Анархист

Глава 30

После прорыва ленинградской блокады Юрий стал получать отдельные задания, особенно когда Антон исчезал в свои секретные командировки, и наконец, Юрия озадачили созданием бионического аккумулятора электроэнергии.

К исполнению этого задания Антон готовил Юрия уже давно: были лекции по соответствующей тематике, они вместе копались в Публичной библиотеке Ленинграда и в Библиотеке имени Ленина в Москве. Кроме того, огромную подборку литературы предоставила им Библиотека Академии Наук. Дело за малым: составить план работ, подобрать сотрудников, сформулировать темы исследований, добиться результатов… То есть, осталось начать и кончить, как говаривала Юрина бабушка.

Но для начала Юрий решил проехаться по мясоконсервным, хлебокрупяным, резинотехническим и клеевым заводам страны.

Первыми он посетил хлебокрупяные заводы, расположенные в Подмосковье, в Выхино и Абрамцево, а всё организовал его заместитель по режиму, лейтенант Никифоров, старый знакомый ещё по авиаполку. Теперь в его обязанности организовывать поездки шефа, каковым для него стал полковник Аверин.

Хлебокрупяные заводы оказались однотипными, построенными по одному проекту. Завод в Выхино показывал начальник производства, Сторожева Анна Сергеевна, миловидная, спортивная женщина сорока лет, одетая в белоснежный халат и стильный белый берет.

Сначала Анна Сергеевна придирчиво проверила представленные документы, после чего созвонилась с Особым отделом Наркомпищепрома:

— Добрый день, Сторожева из Выхино… Сегодняшний код сорок два шестнадцать. С вами согласовано посещение нашего завода?… Наркомат обороны, отдел три-четыре… Согласовано? Прекрасно… Кто конкретно? Полковник Аверин, из аппарата наркомата Обороны и лейтенант госбезопасности Никифоров… Да, авиатор…

Поговорив с невидимым собеседником, Анна Сергеевна несколько прохладно улыбнулась посетителям:

— Таковы предписанные меры безопасности, прошу без обид.

— Да нет, какие обиды? Вполне разумные меры. — спокойно ответил Юрий — А что, бывают обидчивые личности?

— Бывают. Как не быть? Было несколько спесивых деятелей, но их быстро окоротили. Ну, пойдёмте, товарищи, покажу наше хозяйство.

Вышли из здания заводоуправления, и Сторожева повела гостей по асфальтированной дороге через всю территорию завода к дальнему концу, где к заводу подходила железнодорожная ветка.

— Как говорил Станиславский своим друзьям Немировичу и Данченко, театр начинается с вешалки. — сказала Сторожева указывая направление.

— А я слышал, что он говорил «Не верю», на чём их беседы и заканчивались. — улыбнулся в ответ Никифоров.

«Ага! Произошел обмен сигналами „свой-чужой“ по культурному коду!» — сообразил Юрий. Они и ведать не ведал о каких деятелях искусства толкуют эти двое. Главное, что о них знал Никифоров, ну да он парень культурный, коренной ленинградец, выходец из интеллигентной среды.

Анна Сергеевна моментально оттаяла, и из холодно-корректной Снежной Королевы превратилась в улыбчивую обаятельную даму.

— Прошу обратить внимание, здесь выгружается сырьё для нашего завода. — она указала на огромный бурт камыша, упакованного в тюки — Отсюда сырьё, по мере необходимости, забирают в цех первичной подготовки, для чего устроен ленточный транспортёр.

— Вы используете тростник?

— Да. Вообще-то мы можем использовать любую целлюлозу, но есть тонкости в использовании различного сырья. Для перехода, скажем, на пшеничную солому придётся перенастраивать весь технологический процесс. Микроорганизмы живые существа, со своими требованиями и капризами, так что мы подстраиваемся под них.

У бурта мужики ловко укладывали тюки на ленту, попутно удаляя верёвки.

— Верёвки, чтоб вы знали, не пропадают. Для тюкования они больше непригодны, зато люди охотно покупают для бытовых нужд. — попутно пояснила Анна Сергеевна.

По дорожке вдоль транспортёрной ленты прошли в цех, увидели, как камыш исчезает в зеве большой, гудящей и звякающей машины. Результат работы высыпался на другую транспортёрную ленту, и представлял собой мелко-мелко нарубленную сечку, засыпавшуюся в приемный бункер следующей машины. На выходе третьей по счёту машины получалась тонко помолотая мука, которая отправлялась в наклонный барабан, к которому были подсоединены водопроводные трубы. Здесь всё как бы и заканчивалось.

