Агент на месте

ГЛАВА 73

Незадолго до семи утра Бьянка стояла с тремя сирийскими солдатами-ГИС, их лидером Маликом, Дрекслером и Анри Соважем в дверях офисного здания. Судно из Сирии находилось недалеко от берега, и вскоре в пристань прибудет шлюпка, чтобы забрать всех. Малик разговаривал по телефону с мужчиной на лодке, и она могла слышать, как он согласовывал точное место для доставки.

Малик сунул телефон обратно в карман и повернулся к группе. «Мы хотим прибыть в док точно в то же время, что и запуск. Все еще темно. Мы делаем это правильно, и нас никто не видит».

Дрекслер посмотрел в окно, затем снова на Малика. «Поехали. Чего мы ждем?»

Сирийский оперативник «Мухабарат» покачал головой. «У нас есть минута, чтобы подождать, чтобы все было рассчитано должным образом».

«Какая, черт возьми, разница, если мы доберемся до воды на несколько секунд раньше, чем они?»

Малик только покачал головой. «Моя операция, Дрекслер. Мои правила».

Дрекслер вытер пот со лба.

Винсент Воланд припарковал свою арендованную четырехдверную компактную Toyota Yaris на холме всего в квартале от камеры, которая зафиксировала появление Бьянки Медины, Дрекслера и сирийцев днем ранее. Еще не было семи утра; он приехал прямо из отеля после своего ночного перелета и ранней утренней регистрации, и он только что поговорил с двумя наблюдателями, которых он нанял, чтобы следить за портом, и сказал им, что они могут отправиться домой на несколько часов отдыха.

Его люди ничего не видели, поэтому Воланд беспокоился, что сирийцев больше нет в этом районе.

Воланду самому требовалось больше отдыха, но он был слишком взвинчен, чтобы спать. Он полагал, что маловероятно, что он увидит Дрекслера и компанию, прогуливающихся по причалу, и что он, вероятно, уже поднялся на борт корабля, но как только откроются офисы на пристани, он начнет выкачивать из тамошних работников информацию.

Тем временем, однако, он хотел прогуляться по району, чтобы получить представление о местоположении.

Он прошел вдоль Акти Кондили, где были сделаны снимки, а затем спустился к воде. За ним время от времени проезжала машина, но это было недалеко от закрытой частной пристани для яхт, так что в такую рань ничего особенного не происходило.

Он повернул, чтобы пройти в город несколько кварталов, чтобы попытаться понять, откуда Дрекслер и его окружение направлялись в порт, потому что был уверен, что знает, куда они направлялись. Они пошли на пристань, чтобы сесть на лодку, а этой лодки не было.

На углу улиц Эгалео и Касторос он услышал шум справа от себя. Это была закрывающаяся дверь, и это удивило его, потому что единственные здания, которые он видел, были коммерческими, и ни один из офисов не открывался в течение нескольких часов.

В тусклом свете в квартале от него он увидел группу людей, идущих на юг, к воде.

Там было шесть мужчин и одна женщина. Женщина была высокой и красивой; француз мог сказать это даже за квартал.

Винсент Воланд развернулся и побежал по Эгалео, параллельно группе, но вне поля зрения за рядом зданий. У него не было оружия, и он даже не знал номера полиции здесь, в Афинах. Это был шестидесятипятилетний мужчина без навыков рукопашного боя, и через полквартала он уже чувствовал, как колотится от напряжения его сердце. У него не было другого плана, кроме как попытаться выяснить, была ли эта группа на самом деле Бьянкой и ее похитителями.

Если бы это были те люди, которых он приехал из Франции, чтобы найти… Он понятия не имел, что бы он с этим делал.

Дрекслер все настаивал и настаивал на том, чтобы Малик начал движение к докам, по той простой причине, что он знал, что его план убить трех сирийцев, а затем Соважа и Медину, сработает только в том случае, если на берегу не будет дополнительной лодки с сирийскими оперативниками, чтобы остановить его.

Малик, конечно, отступил, потому что хотел, чтобы лодка подошла к кромке воды одновременно с теми, кто садился в нее, чтобы уменьшить вероятность того, что какая-нибудь проходящая мимо полиция или портовый чиновник увидят незаконную передачу.

Но Дрекслер выиграл бой. Хотя он хотел бы покинуть офис несколько минут назад, чтобы не было никаких шансов, что люди на лодке окажутся достаточно близко к пристани, чтобы увидеть, что произошло, он решил вместо этого положиться на темноту переулков, ведущих к докам, и быстрое бегство.

