365

46 — 45

46

18 марта 2018 года

Воскресенье

Домой с дачи они уехали только на следующий день. Марина больше ни слова не говорила о детях, но всё чаще и чаще пинала Лёшку, видимо, предчувствуя дурацкие вопросы с его стороны. Потом, когда они уже уезжали, девушка долго что-то втолковывала ему, пока не добилась наконец-то хотя бы малейшего понимания во взгляде.

Но Саша всё равно была расстроена. Пока они возвращались домой, Александра не проронила ни единого слова, зато долго смотрела в окно, словно в холодных зимних пейзажах находила для себя частичку покоя. Она ни разу не улыбнулась за всё это время, но на каждый обеспокоенный вопрос Игоря отвечала, что отлично себя чувствует, а ему не о чем беспокоиться. Было видно: девушка просто пыталась переубедить мужа, но сама не нашла ни капли покоя или какого-то элементарного уюта во всём, что происходило в их жизни.

Когда они затормозили у подъезда, было уже темно и мокро. Снег начал наконец-то таять и грязными кипами лежал под ногами. Свет фонарей выхватывал из надвигающейся ночи клочки уже прорвавшейся на свободу голой земли. С крыш уже не капало, потому что стемнело и похолодало, но всё равно воздух казался влажным, сырым и неприятным.

На скамейке у подъезда прижимались друг к другу коты. Их было много: один особенно большой и три или четыре поменьше, окружившие своего старшего товарища со всех сторон. Игорь, не глядя, прошёл мимо, Саша тоже, но, стоило им только остановиться у двери, чтобы ввести код, со скамьи донеслось знакомое:

— Ма-а-ам!

Саша обернулась.

— Магнус! — воскликнула она. — Магнус, ты совсем сдурел? Это же коты со свалки! — она бросилась к скамейке прежде, чем Игорь успел что-то понять.

Коты не стали её ждать. Все, кроме самого крупного, сидевшего в центре, разлетелись в разные стороны, кто под кусты, кто в окошко подвала. Серая же громадина, освободившаяся от своего временного прикрытия, вполне однозначно была Магнусом.

— Ах ты ж зараза! — воскликнул Игорь, постепенно осознавая, что произошло. — Ты как вылез из квартиры? Тебя бабушка выпустила?

— Не! — гордо провозгласил кот, запрыгивая на руки к хозяину. — Ми-а-а-ам.

— Он говорит, что это он сам, — перевела Саша с кошачьего языка на человеческий. — Эта скотина умеет открывать окна и вылезать через них, а оттуда прыгать на деревья. Или слезать по стенам. Ты что себе позволяешь, ты, пушистый паршивец? А если б ты потерялся?!

Магнус фыркнул. Вероятно, такой вариант он даже не рассматривал, будучи совершенно уверенным в своих способностях: с лёгкостью планировал отыскать и дом, и хозяев.

— Мур-р-ру? — тем временем уточнил кот у Игоря и, пытаясь добавить значимости своим словам, укусил его за ухо.

— Я тебя подвешу за хвост в окне, — пригрозил Ольшанский. — Без шуток. Или оставлю здесь ночевать, чтобы ты понял, по чём фунт лиха, и перестал мучить и меня, и свою хозяйку. Ты — серая пушистая зараза, которая не может вести себя, как нормальный зверь!

Вместо того, чтобы проникнуться ситуацией, Магнус замотылял хвостом и попытался вырваться на свободу, но был удержан, успокоился, уложил морду Игорю на плечо и, судя по тихому сопению, задремал.

Лапы у него были холодные, как лёд, сам кот дрожал, явно не рассчитав температуру воздуха на улице, и Саша взволнованно коснулась его холодного носа.

— Заболеет ещё, — с опаской произнесла она. — И что тогда делать?

— Не заболеет! — уверенно покачал головой Игорь. — Что-то мне подсказывает, что это не впервые. Да, Магнус?

— У-у, — сквозь сон согласился кот. — Ням-ням?

45

19 марта 2018 года

Понедельник

— Да будь ты проклято! — не выдержал Игорь, с такой силой захлопывая крышку ноутбука, словно от чистого сердца желал тому сломаться.

— Что случилось?

Ольшанский вздрогнул и обернулся. Он был уверен в том, что находился дома один; Саша сегодня договорилась о встрече с кем-то, хотя не сказала, с какой целью, а бабушка должна была встречаться со своими бывшими то ли коллегами, то ли подчинёнными, обсуждать очередную научную тематику.

