… — тихо сказал Джо, и его зубы встретились с клацающим плотоядным звуком, — па, куда же нам теперь?..

— Во-первых, — ответил мистер Дойл, — подальше отсюда. Этот парень был тут не первым таким бешеным. Нужно убраться от них и уже потом мозговать. Ты видел, что сталось с последней шлюпкой?

Джо мотнул головой. Зубы его стучали от холода. Обе ноги уже стали бесчувственными и тяжёлыми, как чугунная кочерга.

— Она перевернулась, — важно пояснил мистер Дойл. Кончик носа у него и губы стремительно синели. — С нею был мистер Лайтоллер — тот самый парень, что не пускал мужчин на борт. Я своими глазами видал, как шлюпку смыло в океан. Если всё так, то гребцов в ней нет… она перевёрнутая, она где-то совсем неподалёку… и нам нужно всего лишь до неё… добраться, Джо. Ты сможешь?

Джо замотал головой.

— Па, моя нога… я не знаю, что с моей ногой, но я её не чувствую. Совсем не чувствую.

Беспокойство отпечаталось на синевато-бледном лице мистера Дойла.

— Совсем?

— Ни капельки, — грустно вздохнул Джо.

Мистер Дойл повертел головой и выставил перед Джо руку. Неподалёку от них всплыла тощая, как палка, женщина; чёрные космы прилипли к её иссушенному лицу. Безумными глазами женщина посмотрела на них и протянула руки.

— Помогите! — прокричала она. — Вытащите меня! Пожалуйста!

— Сестрица, — мистер Дойл аккуратно развернул Джо прочь за плечо, — мы были бы рады, но нам самим сейчас туго. Вот что я тебе могу посоветовать: ищи перевернувшуюся шлюпку и плыви к ней. Тебя наверняка поднимут на борт.

Женщина съёжилась и нервно, дробно, истерично зарыдала. Её плечи сотрясались, и всё её тело дрожало, как будто сминаемое в остро отточенных когтях.

— Плывём, Джо, — безжалостно сказал мистер Дойл и схватил Джо за плечи.

Он грёб неуклюже, медленно и с трудом. Каждый взмах руки был для него подвигом. Та ловкость, беспечность и скорость, та уверенность, с которыми он бороздил солёные и пресные воды вот уже восемь лет, неожиданно исчезли. Он остался наедине с пронизывающим холодом, что ударял в самое сердце, словно нож, и только мистер Дойл был рядом, но о мистера Дойла нельзя было согреться. Его нос и губы были зловещего голубоватого оттенка, он вдыхал с задержками, и грудь его ходила ходуном, как неисправное колесо телеги.

— Па, — простонал Джо, — неужели мы плывём туда, куда нам нужно?

Он ничего не видел кругом себя — совсем ничего, кроме бескрайней, страшной и тревожной Атлантики, усеянной белыми спасательными нагрудниками. Люди висели на обломках, кто-то отчаянно барахтался, иные топили друг друга, и бесчисленное множество рук в бесполезной и запоздалой мольбе вздымалось к бесстрастному холодному небу. Где-то вдали надрывно ревел хриплым писклявым рёвом младенец, и этот плач разрезал слабо трепещущее сердце Джо, как мясницкий нож.

— Какая жалость, — простонал мистер Дойл и потряс головой. — Я душу дьяволу бы продал, Джо, как есть продал бы, только бы не слышать этого ужасного плача!

И Джо мелко закивал — хотя, быть может, его всего лишь заставила закивать быстрая дрожь, которая волнами прокатывалась по телу.

Они плыли дальше. Мистер Дойл аккуратно раздвигал обломки крушения, пробирался, как вор в ночи. Джо пристально смотрел по сторонам. В спокойных ледяных водах покачивались люди — они походили на бабочек-капустниц, распятых любопытным натуралистом. Слабый серебристый луч вдруг скользнул по воде, выхватив из темноты две фигуры, которые как будто пришили друг к другу, и Джо дёрнулся вперёд. Та нога его, что не была искалечена, неожиданно обрела чувствительность.

