Ангел-стажёр (СИ)

Глава 8. Освобождение

Мне говорили, что ангелу не пристало испытывать раздражение.

Мне намекали, что с этим чувством нужно бороться, подавлять его как пережиток несовершенной человеческой жизни.

Мне практически внушили, что это чувство — естественная реакция моей новой натуры на цепляющиеся остатки смутных воспоминаний, которые следует оставить в прошлом.

Мне дали понять, что мой ангел, все это время пытавшийся пробиться ко мне через всю эту паутину лжи — всего лишь орудие проверки успешности моего преодоления непристойной эмоции.

Замечательно. Я ее преодолела. Я избавилась от раздражения. Его место заняла ярость.

Еще тогда, в самом начале, мой ангел предупреждал меня, что при переходе в заоблачные выси человека лишают воспоминаний. Ненужных воспоминаний, подчеркивал он. Я не додумалась тогда спросить его, кому не нужных.

Тень не освободили от явно тяжелой памяти о его земной жизни — во всех ее мельчайших подробностях, судя по его рассказам.

Марину, отправив ее по второму разу последнюю жизнь на земле проживать, не избавили от мрачных картин предыдущей, раз за разом всплывающих в ее памяти.

Меня лишили всего. И у меня не было практически никаких сомнений, почему.

Я рассталась навсегда со своими человеческими друзьями, даже не попрощавшись.

Я нанесла страшный удар своим родителям, даже не поблагодарив их за все, что они для меня сделали.

Я оставила своего сына один на один с его надсмотрщиком, даже не объяснив ему причину.

Я подвела моего ангела под обвинение в несоответствии требованиям его любимой работы, даже не извинившись заранее.

И все для того, чтобы лично встретиться наконец-то с этими небесными вершителями судеб и по-хорошему поговорить с ними о судьбе своего сына.

Они уничтожили это намерение вместе со всеми моими воспоминаниями.

Замечательно. Не хотят по-хорошему, будем импровизировать, как всегда делал мой ангел.

Нет, не будем — буду. Когда мой ангел импровизирует, это всегда скандалом заканчивается.

И что он здесь вообще делает? Судя по тому, что он здесь то и дело появляется, от расследования он опять как-то отвертелся. Или отделался минимальным наказанием. Но его место сейчас на земле, рядом с Игорем. Или ту аварию все же довели до изначально намеченного конца? Моему сыну память тоже уничтожили? Куда его потом дели? Если сюда, то где его держат? Если нет…

Я обхватила голову руками, запретив себе даже думать дальше.

Я не могла получить ответ ни на один свой вопрос. Мой ангел исчез. То часами передо мной трюки свои выделывал, а то как в воду канул. Я снова чуть не застонала — вот лезла же вода все время в голову, как только он появлялся, как я могла не вспомнить?

Нет, спокойно. В тот прошлый раз он сказал, что хочет узнать мое мнение о нашей истории. Значит, появится. Он всегда появлялся, сколько раз ему ни приходилось покидать нас. Нужно ждать. Опять ждать! А я-то думала, что мне его только на земле постоянно ждать придется.

Хуже всего было то, что мне приходилось тщательно скрывать возвращение памяти. Не дам я еще одну лоботомию над собой проделать! И я даже не знаю, что было тяжелее — занятия высиживать или по лесу бродить в поисках моего ангела.

Занятия доводили мою ярость до слепящего бешенства. Я слушала этого зазывалу в ангельские подразделения, и мне не нужны были ни его рекламные лозунги, ни плакатные лики. Я совсем другие лица перед собой видела — куда более знакомые и живые. И другие лица — человеческие: добрые и страстные, светлые и мрачные — которые предыдущий клоун изображал недалекими и мелочными существами.

В те дни я особо оценила свое удаленное от других студентов место в аудитории. Прорывалась, видно, ярость — Тень то и дело бросал на меня искоса настороженные взгляды. Я поняла, что нужно вести себя осторожнее — если еще совсем недавний человек что-то чувствует, то что тогда говорить об опытных ангелах?

После занятий я сразу поднималась и, не глядя по сторонам, тут же уходила — в лес. На своем обычном месте прогулок я больше не задерживалась — одного взгляда между стволами редких деревьев было достаточно, чтобы понять, что моего ангела там нет. Я пошла в одну сторону, в другую… Но не вглубь леса — там явно просматривались другие здания, в которых вполне могли оказаться те самые опытные ангелы, встречи с которыми мне нужно было избегать, пока я не возьму себя в руки. Вернее, не возьму моего ангела в руки — и не вытрясу из него ответы на все вопросы.

А вот на противоположной стороне я обнаружила нечто, что снова мгновенно напомнило мне о нем. Лес там был густой — с подлеском, кустарником, пнями и поваленными деревьями. Вот где ему было раздолье своей акробатикой заниматься! Там даже ручей нашелся — и я снова обругала себя последними словами. Почему я раньше сюда не пришла? Ведь мелькала же мысль, что нужно воду искать — здесь я бы давно уже все вспомнила!

