Ангел-стажёр (СИ)

Глава 13. Растворение

Когда мой ангел мрачно сообщил мне об индивидуальной программе подготовки в подразделении Стаса, я не на шутку перепугалась. На земле он ни разу не упоминал ни о каком особом подходе к новеньким, и ко мне тут же вернулись мои старые страхи — что будет, если я им не подойду?

На земле мой ангел всегда небрежно отмахивался от этого моего вопроса, намекая на свое влияние, а сейчас больше ни слова не добавил и даже мысленно, казалось, от меня отстранился. Из своего человеческого опыта я твердо усвоила, что в глухое молчание он замыкается только тогда, когда хвастаться нечем.

Всю ночь в голове у меня ходили по кругу одни и те же мысли. Неужели, когда он сдавал начальству отчет, ему сообщили, что я не гожусь для полноценной работы ни в одном подразделении? Они же ангелы — неужели для них физическая форма важнее других способностей? Неужели эта чертова физкультура мне и вечную жизнь испортит?

На следующий день мы отправились на занятия все в том же молчании. Мой ангел искоса поглядывал на меня — я делала вид, что ничего не замечаю. Даже мысленный блок поставила. Очень не хотелось услышать подтверждение своих страхов.

Павильон Стаса оказался организованным совсем иначе, чем у хранителей. Там не обнаружилось ни маленького помещения для вводных лекций, ни большого для тренировок — входная дверь сразу открылась в бесконечный, казалось, коридор с дверьми по обе стороны. Судя по тому, что количество их справа и слева не совпадало и никакого порядка в их расположении не было, вели они в помещения разного размера.

Без вступительной лекции, впрочем, не обошлось, но она оказалась очень короткой. Наверно, инструкторам тоже было неудобно толпиться со всеми нами в коридоре. Говорил один из них — короткими, отрывистыми фразами.

Служба внешней охраны противостоит нападкам на ангельское сообщество (не уточняя, чьим).

А также привлекает к ответственности людей, неподвластных человеческим законам (не уточняя, за что).

Основу проводимых операций составляет командная работа (не уточняя, где).

Которая зиждется на слаженности и дисциплине.

На этом вводная речь закончилась — вообще больше ничего не уточняя.

Все это время остальные инструкторы молча рассматривали нас чуть прищуренными глазами и с одинаковым каменным выражением на лице. Не знаю, как остальным — мне было очень неуютно под этими взглядами.

После того, как оратор замолчал, они подошли к нам, и каждый ткнул пальцем в двоих-троих моих соучеников и кивком велел следовать за собой. Все также молча.

Меня проигнорировали. Я растерянно смотрела вслед оробевшим избранным, буквально на цыпочках торопящихся за своими инструкторами и скрывающимися за дверьми. Глянув через плечо на моего ангела, я отнюдь не почувствовала себя лучше — у него челюсть вперед выдвинулась и желваки играли. Проследив за его взглядом, я увидела, что с нами в коридоре остался только один инструктор — тот, который речь говорил.

Он уже подходил ко мне — я невольно сделала шаг назад и услышала негромкое «Спокойно, Татьяна, я здесь».

Инструктор остановился в шаге от меня. Приободренная поддержкой моего ангела, я вскинула подбородок. Вот пусть только попробует в меня пальцем ткнуть! Теперь, без толпы в этом коридоре, я вполне успею за моего ангела спрятаться. После того как свой палец вскину.

— Давайте пройдем, пожалуйста, — негромко произнес инструктор, не двигаясь с места.

— Куда? — с опаской спросила я.

Он молча указал мне на ближайшую справа дверь. Я мелкими шажками направилась к ней и с облегчением услышала легкий топот двух пар ног позади себя.

Который стих, как только я открыла дверь и переступила порог совершенно обычной с виду рабочей комнаты с несколькими столами и стульями.

— Распоряжения на Ваше присутствие не поступало, — послышалось у меня за спиной. Тихо, но твердо.

Я резко обернулась.

— Мое присутствие согласовано на самом верху, — процедил мой ангел сквозь зубы, сверля инструктора взглядом.

— На занятиях групп, а не на индивидуальных, — отпарировал тот, и без дальнейших разговоров захлопнул дверь прямо в лицо моему ангелу.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — произнес он совершенно другим тоном, поворачиваясь ко мне.

Я осталась стоять. Я даже Марине никогда не спускала щелчки по носу моего ангела. И даже руководство их ангельское на землю приглашала, когда внештатники за моим ангелом пришли. И ничего — встретились, общий язык нашли, все на месте выяснили. А к этим на индивидуальный курс я и подавно не напрашивалась. Не заставят. Или заставят? — непрошено мелькнула мысль о репутации Стаса и его подразделения.

— Будьте любезны объяснить мне, — бросилась я, как в омут, решительно отогнав эту мысль, — в чем будет заключаться моя подготовка и почему наблюдающему запрещено на ней присутствовать?

— Да не запрещено, — досадливо мотнул головой инструктор, со вздохом садясь за стол, — а чтобы внимание не привлекать. Хватит того, что Вы будете не с группой, а отдельно заниматься.

— Чем? — повторила я свой первый вопрос.

— А это правда, — уставился он на меня немигающим взглядом, — что Вы инвертацию раскололи?

— Ну, допустим, — растерялась я.

Он расплылся в широчайшей улыбке. Которая мгновенно преобразила его лицо. С таким лицом ребенок находит подарки под елкой, убеждаясь в существовании Деда Мороза.

— Так это не мы Вас учить будем, а Вы нас, — нетерпеливо повел он рукой в сторону стола напротив своего. — И Ваш наблюдающий об этом знает. Не понимаю я, чего он в бутылку полез — все же обсудили, вроде.

Я села, чтобы побыстрее начать это обучение. И потом воссоединиться с моим ангелом. И выяснить у него, с кем именно он все обсудил и почему не включил в их число меня. Вспомнив свои ночные кошмары, я решила инвертироваться перед тем, как задавать ему свои вопросы.

Обучение, однако, затянулось. И слушал меня этот инструктор внимательно, и вопросы толковые задавал, и старался изо всех сил — но стоило мне инвертироваться и отойти от него, как он тут же меня терял.

Я ничего не понимала. Почему тогда со Стасом и Максом, да и с темным тем, все так быстро получилось? Потом я вспомнила вступительную речь инструктора. Особенно ее последнюю часть.

— Значит, так, — решительно заявила я, в очередной раз переходя в видимость у него за спиной, — расскажите-ка мне, каким образом Вы ощущаете ангелов?

— Это еще зачем? — насупился он, дернувшись при звуке моего голоса.

— Затем, что Вы к этому ощущению уже привыкли, — объяснила я, — и не можете модифицировать его. Нужен взгляд со стороны.

— Я дрожь в том месте вижу, — буркнул он, неловко отводя в сторону взгляд.

— Воздух дрожит? — уточнила я.

— Нет, вроде, как легкое землетрясение, — окончательно смешался он.

— А ну, представьте себя в центре этого землетрясения, — предложила ему я. — Вроде, как Вы не смотрите на него со стороны, а прямо на том месте стоите.

У инструктора опять ничего не вышло. Он пожал плечами, закрыл глаза, страдальчески сморщился, весь напрягся — и через несколько мгновений откинулся на спинку стула, отдуваясь и безнадежно махнув рукой.

Я поняла, что просто говорить о привычных ему ощущениях недостаточно — нужно делать это в привычных ему выражениях.

— Отставить! — рявкнула я, старательно подражая моему ангелу в его разговорах с Тошей. — Вам поставлена задача любой ценой проникнуть в указанное место. Это приказ. Выполнять!

И инвертировалась. Инструктор дернулся, словно его хлыстом огрели, умудрился принять положение «Смирно», сидя на стуле, щелкнул под ним каблуками — и вдруг выпучил глаза, вцепившись обеими руками в стол перед собой.

— Еще раз, — выдавил он из себя, тряся головой, когда я вернулась в видимость.

На этот раз он водил за мной снова вытаращенными глазами, когда я перемещалась по комнате.

— А зачем Вы за стол держитесь? — поинтересовался я, вновь останавливаясь перед ним.

— Так трясет же! — напряженно выдохнул он.

— Руки на стол! — снова рявкнула я по какому-то наитию.

Инструктор снова вздрогнул и резко выбросил руки перед собой.

— Не дрожат? — спросила я уже обычным тоном.

— Нет, — удивленно ответил он, и снова расцвел ослепительной улыбкой.

Инвертироваться мне пришлось еще не раз. Для закрепления успеха. Пока он не начал не просто определять меня в любом месте, а двигаться в моем направлении. Говоря, что его все еще трясет, но он вроде как равновесие держать научился.

— Спасибо Вам! — сказал он наконец, протягивая мне руку.

— Да не за что! — искренне ответила я, надеясь, что и для меня этот день не зря прошел, и с еще большим нетерпением ожидая воссоединения с моим ангелом.

Я дождалась его в коридоре, кивая отправляющимся по домам студентам и плюнув на их недоуменные взгляды. Тень взглядами не ограничился и начал расспрашивать меня, где и чем я занималась — его я тоже откровенно спровадила.

Мой ангел появился из одной из дальних дверей. Один. Еще более мрачный.

