Алхимаг: Говорящий со змеями

Глава 2

Ноги вязли в песке. Пустыня будто норовила засосать меня в свои недра, погрести под слоями кварцевой пыли, замумифицировать сменяющими друг друга палящим жаром дня и пронизывающим до костей холодом ночи. Она жаждала моей смерти, словно падальщик, издали следящий за тем, как медленно умирает его будущий обед.

Раненую ногу я перестал чувствовать часа три назад, ещё до заката. Чудо, что она вообще меня слушалась.

Во рту пересохло, кожа покрылась мурашками от упавшего на пустыню с наступлением темноты холода.

Если б не тело гомункула, я, наверное, уже обессилел бы и потерял сознание. Но было ясно, что долго мне в этой сраной пустыне не протянуть. А вокруг расстилалась только желтовато-белая равнина, и не виделось у неё ни конца, ни края.

Тем не менее, я шёл до самого утра. Как ни странно, больше ни один обитатель песков не появился, чтобы напасть на меня. Возможно, та тварь, которую я убил в коптере, была принесена сюда Штормом?

Лишь через полтора часа после рассвета, когда начала постепенно возвращаться жара, и моя кожа покрылась потом — драгоценной влагой, которую мгновенно высушивал сухой, как ладонь старухи, ветер, — я заметил впереди едва уловимое движение.

Нечто приближалось ко мне, скользя по поверхности песка в едва различимой пыльной дымке. Минут через пять стало ясно, что это большая жёлтая змея.

Я остановился. Пресмыкающееся явно меня заметило и направлялось с конкретной целью. Вот только какой? Змеи не нападают на то, что не в состоянии проглотить — экономят яд. Если, конечно, им не приходится защищаться. Но даже тогда они не торопятся расстаться со своей отравой. Кобра, например, может раз десять ударить преследователя головой в качестве предупреждения, но так и не укусить.

Однако я на тварь точно не покушался и явно был больше, чем она могла сожрать.

Так мне казалось, пока не стало ясно, что змея находится дальше, чем я думал… Жаркий воздух пустыни часто порождает оптический обман. Прошло ещё несколько минут, и я понял, что ко мне приближается реально здоровое чудище, которое вполне способно разместить у себя в желудке добычу в виде подростка!

Проклятье! Придётся драться. Я вытащил из ножен Самосек. Он вдруг показался таким тяжёлым… На пробу я попытался взмахнуть им, но едва смог приподнять руку. Чёрт! Я совсем ослаб. Все мои ресурсы уходили на то, чтобы переставлять ноги и не отключиться. На драку ничего не осталось. Учитывая, что бросок атакующей змеи занимает меньше половины того времени, что человек тратит, чтобы моргнуть, у меня не было даже призрачного шанса отбиться!

Подавив нервный смешок, я опустился на колено, используя Самосек в качестве трости. Боль в раненой ноге давно не чувствовалась, но повязка почти целиком пропиталась кровь. Из-под неё вытекали быстро сохнущие красные струйки.

Змея была уже не дальше пяти метров. Её стреловидная голова, покрытая гладкими светло-жёлтыми щитками, начала постепенно подниматься над песком. Тварь не издавала шипение, чтобы не спугнуть намеченную жертву. Всё происходило в полной тишине.

Куда она укусит? В плечо, ногу, руку или сразу схватит за голову и обовьётся вокруг тела, ломая кости, чтобы сделать труп более податливым для прохождения через глотку?

Может, выставить Самосек, чтобы тварь напоролась на него при броске? Хоть как-то насолю змеюке напоследок…

Пресмыкающееся остановилось в трёх метрах от меня и теперь поднималось всё выше, складывая тело кольцами, чтобы была опора для атаки. Словно сворачивалась здоровенная живая пружина.

А ведь я когда-то умел говорить со змеями… В позапрошлой жизни. И даже сам мог оборачиваться одной из них. Многие, многие часы я провёл, лёжа на своих сокровищах, наслаждаясь их блеском, прохладой и тихим, мелодичным звоном, когда моё чешуйчатое тело начинало движение сквозь груды золота.