— Па! — воскликнул Джо. — Па, я… я их знаю!

Вцепившись друг в друга, в воде увязли Джанет со своим отцом. Длинные волосы Джанет облепили её бледное строгое лицо, как паутина; обросшие белыми кристалликами ресницы были плотно сомкнуты. Руки Джанет лежали в руках мистера Боулса, а сам мистер Боулс грудью навалился на большой коричневый чемодан с именной биркой. Глаза мистера Боулса тоже были закрыты, и его голубоватое лицо застыло.

— Джанет! — хрипло крикнул Джо. — Мистер Боулс! Джанет! Эй! Эй!

Мистер Дойл опустил руку ему на плечо и сжал крепче. Кипучее отчаяние просыпалось у Джо в сердце. Только этот яростный жар и мог согреть оцепеневшее, никчёмное, искалеченное тело. Джо замер и замотал головой. В это ему не верилось — он никак не хотел в это верить.

— Кажется, плохи их дела, старина, — прерывающимся голосом сказал отец у него над головой, — давай двигаться дальше. Мы ничем уже не поможем этим беднягам.

— Но Джанет… — Джо снова яростно мотнул головой. Пугающие призраки никуда не исчезли. — Джанет… Джанет… пожалуйста…

Ни Джанет, ни мистер Боулс так и не пошевелились. Держась за руки, они величественно покачивались на чёрной воде в гнетущем молчании, и никакие земные заботы, страхи и тревоги уже не могли взволновать их сердца, которые больше не бились.

Джо с радостью списал бы свою крупную дрожь исключительно на холод, который пробирал всё тело — до самых костей и даже дальше, глубже, — но Джо отлично понимал, что дело тут не только в холоде. Он снова и снова опускал и поднимал налитые убийственной тяжестью руки, и ледяные воды под ним слабо булькали, резали его, впивались бесчисленными зубчиками острых лезвий в кожу. Он вдыхал неправильно и рвано — через несколько раз, перед глазами у него потемнело; мушки и чёрно-красные пятна сменяли друг друга на бесконечной пугающей карусели. Сердце Джо, иссушенное и усталое, билось неравномерно, глухо, и каждый его удар дарил телу не тепло, а всё тот же опустошающий, страшный и тоскливый непроглядный холод.

Джо снова взмахнул руками. Неуклюже, неуверенно, слабо — но он продвигался вперёд, а мистер Дойл тянул его, как на буксире, потому что онемевшая, тяжёлая, неуклюжая нога Джо никак не желала шевелиться. Джо вообще её не чувствовал, а потому и распоряжаться ею он не мог. Смерть колыхалась кругом него.

Крики утопающих звенели, как рвущиеся струны, в холодном ночном воздухе. То тут, то там к поверхности поднимались огромные белые нагрудники, руки чёрными тенями хватались за пустоту. Джо непроизвольно замирал, и лишь мистер Дойл тащил его дальше, даже если тонули совсем близко к ним.

— Мы ничем им не поможем, старина, — говорил он напряжённым тоном и плыл прочь, хотя его тоже колотила дрожь, хотя он тоже покрылся нездоровой бледностью и хватал воздух в неправильном страшном ритме. — Мы ничем им не поможем.

В облаке расходящихся кругов продолжали выныривать обломки. Они показывались вначале одним боком, как будто прощупывали почву, а затем их словно подталкивали снизу, и они резко всплывали. Чего тут только ни было: куски корабля, шезлонги, столы, перевёрнутые набок, чемоданы, сумки, тюки… мистер Дойл аккуратно лавировал между ними. Впереди всё меньше и меньше становилось белых точек — большая их часть скопилась там, откуда мистер Дойл и Джо едва вырвались — из места, которое было даже хуже, чем ад.

