365

206 — 205

206

9 октября 2017 года

Понедельник

Мудрый гугл подсказывал, что при анафилаксии пациент должен был находиться в стационаре до двенадцати суток после нормализации состояния, особенно если приступ сопровождался потерей сознания. На каком-то другом сайте Игорь прочитал статью о гормональной терапии, потом почитал лист предназначения, соотнёс её с необходимыми препаратами и справедливо решил, что спорить с решением местных врачей он не будет. Десять дней лежать в стационаре ему меньше всего хотелось; уже на второй Игорь чувствовал себя более-менее нормально и не сомневался, что к пятому его вышвырнут к чёртовой матери из этого отделения, потому что мест не хватало.

Со вчерашнего дня в палате прибавилось пациентов. Теперь их, считая Ольшанского, было уже пятеро — ещё один пенсионер и, что больше всего возмущало всех представителей мужского пола, дама преклонных лет. Пациентов это смущало, особенно саму женщину и мальчишку, к тому же, само мероприятие по подобного рода размещению больных тянуло незаконностью, но других мест не было.

Игорь из всех присутствующих считался счастливчиком. Он хорошо знал свой организм и его реакции, не сомневался в том, что повтора ситуации не будет, потому получил внеплановый, некомфортный, но всё-таки двухнедельный отпуск, мог выходить из палаты. Последнее вызывало особенный приступ зависти у дедушки, которому приказали лежать и двигаться по минимуму. Ему очень хотелось, наверное, бодро ходить по коридору, и Ольшанский мог только сочувствовать.

К тому же, его не в меру часто посещали. Вчера дважды была мама — и дважды была изгнана, — к вечеру приехала и Саша, привезла домашнюю еду, не содержащую чеснока и эвкалипта. Утром она тоже заглянула, а вот в обед вместо себя отправила Леру, разумеется, с блюдами не её производства.

— Привет, — несмело улыбнулась Валерия, присаживаясь на самый краешек кровати. Игорь удивлённо отложил в сторону книгу — он полагал, что сегодня никого уже не будет. Его и так слишком часто навещали, а Саша ещё и не признавалась, что там с её матерью, только с каждым часом всё больше мрачнела и, кажется, ещё больше похудела. — Я тут тебе обед…

— Так Саша ж оставила, — он кивнул на лотки, стоявшие стопкой на тумбочке. — Всё в порядке. Если что, я могу сходить и в местную столовую, ничего со мной не станется.

— Сынок, так с нами поделись! — оживился дедушка, лежавший на соседней кровати. — У тебя невеста так вкусно готовит…

— Вам ж нельзя! — возмутился Игорь, а потом повернулся к Лере. — Правда, не стоило.

— Ну, я подогрела. А то что ты ешь холодное?

Игорь посмотрел на еду в лотке, вздохнул и согласно кивнул.

— Ладно, давай. Спасибо.

Он взял ёмкость с её рук, открыл крышку, взял уже вилку и настороженно покосился на блюдо. Саша вряд ли успела бы приготовить что-нибудь новое — она и так привезла суп и котлеты, разрешённые врачом. Тушеное мясо точно не вписывалось в его диету, по сути, бесполезную, но медики продолжали настаивать.

Игорь подозрительно принюхался. Стойкое ощущение, что с подливой было что-то не так, не покидало его.

— А что это так пахнет? — вдруг спросила женщина, привставая на кровати. От знакомого запаха она даже привстала на локтях, принюхалась к воздуху и посмотрела на Игоря. — Эвкалиптом. Странные у вас, молодых, пищевые привычки…

— Как эвкалиптом?!

Ольшанский на секунду застыл, опять вдохнул уже знакомый растительный запах, а потом спешно закрыл лоток с едой и силком впихнул его в руки Лере.

— Ты с ума сошла? — прошипел он, хватая девушку за локоть. — Это что за шутки? Ты понимаешь, что я от него чуть не сдох?