Я была абсолютно уверена, что именно где-то там мой ангел и обосновался. Уверенности моей хватило на один день — я обыскивала эти лесные заросли до самого начала занятий. Потом пришлось полдня тренироваться в удерживании кипящей, слепящей ярости в невозмутимой оболочке.

К концу второго дня злость не оставляла меня уже и в лесу. Да куда он делся, в конце концов? Что за невозможная привычка вечно путаться под ногами в обычных ситуациях и исчезать, когда он больше всего нужен? Если уж отлучиться пришлось, записку нельзя было где-то оставить?

На третий день мое возмущение сменилось не менее удушающим страхом. Не мог он просто так исчезнуть. На земле он пропадал, когда его сюда вызывали, значит, здесь… Неужели ему пришлось срочно на землю возвращаться? Этому могла быть только одна причина. О Господи, что с Игорем?

Я все равно продолжала приходить в этот лес — чтобы хоть что-то делать. И всякий раз необходимость возвращаться на занятия была настоящим мучением.

Вот так, представляя себе очередные полдня пытки бездействием, я его и увидела. Совсем в другой части леса, спокойно и неторопливо вышагивающим в мою сторону. Он здесь по дорожкам прогуливается, пока я там бегаю, как ненормальная, спотыкаясь на каждом шагу?

Нет уж, нечего ему об этом знать. И, кстати, о маскировке нельзя забывать. Я вспомнила манеры Бабочки, приняла самый добродушный вид и изогнула губы в самой располагающей улыбке.

Он медленно шел мне навстречу с каменным лицом. Но в глазах у него стояло такое напряжение, что я испугалась, что он сейчас опять что-нибудь безумное выкинет. Нет, маскировку нам нарушать нельзя — похоже, он это еще не понял. Опять ему все показывать!

Я вежливо поздоровалась с ним. В ответ у него ни один мускул на лице не пошевелился, только в глазах снова промелькнула боль, которая опять отдалась во мне еще большей.

С таким лицом не подходят поздороваться.

С таким лицом не спрашивают мнение о прочитанной книге.

С таким лицом не говорят с близким человеком после долгой разлуки.

Если только…

С таким лицом приносят плохие известия.

Что с Игорем? С ним что-то случилось? Пока он тут хороводы вокруг меня водил? И он сейчас здесь прогуливается, вместе того чтобы спасать нашего сына?

Я забыла о маскировке.

— Где Игорь? — спросила я, задыхаясь.

Он снова не ответил, но на этот раз мускулы у него на лице ходуном заходили, складываясь в вопрошающую маску, затем в гримасу недоверия и, наконец, в его торжествующую, ослепительную улыбку.

— Татьяна… тихо произнес он. — Все хорошо. Теперь все хорошо.

Ах, все хорошо? Я хотела бы еще узнать, что именно! И во всех подробностях. Но не здесь, напомнила мне осторожность.

— Не ори! — произнесла я одними губами, и добавила уже громче: — Я рада, что у Вас все хорошо, но мне пора возвращаться, — и снова быстро пробормотала: — Мы сейчас прощаемся, ты переходишь в невидимость и идешь за мной, — и снова громко: — До встречи.

Лицо у него сложилось в несчастную мину, но в глазах запрыгали еще одни мои забытые знакомые — развеселые херувимчики.

— Такой короткий разговор святого в тоску вгонит, — также еле слышно ответил он, и закончил в полный голос и с нахальной самоуверенностью: — Надеюсь, до скорой встречи, дорогой Ангел!

Я кивнула ему с вежливой улыбкой и, не спеша, направилась к себе. Прислушиваясь на каждом шагу. На полдороге я не выдержала и обернулась. Его нигде не было видно — так же, как и слышно.

На меня вдруг накатило ощущение дежавю. Прямо как в самом начале, когда он в видимость только дома и в транспорте переходил, а все остальное время я понятия не имела, где он и как мне себя вести. Когда уже нас научат этому их умению ощущать друг друга?

Я почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Потом оно стало совсем не легким, и меня потянуло куда-то в сторону.

— Прекрати! — отчаянно, но тихо прикрикнула я, едва сдерживаясь, чтобы не отбить его руку. — Тут же все просматривается!

Я услышала горестный вздох. Потом он согнул мне руку в локте, подсунул под нее свою и почти потащил меня к зданию.

— Я так быстро не хожу! — снова возмутилась я.

Никакого результата. Ладно, сделаю вид, что спешу, чтобы на занятия не опоздать. Так даже лучше — хоть знаю, с какой стороны неожиданностей ожидать.

Перед кустарником, однако, ощущение его руки на моей исчезло. Согнувшись, я ринулась вперед, чтобы он не начал меня сзади подталкивать. И тут же ощутила на своих предплечьях его руки, которые одним плавным движением втянули меня во двор. И не отпустили после этого.

В закрытом пространстве двора я, наконец-то не скрываясь, решительно освободилась из них и быстро пошла к стеклянной двери. Которая открылась передо мной, едва я руку к ней протянула. Не сдержавшись, я прыснула.