Малик вставил свой наушник, чтобы он мог поддерживать постоянную связь с людьми на лодке, а затем сопровождающие пошли по Этолику, двухполосной улице с припаркованными по обе стороны машинами, продвигаясь с небольшим отрывом. Улица заканчивалась перпендикулярно докам, и уже вдалеке Дрекслер увидел приближающийся темный ялик с несколькими мужчинами, одетыми в черное, на борту. Он занял позицию позади Малика и одного из солдат ГИС. Бьянка молча шла за его правым плечом, а Соваж был слева от него, в нескольких футах, позади одного из офицеров ГИС.

Последний солдат ГИС замыкал шествие.

Дрекслер смотрел прямо на Соважа, пока тот шел, желая, чтобы тот посмотрел в его сторону. Когда он, наконец, это сделал, Дрекслер увидел ужас в глазах мужчины.

Швейцарскому оперативнику было нужно, чтобы французский полицейский дважды выстрелил из своего пистолета, застрелил или замедлил двух из четырех оперативников, а затем, когда он неизменно пытался застрелить самого Дрекслера, Дрекслер просто убивал Соважа, а затем Медину.

Все его проблемы позади, прямо здесь, в этом переулке, и все, что ему было нужно, чтобы это произошло, это чтобы Соваж достал свой пистолет.

В этот момент Соваж взглянул на Бьянку, кивнул ей, а затем его правая рука скользнула в карман пиджака.

Дрекслер почувствовал, что что-то не так, и потянулся за своим собственным оружием.

Ноги Анри Соважа едва слушались, но он заставил их двигаться вперед, и хотя у него были аналогичные проблемы с потягиванием за оружием, в тот момент, когда Дрекслер потянулся к своему пальто, он знал, что должен действовать.

Когда он почувствовал рукоятку револьвера под своим пальто, Малик приложил руку к уху и сказал: «Подожди». Он остановился, и Дрекслер замер на полпути к своему пистолету. Соваж убрал руку с пистолета на пояснице, чтобы человек позади него не увидел, как он сигнализирует о своем розыгрыше.

Не оборачиваясь к Дрекслеру, Малик сказал: «Ялик сообщает о старике, бегущем по улице в квартале к западу. Я не знаю, кто».

Соваж увидел, как Дрекслер снова начал двигаться, выполняя свой розыгрыш. Со скоростью и мастерством он приставил свое оружие к затылку Малика. Сотрудник ГИС, шедший сразу за Дрекслером, увидел движение и начал звать своего босса, но Соваж потянулся за пистолетом, развернулся на носках и упал на колени.

Человек из ГИС, сидевший сзади, крикнул: «Малик!»

Малик попытался отвернуться, но пистолет Дрекслера треснул в узкой улочке, и лидер ГИС, спотыкаясь, вышел вперед на улицу.

Пистолет Соважа выстрелил в грудь человека, стоявшего прямо за ним, долей секунды позже.

Дрекслер развернулся, чтобы выстрелить в одного из двух стоящих операторов, и Соваж развернулся на 180 градусов к человеку, который шел перед ним, но теперь повернулся к Дрекслеру и вытащил пистолет-пулемет из-под куртки.

Дрекслер и Соваж выстрелили одновременно, обе их цели упали, а ближайший к Соважу мужчина упал на спину, выставив перед собой пистолет-пулемет.

Соваж нырнул за этим.

Себастьян Дрекслер направил свою «Беретту» на Анри Соважа, как раз в тот момент, когда французский полицейский схватился за маленький «Узи», но когда Дрекслер собирался нажать на спусковой крючок, он почувствовал удар в правый бок.

Бьянка Медина врезалась в него, изо всех сил схватила его за руку с пистолетом и обрушила свои 110 фунтов веса на его торс, выбив его из равновесия.

Но Дрекслер не сдался. Он попытался высвободить руку, затем отшатнулся, оттолкнув ее, и упал на асфальт, а когда она приземлилась на спину под ним рядом с припаркованной машиной, он направил пистолет ей в лицо.

В переулке раздался звук автоматической стрельбы, и Себастьян Дрекслер выгнулся вперед, его оружие отлетело в сторону, и его лицо сильно врезалось в капот припаркованного «Ситроена».

Он соскользнул с капота и упал на спину между Citroën и припаркованной перед ним машиной.

Анри Соваж с трудом поднялся на ноги, сделал шаг вперед и направил пистолет на Дрекслера, приготовившись выстрелить в него снова.

Бьянка закричала: «Анри!» Она указала на Малика. Он сидел на улице слева от Соважа, выставив пистолет перед собой, правая сторона его лица была красной от крови.

Соваж повернулся к мужчине, но еще один треск и вспышка выстрела в переулке отбросили Анри Соважа назад с простреленной грудью.

Бьянка перекатилась на четвереньки и проползла между двумя припаркованными машинами. Она продолжила обход по темному и узкому тротуару, но вскоре услышала стон человека, испускающего последний вздох, затем глухой удар Малика, когда он упал на цемент навзничь. Затем она услышала лязгающий звук выпадения его пистолета.