— Ты что там делал? — выскочил из меня совсем не тот вопрос, с которого я планировала начать наше воссоединение.

— Долги отрабатывал, — загадочно буркнул он.

— Какие долги? — не поняла я.

— Неважно, — отмахнулся он от меня, как обычно. — Как твой день прошел?

Я рассказала ему о своих успехах. И не встретила никакого воодушевления с его стороны. Наоборот — он слушал меня молча и с каждым моим словом лицо его все больше темнело.

— Я так понимаю, что ты знал, что меня ждет? — разозлилась я наконец, забыв даже о своем намерении сначала инвертироваться.

— Знал, — как ни в чем не бывало ответил он.

— А почему мне не сказал? — Я даже остановилась от возмущения. — Мне всю ночь кошмары, один хуже другого, снились.

— Татьяна, кошмары — это не самое страшное, — хмуро бросил он. — Я и сейчас не хочу говорить о том, что Стас себе в голову вбил.

— Что он себе в голову вбил? — насторожилась я.

— Заманить тебя к себе — вот что, — рявкнул он.

— И что в этом плохого? — решила уточнить я.

— Ты помнишь его операции? — повернулся он ко мне, вперившись мне в глаза своим взглядом-крючком. — В вашем офисе, когда он вам ту стерву подсадил? Против Макса, когда тот Гале мозги промыть пытался? Ты помнишь темных, с которыми он операции проводит? Ты готова в этом участвовать? Всю вечность?

— Но он же и помогал нам, — тихо заметила я, морщась от воспоминаний.

— Да, помогал, — согласно кивнул мой ангел. — Но здесь. А на земле у него другие задачи. И если мы к нему попадем, нам тоже придется их выполнять.

— Но на земле же, — возразила я. — Своих сможем увидеть.

— Ты сегодняшнюю речь внимательно слушала? — ядовито усмехнулся мой ангел. — Как там было? Дисциплина в основе всего? Даже у Стаса свобода действий не абсолютная, а его костоломы на землю попадают, когда прикажут и куда прикажут.

Нет, так не пойдет! Это я собиралась привести моего ангела в покаянное настроение, а чтобы он сам себя в упадочническое загнал — так мы не договаривались! Мне всегда с ним проще было, когда он злился.

— Хватит ныть! — резко оборвала его я. — Кто тебе сказал, что я к Стасу собралась?

— Надеюсь, что нет! — В его голосе громыхнули знакомые раскаты. — Только он искушать у темных научился, и в руках у него рычаги разные имеются.

— Скажи мне прямо — заставить он меня может? — добавила я еще одно прежде безотказное полено в разгорающийся костер его злости.

— Не может! — отрезал он, сверкнув глазами, но в этой вспышке все пламя и сгорело. — Хотя мне уже кажется, что я вообще ничего не знаю. Как-то все здесь поменялось.

— Не знаю, что здесь поменялось, — обрадовалась я тому, что снова как на земле, он без меня ни в чем разобраться не может, — но мы остались прежними. Мы к Стасу не хотим, а значит, не идем. Все, точка.

Вечером, в комнате, я снова попыталась отвлечь его. Совместив полезное с … со справедливым.

Я предложила ему попробовать минимизировать наше воздействие друг на друга в инвертации. И привела в пример сегодняшнего инструктора. Мой ангел скептически и ожидаемо фыркнул.

Хорошо. Разозлившись, он всегда лучше концентрируется. И ничто не бесит его так, как повелительный тон — Марина не даст соврать. Я безапелляционно скомандовала ему сжимать и разжимать руки, чтобы убедиться, что они не закоченели. Мой ангел тяжело задышал, сжав губы в тонкую ниточку.

Я тут же инвертировалась, пока он свое раздражение не растерял. Ну, если и сейчас не взовьется…

Мой ангел рефлекторно съежился, но тут же резко выпрямился и вытянул перед собой руки. Сжав их в кулаки. Но смотрел он не на них, а мне в глаза…

Первой сдалась я. Когда заметила, что у него зрачки расширились.

— Ну, посмотри же! — протянула я несчастным тоном. — Руки даже не посинели.

— Я знаю, что это ощущение только у меня в голове существует, — медленно произнес он, с видимым трудом разжав зубы. — Но от этого оно не становится менее … неприятным.

— Хорошо, давай ты инвертируйся, — решительно вскинула я голову.

— Татьяна, не надо… — начал он.

— Нет, надо! — перебила я его. — У инструктора же получилось — значит, и я могу. И ты тоже, когда упрямиться перестанешь.

Он еще некоторое время смотрел на меня, прежде чем исчезнуть. Я встретила огненный шквал менее стоически — руки сами собой к лицу метнулись, чтобы хоть его прикрыть. Я еле остановила их в самый последний момент, сделав вид, что рассматривая свои ладони. Да, волдырей от ожогов видно на них не было — но боль, им сопутствующая, была абсолютно реальной. Предательское воображение тут же нарисовало такие же ожоги у меня на лице, и я охнула, не успев вовремя прикусить губу.

Ощущение жара мгновенно исчезло. Обмякнув от облегчения, я потеряла контроль над руками, которые тут же ощупали мое лицо.

— Ну что — может, обниматься все же будем? — донесся до меня неестественно спокойный голос моего ангела.

И в тот момент я ни секунды не сомневалась, что он специально саботировал мое предложение. Можно подумать, я отказывалась обниматься! Он просто не хотел пальму первенства от своего изобретения моему передавать!

Буквально на следующий день у меня появилась возможность убедиться в этом. Когда мы пришли в павильон, все мои соученики тут же разошлись по разным комнатам — я догадалась, что им накануне сказали, кто чем заниматься будет.

Мой ангел молча обошел меня и медленно двинулся вперед по пустынному коридору.

— А …, - растерянно промычала я ему вслед.

— Иди-иди, заждались уже, — бросил он мне, не поворачивая головы.

Вскипев, я пулей ворвалась в ту же, что и вчера, комнату. Там меня уже ждал другой сотрудник Стаса. С видимым нетерпением.

— Здравствуйте. Инвертируйтесь. Немедленно, — с ходу взяла я вчерашний командный тон.

И когда меня обожгло, мне и минуты не понадобилось, чтобы убедить себя, что это ощущение воображаемое. И то, что от инструктора намного меньший, чем от моего ангела, жар исходил, не имеет к этому ни малейшего отношения!

В тот день я смогла обучить проникновению в инвертацию двоих сотрудников Стаса. Наверно, ребяческое упрямство моего ангела привело меня в нужное состояние. А может, я случайно сразу правильный подход к ним нашла. Да и слух уже пошел, конечно, о том, что это возможно. Командам моим они подчинялись не просто с готовностью, а с нетерпением, каким-то детским ожиданием чуда в глазах, и я часто вспоминала маленького Игоря, когда мы с ним вместе окружающий мир открывали.

И откуда только взялась у этих ребят их леденящая кровь репутация?

Сложнее всего было выпытать у них описание их ощущений в присутствии других ангелов в невидимости. Этим они мне тоже Игоря напоминали, но постарше — из него точно так же каждое слово о его внутреннем мире клещами вытаскивать приходилось.

Оказалось, и в дальнейшем подтвердилось, что все сотрудники Стаса определяли невидимых собратьев по ощущению опасности. К первому землетрясению вскоре добавились шорох, словно ядовитая змея в траве подползает, тяжелый взгляд в затылок, сгусток темноты на месте ангела в невидимости, ощущение пальцев на шее, отдаленный звон сигнализации в ушах…

Нужно было найти способ усилить каждое из них, чтобы оно пробилось сквозь кокон инвертации — и затем как-то нейтрализовать, чтобы оно не душило, глушило и ослепляло своего хозяина. Прийдя в совершеннейший восторг, мое воображение заработало на полную мощность.

Домой, после занятий, мы с моим ангелом уже совершенно открыто вместе отправлялись. Нужно же ревизору, уже вернувшемуся к наблюдению за группой, ознакомиться с прогрессом обучающегося по индивидуальной программе.

Каждый день я упрямо делилась с моим ангелом этим прогрессом — он, казалось, не слушал меня, погрузившись в какие-то свои размышления.

На мои вопросы о том, чем занимаются мои соученики, и особенно Тень, он отвечал неохотно и односложно.

Дома он обычно заявлял мне, что ему нужно подумать над отчетом, и отправлялся во двор.

Чтобы чем-то занять себя, пока он перебесится, я начала по вечерам записывать каждый случай проникновения в инвертацию. И неожиданно для себя увлеклась их сравнением и анализом.

Через пару дней, просидев над этим анализом всю ночь и с интересом рассматривая его результаты, я вышла во двор.

— Слушай, — обратилась я к моему ангелу, лежащему на шезлонге с закрытыми глазами и руками, заброшенными за голову, — у меня тут что-то вроде психологического портрета ребят Стаса получается. Может, ему покажем?

— А может, Игорю позвоним? — ответил он, не открывая глаз.

— При чем здесь Игорь? — растерялась я. — Мы же ему вчера звонили — что у него нового могло за день появиться?

— При чем здесь Игорь? — вскочил мой ангел с шезлонга. — А может, ты вспомнишь, что у тебя … у нас ребенок там один остался?

— Да он уже не ребенок! — неожиданно для себя принялась я оправдываться. — И он там совсем не один!