— Джо, мы спасены! — вскричал мистер Дойл и замахал рукой над водой. — Эй! Эй, там!

— Что? Как? Почему? — пробормотал ошарашенный Джо.

Он шире раскрыл глаза и присмотрелся внимательнее — но ничего так и не увидел. Зато мистера Дойла обуревала несдержанная радость. Он восторженно указал прямо перед ними — там, окутанное мраком, на воде величаво покоилось нечто выпуклое, огромное, как брюхо сытого тролля. Странный объект освещало бесчисленное множество уже знакомых Джо белых мушек: они облепили объект с обеих сторон и покачивались на воде вместе с ним, цепляясь за него, как за единственный свой шанс на спасение.

— Что, что это такое? — пробормотал потрясённый Джо.

— Это шлюпка! — в голосе мистера Дойла зазвенел почти священный восторг. Он налёг на воду грудью, как будто не чувствовал холода, и пробормотал: — Шлюпка, точно, точно, это она!

Джо всматривался в пузатую тень изо всех сил, но она так и оставалась для него безликой и неясной чёрной громадиной, усеянной белыми мушками спасательных нагрудников. Мистер Дойл ухватил его за плечо и настойчиво повлёк за собой. Джо захлебнулся, подавился холодом и нервно задёргал головой над гладкой поверхностью: новая волна дрожи встряхивала его тело так, что казалось, даже бесчувственная нога наливается силой. Однако это была лишь иллюзия: Джо попытался шевельнуть ногой, но та ему не повиновалась.

Мистер Дойл отчаянно грёб. Гигантское чёрное брюхо близилось и росло ввысь и вширь. Джо мог уже видеть человеческие фигуры: мужчины и женщины испуганно и беззащитно льнули к этой громадине, распластавшись на ней, точно животные, которых вот-вот начнут препарировать. Их ноги сползали в воду, и они старались скорчиться, съёжиться так, чтобы стать совсем незаметными, и льнули друг к другу, и опасливо смотрели в тёмные глубины.

— Па, — прошелестел Джо, — осторожно!

Мистер Дойл грёб так яростно, что голова его подчас погружалась в воду по самые ноздри. Он дышал шумно и злобно, его лицо вдруг стало не голубовато-бледным, а алым, жилы на шее надулись.

— Мы уже почти… почти на месте! — воскликнул мистер Дойл и рванулся вперёд снова.

Джо слабо моргнул. Гигантское чёрное брюхо проступило из темноты с чётко очерченными контурами, и Джо стало ясно, что смотрит он на шлюпку. Шлюпка была перевёрнута, и сухого места на ней оставалось совсем немного. Люди облепили её, как мухи — навоз; многие спрятали лица в ладонях.

Мистер Дойл подплыл к шлюпке и, отфыркиваясь, вынырнул рядом с нею. Люди на шлюпке немедленно завизжали; женщины прильнули друг к другу и замахали руками, словно мистер Дойл был призраком.

— Эй, — мистер Дойл аккуратно постучал кулаком по деревянному боку, — ребята… найдётся ли у вас местечко для меня и для моего сына?

— Чёрт, — выразительно и коротко ответил с шлюпки дрожащий от холода бас, — полезайте…

Мистер Дойл радостно кивнул и энергично отвалился от шлюпки. Джо с трудом выпустил воздух между зубов: они отчаянно стучали. Перед глазами у него повисла туманная пелена.

— Эй, — мистер Дойл потормошил его за плечо, — давай, старина, полезай на шлюпку, не то замёрзнешь насмерть!

Джо мелко кивнул и попробовал поднять руки. Холод колотил его, как покорную грушу, и он только и мог, что ёжиться и сжиматься в шар, лишь бы не упустить драгоценные крошки тепла и сознания, которые ещё теплились в теле. Джо схватился за шлюпку деревянными, еле гнущимися пальцами, её грубый бок больно оцарапал кожу. Сверху протянулась рука: она была вся мокрая, манжеты прилипли к запястью, очертив выпуклую косточку. Следом к воде склонилось добродушное усатое лицо мужчины, голубовато-белое от холода.

