Анатоша Одуванчиков в стране краснокожих

12. ЛОДКА-ДОМ

Каша и чай с хлебом вернули мне хорошее настроение. К тому же мой расстроенный вид побудил Юрку хлопнуть меня по плечу и сказать мне наставительно:

— Не горюй, Толька! Я тебе говорю — ты парень хороший, из тебя толк выйдет. А если ты тюря — так ты в этом не виноват. Погоди — обтешешься.

Во всяком случае, когда после завтрака мы тронулись в путь, жизнь уже не казалась мне полной мрачных неожиданностей и горьких разочарований.

К вечеру Юрка начал беспокойно оглядываться назад, на ползущую за нами огромную свинцовую тучу.

— Ну, ребята, и гроза же будет — держись только! Надо заблаговременно о доме подумать.

— Ты ведь сам говорил, что до деревни еще 10 верст, так какой же может быть дом? — спросил я.

Юрка улыбнулся:

— А зачем нам деревня? Ведь у нас лодка есть.

— Ну и что же?

— А то, что раз есть лодка, значит есть и дом.

Откровенно говоря, я ничего не понял из этого странного обʼяснения.

Где-то далеко заурчали первые раскаты грома.

— Шабаш, ребята! — скомандовал Юрка. — Вали на ночевку.

Мы пристали к правому низкому берегу В одну минуту разгрузили лодку.

— Ну, ребята, дом строить! Живо! — командовал Юрка. — Толька, тащи лодку за нос! Васька, за мной, — грузи корму!

Ребята оба влезли в воду и всей тяжестью своего тела налегли на корму. Острый нос легкого челнока высоко поднялся из воды и сам вылез на берег.

— Тащи, Толька, тащи!

Я, ухватившись за цепь, тащил изо всех сил. Когда челнок под нашими усилиями до половины вылез из воды, Васька подпер корму плечом, а Юрка присоединился ко мне.

— А ну, разом!

Мы налегли и одним рывком оттащили челнок шага на 3, на 4 от берега.

— Стоп! Ворочай!

Ребята налегли на челнок и перевернули его кверху дном. Васька взял щепотку мелкой сухой травы и, высоко подбросив ее на воздух, внимательно проследил направление ветра.

— Вот так ставь! — указал он рукой вниз по реке.

Мы повернули челнок вдоль реки и скамейками, которые оказались неприбитыми, подперли его в полунаклонном положении.

Юрка пощупал устои, и они показались ему ненадежными.

— Как бы ветром не завалило, еще придушит! — пробормотал он озабоченно. — Вы устраивайтесь, а я пойду подпорки поищу понадежнее.

Мы с Васькой перетаскали под челнок все наши вещи. Затем, под висящим в воздухе ботом челнока, Васька провел кривую черту на песке.

— Копай руками канаву по этой черте, да поглубже.

— Зачем?

— А ты подумай, так и сам догадаешься. А я пойду, дров сухих заготовлю.

Я копал, думал и, представьте себе, — догадался. Канава, конечно, была нужна для того, чтобы в нее стекала вода с челнока и не заливалась бы внутрь. В восторге от своей догадливости, я не только вырыл канаву по указанной мне Васькой линии, но сделал от нее и отвод — прямо в реку. Пришел Юрка с двумя кольями для подпорки.

— Это ты правильно! — одобрил он меня. — Ливень будет здоровый — без канавы зальет.

Налетевшая гроза застала нас в полной безопасности, в уютной домашней обстановке. Ветер выл, дождь хлестал по днищу челнока, а мы, завернувшись в покрывала, лениво жевали вкусные мягкие булки.

— А здорово придумано! — восхищался я. — Дождик, ветер, а нам хоть бы что!

— Чего же тут придумывать? — скептически отозвался Васька. — Перевернул лодку, и готово.

— А лодки не было бы?

— Шалаш бы построили.

— А если бы шалаш не из чего было построить?

— Палатку можно сделать из одеял…

— В стог залезть…

— Под елкой спрятаться… — наперебой отвечали ребята.

Страшный удар грома заглушил наши голоса. Я вспомнил описания тропических гроз и поделился с ребятами своими познаниями об ураганах, шаровидных молниях, наводнениях… С грозы я незаметно перешел на бизонов, с бизонов на мустангов. От мустангов до индейцев рукой подать, а там уже так само и покатилось: непобедимые делавары, жестокие гуроны, хитрые сиуксы, храбрые следопыты, непроходимые леса, пустынные прерии, кровопролитные сражения и скальпы, скальпы, скальпы…

Ребята слушали меня с интересом.

Когда я, наконец, остановился, чтобы перевести дух, Юрка одобрительно хлопнул меня по затылку:

— Ловко! Здорово ты все это выдумываешь!

— То есть как выдумываю? Это все на самом деле — так и есть.

— Ну, уж это, брат, врешь!

— Вру?! Я сослался на незыблемые авторитеты — Купера, Майн-Рида, Густава Эмара.

— Все это, может быть, так и было, — заявил Юрка, — но лет, этак 50–70 тому назад, а теперь нет ничего.

— Как нет ничего?

— Да так! Какие там непроходимые леса и пустынные прерии, когда везде железные дороги, автомобильные шоссе, фермы, копи, шахты, заводы. Бизонов твоих во всей Америке наперечет осталось.

— А индейцы? Индейцы-то есть?

— Малость есть! — И тут же рассказал он мне грустную повесть о том, как теснимые наступающим на прерии и леса капиталом индейские племена отступали все дальше и дальше на запад; как белые переселенцы убийством, обманом и водкой привели к полному вымиранию целые племена. А оставшиеся в живых влачат жалкое существование, продавая свои земли за бутылку водки и свой труд — за пачку табаку.

— Да откуда ты все это знаешь? — перебил я Юрку.

— Как откуда? Из географии, конечно. В школе учитель говорил.

Из географии! Я лично имел об этой науке не более ясное представление, чем о физике.

Америка!.. Моя Америка!.. Страна приключений, войны и охоты — где ты? Автомобильный гудок нарушает безмолвие прерии. В дремучих лесах, на железнодорожных станциях сверкают электрические лампочки. Дикие, благородные индейцы бродят по ярмаркам, лудят посуду и подшивают подошвы не к мокасинам, а к самым обыкновенным американским бутцам… И никаких скальпов!

Так сразу, так неожиданно узнать злую, беспощадную правду!

Конечно, Купер и Майн-Рид замечательно описывают Америку, но все-таки — почему я не учил географии?