— Ах, да, конечно! — крайне неприятно улыбнулся он. — Как я мог забыть? Он же у Марины под надзором. А ты случайно не обратила внимание, что он уже не только на нее, но и на Стаса работает?

— Да что в этом плохого? — Я все еще пыталась его урезонить. — Что плохого в том, что он учится? Рано или поздно ему этот опыт пригодится.

— В самом деле! — вообще оскалился он. — Что плохого в том, что все учатся? Причем работать на Стаса. Чего волноваться? Ведь рано или поздно мы все здесь, под его руководящей дланью, соберемся и будем жить все вместе долго и счастливо. А может, даже раньше? — Глаза у него сузились, как две бойницы. — Что ему стоит пойти нам всем навстречу и довести до конца ту аварию, которой ты помешала?

На земле говорят: «Небеса на голову обрушились». Я не знаю, что на меня обрушилось здесь, но мне вдруг стало нечем дышать.

— Замолчи, — еле выдавила я из себя и, круто развернувшись, ушла в комнату.

Там я аккуратно рассортировала свои записи — описание каждого случая отдельно, таблицу их сравнительных характеристик и мои заключения на другом краю стола. Вдохнуть полной грудью все никак не получалось.

Нужно на воздух. Куда-нибудь. Подальше отсюда.

Я вышла из комнаты и двинулась, механически переставляя ноги, в проему в палисаднике. Неосторожно глянув на моего ангела. Опять горло перехватило.

— Ты куда? — толкнуло меня в спину его голосом.

— На занятия, — только и хватило у меня воздуха в легких.

— Рано еще! — Это слово, к которому он только что прицепился, меня словно кнутом хлестнуло.

Оно вертелось у меня в голове всю дорогу к павильону. Рано.

Рано успокаиваться, что мой порыв остался без последствий.

Рано радоваться, что я хоть кому-то здесь оказалась нужна.

Рано надеяться, что я сама буду решать свою судьбу.

Рано строить планы, рано гордиться своими успехами, рано верить в свои силы — пока рядом со мной находится мой всезнающий, всевидящий и, главное, все себе позволяющий ангел.

Разумеется, он и сейчас оказался прав — в павильон Стаса я пришла слишком рано. Но он был открыт, и я юркнула в свою обычную комнату и так и просидела там, глядя прямо перед собой и безжалостно давя любую появляющуюся мысль, пока не пришел очередной сотрудник Стаса.

Обучение в тот день шло хуже, чем даже в первый день. Мне явно не хватало металла в голосе. Да и откуда было ему взяться — инструктор мне на этот раз попался совсем молоденький, который еще ярче напомнил мне Игоря, его совсем недавний образ. Точно так же тушуясь при каждой неудаче, явно виня в ней себя и все же упрямо не сдаваясь перед ней.

Кое-как мы все же справились. Но когда этот мальчик поблагодарил меня, сияя, как новая копейка, и пошел к выходу, я поняла, что больше не могу.

— Подождите, — бросила я ему вслед, — скажите тем двоим, что с ними мы потренируемся завтра. Я … не очень хорошо себя чувствую.

— Каким двоим? — недоуменно глянул он на меня через плечо.

— Ну, тем, за дверью, — кивнула я в ту сторону. — Сегодня я не могу. Мне нужно уйти.

Он медленно повернулся, хлопая глазами, посмотрел на меня, потом на дверь, снова развернулся, быстро подошел к ней, открыл, потряс головой, негромко бросил несколько слов и снова обернулся ко мне, плотно прикрыв дверь за собой.

Образ сияющего ребенка передо мной исчез — на меня смотрел цепким взглядом весь подобравшийся охотник.

— Как Вы узнали, что их там двое? — отрывисто спросил он.

— Не знаю, я просто знаю, — коротко ответила я, чтобы побыстрее освободиться.

— А сейчас где они? — Он чуть подался вперед.

Я глянула в сторону двери.

— Один ушел, а другой вон туда переместился, — указала я глазами на стенку по другую сторону двери.

Сотрудник Стаса коротко присвистнул, снова глядя на меня с восхищением.

— Ну, так я пойду? — замямлила я от неловкости.

— Да, конечно, — встряхнулся он. — Отдыхайте, но завтра мы Вас ждем.

Я тут же ушла. Понятия не имея, куда идти. Не к себе в комнату. Там все еще слышны слова моего ангела. Правоту которых мне снова придется признать — их смысл, если не форму.

Я так увлеклась занятиями с сотрудниками Стаса, потому что подсознательно нашла в них замену Игорю. Я и в Тень-то вцепилась, потому что увидела в нем будущее воплощение нашего сына. И когда он оказался слишком похож на него своим недоверием и строптивостью, я с легкостью переключилась на тех, кто охотно подчинялся мне и взирал на меня с восторгом и чуть ли не преклонением.

Я отказалась от сына ради благоговения посторонних? Я забыла о нем, потому что не получала от него изъявлений благодарности? И кто я после этого?

Я не помню, где я бродила в тот день. Очнулась я в заросшем лесу. Когда заметила краем глаза нечто совершенно ему чуждое.

Повернув голову, я всмотрелась в редкие просветы в густой листве. Точно. Колеблющиеся очертание фигуры. Двигается медленно, но не скрытно. Иногда останавливаясь. Ищет, что ли, что-то?

Я оглянулась по сторонам. Чуть дальше, прямо передо мной, промелькнула еще одна фигура. И, по-моему, еще одна, — но совсем далеко — может, и показалось. Куда это я забрела? Мой ангел говорил, что где-то в этом лесу темные располагаются…

Испугаться я не успела. Вдобавок к видениям перед глазами, в нос мне ударил запах вареной картошки, а в ушах зазвенело отчаянное «Татьяна-Татьяна-Татьяна-Татьяна…».

Это меня, что ли, ищут? Сколько же времени я уже тут брожу? Это мой ангел панику поднял, не найдя меня после занятий, или ему доложили, что я раньше с них ушла? Я не хочу! Я не хочу, чтобы на меня облаву устраивали! Я не хочу, чтобы он на меня снова орал — еще и при посторонних. И инвертироваться уже не поможет. И по деревьям лазить я так и не научилась…

Поставив мысленный блок, я бросилась прочь от поисковой партии. И вскоре остановилась, обнаружив, что вообще не узнаю окружающую местность. Я всегда только в городе ориентироваться умела, и то, если с картой в руках, а в этих джунглях… Похоже, придется все же сигнал бедствия подавать — меня в жар бросило и в глазах все поплыло…

— А что это у вас такое происходит? — с любопытством поинтересовался огромный куст справа от меня.

Взвизгнув, я откинулась в другую сторону и, естественно, споткнулась. Замахав во все стороны руками, я зажмурилась в ожидании удара о землю — правая рука наткнулась на какое-то препятствие. Слава Богу, что здесь деревья так густо растут! Для верности я вцепилась в свою опору и другой рукой и открыла глаза.

Препятствием оказался Винни-Шарик. Чуть морщась, он осторожно отцепил от себя мои руки и крепко сжал их в своих.

— Вы знаете, — проникновенно произнес он, — каждая встреча с Вами скрашивает впоследствии не один мой день. Ну, почему Вы так редко сюда приходите?

— А мы где? — подозрительно поинтересовалась я.

— В лесу, — недоуменно вскинул он брови, стрельнув по сторонам глазами.

— В вашем или нашем? — уточнила я.

— А что, это ваши там границу проводят? — оживился он.

— Не думаю, — уверила я его.

— Жалко, — сокрушенно покачал он головой. — Было бы интересно на вашей охране маскировку посовершенствовать.

— Какую маскировку? — насторожилась я.

— Я знал! Я знал, что и с Вами получится! — Он восторженно потряс мои руки, все еще зажатые между его ладонями. — Вы же меня не заметили?

— Нет, — удивленно ответила я, вспоминая отсутствие каких-либо ощущений перед тем, как он заговорил со мной.

— Долг платежом красен, — склонил он голову к плечу. — Вы придумали, как проникнуть в инвертацию, а я — как ее замаскировать. С Вашим … Анатолием я в холодной воде спрятался. С Вами — приблизился, когда Вам от бега жарко стало. Но никак не могу общий принцип выработать. Давайте и Вы подключайтесь, — просительно заглянул он мне в глаза, — я Вам точно говорю, что из нас отличная команда получится.

— Хорошо, я подумаю, — кивнула я, — но сейчас мне пора возвращаться. Вам в какую сторону? — небрежно поинтересовалась я, намереваясь двигаться в прямо противоположную.

— Мне — туда, — ткнул он большим пальцем себе за спину, отпустив, наконец, мои руки, — а Вам — туда, — махнул он рукой вправо. — Может, Вас проводить?

— Нет, спасибо, я сама справлюсь, — решительно отказалась я, не имея ни малейшего желания наткнуться в его обществе на поисковую группу Стаса. Или, еще хуже, на моего ангела.

На краю леса я инвертировалась и пулей пролетела пустое пространство до своего дворика.

В нем никого не оказалось. В комнате тоже. Не возвращаясь в видимость, я рухнула на кровать.

Может, мой ангел меня не заметит. А к утру уже отойдет. А если заметит, то подойти не сможет. Вот нужно было учиться, как свое воображение под контролем держать. А если задумает со мной мысленно обниматься, так я притворюсь, что сплю…

Проснулась я от совсем не воображаемых объятий.