«Бьянка?»

Бьянка встала из-за машин, посмотрела вдоль улицы в направлении порта и увидела мужчину, бегущего к ней в тусклом свете. Позади него, примерно в 150 метрах, она могла видеть черную лодку, полную людей, причаливающих к причалу там. Мужчины выскочили из машины и побежали в ее направлении.

«Бьянка!» Винсент Воланд подбежал к ней и помог ей уйти со сцены крови и тел, а затем они вместе пробрались вверх по улице и вернулись к машине Воланда. Минуту спустя они забрались в него и умчались сквозь ночь, а темные фигуры просто появились в их зеркале заднего вида, когда француз повернул машину за угол.

Бьянка больше минуты тяжело дышала, пока Воланд вел машину.

«Все в порядке, моя дорогая. Вы в безопасности. Я обещаю тебе, ты в безопасности. Все кончено».

Но когда она, наконец, смогла говорить, Воланд поняла, что ее беспокоила не ее собственная безопасность. «Американец. Он… он забрал Джамала?»

«Oui, mademoiselle.Он забрал его и доставил в безопасное место».

«Где? Он в Иордании? В Париже?»

Воланд колебался.

«Где он?» — требовательно спросила она.

«Он все еще в Дамаске, но сегодня вечером мы его вытащим. Все устроено».

Бьянка впала в ступор. Она еще больше минуты спокойно сидела на пассажирском сиденье. Когда она наконец заговорила, она сказала последнее, что Воланд ожидал от нее услышать. «Я хочу вернуться в Сирию».

«Что?»

«Я хочу умереть вместе со своим ребенком».

Воланд покачал головой. «Никто не умирает, я обещаю вам». Он повернулся к ней, когда вел машину. «Никто больше не умрет. Я вытащу Джамала. Пожалуйста, поверьте мне. Просто дай мне время до вечера».

Там, в переулке, неподвижно лежали тела шести человек. Свет рассвета усиливался, казалось, с каждой секундой, как и звук приближающихся сирен.

Но мужчины не двигались.

В переулке раздался новый звук: шум торопливых шагов, возвращающихся с севера, в противоположном направлении от порта. Пятеро мужчин в черном с пистолетами в руках резко остановились, когда достигли фигур, и они начали проверять пульс у каждого тела.

Они почти упустили шестого человека, но один из сирийских оперативников с корабля заметил пару ног, торчащих между двумя припаркованными автомобилями. Он посветил фонариком на ноги, проследил за телом и увидел светловолосого мужчину, лежащего на спине. Его глаза были открыты и моргали.

«Один у меня живой!» — крикнул он.

Лидер группы повернулся и посмотрел на него. «Это Дрекслер. Доставьте его на лодку».

Себастьян Дрекслер вообще не предложил мужчинам никакой помощи в его вывозе из Греции. На нем был кевларовый жилет, но когда Соваж выстрелил ему несколько раз в спину, это отбросило его в машину. Он ударился головой и потерял сознание. Когда он пришел в себя, солдаты ГИС уже были над ним, и у него не было выбора, кроме как вернуться с ними к лодке.

Но все равно, он не собирался облегчать задачу. Он обмяк, и они понесли его, по одному человеку на каждую конечность, и как только они вернулись на десантный катер и помчались к кораблю, они осмотрели его раны и обнаружили, что это не более чем синяки, а затем они начали допрашивать его о том, что произошло.

Сначала Дрекслер не мог ответить; все, что он мог делать, это смотреть вперед, на корабль вдалеке. Этот корабль означал Сирию, а Сирия означала Шакиру, Ахмеда и верную смерть.

А корабль продолжал приближаться. Несмотря на то, что он хотел, чтобы она становилась меньше, она становилась больше с каждой секундой, когда ялик взбивал воду в ее направлении.

Один из сирийцев склонился над ним, снова спрашивая его о том, кто появился, чтобы застрелить Малика и других и украсть Медину, драгоценный груз. Пока мужчина говорил, его пистолет в наплечной кобуре висел мучительно близко к Дрекслеру, чтобы тот мог дотянуться.

В момент паники швейцарский оперативник потянулся за ним и попытался вытащить его, но офицер Мухабарата удержал его. Подошли другие и прижали его к корпусу лодки, а затем посветили ему в глаза.

Дрекслер прекрасно говорил по-арабски, поэтому он понял, что они сказали.

«Ублюдок пытался забрать мое оружие!»

Другой сказал: «Ублюдок в шоке. Он думает, что все еще борется там. Просто наблюдайте за ним, и мы окажем ему некоторую помощь, когда он попадет на борт».

Теперь Дрекслер обмяк, потому что больше не за что было бороться. Что бы он ни делал сейчас, он знал.

Он был мертвецом.