— В этой машине к первичной целлюлозной муке добавляются сахар, витамины и другие необходимые компоненты. — поясняла Анна Сергеевна — Отсюда, по пульпопроводу, полученная суспензия отправляется в основные цеха, которых у нас пока пять, но судя по всему, будет больше.

Пять громадных биотехнологических цехов, где в громадных чугунных термостатах выращивалась биомасса соответствующей культуры, поражали воображение своими размерами. Юрий бывал на Казанском авиазаводе, в цеху, где собирались гиганты ТБ-7. Каждый здешний биотехнологический цех самую малость не дотягивал до размеров того, казанского цеха. В воздухе витал довольно сильный приятный запах.

— Это кукурузный цех? — сообразил Юрий.

— Совершенно верно. — подтвердила Анна Сергеевна — Давайте поднимемся на эстакаду, оттуда нам будет лучше видно.

По металлической лестнице поднялись примерно на высоту второго этажа и по железному мелкорешетчатому помосту пошли между громадных крышек, закрывающих термостаты.

— Пойдёмте туда. — Анна Сергеевна рукой указала направление. — Видите горит зелёная лампа? Это значит, что процесс завершён, и сейчас будет выгрузка.

Действительно, мостовой кран, опирающийся на рельсы, укреплённые вдоль стен под крышей цеха, поднял крышку термостата и переместил её в сторону. Следующим ходом из недр агрегата был извлечён сетчатый цилиндр, наполненный желтой студенистой массой. Два человека, цеплявшие крюки, спустились по гремучей лестнице вниз, а цилиндр поплыл по воздуху куда-то вперёд. Но Анна Сергеевна вслед не пошла, а сказала:

— Сейчас термостат будут готовить к следующей закладке, это небезынтересно.

Мостовой кран уже ехал назад, и на его крюке висела платформа, а на ней — четыре человека в костюмах, как из фантастического фильма про космос: в комбинезонах из белой прорезиненной ткани, в круглых прозрачных шлемах.

— Балбесы! — заругалась Анна Сергеевна — Лень им пройти двести метров.

— Могут упасть? — озаботился Никифоров.

— Куда они упадут? У платформы хорошее ограждение. Просто не положено.

Пока балбесы на платформе ехали, Юрий подошел к открытому термостату. Внутри устройство покрыто красивой зеленоватой эмалью. Слышалось гудение — это насосы откачивали из ёмкости оставшуюся жидкость, остро пахло кукурузой.

— Остатки питательного субстрата пойдут на переделку. — пояснила Анна Сергеевна — Вредные и просто лишние примеси будут удалены, недостающее добавлено, и субстрат снова пойдёт в работу.

Тем временем платформа доехала до термостата и стала погружаться в него. Один из работников соскочил с платформы и присоединил шланг к магистрали.

Анна Сергеевна подошла поближе и внимательно посмотрела на «космонавтов». Те заметно съёжились, оно и понятно: серьёзное нарушение правил техники безопасности, на глазах начальства, да ещё в присутствии посторонних! И незлобивое слово из уст начальницы воспоследовало незамедлительно:

— Я смотрю, молодые люди, разговора по-хорошему вы не понимаете. Золотов, ваши подчинённые понесут наказание, которое определит им мастер. Но вы, Золотов, практикант, и подчиняетесь лично мне. В качестве наказания я приму у вас зачет по технике безопасности. Публично!

— Анна Сергеевна! — вскинулся было практикант, но под суровым взглядом начальницы очень быстро увял. — Сейчас эти нарушители правил техники безопасности отмоют термостат до скрипа, до абсолютной стерильности, после чего туда будет загружена очередная порция полуфабриката. Нарушители правильно поняли начальницу и ухватились за свои скребки и швабры.

— Пойдёмте дальше, товарищи? — обратилась Анна Сергеевна к сопровождающим, напоследок расплющив взглядом злосчастного практиканта.

На следующем участке в центрифугу загрузили содержимое сетчатого цилиндра, и отжали из него лишнюю влагу. Затем Анна Сергеевна провела мимо линии машин, где некогда студенистое содержимое термостата, избавленное от излишка воды последовательно раздробилось на шарики размером с пшено. Потом шарики снова подсушили уже до полной готовности, а далее основная часть попала в дозатор, рассыпающий продукт по мешкам, а меньшая часть попала в мельницу, где превратилась в муку и тоже была расфасована в мешки.

— Развейте моё недоумение, Анна Сергеевна. — спросил Юрий — Я тут прикинул на глазок. Производительность этого цеха сейчас, когда вы работаете на четверть мощности, составляет примерно пять тонн муки и крупы в сутки, может пять с половиной.. — Почти шесть тонн. Вы очень точно посчитали, Юрий Виссарионович, учитывая недостаток данных.