— Татьяна, прости меня, — раздалось прямо возле моего уха сдавленное бормотание.

Одним движением я повернулась лицом к нему.

— Нет, это ты меня прости, — с невероятным облегчением посыпались из меня слова. — Ты совершенно прав — я какой-то ерундой занялась, вместо того чтобы думать, как к Игорю вернуться.

— Нет, я не должен был тебе такое говорить, — как обычно, возразил он мне. — Ты умница, я тобой горжусь, а сам ничего путного сделать не могу. И на тебе срываться я права не имел…

Я оставила за ним последнее слово. И потом мы больше ни о чем не говорили.

На следующее утро, по дороге в павильон Стаса, я твердо решила в тот же день выяснить, сколько его сотрудников мне осталось обучить, максимально быстро покончить со своей индивидуальной программой и поставить на этом точку.

В моей обычной комнате, однако, меня ждал не очередной инструктор, а сам Стас.

— Ты в порядке? — резко спросил он, окидывая меня с ног до головы цепким взглядом.

— Да, что случилось? — ощетинилась я. Сейчас будет мне еще одна речь о дисциплине и прогулах.

— Как ты моих орлов за стенкой вычислила? — ответил он мне вопросом на вопрос.

— Не знаю, — перевела я дух. — Они, наверно, в видимости были.

— Ты нас в видимости определять можешь? — весь подобрался он.

— Ну да, — пожала я плечами. — Если только не вижу.

— В невидимости тебе тоже барьер нужен? — выстрелил он в меня следующим вопросом.

— Да нет, в невидимости я ангела просто вижу, — покачала я головой. — Я не пробовала, но думаю, что барьер только мешать будет.

Стас потряс головой, шумно выдохнул и вдруг исчез. Почти. На стуле остался его контур, в котором картинка комнаты пошла рябью, испуская волны тепла.

— Что видишь? — подал голос контур.

— Сидишь, — хмыкнула я. — Теперь наклонился … шнурки, что ли, завязываешь? … А вот одной рукой, наверно, неудобно, — не удержавшись, хихикнула я.

Он тут же появился, и под его взглядом смеяться мне сразу перехотелось.

— Так, включаем этот пункт в обучение, — не терпящим возражений тоном заявил он мне, и я чуть не откусила себе язык.

— Стас, я не смогу этому обучить! — взмолилась я. — Как в инвертацию проникнуть, я думала, и мы потом много тренировались — об этом я могу рассказать. А это умение само ко мне пришло, словно в нагрузку. Я не знаю, как я это делаю.

— Ладно, — помолчав, поморщился он, — возможно, это твое персональное свойство. Тогда давай так, — прихлопнул он ладонью по колену, — сегодня-завтра заканчивай с моими орлами, их всего четверо осталось, а потом подключайся к своим. Они сейчас самостоятельно взаимодействие в группе отрабатывают. В невидимости. Нужно понаблюдать, точно ли они инструкции выполняют.

— Да они же сразу поймут, что я не просто так там сижу! — воскликнула я. — И потом, мне, что, еще и комментировать их ошибки?

— Инвертируешься, — отмел он мои возражения. — И комментировать мысленно будешь. Установим тебе одну волну для всех моих орлов. Вот хотя бы, — Стас оглянулся вокруг, — через это помещение — ты здесь со всеми пересекалась. И в будущем такой контакт не помешает.

Я прошла, наконец, к своему обычному столу и устало опустилась на стул. Сложила перед собой на столе руки и сосредоточилась на них.

— Стас, пожалуйста, послушай меня и пойми, — обратилась я к своим рукам. — Я к тебе не пойду.

Ответом мне было молчание. Я подавила желание глянуть на выражение его лица — чтобы решимость не растерять.

— Я ничего плохого не хочу сказать, — продолжила я, — просто мне … нам нужно на землю вернуться.

— А ты не думала, — донесся до меня его спокойный голос, — что мой отряд может оказаться для вас последним шансом попасть туда?

Теперь я на него глянула — и увидела какое-то странное сожаление в его глазах. И вдруг вспомнила, что когда мы с моим ангелом ругались из-за попыток Стаса заманить меня к себе, как мой ангел выразился, он ни разу не упомянул ни о какой альтернативе.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась я. — Мы всегда собирались работать вместе у хранителей.

— Анатолий ушел от них, — отчеканил Стас. — По собственному желанию. Кто тебе сказал, что его назад возьмут?

— А Киса? — вовремя вспомнила я Марининого хранителя.

— К Марине нужно было кого-то приставить, — покачал он головой. — И она об этом знала, и ни на кого другого не соглашалась. Тот случай на самом верху решался, под грифом, рядовые хранители о нем даже не знали.

— Но есть же еще целители, — решила я блеснуть своими познаниями в ангельской иерархии.

— Татьяна, я давить на тебя не собираюсь, — решительно встал Стас. — В каждом отряде требуются узко специфические навыки, и только у меня можно все их разнообразие реализовать. Лично мне будет жаль, если ты свои таланты в землю, прости за каламбур, закопаешь.

— Да какие таланты! — смутилась я. — С инвертацией случайно получилось, во всем остальном у меня не всегда лучшие показатели, с физической подготовкой вообще никак не складывается…

— А видеть ангелов в невидимости? — вскинул он брови, нависая надо мной. — А моим орлам языки развязать? А как ты думаешь, почему тебе, простому новобранцу, удалось так быстро их обучить? — Я пожала плечами, и он хмыкнул: — Молва о твоих способностях к внушению уже и до меня дошла.

Я растерянно захлопала глазами. У хранителей у меня по внушению высший балл получился, но здесь же я никому ничего не внушала! Я просто находила для каждого из его сотрудников свой подход к инвертации и предлагала его попробовать. Они потом сами все делали!

— Короче, слушай сюда, — прервал мои недоуменные размышления Стас. — Хочешь себя в других отрядах попробовать — поможешь нам побыстрее закончить с работой над ошибками этих балбесов.

Эта мысль Стаса мне так понравилась, что я в тот же день закончила обучение проникновения в инвертацию.

Затем я невидимо присутствовала на занятиях моих соучеников, слушая поставленную им задачу и наблюдая за их выполнением ее.

К моему огромному удивлению, моего ангела очередная идея Стаса привела в бурный восторг. Он сообщил мне, посмеиваясь, что — наконец-то! — может не просто исполнять свои наблюдательские обязанности в отношении всех студентов, а еще и обниматься со мной в рабочее время, чтобы я его не заморозила.

Наблюдая за своими соучениками в действии, я опять не смогла удержаться от сравнения и анализа — у каждого из них были свои как слабые, так и сильные стороны. Однажды я нерешительно предложила одному из инструкторов свои соображения о том, какие задачи лучше поручать каждому из тренируемой им группы. Он отмахнулся от меня — я попросила его попробовать. Проворчав, что некрасиво пользоваться тем, что он мне отказать не может, он перераспределил задачи — и работа над ошибками в тот день существенно сократилась.

Сотрудники Стаса действительно оказались жуткими сплетниками — все из них потом сами спрашивали мое мнение перед постановкой задач моим соученикам. И обзывали меня потом «головой».

В конечном счете, когда нам сообщили результаты этого курса, напротив физической подготовки у меня стоял, конечно, прочерк, но зато только у меня оказалась графа «Тактика», оцененная максимальным баллом.

— Вас этому отдельно обучали? — повернулся ко мне сидящий рядом Тень после оглашения наших результатов.

— Да нет! — старательно рассмеялась я. — Со мной же физкультурой заниматься бесполезно, вот меня и отправили навести порядок в их документах. Сказали, что у них самих все руки не доходят. Ну, я им там все рассортировала, перекрестную картотеку завела, сгруппировала по задачам и результатам — вот они меня в знак благодарности и премировали.

Тень согласно кивал, но все с тем же недоверчивым прищуром. До меня вдруг дошло, что он уже очень давно перестал набиваться нам с моим ангелом в компанию. Очевидно, мое индивидуальное обучение свою роль в его отчуждении сыграло, да и возвращались мы с моим ангелом домой зачастую позже остальных студентов.

По общему результату Тень снова оказался разделил со мной первое место, из чего я сделала вывод, что он научился обходиться без помощи моего ангела. Или инструкторы Стаса давали ему вполне достаточную нагрузку.

Кстати, во время своих наблюдений в конце курса я отметила, что в составе любой группы Тень лучше всего оперирует в качестве ее лидера. Инструкторы Стаса начали после моего замечания пристально приглядываться к нему, а вот мой ангел буркнул нечто нечленораздельное, но явно не одобрительное.

Слава Богу, мысленно усмехнулась я, жизнь возвращается в привычные рамки!

Но, честно говоря, меня в то время намного больше беспокоила неотвратимо приближающаяся сдача отчета моего ангела. Приятно, конечно, получить высокую оценку умения, не обнаруженного ни у кого из других студентов, но что, если и их ангельское начальство обратит на это внимание? И начнет настойчиво рекомендовать мне подразделение Стаса. А тот еще и свои пять копеек о полном раскрытии талантов вставит…

Одним словом, когда мой ангел ушел, я места себе не находила. Схватилась за телефон, чтобы отвлечься, но долгих разговоров не получилось.