— Что? — раздалось прямо у моего уха.

— Раньше я тебе двери открывала и придерживала, — объяснила я, и быстро шагнула в комнату, почувствовав у себя на шее его дыхание.

На втором шаге я услышала, как резко захлопнулась дверь, меня круто развернуло, я почувствовала обхвативший меня руки … и вдруг увидела прямо перед собой его лицо.

— Ты вообще обалдел! — чуть не взвизгнула я.

Больше он мне ничего не дал сказать. Очень настойчиво. И очень долго.

Наконец, ко мне вернулось сознание, а с ним и мысли об осторожности, и я начала вырываться. Он открыл глаза, отклонил голову, снова тяжело вздохнул и опустил руки. И тут же исчез.

— Ты зачем это сделал? — спросила я.

Он громко крякнул.

— Ну, знаешь! — послышался его обиженный голос. — Я целую вечность этого момента ждал!

— Я имею в виду, зачем ты в видимость перешел? — уточнила я. — Нам придется вести себя очень осторожно…

— Я никуда не переходил, — удивленно перебил он меня.

— Да я же тебя видела! — возмутилась я.

— А ну, подожди, — послышалось в его голосе нездоровое оживление, и я быстро отступила назад.

Но он снова схватил меня за руку и потащил к двери. Нет! Я еще не хочу на занятия! С таким же успехом я могла бы сопротивляться лавине.

У двери лавина остановилась и развернула меня лицом к зеркалу. Я озадаченно уставилась на свое отражение. За которым, естественно, не было видно ничего, кроме стены.

— Давай-ка посмотрим, — снова послышалось у меня прямо над ухом, и я почувствовала обхватывающие меня руки.

У меня отвалилась челюсть. Судя исключительно по ощущениям. Потому что смотреть в зеркале было не на что. Кроме стены. Мое отражение исчезло.

Я опустила глаза и увидела и себя, и его руки. Которые тут же разошлись в стороны и пропали из вида. Вернув мое изображение туда, где ему и положено было находиться. На долю секунды. После чего он снова рывком развернул меня лицом к себе и даже не дал на этот раз возмутиться.

На меня напал приступ нервного смеха.

— Ну, теперь что такое? — На все еще видном лице его брови сошлись на переносице.

— Раньше, когда мы целовались, ты исчезал, — пробормотала я, едва сдерживаясь, чтобы не захихикать, — а теперь я.

— Зато теперь я знаю, — довольно ухмыльнулся он, — как тебя отсюда похитить.

— Не надо меня никуда похищать! — Я резко выпрямилась, окончательно приходя в чувство. — Я не для этого сюда пробралась!

— А вот об этом я бы с удовольствием послушал. — Он уставился на меня немигающим взглядом.

Ну да, когда это он без удовольствия мои извинения выслушивал! Не говоря уже о разрушенных планах. Которые его же собратья мне и поломали. Сейчас начнет рассказывать, как все нужно было иначе сделать. Нет уж, более важный разговор есть.

— А я хочу послушать, что с Игорем, — твердо ответила я, решительно разводя в стороны его руки, чтобы не видеть этот его взгляд-крючок.

— У Игоря все хорошо, — раздался в пустоте его нетерпеливый голос.

Я обошла место, где он должен был находиться, и села на кровать. Ни звука, ни движения. Я тоже молча похлопала рукой по кровати рядом с собой. Через несколько мгновений кровать чуть шевельнулась — под грузом его тела, предпочла подумать я.

— Подробнее, пожалуйста, — обратилась я к этому месту.

— Игорь жив-здоров, — послышалось оттуда. — Продолжает заниматься, их с Дариной фантазии бросил, живет дома, даже убирает сам. Еще и работу себе нашел, у Марины, — проворчал он, и затем тихо добавил: — О тебе очень переживал.

У меня горло перехватило.

— Когда вернешься, скажи ему, что у меня не было другого выхода, — с трудом выдавила я из себя. — Скажи ему, что я обязательно с ним встречусь. Как-нибудь. Когда здесь все закончу.

— Чего? — услышала я изумленное восклицание. — Татьяна, что ты несешь? Куда это я вернусь?

— На землю, куда же еще, — озадаченно ответила я.

— На какую землю? — В голосе его зазвучали отдаленные раскаты грома. — Я туда только с тобой вернусь!

— Не говори глупости, — решительно заявила я. — С ним хоть один из родителей должен остаться. Мне еще это обучение здесь проходить, а тебе уже удалось разрешения вернуться добиться…

— Татьяна, мне действительно многого удалось добиться, — определенно сквозь зубы произнес он. — Но ты явно слишком хорошо думаешь о моих способностях. Вернуться на землю в том же качестве при отсутствии хранимого человека? Ты шутишь?

— Ты не на земле был? — задохнулась я.