— Давай, — подстегнул Джо мужчина, — если можешь, хватайся!

Джо снова мелко кивнул и вцепился в ладонь усатого мужчины. Мистер Дойл позади крякнул, обхватил его за пояс и толкнул вперёд, а ещё несколько мужчин на шлюпке склонились навстречу и потянули Джо к себе. Не пострадавшая нога его сама собой обрела чувствительность, как только с громким бульканьем покинула воду. Усатый мужчина выронил Джо на самой высокой точке шлюпки и тяжело вздохнул.

— Эй, — обратился он к мистеру Дойлу, — можете ли вы забраться сами?

Мистер Дойл с молчаливым хладнокровием выставил руки из воды, подтянулся, пропыхтел проклятие и всполз на шлюпку, извиваясь, как покалеченная змея. Волны заходили кругом; чёрная вода почти коснулась носа Джо, и все пассажиры отчаянно завопили; некий мужчина разразился басовитым потоком грязных ругательств.

— Аккуратнее, свинья, ведь ты всех нас утопишь! — гаркнул кто-то слева от Джо.

Мистер Дойл с впечатляющим спокойствием, не реагируя ни на какие крики и угрозы, подтянулся, лёг на шлюпке и затащил на неё ноги. Через мгновение он уютно свернулся клубком и затих. Пассажиры замерли, боясь вдохнуть поглубже, боясь пошевелиться и не спуская настороженных взглядов с воды. Чёрная поверхность морщилась волнами, как скомканное одеяло.

— Господи, — шепнул тот же самый человек, что мгновением раньше богохульствовал. Он всматривался вдаль красными от напряжения глазами, и его синие губы тряслись. — Сколько же их там…

Перевёрнутая шлюпка покачивалась не так далеко от места крушения. Джо мог видеть, что чёрная спокойная вода попросту усеяна мелкими точками белых мушек — людей, которые колотили кулаками по океану, кричали и тянулись к тёмному небу. Отчаянные призывы их походили на стон гигантского раненого животного.

— Я никогда этого не забуду, — прошептал усатый мужчина, который втащил Джо наверх, — никогда не забуду, если переживу эту ночь, что слышал и видел сегодня.

Пассажиры шлюпки притихли. Джо аккуратно повёл головой и осмотрелся. Каждое движение он совершал с плавной осмотрительностью: шлюпка сидела в воде так ненадёжно, что, наверное, хватило бы неосторожного вдоха, дабы совсем её утопить.

К обоим бортам шлюпки приклеилось несколько десятков человек. Большая часть из них была мужчинами: в спасательных нагрудниках и без тех, они жались к бортам, подрагивая от холода, и огромными глазами смотрели вдаль, где затихали в корчах тонущие жертвы. Крики теперь звучали тише и глуше.

Джо замахал рукой.

— Эй, там!

Прямо перед ним на мелких волнах подрагивал человек в спасательном нагруднике. Джо поманил его едва гнущимся пальцем и выдавил:

— Эй… эй!

Серебристый свет упал на лицо человека. Его глаза были закрыты, губы — сомкнуты в печальную сплошную линию. Окоченевшие руки намертво сжались в кулаки.

— Замёрз, — констатировал мистер Дойл. Он смотрел в ту же сторону, что и Джо, и глаза его были круглыми и пустыми. — Есть ли тут ещё хоть кто-нибудь живой?

Никто ему не ответил. Пассажиры встревоженно подбирались ближе к центру шлюпки: она проседала, уходила в воду буквально на глазах. Стрела жаркого ужаса пронзила сердце Джо.

— У меня есть для нас печальные новости, леди и джентльмены, — сказал усатый человек, оглядевшись, — боюсь, скоро мы уйдём под воду.