Игорь сразу сообщил мне, что долго говорить не может — много работы. Я спросила было, что это за работа и не идет ли она в ущерб учебе, он отмахнулся от меня — так, всякое-разное — точь-в-точь как его отец. Сказал мне, что у моих родителей все в порядке, он с Дарой всегда на выходные к ним наведывается — и торопливо попрощался.

Марина ни с того ни с сего начала расспрашивать меня о моих успехах у Стаса и как вообще у него обучение происходит. И знакомая инквизиторская нотка в отношении ангелов куда-то из ее голоса подевалась. Хвастаться мне было неудобно, да и потом, мне вдруг показалось, что зайди речь о работе у Стаса, Марина вряд ли у меня в союзниках окажется. Я выдала ей ту же версию, что и Тени, и она фыркнула — не увлекайся, мол, чтобы до конца вечности за бумажки не посадили.

Тоша сделал мне полный доклад — и о работе, и о Гале, и о своих девочках. Но я вдруг заметила, что слушаю о новых заказах, партнерах (выяснилось, что Франсуа уже отошел от дел) и проблемах в офисе из чистой вежливости — в этой части моей бывшей жизни мне уже места не было. Галя полностью сосредоточилась на Аленке, а Дара — так же, как и Игорь — нашла себе дополнительное занятие, но — в отличие от него — тесно связанное с учебой. Тоша пошутил, что она, похоже, задалась целью изучить все законодательные системы, существующие на земле.

Одним словом, все были погружены в какие-то новые занятия, и у меня сердце екнуло — еще немного, и нам с моим ангелом будет некуда возвращаться. Наше с ним место в жизни наших близких окажется занято чем-то или кем-то другим. Хоть бы мой ангел побыстрее вернулся и сказал, что мне вечно всякая ерунда в голову лезет!

Я вышла во дворик и неуверенно подошла к палисаднику. На этот раз мой ангел не брал с меня слова не выходить наружу, но мне и самой не хотелось. Во-первых, мы с ним только что помирились, а во-вторых, этот наш лес сделался в последнее время уж как-то слишком обитаемым.

Или Тень опять за мной увяжется, чтобы я с ним поделилась тем, чему меня «обучали».

Или Стас может кого-то из своих подослать, чтобы они снова меня агитировали поставить мои способности на службу исключительно их подразделению.

Или, еще лучше, тот темный ангел мне опять на голову свалится, чтобы поинтересоваться, не придумала ли я уже, как перечеркнуть свое собственное изобретение. Для него, по-моему, вообще не существует никакого понятия о границах, во всех смыслах.

И вот можно не сомневаться, что на этот раз, когда я тут честно сижу и жду моего ангела, он задержится!

Я вытянула шею, всматриваясь сквозь палисадник в сторону редких массивных деревьев. По-моему, там, в глубине, что-то мелькнуло… Неужели уже возвращается? Нет, на месте стоит. Да еще и не один. С кем это он там болтает, пока я тут места себе не нахожу?

Уже привычным движением я поднырнула под палисадник и шагнула вперед. И тут же остановилась. На открытом пространстве, без кустарника, перекрывающего мне обзор, я сразу увидела, что в лесу находится вовсе не мой ангел.

Одна из фигур определенно принадлежала Тени. Он стоял лицом ко мне, и не узнать его невзрачную внешность было невозможно. Вторую фигуру я видела только со спины, но стройностью и гибкостью она напомнила мне того совсем молоденького инструктора Стаса.

Там вот в ком Тень замену моему ангелу нашел! Видно, так и не успокоился, что меня чему-то обучали, а его нет! Более опытные сотрудники ему, наверно, отказали, а этот по молодости отделаться от него не смог.

Я инвертировалась и мысленно обратилась к инструктору с вопросом, что происходит. Никакой реакции. Я добавила металла в голос, напомнив ему, что курс обучения у них в павильоне уже закончился. Он снова не отозвался, но они с Тенью тут же расстались: инструктор быстро пошел вглубь леса. Вот то-то же! Хотя я и не думала, что во время наших тренировок так его напугала.

Еще постояв там немного, Тень медленно двинулся к краю леса и оттуда, через открытое пространство, к своему дворику. Я все отчетливее видела выражение его лица. Разочарования на нем не было. Скорее, оно выражало глубокую сосредоточенность, как будто он сложную задачу со многими переменными в уме решал. И успешно — судя по тому, что, когда он добрался до своего дворика, на лице его проступило выражение полного торжества.

Неужели он все-таки выдавил что-то из того мальчика? Я заволновалась — тот ведь мог по неопытности и проболтаться о том, чем мы на самом деле на моих индивидуальных занятиях занимались.

Не успев подумать, я бросилась к дворику Тени — он-то меня не распознает, а я, может, что-то выведаю. И естественно! Как только я вышла наружу, как только у меня появилось, чем заняться, как только мне понадобилось время — вернулся мой ангел. Еще и раньше, чем в прошлый раз!

Хорошо хоть, торопливо направляясь в сторону Тени, я одним глазом на лес косилась — опыт общения с моим ангелом сработал.

Увидев, как он выскочил из леса и уже семимильными шагами мчится к нашему зданию, я без раздумий рванула назад — и впервые в жизни выиграла у него состязание в беге.

До комнаты, правда, времени добраться не хватило — только и успела в дворике на шезлонг рухнуть и рукой лицо прикрыть, чтобы отдышаться незаметно.

— Соскучилась? — прозвучало через мгновенье прямо у меня над головой.

— Ты уже вернулся? — Я отняла руку от лица и зевнула, чтобы воздух в легкие набрать.

— Я летел, — сделал он мне знак рукой подвинуться.

— Нет, идем в комнату, — села я на шезлонге. Пока никаких обниманий — мне нужно от бега остыть. — Расскажи, как все прошло.

Судя по словоохотливости моего ангела, сдача этого отчета прошла намного лучше, чем первого. Его никогда нельзя было остановить, если ему было, чем хвастаться. Он туманно намекнул мне на глубокую, содержательную беседу с руководством и на живой интерес последнего к его мнению.

Меня же больше интересовало, не направило ли вышеуказанное руководство свое внимание на некоторые аспекты конкретно моего обучения. Мой ангел хитро подмигнул мне и сообщил, что в отчете был указан лишь общий рейтинг студентов нашей группы, а в своих заключениях он искусно оставил меня в тени.

Я шумно выдохнула — мой ангел довольно расхохотался.

До самого вечера меня не оставляло ощущение, что настроение моего ангела неуклонно улучшается с каждой минутой нашего отдаления от подготовительного курса у Стаса. И хотя на отдых перед следующим, у целителей, нам дали всего один день, утром мой ангел все также был полон воодушевления и оптимизма.

***

Павильон целителей располагался в стороне от всех остальных, и его внутреннее устройство пронзительно напомнило мне земные больницы — прямо как та, в которой мы Марину после аварии навещали. Там были одни сплошные коридоры с комнатами-палатами по обе стороны. Правда, в отличие от земных палаты эти были одноместными.

Помещение для врачей … нет, целителей располагалось прямо у входа в павильон, и там-то мы и прослушали вступительную лекцию.

И слушали ее потом каждое утро, перед тем как к пациентам направляться — прямо как знаменитые пятиминутки в земных больницах, которые иногда на добрый час растягиваются.

Каждый раз нам рассказывали о новых случаях, с которыми нам предстояло в тот день познакомиться, и предписанных действиях целителей. Принцип их работы, однако, отличался от земного: если главный постулат человеческих врачей гласит «Не навреди», то эти руководствовались идеей «Действуй во Благо». Меня так и подмывало спросить, кто определяет это Благо, но я не решилась.

Пациентами их были, конечно, не люди — я за каждой стенкой ангела ощущала — но роли свои они играли очень убедительно. Нас ознакомили со случаями депрессии, мизантропии, зависти, подозрительности, агрессивного дружелюбия, нетерпимости, самоуничижения, мании величия… Некоторые из них казались мне утрированными — я в жизни на земле таких сгустков ненависти не встречала — но, с другой стороны, я только лишний раз убедилась, насколько счастливой была моя человеческая жизнь.

Сначала нас всех вместе водили из палаты в палату, давая возможность издалека ознакомиться с работой целителей. И слава Богу, что с этого началось — иначе я бы точно сразу заблудилась в лабиринте коридоров.

Мой ангел сиял, как самовар начищенный — снова вся наша группа, включая меня, собралась в поле его зрения. Я тоже постоянно отвлекалась, сбиваясь на свои недавние наблюдения за соучениками.

Что меня поразило, так это выражение неприязни и даже брезгливости на лицах некоторых из них. Доходило до того, что они круто разворачивались и выходили из палаты или даже вообще отказывались войти в нее.

Со мной такое случилось лишь однажды — когда нас завели в более просторное помещение, которое показалось мне некой смесью операционной и места казни.

Пациент там также был один, но он сидел с закрытыми глазами в ужасно неудобном с виду кресле, и руки его были привязаны к подлокотникам, а ноги — к ножкам. Вокруг него собралось четыре целителя, которые воздействовали на него, казалось, по очереди, перебрасываясь негромкими короткими фразами.

Этому пациента чистили память.