Но с ним же говорил не призрак.

— Почему ты уже дома? — удивился Игорь. — Ты должна была вернуться позже…

— Уже девять.

— Да? — Ольшанский поднялся, устало потёр глаза, чувствуя, что сейчас просто вырубится.

Когда успело пройти столько времени? Игорю казалось, что прошло всего несколько минут с того момента, как он сел за компьютер и попытался что-то доделать, но нет. Призрак дедлайна, вероятно, умудрялся каким-то образом затмить сознание человеку, вокруг которого крутился — иначе Ольшанский объяснить свою потерянность в пространстве и времени не мог.

— Сядь, — почти приказала бабушка, подозрительно глядя на него. — Ты ничего не хочешь мне рассказать, Игорь?

Он отрицательно покачал головой, но подчинился, опустился на диван и обхватил голову руками. Боль, глухая, противная, засевшая где-то в черепной коробке, теперь выбралась на свободу и захватила весь мозг. Игорь знал, что следовало более ответственно относиться к состоянию собственного здоровья, что это халатность — работать целыми днями без передышки, но…

— Я больше не могу, — сознался он, вновь чувствуя себя маленьким ребёнком, которому как раз в пору уткнуться носом в бабушкину юбку и рыдать, жалуясь на жизнь. — У меня такое впечатление, что это тупик. И выбраться из него — выше моих сил…

— Это из-за Саши?

Ева Алексеевна присела рядом с ним, и Игорь почувствовал, как со знакомой теплотой бабушкины руки легли ему на плечи.

Казалось, она излучала уверенность. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы проблем не падало на бабушку, она всё равно умудрялась быть поддержкой для всех окружающих. Игорь вдруг понял, насколько же сильно ему этого не хватало — человека, которому можно просто сознаться во всех своих проблемах.

— Не знаю, — покачал головой он. — Мы вроде как счастливая семья. Я её люблю, она, надеюсь, любит меня. Я…

— А работа?

Игорь промолчал.

— Признавайся, — рассмеялась Ева Алексеевна. — Ну же, будь мужчиной, Игорь. Тебе просто надоела твоя работа?

Он неуверенно пожал плечами, на самом деле не зная, что должен ответить.

— Мне всегда это нравилось, — ответил Ольшанский. — А в последнее время — даже порог этого места переступать не хочется. И каждая стена голосом Регины сообщает, что это всё из-за Саши. Она же говорила, что служебные романы не доводят до добра. И что, теперь признавать её правоту?

Ева Алексеевна рассмеялась, мягко, нежно, как-то вкрадчиво — Игорь знал этот смех в исполнении бабушки, он был ему до жути знаком. Удивительно, как у неё удавалось так легко дарить всем улыбку, даже если было очень плохо.

Именно бабушка после смерти деда первая научилась улыбаться вновь. Ни он, ни тогда ещё маленькая Янка, ни папа не переживали это так тяжело, как Ева Алексеевна — и всё же, не могли заставить себя если не быть счастливыми, то притворяться такими. А она ведь делала это не ради себя.

— Так бывает, — вздохнула Ева Алексеевна. — Но дом — твоя крепость. Тебе хочется задержаться где-нибудь, не прийти?

— Ага. Не прийти на работу, — усмехнулся Игорь. — А ведь раньше я там почти жил!

Кажется, даже бабушка недоумевала в ответ на эти слова.

— Неужели ты думаешь, — произнесла она, — что это было нормально? Когда ты сбегал из дома ради того, чтобы провести лишний час за компьютером, ты бежал не к Регине, не к своей команде, а к месту, куда не может попасть Вера. А теперь ты хочешь больше времени проводить с любимой женой, дома — разве это плохо? Что в этом такого? Напротив, радуйся! Если ты её любишь, если она любит тебя, логично, что больше всего на свете вы хотите быть вдвоём.

Бабушка была права. Может быть, он просто отвык от нормальной жизни за последние годы работы?

— Ты ведь не хочешь избавляться от своей семьи? — спросила Ева Алексеевна, и Игорь спешно замотал головой. — Ты просто устал. Откажись от того, что тебе мешает. От того, что тебя сдерживает. Найди другое место. В этом мире полно перспектив, тем более, с твоим опытом и с твоим уровнем… Если б мой университет душил меня, Игорь, я бы уволилась и устроилась на работу в другое место. Но я бы ни за что не стала разбегаться из-за этого или ссориться с Андреем.