— Нет, — отрезал он. — Я здесь разрешение рядом с тобой находиться зубами выгрызал…

— Так откуда же ты знаешь, что у Игоря все в порядке? — вскочила я. — Тебе твое начальство сказало? А если они врут? Чтобы ты о нем даже не думал? Как меня заставили о нем забыть!

Он схватил меня за руку и резко дернул — я со всего размаха рухнула на кровать. В комнате повисла тишина. Вдруг в этой тишине до моего слуха понеслись совершенно невероятные здесь короткие звуки и затем отрывистое бормотание: «Привет. Один дома? Занят? Сидишь? Сядь! Да все в порядке! На, держи».

Я почувствовала какой-то предмет на коленях и через мгновение увидела телефон. Мобильный телефон. С экрана которого на меня смотрело лицо моего сына. С огромными, перепуганными глазами.

— Мам! — Голос у него зазвенел и сорвался.

Какое-то время я ничего не могла сказать, а потом меня как прорвало.

— Игорь! Слава Богу! Как ты там? Как ты себя чувствуешь? Ты не болел? Ты хорошо одеваешься? Что ты ешь? Ты на занятия ходишь? Как ты сессию сдал? — Мне пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.

— Мам, все хорошо! — Игорь рассмеялся. — Все просто отлично! Сессию сдал, ни разу не болел, сам себе готовлю…

Со стороны моего ангела раздался стон.

— Я, между прочим, хорошо готовлю! — мгновенно отреагировал Игорь. — Даже Даре нравится!

Стон повторился — протяжнее.

— Мам, не слушай его! — обратился ко мне Игорь. — Я уже научился. Я вам такой стол приготовлю… Я все сделаю, чтобы вы скорее вернулись!

— Игорь, подожди, — остановила я его. — Мне придется немножко задержаться…

Следующий стон справа от меня перешел в утробное рычание, и телефон вылетел у меня из рук. И тут же пропал из вида. Я потянулась было за ним, но разговор, как выяснилось, не закончился. Просто меня права голоса лишили. Как обычно.

Нет, не как обычно. Раньше мне всегда приходилось между ними становиться, чтобы любое их общение скандалом не закончилось. Сейчас же они перебрасывались короткими фразами, иногда даже не заканчивая их — как мячом в слаженной команде. Не веря своим ушам, я напряженно вслушивалась в этот невидимый диалог.

— У меня заряд заканчивается.

— А аккумулятор?

— На пределе. Последний.

— Передай, зарядим.

— Нет, не хочу без связи оставаться. Новые купите.

— А ты потом старые там оставь. Обменивать будем.

— Годится.

— И еще. Выйдете со всеми на связь? Вдвоем?

— А что, не поверят?

— Не-а, аккумуляторы быстрее купят.

— Руки выкручиваешь?

— Не-а, иду по стопам.

— Вот паразит! Тогда бегом в магазин, чтобы зарядка к вечеру у меня была.

— Так точно, товарищ командир! У меня первой пары сегодня нет.

Я только глазами хлопала. Что между ними произошло?

— Ну что, поверила наконец-то? — донесся до меня совершенно другой — ворчливо-обиженный — голос.

Я бросилась на его источник и наощупь обхватила руками то, что под них попалось. Источник громко охнул, но остался в невидимости.

— Да сделай ты так, чтобы я тебя увидела! — нетерпеливо попросила я.

Источник заерзал у меня под руками и явил мне, наконец, свой лик. Откинутый назад, подозрительно косящийся на меня и почему-то все время сглатывающий.

— Спасибо, — тихо сказала я, и повторила это слово еще много раз, все крепче сжимая его руками.

— Ерунда, — хрипловато ответил мой ангел, повертев шеей.

На этот раз я не дала ему больше ничего сказать. Но поцеловаться как следует нам опять не удалось — у меня возникла непреодолимая потребность выйти из комнаты, которая всегда возникала перед началом занятий.

— Не хочу, — пробормотала я, не открывая глаз.

— Что ты не хочешь? — также одними губами спросил мой ангел.

— На занятия идти, — поморщилась я.

Он немного отодвинул меня и хитро прищурился — чтобы херувимчики из глаз не выпрыгнули.

— А кто только что Игоря про прогулы спрашивал? — поинтересовался он дрожащим от смеха голосом.

— Правда, — вздохнула я. — Пойдешь со мной?

— Знаки присутствия подавать? — еще нахальнее проворковал он.

— Все время, — ответила я ему без тени улыбки.

Эти мои слова он воспринял со всей ответственностью, и я вновь порадовалась, что выбрала в аудитории место в стороне от всех. Хотя расположение рабочих столов в ней впервые показалось мне донельзя неудобным. Сидеть за каждым из них мог только один … чуть не сказала, человек, и располагались они на довольно приличном расстоянии друг от друга. Не знаю, как он там устроился, чтобы до меня дотянуться.

На этом занятии, так же как на самом первом, я ни единого слова не расслышала. Меня словно покачивало на теплых, ласковых волнах полного удовольствия и умиротворения. Но я вовсе не бездельничала. Чтобы не выдать себя, я упражнялась в сохранении невозмутимого и безмятежного выражения. Сейчас для этого не требовалось никаких усилий, но что-то подсказывало мне, что скоро такое умение мне очень понадобится.