Джо и мистер Дойл переглянулись. Шлюпка проседала под весом пассажиров; ледяные жадные воды подбирались к ним всё ближе и ближе, как будто вознамерились поглотить их.

— Что нам теперь делать? — поинтересовался чей-то звонкий деловитый голос.

Усатый мужчина покачал головой.

— Не имею представления.

Пассажиры снова притихли. Вдалеке воздух прошивали жалобные вопли — но они с каждой минутой становились всё глуше и тише, и Джо отлично понимал, почему. Холодный воздух обвевал его, руки и ноги скрючились и застыли, как деревянные. Над водой было ещё холоднее, нежели в ней. Джо не находил в себе сил даже для того, чтобы приподняться. Мучения причиняла попытка всё время держать глаза широко раскрытыми, хотя веки так и норовили сомкнуться, хотя его одолевало желание отдохнуть хотя бы чуть-чуть… хотя бы немного.

«Нельзя спать, — твердил себе Джо, — даже если очень хочется, даже на минутку, на секундочку — всё равно нельзя мне закрывать глаза, не то замёрзну и умру, как Джанет с отцом и этот бедолага… нельзя… нельзя спать!»

— Эй! — раздался вдруг рядом с ними громкий грудной голос. — Эй! Эй, на шлюпке!

Усатый мужчина, вытянувший Джо, вдруг встрепенулся, и шлюпка опасливо закачалась вместе с ним.

— Это же мистер Лайтоллер! — с небывалым облегчением выдавил он и подполз к краю. — Мистер Лайтоллер!

Пассажиры оживились. Мистер Дойл непонимающе встряхнул головой, но сердце Джо заискрилось надеждой, и даже сонливость слетела с него в один миг. Он приподнял голову и срывающимся шёпотом пояснил отцу:

— Это второй помощник капитана… он выжил!

— Второй помощник? — обрадовался мистер Дойл, и морщины на его бледно-голубоватом лбу разгладились. — Мы спасены, старина!

Прочие пассажиры разделяли это мнение. Все, как один, они повернулись и с надеждой вгляделись в Лайтоллера. Тот выглядел совсем не так уверенно и героически, как при отплытии, и он совсем не казался важным, как, бывало, во время плавания. Лайтоллер был таким же мокрым, дрожащим и жалким, как и все они — такой же жертвой крушения.

— Мы подчинимся всему, что скажет помощник капитана! — выдохнул усатый джентльмен. В его глазах светилась надежда, придававшая лицу выражение юношеской доверчивости, наивности и небывалого облегчения.

Лайтоллер взобрался на шлюпку и деловито отряхнулся. Во все стороны разлетелся сноп ледяных брызг, и Джо сердито поморщился. Лайтоллер, тем временем, уже изучил шлюпку. Она заметно просела с тех пор, как Джо и мистера Дойла запустили на неё, и сидела в океане, как жирная сонная утка. Жадные водные щупальца подбирались ближе, теперь они оглаживали уже не колени, а бёдра пассажиров.

— Так, — сказал Лайтоллер и поднялся. Шлюпка скрипнула под его весом и покачнулась; дамы испуганно заахали.

— Осторожно, осторожно!

— Тише! — скомандовал Лайтоллер звучным грудным голосом, и пассажиры примолкли. Во все глаза они смотрели на Лайтоллера, как на божество, явившееся вершить их судьбы. — Если будем паниковать, все утонем. Спастись мы можем, только действуя сообща.

Усатый джентльмен уверенно закивал. За спиной у него затихали стоны и крики тонущих.

— Да, да, — энергично поддержал он, — мистер Лайтоллер прав.

— Мужчины, — продолжал Лайтоллер, — поднимитесь — но плавно! Никаких резких движений, или все мы уйдём под воду!