У меня пол поплыл под ногами. Мучительно было даже представлять себя на его месте в столь недавнем прошлом, но ведь это же был ангел, а целители явно трудились над ним не понарошку.

Глядя только себе под ноги, чтобы не споткнуться, я деревянными шагами вышла их этого кабинета вивисекции и без сил привались к стене. Возле меня тут же оказался мой ангел.

— Ты как? — коротко спросил он, раздувая ноздри.

— Нормально, — выдавила я из себя, и добавила, помолчав: — Ты говорил, с тобой тоже такое делали? После заданий?

— Да, — поморщился он. — Но ты знаешь, тогда я ничего не имел против.

— Почему? — прищурилась я.

Мимо нас пронеслись, выскочив из палаты, двое моих соучеников, зажимающих рты руками.

— Наверно, вспоминать нечего было, — хмуро ответил мой ангел, проводив их взглядом. — Люди ведь тоже только основные вехи из прошлого помнят, а подробности в их памяти теряются.

— Теряются, а не уничтожаются, — со злостью заметила я. — Это не «во Благо», это — садизм.

Наверно, я сказала это слишком громко — уже выходящие из палаты студенты нервно зыркнули на меня. Я отметила, что лица у них были бледными, у некоторых — с зеленоватым отливом.

Последним из палаты вышел Тень. Трудно было сказать, произвела ли на него впечатление чистка памяти, но держался он вполне обычно. Нам с моим ангелом не оставалось ничего другого, как последовать за остальной группой вместе с ним.

— Странно, — вдруг произнес Тень, ни к кому конкретно не обращаясь, — мне казалось, что эта процедура вызовет у Вас особый интерес.

— Это еще почему? — спросила я, также глядя прямо перед собой.

— Чтобы понять, что с Вами случилось … что с Вами сделали, — быстро поправился он, когда я зашипела. — Чтобы понять, где они не доработали, каким образом лазейку Вам оставили для возвращения памяти.

— Нет уж, спасибо, — ядовито усмехнулась я. — Я этих живодеров видеть не хочу.

— Я бы их скорее хирургами назвал, — невозмутимо ответил мне Тень. — Эти отрицательные, разрушительные эмоции, они ведь как раковая опухоль — если ее не удалить, она весь организм уничтожит.

— Давайте еще про лоботомию вспомните, — предложила я ему с яростью.

— А почему нет? — искренне, казалось, удивился Тень. — Если у маньяка удалены центры агрессии, это может спасти немало жизней. Так и здесь. Кто может спокойно жить рядом с таким эмоциональным насильником, включая его самого?

Я вдруг обратила внимание, что мой ангел никак не участвует в этом разговоре. Я скосила на него глаза и увидела, что он идет, глядя себе под ноги и сосредоточенно сведя брови на переносице, словно каждое услышанное слово запоминает. Он эту галиматью еще и запоминает? Про преимущества лоботомии людей?

— Хорошо, — тряхнула я головой, — а как насчет этого ангела, там? — Я махнула рукой себе за спину. — Вы же не думаете, что специально для нас пациента с земли доставили?

— А вот это действительно странно, — задумчиво произнес Тень. — Я думал, что ангелы в состоянии сами от ненужного балласта избавляться.

— Давайте подождем, пока Вы таким ангелом станете, — подал наконец голос мой ангел, поднимая на Тень прохладный взгляд. — Возможно, однажды мы придем к Вам на тренинг.

— Сочту за честь, — склонил голову Тень на пороге павильона, и добавил, что хочет немного прогуляться.

По-моему, мы с моим ангелом восприняли его слова с одинаковым облегчением.

— Ну, и как тебе это нравится? — воскликнула я, как только мы отошли на достаточное, с моей точки зрения, расстояние.

— Он очень логичен, — медленно и раздельно произнес мой ангел.

— Логичен? — задохнулась я. — Значит, если где-то заболело — резать? Закололо — опять резать? И так раз за разом, пока от человека один безмозглый обрубок не останется?

— Интересное сравнение, — загадочно бросил мой ангел, и внезапно встряхнулся. — Ладно, давай лучше о тебе. Может, мне поговорить с их инструкторами, чтобы тебя больше на чистку памяти не посылали?

Не пришлось. Похоже, все эти групповые визиты к пациентам имели также целью определить границы наших возможностей.

Прямо на следующий день, с самого утра, каждого из нас приставили к отдельному целителю. Мне такая перемена понравилась: и видно все вблизи лучше было, и целитель многие свои действия комментировал, и вопросы мне всегда легче задавать было без толпы вокруг.

Мой ангел снова надулся.

Но ненадолго. Однажды я наблюдала за работой целителя над случаем полного противопоставления себя злобному миру и ответной агрессии. Пациент подозрительно зыркал на целителя, отвечал на вопросы резко, даже грубо, или вообще угрюмо молчал.

Я словно воочию увидела Игоря — в тот его период, когда он начал воевать со своим наблюдателем, а заодно и со всем миром, включая нас с моим ангелом. И в конце концов, как тот ни злился, именно мой подход к нашему сыну оказался верным.

— Можно, я попробую? — неожиданно вырвалось у меня.

Я спросила у пациента, были ли у него когда-нибудь домашние животные. Он хлопнул глазами и злобно скривился. Да, у него была собака. Которую отравили — специально выследили, где они гуляют, и яд подсыпали.

Я сочувственно покивала и попросила его рассказать, как она к нему попала, какой у нее был характер и как они ладили. Он буркнул, что нашел ее — какие-то мерзавцы выбросили ее на улицу в преддверии зимних холодов. И характер у нее был лучше, чем у большинства людей. И ладили они отлично — соседи только постоянно скандалы из-за ее лая устраивали.

Я терпеливо выслушала его и вновь увела своими вопросами от людей к его собаке. Как она выглядела? Как встречала его? Где спала? Что на улице делала? Проказничала? Выпрашивала угощение, умильно сводя брови домиком?

Через час с небольшим в моих вопросах уже не было надобности — черты лица его разгладились, глаза потеплели и на губах даже улыбка иногда мелькала. И говорил он без умолку — в памяти его оказался бесконечный запас забавных и трогательных историй.

Вот бы Игоря тогда так легко растормошить было — правду говорят, что близких ни лечить, ни учить нельзя.

— До завтра? — неожиданно спросил этот пациент, когда мы с целителем уходили.

Я улыбнулась ему и сказала, что постараюсь.

— Пожалуй, Вам уже можно некоторые случаи доверить, — одобрительно заметила целитель в коридоре. — В нашей работе главное — терпение, и в этом смысле у Вас неплохой потенциал.

Ну, конечно, я ведь всю свою земную жизнь терпеливо и внимательно всех вокруг выслушивала — Светка с Мариной меня даже «Большим Ухом» прозвали!

К этому пациенту я еще два дня приходила, и в конечном итоге мы сошлись на том, что в любом окружении и в любых обстоятельствах собака — лучший друг человека. Рядом с которым уходят в тень злобные гримасы внешнего мира.

На следующей пятиминутке мое воздействие на этого пациента было выставлено, в качестве примера, на всеобщее обозрение — от смущения я не знала, куда глаза девать. И после этого другие целители стали сами мне предлагать попробовать свои силы в их случаях.

Получалось у меня не всегда, но все же довольно часто. Главное было удивить пациента, разорвать замкнутый круг его злокачественных мыслей и вывести его оттуда куда-то. А потом показать, сколько позитива можно найти за пределами этого круга. И представить эти поиски в виде увлекательной охоты за сокровищами.

Мой ангел решительно заявил мне, что он просто обязан уделить особое внимание в своем отчете столь ярким способностям, и с тех пор таскался за мной из палаты в палату. Сначала мне было неловко, но я заставила себя не обращать на него внимания, полностью сосредотачиваясь на очередном пациенте.

Мой ангел, естественно, тут же надулся.

— Тебе нравится эта работа? — спросил он меня однажды вечером в нашей комнате.

— Да не то, чтобы нравилась, — усмехнулась я, — просто получается как-то. Ты же помнишь, мне и на земле все выговаривались.

— Так что — ее и выберешь? — поинтересовался он небрежным тоном, но его выдала внезапно напрягшаяся шея.

Я поняла, к чему он клонит. Но мне совершенно не хотелось говорить сейчас о своем будущем выборе ангельской профессии — придется ведь передавать ему слова Стаса о том, что его, скорее всего, назад в хранители не возьмут. А вот если я учебу с отличием закончу, можно будет попробовать с их начальством договориться, чтобы для моего ангела такое же исключение, как для Кисы, сделали — если потребуется, я им прямо скажу, что о прецеденте знаю.

— Не знаю, — так же небрежно ответила я. — Возможно, если других альтернатив не будет. Ты же не хочешь, чтобы один только Стас на меня охотился? — пошутила я, чтобы рассеять невидимое напряжение.

— Вот лучше бы на тебя никто не охотился! — буркнул он себе под нос.

— А ты не уделяй в отчете особое внимание всяким ярким способностям, — подначила я его.

Не вышло. Что бы там ни писал мой ангел в своем отчете, последний к нашим результатам прилагался. Когда нам их огласили, оказалось, что я существенно опередила всех своих соучеников. По всем показателям, которые носили такие мудреные названия, что я даже под угрозой лишения вечной жизни не смогла бы их повторить, у меня были максимальные баллы.