Валерия только растерянно захлопала глазами.

— Но ведь… Ведь всего пару минут прошло, оно не могло так быстро… Это не я!

Вместо ответа Игорь смотрел на неё минуту или две, пытаясь убедиться, действительно ли Лера настолько глупа, или её далеко заходящие замыслы были направлены против его здоровья, а потом понял: и вправду, её глупость сыграла с нею злую шутку. Он раздражённо скривился, чувствуя, как вспыхивает стойкое недовольство вместо ненависти и более ярких эмоций.

— Лера, — он крепко сжал её запястье, и на глазах девушки выступили слёзы, разумеется, не от физической боли — Игорь всё ещё держал себя в руках, — а от обиды. — Анафилактический шок случается от нескольких секунд до пяти часов с момента контакта с аллергеном. А у меня реакция на чеснок… и на эвкалипт. Ты меня чуть не отправила на тот свет.

— Но я…

— Уходи. И еду свою забери, — сухо приказал он. — Немедленно. Я надеюсь, с такого рода гостинцами больше не увижу тебя в своей палате?

Она разрыдалась, хотя для этого вроде даже повода не было, и умчалась прочь, не оборачиваясь. Игорь слышал, как ругался какой-то врач на несносных посетителей.

Он растерянно посмотрел на лоток, лежавший у него на коленях — Лера так и не подчинилась.

— И что мне с этим делать? — спросил он скорее сам у себя. — Может быть, кто-нибудь?.. А, впрочем, она так готовит, что проще выбросить.

Он швырнул лоток в нижнее отделение прикроватной тумбочки и закрыл глаза, хотя спать совершенно не хотелось. В мыслях моментально запрыгали какие-то отрывки кода. Игорь поймал себя на мысли, что с удовольствием отправился бы сейчас на работу — но кто ж его туда отпустит?

— Что ж ты, парень, со своими дамами сердца разобраться не можешь? — оживилась та самая пожилая женщина. — Меня Нина Григорьевна зовут.

— Игорь, — нехотя представился он. — А что с ними не так?

— Ну как… — Нина Григорьевна покосилась на остальных мужчин, но те делали вид, будто бы ничего не слышат. — То невеста, то эта… вертихвостка.

— А! — Игорь улыбнулся. — Эта вертихвостка — крестница моей матери. Родственница она мне, а не дама сердца.

Нина Григорьевна раздражённо кашлянула, а потом отметила:

— Эвкалипт — конечно, растение не наше, но моя знакомая целительница, умная баба, а не так, абы кто, использовала его для отворота.

Игорь, который взял было стакан воды и отпил немного, едва не поперхнулся.

— А коль родственница, — продолжала женщина, — крестница матери, то это почти сестра. Смотри, Игорь! Это большой грех!

И хотя стыдиться Ольшанскому было нечего, он даже почувствовал, как непроизвольно краснеют щёки. Он умел думать головой — и был способен провести параллели между Лериным поведением и её отворотным эвкалиптом.

205

10 октября 2017 года

Вторник

Разумеется, Лера пришла и на следующий день. Под внимательным взглядом Игоря она осторожно присела на краешек его койки — кроватью сию медицинскую развалину было назвать очень трудно, — и накрыла ладонью его руку. Нина Григорьевна выразительно кашлянула и демонстративно отвернулась, а вот все остальные мужчины, как будто их взгляды силком приковали, уставились на Игоря и его гостью.

— Нам поговорить надо, — тихо промолвила Валерия.

— Пойдём, выйдем, — Игорь сел на кровати, на всякий случай скосил взгляд на вены — он вчера умудрился уснуть с капельницей, а проснувшись, по привычке вскочил и едва не повредил себе сосуды. Но всё было в порядке, и вставать ему тоже разрешалось.