Голос ко мне вернулся, но божественные способности — нет. Может, попробовать хоть наорать на неё? Вдруг сработает? Это ж не Печатник, защищённый магическим полем, в конце концов! Наверняка ей хватит и не самого громкого вопля…

Не особо надеясь на успех, я издал средней паршивости хриплый возглас. Мда-а… Это всё, на что хватило моего пересохшего от жажды речевого аппарата. И змеюку, конечно, на кровавый фарш не разметало.

Правда, она слегка дёрнулась и настороженно замерла, но только на несколько секунд. А затем я вдруг почувствовал, что она сейчас кинется. Всё тело пресмыкающегося напряглось и застыло, аккумулируя силу для стремительного броска.

— Ну, и пошла ты! — зло сказал я, выставляя перед собой Самосек. — Пошла ты на хрен, сука!

Вдруг змеюка резко отклонилась назад, словно её ткнули в рыло горящим факелом. Раздалось пронзительное шипение, и стреловидная голова начала медленно опускаться к земле. Тело при этом нехотя развивало кольца, в которые собралось, готовясь к нападению.

В чём дело⁈ Тварь передумала? Но с какой стати?

Может, заметила какого-то приближающегося хищника покрупнее себя?

Осмотреться бы, но я не сводил глаз со змеи, которая распласталась по песку и теперь глядела на меня снизу вверх, приоткрыв пасть и высунув раздвоенный язык.

— Давай-давай! — сказал я нетерпеливо, проталкивая слова сквозь саднящее горло. — Вали отсюда!

Словно поняв меня, чудище издало резкое шипение, а затем дёрнулось влево и поползло в сторону.

Чёрт! Я не мог поверить своим глазам. Змея просто передумала и свалила. Но почему? Самосек едва ли напугал её, да и я не выглядел серьёзным противником.

Проводив взглядом быстро удаляющуюся в лёгкой песчаной дымке тварюгу, я огляделся по сторонам. Никого… Выходит, это всё же я спугнул её?

Хм…

Стоп! Неужели она поняла то, что я сказал⁈ Но… разве это возможно? Нет, меня, конечно, не зря называли змееустом, однако это осталось в ином мире и в другой жизни…

И всё же, это казалось единственным подходящим объяснением того, что змея убралась. Она не только поняла, что я сказал. Ей пришлось подчиниться. Прямо как в старые добрые времена, когда мне ещё не пришла в голову светлая мысль стырить небесные стада Перуна. Хотя, если честно, там дело было больше в Мокоши. Если б не она, наверное, ничего и не было б.

Итак, если я всё верно понял, ко мне вернулся один из моих божественных даров — заклинание змей. Необъяснимо, но круто. Конечно, в этом ещё предстоит убедиться. Может, чудище уползло вообще по другой причине, а я тут себе уже навоображал невесть чего!

Так или иначе, путь был свободен. Можно было идти дальше. Был бы ещё в этом смысл…

С трудом поднявшись, я засунул меч обратно в ножны и поплёлся вперёд, к едва видневшимся впереди дюнам.

Не знаю, сколько прошло времени. Наверное, несколько часов. Казалось, что солнце находится то выше, то ниже, то оно вообще плыло над горизонтом, меняя размеры.

Я даже не был уверен, что ещё иду. Все чувства постепенно отключались. Голова кружилась, ног я не чувствовал. Кровь из-под повязки уже текла так, что колено, икра и голень были покрыты бурой коркой, поверх которой блестела ещё не успевшая высохнуть на безжалостно палящем солнце алая жидкость.

И вот горизонт вдруг повернулся по часовой стрелке и застыл на девяносто градусов. Я даже не сразу сообразил, что упал.

Надо вставать… Давай же, нельзя лежать! Скоро тебя заметят птицы или учуют животные и явятся, чтобы поживиться. Может, и змея вернётся. Что, если она недалеко отползла и следит за мной, дожидаясь, пока я умру?