Мистер Дойл тут же оторвался от шлюпки. Сделал он это с таким плавным изяществом, что казалось, будто он не встаёт, а танцует. Джо тоже упёрся кулаком в борт, оторвался и неуклюже выпрямился. Он опёрся на здоровую, едва гнущуюся ногу, и холодный ветерок запустил когтистые пальцы ему за воротник, облепивший шею. Мелкие волны забродили кругом шлюпки, и шлюпка задрожала, как замученная лошадь, что вот-вот упадёт. Лайтоллер тут же заговорил снова:

— Мы можем спастись, если будем балансировать эту шлюпку. Вы, — он махнул рукой, отделяя один десяток с лишним людей от другого, — станете на левый борт. Вы, — Лайтоллер обвёл широким жестом остальных, — на правый.

Мистер Дойл сочувственно похлопал Джо по плечу.

— Старина, тебе не стоит пытаться нам помочь, — сказал он с удивительной для себя рассудительностью, — ведь ты же не стоишь на ногах!

Джо стиснул зубы. Вялая, словно ватная, нога его совсем не слушалась.

— Со мной всё хорошо, — процедил он.

— Ты не выглядишь хорошо, дружище, — заметил мистер Дойл, — лучше бы ты…

— Со мной всё хорошо! — отрезал Джо.

Лайтоллер перевёл на них внимательный взгляд. Такой же взгляд Джо не раз замечал у Лиззи: пристальный, выведывающий, от которого было не укрыться.

— Что такое? — поинтересовался Лайтоллер.

Мистер Дойл ответил прежде, чем Джо успел раскрыть рот.

— Мой сын, — пояснил мистер Дойл деловито, — не знаю, что у него с ногой, но он совсем её не чувствует. Он просто не сможет стоять, а если нужно будет делать что-то…

— Нужно будет, — сухо сказал Лайтоллер и обратился к Джо: — Что с твоей ногой?

— Да понятия не имею, — отрезал Джо, — только я могу стоять и буду…

Но тут тело изменило ему. Обессиленное и тяжёлое, как мешок, набитый картошкой, оно всей тяжестью навалилось на усталую ногу, и колено согнулось само собой. Джо схватился за плечо мистера Дойла и повис на нём. Даже такого незначительного толчка оказалось достаточно, чтобы шлюпка покачнулась и опасно накренилась на левый борт.

— Направо! — мгновенно скомандовал Лайтоллер. — Наклонитесь направо!

Мужчины перепуганной кучкой обрушили вес на правый борт. Шлюпка снова качнулась, и крохотная стайка женщин, съёжившаяся в центре, с визгом закрылась шалями. Джо осторожно выпустил плечо мистера Дойла. Казалось бы, что холод атлантической ночи должен убить в нём всякие чувства, которые могли согреть — да только это было не так. Оказалось, стыд сжигал ещё мучительнее, если телу было холодно.

Лайтоллер не отводил от Джо пристального допытывающегося взгляда.

— Слушай, — сказал Лайтоллер негромко, — молодец, что хочешь помочь. Но сейчас ты не сможешь нас выручить. Садись с женщинами, если среди них есть медсёстры, пусть осмотрят твою ногу.

— Мистер Лайтоллер, — торопливо заговорил Джо, — я могу… я хочу… это просто пустяк…

— Ступай к женщинам, — твёрдо повторил Лайтоллер, — и попроси осмотреть твою ногу.

Лайтоллер не отдавал прямых приказов, не грозил и не возвышал голос, и он был до смешного нелепым и жалким в своей промокшей диковатой одежде, однако его голос звучал уверенными командирскими нотками, он подчинял незаметно и исподволь. Джо и сам не заметил, как протащился к центру шлюпки, где сидели, скучившись, перепуганные и дрожащие женщины.

— Бедняжка, — пожалела его красивая девушка с длинными чёрными ресницами, — но, помилуй господи, что с твоей ногой?

Джо только пожал плечами и аккуратно пристроился рядом. Мистер Дойл торопливо подполз к нему и сунул в руки что-то тяжёлое и мокрое. Джо похлопал глазами.