Кроме одного — из чего я сделала вывод, что это была чистка памяти.

У Тени результаты были прямо противоположными: по чистке памяти у него был максимальный балл, все остальные показатели — на среднем уровне или чуть выше него. И все же мы с ним опять выбились в лидеры — для большинства наших соучеников этот курс оказался практически провальным.

Распрощалась я с целителями душевно — выслушав много комплиментов — но ни один из них и словом не обмолвился о каких-то особых видах на меня. Я немного успокоилась, но все же заставила моего ангела несколько раз повторить, что он приложит все возможные и невозможные усилия (раз уж с ним доверительные беседы ведут), чтобы затушевать мои «яркие способности».

Метаться по комнате и дворику, как в прошлый раз, мне не хотелось — и я вновь схватилась за телефон. Без малейшего угрызения совести применив только что полученные навыки ко всем своим собеседникам — чтобы они разговор не скомкали, оставив меня наедине с моими тревогами.

Больше всего я в тот день узнала о Даре — и от Игоря, и от Тоши — но и Марину мне удалось на воспоминания о нашей юности сбить.

Тоша мне еще и об Аленке рассказал, и о Светке с Сергеем — оказалось, что их Олег с Аленкой не разлей вода сделались.

А Марина, впервые после возвращения моей памяти, о Максе заговорила — он направлял все изыскания Дары по юриспруденции и даже Игоря воспринимать начал, когда тот провел корреляцию между социальной защищенностью человека и самодостаточностью его личности.

Одним словом, то ли я действительно многому у целителей научилась, то ли мой ангел еще быстрее на этот раз справился, но разговор с Тошей пришлось мне сворачивать. Особенно после того, как я увидела лицо моего вернувшегося ангела.

— Что случилось? — испуганно спросила я его, прервав Тошу на полуслове и торопливо попрощавшись.

— Ничего, — глухо ответил мой ангел, рухнув на кровать рядом со мной.

— Что ничего? — вскочила я. — Что ничего, я спрашиваю? Я же вижу, что что-то случилось! Давай рассказывай.

Мой ангел поставил локти на колени и закрыл лицо руками. Я судорожно принялась отдирать их от его лица, чтобы хоть по нему попытаться оценить масштабы явно произошедшей катастрофы.

Мой ангел перехватил мои руки, крепко сжал их, поднял на меня страдальческий взгляд … и громко расхохотался.

— Все отлично! — заявил он мне, выпустив на волю своих херувимчиков в глазах.

— Отпусти, — потребовала я, удерживаясь на ослабевших ногах одним только усилием воли.

— Чтобы ты меня стукнула? — хитро прищурился он.

— Все равно стукну, — твердо пообещала ему я. — Лучше сразу.

Он отпустил одну мою руку, но не успела я размахнуться, как он подсек меня под колени, усадил на свои, прижался щекой к моему плечу и довольно заурчал.

— Не подлизывайся, — отдернула я его голову от своего плеча за волосы. — Рассказывай.

— Да нечего рассказывать! — Он обиженно поморщился и потер затылок. — Даже ничего придумывать не пришлось — их интересовало только одно: по какой дисциплине у каждого из вас максимальный балл.

— О Боже! — схватилась теперь я за свою голову. — У меня же почти везде максимальные баллы!

— Были, — коротко заметил мой ангел.

— Что значит были? — обиделась я.

— По дороге немного растерялись, — ответил он извиняющимся тоном. — Только один остался.

— Ты, что, наши результаты подделал? — шепотом спросила я.

— Ну, как ты могла такое подумать? — оскорбленно выпрямился он. — Дорога была длинная и вся в ухабах, а я торопился — вот и не досмотрел. Но ты не переживай — от каждой оценки всего по одному баллу отвалилось — так что ты все равно отличница.

Я только головой качала, вспомнив, как еще на заре нашего знакомства он как-то проболтался мне, что хранители жульничают, выставляя своего человека перед контрольной комиссией в лучшем свете.

Так, ну, теперь только администраторы остались, — изловчился мой ангел довольно потереть руки, все еще держа меня за талию, — а там — час Х. Так что, идем в хранители?

Я согласно кивнула, дав себе торжественную клятву, что мы туда попадем — даже если придется шантажировать хранительное начальство разглашением возвращения Кисы.

***

Об администраторах я была наслышана давно — раньше, чем о каком-либо другом ангельском подразделении. И всякий раз, упоминая о них, мой ангел морщился, вздымал глаза к небу и цокал языком, всем своим видом изображая несусветную скуку. Поэтому я настроилась перетерпеть этот курс как неизбежную тоскливую рутину.

Каково же было мое удивление, когда и в павильоне администраторов на меня сразу же повеяло чем-то до боли знакомым, почти родным.

Сначала мне на память пришла учебная аудитория в нашем здании — этот павильон тоже представлял из себя одно огромное помещение. В котором тоже везде столы стояли, но не стройными рядами, а где-то углом, где-то буквой Т.

В отличие от нашей аудитории все столы были заняты, и никакой торжественной тишины, в которой каждое слово эхом отдается, и в помине не было. Здесь царила атмосфера кипучей деятельности — прямо как в моем земном офисе в горячий период.

Нас явно ждали, но, как выяснилось, отнюдь не для вступительных инструкций. Как только последний из нас вошел в павильон, строгого вида женщина-ангел, встретившая нас на его пороге, взглядом пересчитала нас по головам, удовлетворенно кивнула каким-то своим мыслям, заученной скороговоркой сообщила нам, что основу работы администраторов составляют учет и снабжение, и повела нас между столов, оставляя то у одного, то у другого по одному студенту.

У моего ангела затравленно заметался взгляд — объекты его наблюдений рассредоточились в пространстве в совершенно хаотичном с виду порядке. Когда женщина-распорядитель указала мне место моей стажировки, он замешкался, но все же пошел за остальными студентами.

Моим инструктором оказалась женщина, одетая в строгое черное платье и с волосами, стянутыми в тугой узел на затылке. Впрочем, инструктором я окрестила ее по привычке — с самой первой минуты я не услышала от нее ничего, кроме коротких, отрывистых команд.

— Найдите, пожалуйста, вон там заявку на весеннюю форму женской одежды, — произнесла она, кивком ответив на мое приветствие.

Понятно, у администраторов принята практическая форма обучения. Я окинула взглядом ее стол. Он был весь завален стопками бумаг и толстенными гроссбухами — за исключением двух отверстий, похожих на те, которыми были снабжены столы в нашей учебной аудитории.

Взяв указанную мне стопку, я принялась перебирать сваленные в нее листы бумаги. Каждый из них представлял собой одинаковую заполненную форму, но на этом сходство между ними заканчивалось. А, да, в первой строке каждой формы стояло К4, но в следующих были указаны разные даты, названия каких-то мест, ангельских подразделений, затем во многих заявках была пустая строка, и затем самая большая графа — собственно для заявки, как я тут же поняла. Под ней находилась еще одна пустая строка.

Найдя требуемую заявку, я протянула ее моему администратору. Она все также молча кивнула мне и принялась сосредоточенно вчитываться в нее, постукивая ручкой по столу.

Вдруг я услышала короткий приглушенный сигнал, и из отверстия в левой части стола выплыла еще одна бумага. Администратор скользнула по ней взглядом, поморщилась и положила ее под ту, которую я только что ей передала.

— Сектор К4, повторная заявка, — раздался через мгновенье громкий голоc, разнесшийся по всему помещению. — Ускорьте, пожалуйста, ее рассмотрение.

Мой администратор снова досадливо поморщилась, устало помассировала пальцами переносицу и снова обратилась ко мне, не поворачивая головы.

— Посмотрите, пожалуйста, — указала она рукой на один из гроссбухов, — последнюю дату заявки от того же источника.

Я пододвинула к себе книгу и начала листать ее. Стопку заявок пришлось оставить на коленях — свободного места на столе уже не было, а положи я ее поверх других, они, чего доброго, со стола свалятся.

В каждой строке в книге был указан номер заявки, ее источник, суть и наложенная резолюция. Вносились эти данные, как я сразу поняла, без какой-либо системы, и уже через несколько страниц у меня в глазах зарябило.

Потряся головой, я пролистала книгу и, найдя последнюю запись, начала просматривать их в обратном порядке, сверяясь с переданной мне заявкой. Ага, вот что-то похожее — только вместо юбки джинсы и джемпер к ним вместо блузки.

— Вот, по-моему, — показала я администратору запись двухнедельной давности.

— Я так и знала! — удовлетворенно кивнула она, быстро написала что-то внизу заявки и опустила ее в отверстие справа.

— Внесите, пожалуйста, отказ по этой заявке в книгу, — бросила она мне, беря из ближайшей стопки следующий документ.

— А почему отказ? — не сдержала я любопытства.

— Две недели назад заявка была удовлетворена, износиться одежда за это время не могла, — сухо ответила мне администратор, не отрываясь от следующей бумаги.

— Но это же женщина! — удивилась я.

— Это не женщина, — отрезала администратор, — а ангел-хранитель. Которому не положено привлекать к себе внимание. В частности, разнообразием нарядов.