Но силы меня покинули. Вместе с влагой и кровью. Усилия воли недостаточно, чтобы заставить тело двигаться. Так только в кино бывает. На деле же, организм устроен не так. Когда все ресурсы исчерпаны, он просто отключается.

Я закрыл глаза. Кажется, на этот раз всё.

Смерть — жестокая насмешка над бессмертным! Напоминание о том, что он потерял. Наказание.

А для того, кто был в своём мире богом смерти — втройне!

И вот я, царствовавший в корнях Мирового Древа, тот, кому поклонялись люди всех, без исключения, континентов, тот, кого называли Велесом, Осирисом, Мотом, Энмешарра, Айта, Овуо, Танатосом, Аидом и ещё сотней имен, теперь валяюсь посреди раскалённого песка, мучимый потребностями бренной плоти!

Проклятье! Какая чудовищная, уродливая ирония. Не судьбы, нет. Моего отца! Великого Архитектора, который известен как Род, Брахма, Шива, Уран, Ра и так далее. Того, кто создал мой мир и ещё множество других, похожих — в иных пластах вселенной.

И всё же, вода не первое, чего я желаю на пороге гибели. У меня ещё столько дел, я едва начал, и смерть сейчас — событие, совершенно не своевременное!

На сетчатке появилось сообщение арматориума:

Внимание: проведён мониторинг физического состояния.

Уровень: критический.

Обратитесь за медицинской помощью, восстановите баланс жидкости и пополните энергию.

Расшифровка анализа.

И перед моими закрытыми глазами потянулись строчки, в которых арматориум подробно объяснял, что именно со мной не так. Куча бесполезной информации. Ну, реально — что мне с ней делать⁈

Я перестал обращать на сообщения внимание минуты через полторы. Плохо было практически всё. Моё тело умирало, выжав себя досуха. Как в прямом, так и в переносном смыслах.

Мысленно я попросил арматориум перестать донимать меня в последние минуты отчётом о моём состоянии.

Мельтешение строчек прекратилось.

Я прислушался к тишине. Так-то благодать, конечно… Если б я ещё мог ею насладиться, не думая о мести, Печатниках, трансмутациях и всём остальном, что я оставлял в этом мире, было бы вообще здорово.

Решив в последний раз бросить взгляд на прозрачное голубое небо, я с трудом оторвал голову от земли.

Есть ли гарантия, что моя душа переселится в кого-то именно из этого мира? Если честно, нет. Никакой. Вполне вероятно, я окажусь там, куда определил меня Род. Или ещё в какой-нибудь дыре — похуже.

Перед глазами плыло. Я несколько раз моргнул, но это не помогло. Твою ж мать! Даже не увидеть в последний раз небо нормально…

Вдруг на голубом фоне мелькнуло что-то тёмное. Птица… Должно быть, стервятник заметил меня и решил проверить, не пора ли полакомиться мертвечиной. Я видел на телеканале, посвящённом животным, что эти птицы очень осторожны и могут часами ждать, сидя неподалёку и дожидаясь смерти намеченной добычи.

Тень опустилась на песок. Расправила большие крылья. Надеюсь, она действительно дождётся, пока я умру, потому что у меня нет сил сопротивляться. Я не смогу отогнать её.

Птица словно уменьшилась в размерах и направилась ко мне. Двигалась она как-то странно. Не характерно для пернатого существа. Скорее… она походила теперь на собаку.

Спустя несколько секунд я понял, что действительно вижу большого чёрного пса с острыми длинными ушами. Он быстро приближался, поднимая лёгкую песчаную пыль.

Что за чёрт⁈ Как такое может быть вообще? Ведь собаки не летают. А если животных было двое, то куда подевалась птица?

Хотя в Пустоши, наверное, и не такие создания водятся…

Удастся ли мне отогнать псину? Может, собрать последние силы и крикнуть погромче? Правда, последняя попытка провалилась… Сейчас шансов ещё меньше.