— Па… только не говори, что ты жизнь положил ради своего идиотского чемодана!

Мистер Дойл усмехнулся дрожащими губами и пробормотал:

— Слушай, Джо, давай ты хотя бы сейчас не будешь возмущаться? Поверь, этот чемоданчик стоит того, чтобы я хотел за него жизнь положить, поэтому держи его крепко и не выпускай. Хотя ладно, можешь выбросить, но только если дела пойдут совсем плохо.

Джо озадаченно посмотрел на свой груз, затем — на отца. Тот умоляюще сложил дрожащие руки на груди.

— А разве сейчас нам хорошо? — возмутился Джо.

— Если совсем плохо, — настойчиво произнёс мистер Дойл. — Держи его при себе. Ради меня, старина!

Джо неуверенно кивнул, и мистер Дойл улыбнулся — губы его с трудом двигались.

— Спасибо, — стуча зубами, пробормотал он и неуклюже поднялся. Его ноги так и норовили разъехаться на скользком днище. — Спасибо, сынище.

Мужчины заняли свои места по бортам, как им приказал Лайтоллер, а сам Лайтоллер прошёл на нос и замер там, чутко прислушиваясь ко всем движениям волн. Мужчины опасливо переглядывались, почти все они дрожали от холода. У девушки, которая обратилась к Джо, были голубовато-бледные губы и остекленевшие глаза, а говорила она совершенно бесчувственным голосом, что странно звучал под просторным куполом безразличного неба, когда вдалеке ещё не затихли отчаянные мученические вопли тонущих.

— Слушать мою команду! — велел с носа Лайтоллер. — Когда я говорю «стоять прямо!», не двигайтесь, вытянитесь, смотрите на нос. «Наклониться влево!» или «наклониться вправо!» — переносите вес на эту сторону, правую или левую. Всем понятно?

Мужчины согласно потрясли головами и неразборчиво загудели:

— Да…

— Да, поняли…

— Поняли, мистер Лайтоллер…

Лайтоллер кивнул и всмотрелся в океан. За то короткое мгновение, что Джо мог видеть его лицо, пока Лайтоллер не отвернулся опять, он заметил, что тот бледен и хмурится. Впрочем, разве мог Джо ждать чего-то другого, когда их носило по волнам и они даже не знали, придёт ли за ними хоть кто-нибудь?

— Мистер Лайтоллер, — прохныкала девушка, которая осматривала ногу Джо, — неужели мы остались здесь навечно?

— Нет, — бодро сказал Лайтоллер в ответ, — шлюпки обязательно придут за нами. Наша задача — балансировать парусинку до их возвращения. Не теряйте мужества! Наклониться вправо!

Мистер Дойл и его товарищи навалились на правый борт. Лайтоллер, казалось, весь обратился в слух. Он внимательно и чутко улавливал настроение шлюпки, как будто шлюпка эта была капризным ребёнком. Лайтоллера, как и всех остальных кругом, колотила сильная дрожь, но он был на носу один, и плечи людей, что стояли поблизости, его не согревали.

— Сколько нам ещё плыть? — простонала бледная грузная леди, прилепившаяся к шлюпке сбоку от Джо.

— Я не знаю… — растерянная девушка покачала головой и склонилась к Джо. — Послушай, могу ли я взглянуть на твою ногу? Она очень беспокоит меня.

Джо послушно откинулся назад и зажмурился. Он совсем не хотел смотреть на ногу, но искушение было сильнее, оно размыкало ему веки насильно — и поэтому Джо смотрел.

С первого взгляда, окутанная полутьмой, нога эта выглядела так же, как и прежде. Девушка успокаивающе произнесла:

— Слушай, дружок, я знаю, что я делаю. Давай-ка я осмотрю ногу как следует, хорошо?