Я вынырнула из своего океана благодушия лишь к концу занятия, когда нам объявили о конце курса. А что теперь? Оказалось, что нам дается неделя перерыва для отдыха и самостоятельной работы над упорядочиванием пройденного материала, после чего нас отправляют на ознакомительный курс в каждом подразделении.

Запаниковав, я схватилась рукой за свое плечо, на котором лежала рука моего ангела. Он чуть сжал мне плечо и для верности похлопал по моей руке своей другой. Наверно, он уже что-то придумал, твердо уверила себя я, он всегда выход находит. Но руку его я все же не отпускала, лишь опустила ее со своего плеча и вцепилась в нее мертвой хваткой.

Так, держа его за руку, чтобы никуда не делся, я и встала после занятия. Мне уже не терпелось вернуться в свою комнату и узнать об этом его разрешении находиться рядом со мной. Везде? Всегда? Каким образом?

Но меня … нет, нас остановил Тень. Я чуть не уронила свою маску ровного спокойствия. Все то время, когда мне было жизненно необходимо с кем-то поговорить, он лишь снисходил к моим расспросам, а теперь, когда я могу больше к нему не приставать — пожалуйста, сам обратился.

— У Вас все в порядке? — неловко спросил он, останавливаясь возле меня и озадаченно хмурясь.

Я почувствовала, что моя рука оказалась зажата в еще более мертвой хватке. Ой-ой-ой, вспомнила я выражение лица моего ангела, когда он увидел меня с Тенью в тот единственный раз в лесу. Единственное, в чем я не ошиблась, оценивая его в своем беспамятстве, так это в его сумасшедшем темпераменте.

— Да, конечно, — ответила я, изогнув губы в вежливой улыбке и сдерживаясь, чтобы не поморщиться от боли. — Спасибо Вам за внимание.

— Всегда рад оказаться к Вашим услугам, — тут же снова замкнулся в себе Тень.

Я чуть замешкалась, чтобы дать ему уйти, и ни на секунду не отпускала руку моего ангела, чтобы он за Тенью не увязался. Так мы и втиснулись вдвоем в мою комнату. Там я быстро завела его руку себе за спину, отправила туда же найденную наощупь другую и, обхватив его за талию, искательно всмотрелась в его возникшее передо мной лицо. Грозно насупленное.

— Татьяна, я совсем не прочь обниматься, — буркнул он, — но нам поговорить нужно.

— Говори, — с готовностью кивнула я.

— О чем? — У него дрогнули уголки губ.

— Чем ты тут без меня занимался? — подсказала я ему.

Он отвернулся в сторону и шумно выдохнул.

— И, пожалуйста, с самого начала, — уточнила для верности я, — и во всех подробностях.

Какое-то время он молча смотрел на меня, изредка тряся головой. Уже редактировать, что ли, начал, нахмурилась я, но он уже заговорил. Время от времени я останавливала его, чтобы уточнить некоторые моменты его приключений. И все больше убеждалась в верности своих предположений.

Получалось, что те, которые попытались уничтожить мою память, не имели ничего против ни моего ангела, ни меня, ни даже нас вместе. Их вполне устраивало, если мы будем заниматься друг другом и своими небесными делами. До тех пор, пока в круг наших интересов не входит Игорь.

Все это явно указывало на наблюдателей. Видно, не забыли они свое поражение на том единственном открытом выступлении против наших детей, когда в защиту последних выступила целая коалиция небожителей. Они решили попробовать разрушить ее изнутри: лишить нас с моим ангелом и возможности, и желания обратиться к высокому руководству; наверно, спровоцировать Игоря в наше отсутствие; возможно, припугнуть наших друзей обвинением в соучастии в последующей агрессии с его стороны…

Странно, они столько времени на земле проводят, а так и не идут дальше тех примитивных представлений о взаимоотношениях на ней, которые нам здесь преподавали. Я совсем немного удивилась, когда мой ангел рассказал мне, с какой готовностью была встречена его просьба помочь вернуть мне память.

— А как ты додумался до этих мемуаров? — спросила я его.

— Так ты же сама их писать начала, — ухмыльнулся он.

— А ты, кстати, еще тогда обещал уничтожить мой дневник, — напомнила я ему.

— И, как видишь, хорошо, что не сделал этого, — отпарировал он.

— А если серьезно? — снова спросила я.

— А если серьезно, — ответил он в тон мне, — я уже тогда все перепробовал и понял, что тебе нужно не обо мне, а об Игоре напоминать. Его ты не могла совсем забыть.

— Да уж, — только и ответила я, вспомнив свою реакцию на описание заговора против Игоря и Дары.

— А когда ты вспомнила? — помолчав, вдруг спросил мой ангел.

Я рассказала ему о записке Игорю. Он закрыл глаза и шумно задышал.