Да и пустыня всё равно сделает своё дело. Но, если вдруг получится, хоть не стану добычей этой твари, которая явно не собирается дожидаться моей смерти. Когда она станет рвать меня живьём, сколько я протяну? Прикончит ли меня болевой шок? Или потеря крови?

Заранее зная, что не получится, я всё равно хотел попытаться. Понимая, что в этом нет смысла — продолжал бороться. Идти до конца — вот, что главное. Даже если всё против тебя, если сомневаешься или отчаялся — не сдавайся!

Разлепив губы, я набрал воздуха в лёгкие, но изо рта вырвался только едва слышный мне самому стон.

Что ж… Я уже лишился всего. Дома, родителей, друзей, надежды на новую жизнь. Меня ищут, как преступника, чтобы заточить в Элизиум. Есть ли смысл печалиться из-за того, что мой конец настиг меня здесь? Ведь у меня всё равно ничего не осталось. Даже едва обретённого голоса.

Выходит, придётся начинать заново. Хорошо, если хотя бы в этом мире…

Собака вдруг начала расти! В течение минуты на моих глазах она превратилась в человека. Он уже был достаточно близко, чтобы я не мог ошибиться.

Срать мне в душу! Что, вообще, тут происходит⁈ Может, у меня просто галлюцинации? В пустыни бывают видения — я читал.

Ещё несколько шагов, и человек остановился прямо передо мной.

А вдруг он настоящий и спасёт меня⁈

Да ну, нет! Откуда ему тут взяться?

Незнакомец присел на корточки. Теперь я видел его почти отчётливо. Янтарные глаза, короткие чёрные волосы, хищно загнутый тонкий нос, похожий на орлиный клюв, и твёрдые губы. Одет он был в нечто свободное, словно собранное из множества чёрных перьев, едва колышущихся на ветру.

— Люди победили всех богов, — заговорил вдруг низким голосом человек, глядя на меня спокойно и равнодушно, словно я был всего лишь камнем посреди пустыни. — Всех, кроме одного. Смерть не сдастся так легко, как остальные. Слишком уж богатая у неё жатва.

С этими словами человек протянул руку и коснулся моего лица. Пальцы у него были жёсткие, как дерево, и холодные, несмотря на жару.

— Восстань, — сказал он негромко.

По моему телу пробежала весьма ощутимая судорога. Словно по нему разряд тока пустили. Слабенького такого. А затем сверху донизу разлился холод. Длилось это ощущение недолго: уже через несколько секунд озноб сменился жаром, и я почувствовал, как силы возвращаются. Сухость во рту начала исчезать, появилась слюна, а спустя ещё некоторое время вернулась боль в ноге. Но и она длилась не дольше минуты. Зрение прояснилось.

Перед глазами побежали сообщения арматориума. Система уведомляла о быстром восстановлении ресурсов организма, тканей и прочего.

Ну, впечатляет, чё!

Я приподнялся на руках и сел, глядя на незнакомца. Похоже, вполне себе реального. Галлюцинация меня точно не восстановила бы.

— Как самочувствие? — поинтересовался странный мужик с лёгкой усмешкой.

— Вполне себе. Видимо, надо сказать «спасибо»?

— Это как угодно. Мне на благодарность плевать, если честно.

— Ладно. Спасибо.

— На здоровье. Встать сможешь?

— Попробую.

Но прежде, чем пытаться подняться, я стащил с ноги заскорузлую повязку. Под ней виднелись подёрнутые тонкой кожицей шрамы от когтей. Ну, и скорость у этой регенерации! Уважуха прям. Видать, мужик — маго высшего порядка. Судя и по его лекарским навыкам, и трансформациям, которые от так легко проделал, превратившись из птицы в собаку, а затем — в человека, не ниже какого-то ранга ступени Феникса. Теперь я не сомневался, что видел то, что видел.