Я вспомнила моего ангела в начале нашего знакомства — он всегда переходил в видимость в одних и тех же джинсах и свитере. То-то у него глаза разбежались, когда мы в первый раз одежду ему покупать пошли! Интересно, а как он деньги тогда на это выпросил?

В просмотренной мной стопке лежали вперемешку заявки на все подряд: одежда, украшения, финансовое обеспечение, средства транспорта… Я вновь принялась просматривать их, автоматически группируя. На земле, у Сан Саныча в офисе, когда новая коллекция приходила, я всегда первым делом рассортировывала ее на предмет сочетаемости с уже имеющимися у нас моделями. Потом совершенно естественно было разложить заявки одного типа в хронологическом порядке…

— Что Вы делаете? — раздалось у меня над ухом.

Нервно вскинув голову, я наконец-то увидела своего администратора в анфас.

— Группирую заявки, — смущенно пробормотала я. — По-моему, их так легче искать будет.

Она взяла у меня из рук одну из тонких пачек, пролистала ее, хмыкнула и впервые глянула на меня с явным интересом.

— Вот те, пожалуйста, тоже, — указала она кивком головы на остальные стопки на столе.

— Вам удобнее будет по темам, источникам или датам? — уточнила я.

— По датам, — ответила она без колебаний.

— Тогда у Вас есть цветные карандаши? — спросила я.

Она вопросительно вскинула бровь.

— Можно источники и темы разными цветами помечать, — объяснила я, — чтобы не вчитываться, если что-то найти быстро нужно.

— Завтра будут, — не задумываясь, уверила она меня.

Весь первый день я структурировала ее заявки и отчеты источников и даже не заметила, как он прошел. На земле я всегда документы в порядке держала — это только дома у меня все вещи где попало валялись.

На следующий день я предложила так же упорядочить книги учета моего администратора. Когда я разбиралась с имеющимися в распоряжении средствами передвижения, пришла заявка на машину. Заглянув в мои записи, администратор немедленно поставила в заявке отказ.

— Но у нас же есть одна машина! — удивилась я.

— Всегда должен быть резерв, — пояснила она. — Никогда не угадаешь, что и когда внешней охране понадобится.

Я вспомнила, как возмущался Стас во время своих визитов на землю элитностью подразделения наблюдателей.

— Сектор С1, - вновь разнесся громкий голос по всему помещению, — у вас зафиксирован темный.

— Ну, все, — усмехнулась мой администратор, — пару дней там одни отказы будут.

— А кто такой темный? — сделала большие глаза.

— Об этом Вам попозже расскажут, — мгновенно согнав улыбку с лица, ответила администратор тоном, абсолютно не располагающим к продолжению беседы.

На третий день женщина-распорядитель остановила меня прямо на входе.

— Сегодня у нас поспокойнее, — сказала она мне, — ознакомьте со своей системой остальных, чтобы они внедрили ее у всех моих сотрудников.

Нас загнали в дальний угол павильона, и я рассказала своим соученикам, чем занималась два последних дня. Часть из них встретили мой рассказ стонами, другие начали вопросы задавать и даже предложения выдвигать, как улучшить мою систему ведения документации.

Тень слушал меня молча, чуть склонив голову к плечу и с острым интересом в прищуренных глазах. Я только плечами пожала — еще мне один ревнивец своей исключительности. Вот самое место ему у Стаса!

Но больше всего удивила меня реакция моего ангела. Два дня он бродил по павильону администраторов, как неприкаянный — от одного объекта наблюдения к другому — а теперь, когда мы все в одном месте собрались, он вообще мрачнее тучи сделался.

Спросить его, что случилось, я смогла только вечером — после того как я познакомила остальных студентов со своей системой, нас всех тут же отправили ее внедрять.

— Татьяна, только не администраторы! — простонал мой ангел в ответ.

— Да мы же договорились — хранители, — оторопела я.

— Так что же ты творишь? — взорвался он. — Это тебе не Стас, чтобы тебя уговаривать. Администраторы всю нашу жизнь регламентируют — решат, что ты им нужна, сами себе на тебя заявку выпишут, сами же на нее положительную резолюцию и наложат.

— А как же свобода выбора? — возмутилась я.

— Свобода выбора закончится, — мрачно отчеканил мой ангел, — когда зайдет речь о служении на благо всего нашего сообщества.

Я похолодела.

— А может, ты как-то мои результаты … подправишь? — просительно заглянула я ему в лицо.

— Да? — саркастически усмехнулся он. — Мои отчеты с твоими результатами не к ним идут, они у себя сами все фиксируют. И теперь — по улучшенной тобой системе, — съязвил он напоследок.

У администраторов по снабжению я уже ничего исправить не могла, но когда через несколько дней меня перевели в группу учета, я решила вести себя тише воды и ниже травы.

Меня посадили наносить на карту — обычную земную карту, но помещенную на прозрачную панель — местонахождение людей, являющихся потенциальными клиентами хранителей. Мой ангел когда-то рассказывал мне, что прежде чем направить к человеку хранителя, первого изучают, оценивают его потенциал. Вот изменения оценки этого потенциала я и вносила. По отчетам поискового подразделения. Хотя я бы их охотниками за душами назвала.

Несколько дней прошли тихо и мирно. Я работала, как робот, не поднимая головы и не издавая ни звука. Мой ангел периодически появлялся рядом, сверля меня взглядом — я отвечала ему кроткой полу-улыбкой.

Потом мне в руки попался отчет, в котором речь шла не о человеке, а об исполине. Я нахмурилась — это слово явно было мне знакомо, но я никак не могла припомнить, откуда. Еще раз пробежав глазами документ, я наткнулась в самом его верху на указание источника: Отдел наблюдателей.

У меня сердце ухнуло вниз. Точно, эти чертовы наблюдатели так наших детей называют! Если здесь и их отчеты рассматриваются, то я просто не могу упустить возможность узнать, какие интриги наш цербер продолжает против Игоря плести!

— А как исполинов наносить? — подошла я к администратору, выделившему мне этот участок работы.

Он нахмурился, взял у меня из рук отчет, пробежал его глазами и досадливо цокнул языком.

— Это к нам случайно попало, — ткнул он пальцем во вторую строку в документе, — видите, указано «Аналитический отдел». Отправьте назад.

С выражением максимального равнодушия я кивнула, вернулась к своему столу и опустила отчет в исходящее отверстие. Но весь день потом брала в руки каждый следующий лист бумаги с замиранием сердца — может, опять ошибка случится, может, попадется мне отчет наблюдателя моего сына?

Когда я вечером рассказала об этом моему ангелу, он ничего не сказал — просто подошел ко мне, обнял и начал раскачивать из стороны в сторону.

— Ничего-ничего, — пробормотал он наконец то ли мне, то ли себе самому, — уже совсем немного осталось.

Как выяснилось, до конца этого последнего курса нам действительно оставалось всего несколько дней, но они показались мне воистину вечными. Работая монотонно и механически, чтобы не привлекать к себе внимания, я почти поверила в слова моего ангела, что ни здесь, ни на земле нет ничего скучнее работы в подразделении администраторов.

Мой энтузиазм в группе снабжения сказался, конечно, на моих результатах, но не так значительно, как я боялась. Мы с Тенью сравнялись в среднем балле (у него оказался максимальный по учету), а также еще с одним из наших соучеников, да и от остальных не слишком оторвались. Слава Богу, подумала я, что не все разделяют точку зрения моего ангела на администраторов — вот пусть эти желающие к ним и идут.

Я проводила моего ангела сдавать последний отчет с легким сердцем. И даже не стала никому звонить. Мне нужно было подумать, как провести с ним разговор, когда он вернется. Или хоть начать его. Для принятия решения о своей будущей ангельской профессии нам дали целую неделю, так что можно было не форсировать события.

Как сообщить ему, что путь назад в хранители ему закрыт? По крайней мере, без моей помощи. Разорется ведь и больше ничего слушать не захочет. Или еще хуже — замолчит.

Как заставить его устроить мне встречу с его начальством? Придется на его самоуверенности сыграть, наверно. Или еще лучше — намекнуть, что если у него не получится, можно к Стасу с этой просьбой обратиться.

Как убедить его начальство, что моменты сомнения у всех бывают, а хорошими сотрудниками нельзя разбрасываться? Ну, это мы уже проходили! Я список его профессиональных достоинств составила, еще когда его в первый раз с земли отозвали, и с тех пор он только удлинялся.

Перед глазами у меня замелькали одна за другой сцены нашей земной жизни, когда мой ангел был не мужем, не отцом, не другом и не психологом, а настоящим хранителем. И не только моим. Я прокручивала их в памяти не по одному разу — улыбаясь и уже не сомневаясь, что и на этот раз все у нас будет хорошо…

— Татьяна, ты только не заводись, — ворвался в мой экскурс в прошлое мысленный голос моего ангела, — мне тут задержаться придется.

Я чуть с шезлонга не свалилась — вызвала я его, что ли, случайно? И что это еще за новости — я тут всю нашу жизнь перелопачиваю, чтобы найти ему способ вернуться к любимому делу, а он именно сегодня задержаться решил? У Стаса, небось?

— Когда тебя ожидать? — сдержанно поинтересовалась я.

— Пока не могу сказать, — еще быстрее затараторил он. — Меня тут немножко … арестовали.