— Вернемся домой, получит по затылку, — процедил он, наконец, раздувая ноздри. — Насколько все быстрее могло быть, если бы у него мозгов хватило…

— Не думаю, — возразила я. — Сама по себе эта записка вряд ли бы помогла, она просто последней каплей стала. На самом деле, — медленно продолжила я, предчувствуя, что пожалею о сказанном, — я намного раньше вспоминать начала. И не об Игоре.

Мой ангел вопросительно вскинул бровь. Поджав при этом губы.

— У вас здесь мыслят как-то слишком глобально, — объяснила я. — А на земле жизнь из мелочей состоит. Вот они их и проворонили.

Я рассказала ему о преследующем меня образе воды, об изменении цвета моей комнаты, который в точности совпал с цветом нашей спальни, о непреодолимой тяге в лес с его извилистыми дорожками, как в нашем парке, о моем желании вступиться за психологов, когда Тень их ругать начинал.

— Это я слышал, — буркнул мой ангел.

Наступила моя очередь бровь вскидывать. Грозно, как я надеялась.

— Ты, что, за мной шпионил? — негромко для пущего эффекта начала я, и сбилась: — Подожди, ты когда сюда проник?

— Как со всеми договорился насчет воспоминаний, — окончательно насупился он, — так и проник.

— Это когда у нас психология началась? — спросила я.

— Я не знаю, когда она у вас началась, — саркастически заметил он, — но этот бред я слышал.

— А я уже тесты делала? — продолжила допытываться я.

— Мы их делали, — ухмыльнулся, наконец, он.

— Теперь понятно, почему у меня ни один из них не получился, — изобразила я озарение. Меня всегда пугало, когда он молчал и дулся — пусть лучше злится.

— Татьяна, к чему ты ведешь? — не поддался он на беспроигрышную прежде уловку.

— Когда у нас началась психология, — ответила я, глядя ему прямо в глаза, — я неожиданно успокоилась. До этого я не могла избавиться от мысли … нет, скорее, от ощущения, что мне нужно куда-то бежать и что-то там найти.

Он уткнулся носом мне в лоб и замер в молчании.

— Татьяна, пошли отсюда, — проговорил он наконец. — А то сейчас все разговоры кончатся. Я и так за себя с большим трудом отвечаю.

Так нечестно! Мог бы и не напоминать мне об этом! Мне, что ли, легче себя в руках держать? Опять все самые неприятные решения на меня сбрасывает, а потом будет вселенскую скорбь изображать. Нет уж, сам напросился — сейчас мы другую пьесу разыграем.

— Ты, кажется, за мной ухаживать собирался? — прищурилась я.

— Было дело, — подозрительно нахмурился он, — обронил как-то мельком.

— Вот и пошли в лес, — решительно заявила я. — Материализуешься там, и изобразим что-то вроде случайного свидания. Ты будешь меня увлекать, а я буду изображать легкий интерес.

— Чего это легкий? — тут же взвился он.

— Чтобы выглядело естественно, — терпеливо объяснила я. — Если я тебя не помню, то нам с тобой познакомиться нужно. Так мы сможем много раз как бы встречаться.

Он вдруг ухмыльнулся.

— Ну, хорошо, уговорила, — хитро прищурился он, и меня кольнуло нехорошим предчувствием. — Пошли.

— Только лицо держи, — попыталась я предотвратить всякие неожиданности, и, спохватившись, добавила: — И без комплиментов, пожалуйста.

Неожиданности начались сразу же. Он мгновенно развел руки и, естественно, сразу же исчез. Я отчаянно обшарила пространство вокруг себя, но его уже и след простыл. Стеклянная дверь, вроде, не открывалась. В прятки со мной играть, да? Пользуясь преимуществом невидимости? Вот же…

Я встала, как можно естественнее потянулась, неуверенно оглянулась по сторонам и подошла к стеклянной двери. Дверь не шелохнулась. Ладно! Я открыла ее, постояла на пороге, шагнула, наконец, во двор и резко захлопнула дверь за собой. Вот так! — подумала я, услышав чуть в стороне короткий рык.

Не спеша, словно в задумчивости, я подошла к заросшему выходу из дворика. Согнувшись, пошарила рукой под кустарником. Ничего. Одно только осознание того, что за мной наблюдают, породило во мне такую неуклюжесть, что я только со второго раза наружу выбралась. И он мне опять не помог! Даже когда я споткнулась — если это я еще сама споткнулась!

Меня так и подмывало пойти куда-нибудь в другую сторону. Но с него же станется прямо в лес направиться и ждать там, нахально плечом к дереву привалившись и наблюдая за моими метаниями.

На полдороге к лесу я не выдержала.

— Ты тут? — тихо спросила я, рассеянно оглядываясь по сторонам.

— Угу, — послышалось слева невозмутимое мычание.

Дойдя до деревьев, я снова оглянулась. Его нигде не было видно. Вот мог бы чуть быстрее вперед пройти и встретить меня на опушке! Вот кто так ухаживает, спрашивается?

— Ты тут? — снова спросила я. Не получив на этот раз никакого ответа.