— Баланс воды в твоём организме я восстановил, — сказал чародей, поднимаясь. — На некоторое время хватит. Правда, ненадолго, врать не буду.

— Спасибо за честность. И зачем эта благотворительность в ограниченных масштабах? — спросил я, тоже вставая.

Голова не кружилась, и вообще, чувствовал я себя с каждой секундой всё лучше. Да, быть алхимиком — совсем не то, что обычным человеком. Даже полумёртвого привести в порядок можно. Вот бы и я так умел.

— Есть разговор, — сказал незнакомец, отвечая на мой вопрос.

— Неужели? Ты откуда взялся вообще? И кто такой?

— Моё имя тебе ничего не скажет. Ну, пусть я буду Семёном. Устраивает?

— Да пофиг, если честно. Тут поблизости есть поселение? Ты оттуда прилетел?

— Поселение есть, — кивнул Семён. — Но не поблизости.

Его манера общаться начинала раздражать.

— Слушай, — проговорил я вкрадчиво. — У меня нет настроения вытягивать из тебя слова в час по чайной ложке. Говори, что хочешь за помощь. Правда, не представляю, чем могу за неё…

— Мне не нужна плата, — перебил Семён. — Я уполномочен предложить тебе сделку.

Я невольно усмехнулся.

— Что тебе может быть от меня нужно, учитывая, что я посреди пустыни и…

— Я знаю, кто ты, — снова перебил Семён.

Это уже становилось прямо невежливо. Сначала еле цедил слова, а теперь вдруг такое нетерпение. Но спаситель есть спаситель. Как минимум, долг благодарности требовал, чтобы я снисходительно отнёсся к манерам этого пернатого чучела.

— Да? И кто же?

— Ярослав Мартынов. Твоих родителей недавно убили.

Как этот мужик узнал⁈ Новости не могут разноситься настолько быстро. Или могут?

— Ну, допустим, — проговорил я, глядя ему в глаза. — И что с того?

Возможно, он хочет получить за меня награду как за Печатника? Но о какой сделке тогда идёт речь?

Семён прищурился.

— Разве ты не хочешь отомстить?

— А ты хочешь помочь?

— Лично я нет. Но мой господин — очень хочет.

Так-так… Действующих лиц всё больше, а спектакль не теряет динамичности. Скажите, кто режиссёр, чтобы я лично вручил ему букет ромашек, собранных девственницей ранним утром на росистом лугу.

— Кто он? — спросил я.

— Узнаешь, если согласишься.

Ха! Предложение, конечно, сомнительное. Но что я теряю?

— Каковы условия?

— Рад, что ты заинтересовался. Полагаю, тебе известно, что твой отец занимался созданием Философского камня и был очень близок к успеху?

— Слышал такое.

— Так вот, нам нужно всё, чего он успел достичь.

Губа не дура!

— А кому не нужно? — усмехнулся я. — Вот только ничего этого у меня нет. Думаю, нетрудно догадаться, что уходил из дома я налегке. Все результаты исследований остались в лаборатории, которая…

— Не остались.

Твою мать, опять перебил! Но… стоп, что значит «не остались»?

— Николай Мартынов был не дурак, — продолжил мой странный собеседник. — Он ничего не хранил в башне. Всё отправлял в подпространственный Карман.

Я снова усмехнулся.

— Ну, тогда, тем более, не понимаю, чем могу помочь! Или я чего-то не догоняю?

— Похоже на то. Видишь ли, открыть Карман твоего отца может лишь его прямой потомок. Человек той же крови. То есть, ты, Ярослав.

О-па! Неожиданно… Однако есть загвоздка: моё тело создано из биомассы и не имеет никакого отношения к ДНК Николая Мартынова! Правда, говорить об этом Семёну не обязательно…

— Знаю, о чём ты думаешь, — сказал мой собеседник. — Ты гомункул, так что с родственными связями проблема, да?

Я застыл. А это-то как он узнал⁈

— Не удивляйся, — холодно улыбнулся Семён. — То, что ты гомункул, очевидно, — он чуть подался вперёд, глядя мне в глаза. — Наверное, ты не в курсе, но Печатниками становятся только мунки с человеческими душами!