В коридоре оказалось совсем пусто. Часы показывали десять утра — как раз закончился приёмный час, спустя несколько минут вокруг должны были забегать врачи и медсёстры с новыми назначениями, но их уже не было, а родственники почти все разбежались. Только где-то далеко, в конце длинного коридора, ворча, возила грязной тряпкой по полу пожилая санитарка.

— Почему ты не в университете? — напрямик спросил Игорь. — И вчера тоже, как я понимаю, прогуляла.

— Нет! — с пылом воскликнула Лера. — У нас занятие отменили!

— И кто ведёт?

— Ну… Ратушев, — нашлась она. — Андрей Михайлович. Лысый такой… Знаешь?

— Знаю. Только он Андрей Петрович и читает исключительно у магистров, а у тебя такого преподавателя вообще нет в расписании.

Лера потупилась, но всё равно не казалась смущённой. Можно было подумать, что ей всё равно, и большинство замечаний просто пролетало мимо.

Игорь почувствовал себя виноватым. Не потому, что он сделал что-то не так, да и ответственность на него за Валерию вроде как не возлагали, просто так. Может быть, из-за того, что он жил по совершенно другим принципам, когда учился в университете, или испытывал неловкость из-за её постоянных выходок.

— Скажи мне пожалуйста, — продолжил он, не позволяя себе растерять остатки решимости, — зачем ты подлила эвкалиптовое масло мне в еду.

— Я не знала, что у тебя аллергия, — заверила его Лера, вновь хватая за руку и сжимая так, словно была утопающей и хваталась на последнюю ниточку, единственное, что ещё могло её спасти. — Я б не стала тебе ничего давать!..

— Не сомневаюсь в этом, но всё же ответь, как оно там оказалось, — прервал её Игорь. — У меня в доме не содержится ничего с эвкалиптом. Я не использую его в лекарствах, и уж тем более у Саши таких масел нет, она знает о моей аллергии. Это отнюдь не классическая приправа к мясу. Это вообще не приправа, Лера!

— В рецепте было, — потупилась она.

— Не верю, — отрезал Игорь. — Ты воспользовалась эвкалиптом намерено, причём не один раз, и он зачем-то тебе понадобился. Зачем?

Она молчала, обхватив себя руками.

— Моя случайная соседка по палате, — продолжил он, — упомянула какую-то "знающую женщину" с любопытными рецептами. Для приворотов и отворотов. Но это просто смешно. Просто скажи правду.

Валерия метнула быстрый взгляд в сторону скрывшейся за углом санитарки, а потом вдруг бросилась к Игорю.

И поцеловала.

Он отшатнулся, непроизвольно оттолкнул её от себя.

— Ты с ума сошла! Мы ж родственники, — Игорь потрясённо посмотрел на неё. — Лера…

Вместо того, чтобы засмущаться и отступить, Лера вызывающе сделала шаг навстречу, но Игоря это не разжалобило, напротив. От холодности его реакции девушка всё-таки одумалась, остановилась и молча смотрела на него, дожидаясь ответной реакции. Игорь только молча покачал головой.

— Не кровные же, — прошептала Лера. — Ну, разве ты не понимаешь, что…

— Я надеюсь, ты понимаешь, что должна переехать куда-нибудь. К своей крёстной матери, например.

— Но Игорь!

— Лера, это глупости. То, что ты себе придумала о несуществующих отношениях. Об этом не может быть и речи. И я надеюсь, что ты одумаешься, выбросишь эту ерунду из головы и возьмёшься за учёбу.

Жалости к ней он не испытывал, ни капли. Действия Леры казались смешными. Игорь отвернулся от неё и медленно поплёлся обратно в палату, не позволяя себе оглянуться на её испуганный оклик. Может быть, она даже не сделала никаких выводов для себя? Просто смотрела в спину и тихо ненавидела за отказ.

Но Ольшанский, вместо того, чтобы отбросить в сторону все мысли об этом и забыть, уснуть, набрал номер матери.

Эту проблему следовало решать немедленно.