Ну, подожди ты у меня! Я выпрямилась, откинула голову, нацепила самую безмятежную улыбку и пошла, глядя прямо перед собой, вдоль опушки в сторону дальнего леса.

Он появился, когда я туда уже почти добралась. Вышел из-за дерева наперерез мне и замер, словно в удивлении. Я тоже остановилась. Старательно нахмурившись.

— Здравствуйте, Ангел! — тем не менее приветливо произнесла я. — Не ожидала увидеть Вас так скоро.

— А я напротив — надеялся встретиться с Вами как можно скорее, — имел наглость ответить он.

— Почему? — изобразила я недоверие. — Чем может заинтересовать стажер полноценного Ангела? Вы же полноценный Ангел?

— Более чем, — хвастливо заверил он меня. — Я буду проводить исследование в вашей группе во время стажировки, и мне хотелось бы заранее с вами познакомиться.

Он исследовать собирается. Меня. Слава Богу, что он на земле за мной не ухаживал! Иначе Игоря бы не было.

— А в чем заключается Ваше исследование? — небрежно бросила я, проходя мимо него вглубь дальнего леса.

— Вы позволите предложить Вам руку? — подался он ко мне, подставляя локоть. — Здесь местность очень неровная, можно споткнуться.

Я оглянулась по сторонам. Ничего, я потерплю — рано или поздно мы вернемся в мою комнату. А пока — в этом лесу точно должны быть шишки. Тяжелые. Вот-вот готовые упасть под своей тяжестью.

— Благодарю Вас, — кивнула я, беря его под руку и впиваясь в нее ногтями. — И все же — что это за исследование?

— Татьяна, тебе еще не надоело? — тихо пробормотал он.

— Да нет, мне просто интересно, — растянула я губы в самой располагающей улыбке. — А в каком отделе Вы работаете?

— Сейчас я выполняю работу для разных отделов, — настороженно отозвался он.

— А раньше? — поинтересовалась я.

— Я работал Ангелом-хранителем, — еще короче ответил он.

— Правда? — широко раскрыла я глаза, изображая совсем не легкий интерес. — Нам говорили, что хранители в невидимости работают. А Вы умеете в невидимость переходить?

— Продемонстрировать? — Он тоже показал мне зубы.

— Если честно, — застенчиво захлопала я ресницами, — я хотела попросить Вас, чтобы Вы меня научили.

О, споткнулся! Заботливо пытаясь поддержать его, я попыталась подхватить его под локоть другой рукой, но промахнулась — с кем не бывает? — и совершенно случайно врезала ему кулаком в бок.

С моей помощью он удержался на ногах. Но дальше не пошел. Вместо этого он крепко прижал мою руку локтем к своему боку, и одарил меня строгим взглядом.

— Вообще-то, у Вас для этого будут опытные инструкторы, — менторским тоном произнес он. — В свое время.

— Но мне бы так хотелось побыстрее стать полноценным Ангелом, — надула я губы.

— Мне импонирует Ваше стремление к знаниям, — снисходительно усмехнулся он. — Пожалуй, я мог бы попробовать. Но завтра, — добавил он, как только я расцвела глубоко благодарной улыбкой. — Сейчас позвольте проводить Вас домой.

— Куда домой? — прошипела я сквозь все еще улыбающиеся губы.

— Ну, конечно! — Он еще и по руке меня небрежно похлопал! — Сначала Вам нужно ознакомиться с теоретической частью такого перехода. А попрактикуемся мы завтра. Если Вы не возражаете.

Даже для приличия не подождав моего ответа, он развернулся и буквально потащил меня назад.

По дороге он вальяжно распространялся о красоте местности вокруг нашего здания, интересовался удобством наших помещений и расспрашивал меня о подготовительном курсе и других студентах. Я коротко отвечала, считая шаги до того момента, когда мы окажемся в моей комнате. Там я его убью. Но не сразу.

Он мне много лет говорил, что не умеет читать мои мысли. Но это было на земле.

У входа в мой дворик он остановился, освободил мою руку и взял ее в обе свои.

— Благодарю Вас, дорогой Ангел, — торжественно произнес он, проникновенно заглядывая мне в глаза, — за приятнейшую беседу. Надеюсь увидеть Вас завтра.

— А в лесу попрощаться нельзя было? — еле слышно выдохнула я, изо всех сил пытаясь ущипнуть его хоть за ладонь.

— Подожди меня в комнате, — пробормотал он, склоняя голову, словно в ответ на мое замечание. — Мне отлучиться нужно.

— Куда? — У меня вдруг ноги ослабели.

— Потом. — Он еще раз сжал мне руку, отпустил ее, взмахнул своей на прощание и, не добавив больше ни слова, пошел к лесу.

Потом? Опять? Снова то самое «Об этом позже», которое меня на земле до безумия доводило? Возле моей дорожки все еще лежал тот самый странный камень, но если я его и подниму, то до него уже точно не доброшу.