Так! Ладно! Этому хрену в дебильных шмотках удалось меня заинтересовать. По-настоящему, чёрт побери!

Как минимум, теперь я знал, что мой отец ошибался, полагая, что был первым, кто создал гомункула с душой человека. Кто-то занимался этим уже давно.

— Продолжай, — обронил я.

— Непременно. Ты думаешь, что твоё тело не имеет ничего общего с ДНК отца, но это не так. Создавая гомункула, алхимаг всегда добавляет в него человеческую кровь. Как правило — свою. Это вроде традиции. Своеобразная подпись мастера. Кроме того, он накладывает личную магическую печать, содержащую уникальный слепок его души. Так что открыть Карман Николая Мартынова ты можешь.

— Допустим… Но я пока даже свой собственный создавать не научился.

Семён кивнул.

— Конечно, нет. Никто и не ждёт, что ты достанешь исследования прямо сейчас. Или завтра. Или через неделю. На всё нужно время. Кроме того, только крови и Печати мало. Нужны знания о том, как определить местоположение Кармана.

— Чувствую, у тебя и на это есть ответ! — буркнул я.

Встреча с этим мужиком мне нравилась всё меньше. Явно он оказался в пустыне не случайно. Всё то время, что я находился за пределами особняка, он следил за мной. Ждал, пока не окажусь на грани смерти. И затем появился, чтобы завести вот тот разговорчик. Кого он представляет — вот, в чём главный вопрос.

— Есть, — кивнул Семён. — Самосек твоего отца хранит часть его памяти благодаря арматориуму. Он у Николая Мартынова же очень давно. А сознания алхимага и его зачарованного оружия, как тебе известно, с годами сливаются в одно целое. Раздобыв меч отца, ты сможешь найти Карман и открыть его.

— И где я должен его взять?

— Самосек всегда хоронят вместе с его владельцем. Значит, он будет находиться в вашем фамильном склепе.

Вот так поворот!

Нет, звучало всё очень даже неплохо. Получить исследования отца, почти что Философский камень — это круто! Круче, чем что бы то ни было вообще. Но меня ведь за ним собираются послать не ради того, чтобы я оставил его себе. Даже если зажму то, что успел создать Николай, за мной будут охотиться. Неустанно.

Но отдавать исследования я в любом случае не собирался. Ещё чего не хватало! Если мне помогут до них добраться — спасибочки. Но дальше — хрен вам!

Впрочем, такую вероятность господин моего собеседника должен был предусмотреть.

— А что если я оставлю всё себе? — спросил я.

— У тебя обязательно появится такое искушение, — растянул в ледяной улыбке губы Семён. — Но поверь: тебе же будет хуже. Незаконченные исследования твоего отца бессмертным тебя не сделают. У тебя нет знаний, чтобы из завершить. А вот расстаться с жизнью, обманув моего господина…

— Ладно, ясно, — моя очередь перебивать. — Тогда зачем мне вообще всем этим заниматься, если я ничего с этого не получу?

— Получишь. Как я и сказал, ты сможешь отомстить убийцам своих родителей.

— Вы знаете, кто они?

— Знаем. И скажем тебе. Причём не в обмен на исследования, а заранее. В качестве жеста доброй воли. Так что сможешь совместить одно с другим.

Обмен неравноценный. Но отказываться глупо. Что с этим делать, разберусь по ходу.

Но оставалась загвоздка.

— Я всё равно не могу вернуться в столицу.

— Тебе изменят внешность. И даже дадут новое имя. Никто не заподозрит, кто ты на самом деле. Что скажешь? По-моему, честная сделка.

Ни хрена она не честная. Конечно, для этого клоуна с перьями и его хозяина я — всего лишь пацан, только что потерявший родителей и больше всего жаждущий отомстить их убийцам.

Что ж, на этом и сыграем. Вот только…