— Куда идёт эта продукция? Кукурузу в России едят мало.

— Мало, но всё-таки едят. Основные потребители пищевой кукурузы живут на Юге России и Украины, там кукурузу кушают больше. Но и у нас есть потребители, те, кто покупает кукурузную крупу в магазинах. Кроме того, Институт Питания разработал рецептуру пшено-кукурузной каши, в нашей заводской столовой её готовят. Многим, в том числе и мне, нравится. Пекут печенье, делаются хлопья, воздушную кукурузу. Курский хлебокрупяной завод запустил в производство консервированную кукурузу, присылали нам. Знаете, очень вкусно и как самостоятельное блюдо, и как ингредиент салатов и супов. В магазинах она уже в продаже. Я думаю, спрос будет повышаться и дальше. А пока основная часть кукурузной крупы идёт на приготовление комбикорма для скота и птицы. — Для скота? — удивился Юрий — Зачем? Мясо производится…

— Для молочного скота. — внесла уточнение Анна Сергеевна — Требуется много молока для детей, для хлебопекарной и кондитерской промышленности. Да и нам с вами нужны кисломолочные продукты.

— Я понял. — кивнул Юрий — Масло, сыр, кефир, ряженка… Извините, забыл.

— Кроме того, — добавила Анна Сергеевна — принялись разводить коз, для получения молока и пуха. Есть планы разводить ламу, это южноамериканский родственник верблюда, дающий длинную нежную шерсть.

Перешли в соседний цех, где производились пшеничная мука и крупы.

— Как видите, цех работает на полную мощность. — сообщила Анна Сергеевна — Технологический цикл полностью повторяет тот, с которым мы уже ознакомились. Производительность цеха тридцать тонн в сутки или почти одиннадцать тысяч тонн пшеничной муки и круп в год.

— Простите мне невежество, но какие крупы делаются из пшеницы? — спросил Юрий.

— Наверное, вам в бытность курсантом довелось кушать кашу из пшенички.

— Было такое. Я и сейчас пшеничку очень уважаю.

— Пшеничка — это крупа самого грубого помола. Мельче помол у манной крупы, её мы производим четырёх сортов. Кстати сказать, манную крупу мы производим из всех злаков, она пользуется спросом, поскольку очень ценна и полезна. Мука хлебопекарная тоже делится по сортам: самую грубую в обиходе называют серой. Более тонкие виды помола дают муку для ситного хлеба, для выпечки, для кондитерских изделий, в том числе и высшего качества.

— Сколько у вас нюансов… — уважительно покачал головой Юрий.

После обхода остальных цехов Анна Сергеевна повела в самое важное здание завода — в лабораторный корпус.

Большое трёхэтажное кирпичное здание с обширным остеклением. Внутри — широкие коридоры, просторные комнаты, отдельные стерильные боксы. Внизу, сразу за вахтой, в отдельной комнате все переоделись в белые ситцевые комбинезоны, на ноги — белые резиновые тапочки. На входе в рабочую зону лицо обдул ветерок, и Анна Сергеевна пояснила:

— В помещения подаётся воздух, стерилизованный ультрафиолетом. Это очень важно для микробиологической лаборатории.

По коридорам сновали люди, важно прошествовала дама в белом, за которой две девушки катили стойку с посудой. Пробирки весело звякали, девчонки шептались и хихикали.

— Большое здание лаборатории нужно как для непосредственных нужд завода, так и для научных исследований. Я должна упомянуть, что биокультура, из которой выращивают каждый из видов злаков, состоит из семи специализированных культур, отвечающих за то или иное свойство конечного продукта. Каждую культуру здесь разводят отдельно, добиваясь эталонного качества, затем делают смесь в определённых пропорциях и передают эту смесь в производство. В боксы мы входить не будем, всё что нужно, можно увидеть через двери.

Действительно: сквозь стеклянные двери были видны люди в таких же белых костюмах и беретах, работающие на своих местах.

— А теперь пройдём в отдел, который занимается перспективными разработками. — пригласила Анна Сергеевна.

По самой лаборатории она не повела — неспециалистам там делать нечего — но через окно показала и даже кое-что рассказала о происходящем. Главное она предъявила в отдельной комнате, вынув из застекленного шкафа стеклянные банки с притёртыми крышками и флаконы с какими-то жидкостями.

— Ознакомьтесь с промежуточным итогом наших исследований. — предложила Анна Сергеевна.

Юрий взял одну из банок, внимательно посмотрел сквозь стекло. Открыл банку, посмотрел внимательнее, понюхал.

— Пшено? — спросил он.