Джо с трудом наклонил одеревеневшую шею. Впрочем, и без этого он знал, что девушка, сопя от напряжения, холодными пальцами закатает ему брючину, всмотрится в его ногу и прошепчет:

— Да, кажется, дело действительно серьёзное… дружок, как же это могло с тобой произойти?

Джо косо посмотрел на свою ногу. Свет был бледно-серебристый, рассеянный, он утекал между пальцев, утекал прочь, просачиваясь в борт шлюпки, и свет этот успел коснуться пояса Джо, а потом — скользнуть ниже. Джо слабо выдохнул. Воздух кусался, как лютый зверь, и всё-таки боли Джо уже не чувствовал. Он испытывал лишь страх — опустошающий, чудовищный, — когда смотрел вниз и понимал, что впервые очутился в настоящей беде.

Если бы он не присмотрелся внимательнее, едва он подумал бы, что с ногой что-то не так. Пересечённая слабым светом и глубокой тьмой, нога была вытянута вперёд и белела, будто старые кости, на которых истлели мясо и мышцы. Широкая мокрая брючина была неаккуратно засучена выше колена. Девушка склонилась над ногой, потрясённо покачивая головой, на её мрачном лице застыли боль и тревога. Кончиками пальцев она прошлась по ноге Джо и аккуратно уложила ладонь чуть выше его колена.

— Ты это чувствуешь? — спросила она деловито.

— Нет, — озадаченно ответил Джо.

— А так? — девушка сдвинула ладонь вправо.

— И так не чувствую, — пробормотал Джо.

Нога была безвольной, точно мёртвая. Девушка вздохнула и провела ладонью по его колену в сторону. Джо напряжённо следил за нею, как сторонний наблюдатель. Если нога что-то и испытывала, он об этом не подозревал.

— Наклониться влево! — скомандовал Лайтоллер с носа.

Девушка провела ладонями ниже, и Джо сказал даже прежде, чем она успела задать вопрос:

— Нет, ничего не чувствую.

— Ты не помнишь, после чего она онемела? — спросила девушка.

— Кто-то чертовски сплющил меня и навалился всем своим весом на ногу, — доверительно сообщил Джо, — а потом нога и перестала откликаться. И вот теперь еле волочится за мной, и я понятия не имею, что с ней… — тут взгляд его остановился на ноге, и всё стало ему ясно.

Когда полосы лежали справа налево, Джо казалось, что с ногой не произошло ничего страшного. Сейчас полосы улеглись вертикально, неровные, но широкие, и Джо вполне осознал, почему девушка посмотрела на него с таким ужасом. Она сразу заметила неладное — жуткое искривление, свернувшее Джо голень на правую сторону. Странные бугры выступали у него под кожей, и Джо не удавалось понять, то ли это неправильно улёгся обманчивый свет, то ли торчат не прорвавшие кожу обломки костей.

— Бедный мальчик, — сказала девушка и покачала головой, — кажется, у тебя здесь перелом, и даже не один. Сиди спокойно, я постараюсь тебе помочь.

— Перелом? — пробормотал Джо. — Мне ломали руку в детстве, и я помню, что мне было чертовски больно, но ведь сейчас я ничего не чувствую…

— Это перелом, — жёстко констатировала девушка, — пожалуйста, не шевелись и не мешай мне.

Лайтоллер на носу зычно приказал:

— Наклониться вправо!

Шлюпка послушно подпрыгнула на волнах. Джо смотрел поверх плеча бледной, трясущейся спутницы в бесконечный океан, и ему уже не казалось странным, что воплей тонущих теперь не слышно. Никакой жалости они в нём больше не возбуждали: всё в его сердце, способное к сочувствию и состраданию, умерло, а остались усталость и бесконечная, нудная, назойливая тревога.

— Стоять прямо! — звенел в ночи голос Лайтоллера, и в этот приказ органично вплетались, дрожа и спускаясь до глухого рокота, отчаянные мольбы — но они стремительно умирали, затихали в беспощадной ледяной ночи.