— Пшено. — подтвердила Анна Сергеевна — Многие лаборатории взялись за создание новых круп. К примеру, наши соседи взялись за создание гречи, другие работают над горохом, фасолью, чечевицей, нутом… Такую работу мы, в нашем ведомстве, называем сверхцелью. — она снисходительно посмотрела на Юрия и посоветовала — А вы оцените запах нашего продукта, Юрий Виссарионович.

Юрий внимательно понюхал, задумался.

— А можно попробовать на вкус?

— Пожалуйста.

Взяв несколько горошек пшена в руку, Юрий передал банку Никифорову, и сунул пшено в рот. Рядом захрустел лейтенант.

— Ну как?

— Крупа как крупа. — сказал Юрий — Правда, чего-то в ней не хватает или лишнее, не пойму.

— Уже неплохо. А что вы скажете? — обратилась Анна Сергеевна к лейтенанту.

— Очень хорошо, но я не стал бы рекомендовать такое пшено для питания людей. Во вкусе чувствуются явные тона кукурузы и ячменя, и запах не вполне естественный, с примесями других злаков. Впрочем, не столь явные как во вкусе.

Анна Сергеевна с уважением посмотрела на лейтенанта госбезопасности:

— Молодой человек, вы явно заняты не своим делом. Ваше место здесь, в заводской лаборатории или Института Питания Наркомпрода[33].

Никифоров слегка, почти незаметно смутился и ответил:

— Возможно, после войны я этим и займусь. Пока я занимаюсь биологией, правда, не в ВУЗе, а с учителем, может вы слышали о товарище Дикобразова…

— Вы знаете товарища Дикобразова? — как огонь вспыхнула Анна Сергеевны.

— Знаем. А вам он откуда известен? — напрягся Никифоров.

— Не волнуйтесь. Я прошла курсы повышения квалификации, а потом курсы переподготовки микробиологов по конкретно нашему производству. Нам демонстрировали фильмы, где товарищ Дикобразов ведёт лекции. У меня накопилось множество вопросов, и кажется, несколько не очень глупых мыслей.

— Если хотите, мы можем передать Антону Петровичу ваши записи, и если они окажутся интересны, он ответит вам. — посоветовал Юрий.

Анна Сергеевна вспыхнула сдержанным восторгом, но, сделав усилие над собой, спокойно сказала:

— Об этом мы поговорим в моём кабинете, а пока я вам покажу другие образцы. — и подала следующую чашку.

— Рис! — обрадовался Юрий — Длиннозерный. Вы сразу взялись за дорогой сорт?

— Да, за образец мы взяли Басмати.

Юрий и лейтенант понюхали зерна, похрустели.

— Ну что скажешь?

— Скажу, что до готовности рису дальше, чем пшену. Но явно: основу вкуса и запаха уже составляет рис.

— Да, по нашим планам и расчётам, года за три-четыре мы создадим этот продукт. А теперь посмотрите что во флаконах.

— Масло! — удивился Юрий, и понюхал содержимое флакона.

— Как вам?

— Запах слишком резкий, если по мне.

— А вы, товарищ лейтенант что думаете?

— Думаю, что запах действительно неестественно резкий. Может масло следует дезодорировать?

— Рано. — махнула рукой Анна Сергеевна — Выход пока совсем невелик.

— Откуда вы вообще берёте масло? — удивился Юрий.

— Ну не скромничайте, Юрий Виссарионович. Верно, вы и сами уже подумали откуда. Из жидкости, отжатой при центрифугировании продукта. Потом мы эту жидкость сепарируем, чтобы отделить вредные примеси, и попутно получаем масло: оно естественная составная часть многих зерновых культур.

— Действительно, всё просто. Надеюсь, вы начали работы по повышению содержания масла?

— Конечно. Такая задача поставлена перед всеми заводами и специальными лабораториями нашего ведомства.

— И сколько же масла вы получаете сейчас?

— Немного. Около ста-ста двадцати литров в сутки. Масло мы передаём лакокрасочному заводу, пока оно идёт на олифу.

Уже в машине Никифоров спросил:

— Юрий Виссарионович, вам поручено научно-исследовательское направление, о производстве даже думать рано. Зачем вы поехали по заводам?

— Тут ведь такое дело: я академических лабораториях я бывал, а в заводских нет. Ты сам видел: люди выдвигают интересные идеи, глядят в будущее, работают на перспективу. Я заранее ищу пути стимулирования творческой активности своих сотрудников. Кстати сказать, Антону Петровичу надо создать секретариат, который будет разбираться с предложениями энтузиастов вроде нашей Анны Ивановны. Ну об этом я ему непременно скажу.