Мне было абсолютно плевать, наблюдает за мной кто-то или нет. Мы это все уже проходили. Сколько раз на земле он вот так уходил — неизвестно куда, неизвестно зачем, неизвестно насколько. Неизвестно, вернется ли вообще. Мне до самого конца жизни … нет, уже до самого конца вечности его ждать? С ума сходя от страха и неизвестности?

Я рывком нырнула в свой дворик, пронеслась через него, распахнула стеклянную дверь, ринулась к кровати и рухнула на нее. Отвернувшись к стене и закрыв голову локтем. Мне об Игоре нужно думать, о том, как помочь ему, как вытащить его из лап наблюдателей…

Эти три мысли ходили у меня в голове по кругу. Наверно, миллион раз. И больше никаких других. Я поняла, что ни о чем не могу думать, пока не узнаю, что с моим ангелом все в порядке. Что отнюдь не улучшило мое расположение духа.

То ли я дверь не закрыла, то ли он неслышно зашел, но когда у меня над ухом раздалось: «Я вернулся», я дернулась так, что локтем прямо в стенку врезалась. Чуть поскуливая, я уткнулась носом в кровать.

— Не трогай меня, — глухо произнесла я. — Я думаю.

Он силой оторвал меня от кровати, усадил на ней лицом к себе и обхватил за плечи.

— О чем? — спросил он с широкой улыбкой на тут же появившемся лице.

Вот эта довольная мина и оказалась пресловутой последней каплей. Не глядя, я двинула его кулаком в живот.

Он резко выдохнул.

— За что? — Смех медленно испарился из его глаз.

— За все! — наконец-то высказалась я.

— За все? — спросил он таким тоном, что у меня мурашки по коже пошли. — Хорошо. Вот телефон. Тебя все ждут. Наберешь Тошу, он подключит остальных. Я приду завтра.

Он медленно развел руки и исчез.

— Нет! — завопила я не своим голосом, забыв обо всем на свете, и наощупь вцепилась в него. — Не смей! Не смей уходить! Ты мне сам память вернул, и я теперь все помню. Все. Все разы, когда ты исчезал и я не знала, что и думать. Я не хочу! Я больше не могу! Никогда, никогда больше не уходи!

Я снова увидела его лицо. И даже не почувствовала его рук. И на лице этом было совершенно невменяемое выражение. И я вдруг сразу успокоилась. И на этот раз нам никто не помешал. И, наверно, даже не смог бы. И я не боялась, что нас увидят. Потому что мы ни на секунду не отпустили друг друга.

Наконец, ко мне вернулось сознание. Я еще крепче прижалась к моему ангелу.

— Слушай, давай звонить, — пробормотал он куда-то мне в шею. — Игорь ждет.

Я рывком поднялась. И увидев себя, тут же нырнула назад под его руку. Где и привела себя — титаническими усилиями — в пристойный вид. И только после этого заметила, что мой ангел трясется мелкой дрожью от еле сдерживаемого хохота.

— Вот чего смешного? — буркнула я, вставая и пытаясь кое-как пригладить напоследок волосы. — Хорошо тебе в невидимости прятаться.

— Так давай я выйду, — предложил он.

— Нет! Не так! — бросила я на его голос одежду. — Нам с ребенком разговаривать.

Он материализовался в приемлемом для общения виде, но тоже с всклокоченной шевелюрой. Уже расчесавшись, я взялась за него. Он закрыл глаза с блаженной улыбкой. Когда я закончила, он снова открыл их и пристально посмотрел на меня. Потом вскочил одним движением и потащил меня к зеркалу. Где уставился из-за моей спины на наше отражение.

— Что? — недоуменно спросила я.

— Ангельство тебе очень к лицу, — промурлыкал он.

— А ты здесь всегда такой? — откинула я голову ему на плечо.

— Какой? — запустил он своих херувимчиков.

— В общем, я не шучу, — наставила я на его отражение указательный палец. — Даже не думай больше куда-то от меня сбегать.

— Идем звонить, — потерся он напоследок носом о мою щеку.

Пришлось врать. Всем. Даже Игорю. Но и это ничуть не испортило нам настроение.

Говорил большой частью мой ангел. Я просто смотрела на Игоря, Тошу, рядом с которым устроилась Дара с Аленкой, Марину, за спиной которой маячили Киса и Макс. И не могла согнать с лица улыбку, а из горла ком. Дочитав нашу историю, я вспомнила их всех, но только сейчас они обрели полную реальность. Каждый в своем стиле, конечно.

— Ну, ты, Татьяна, и страху нагнала! — первым пробормотал Тоша, водя глазами по экрану, на котором начали появляться другие лица.

— Что вы так долго-то? — обеспокоено проворчал Игорь — точь-в-точь, как его отец.

— Мы так рады Вас видеть! — заиграла ямочками на щеках Дара.

— С воссоединением! — насмешливо помахал рукой Макс.

Киса молчал, улыбаясь одними глазами. Марина почему-то тоже. Пристально вглядываясь в меня с инквизиторским прищуром.

— У нас мало времени, — дождавшись конца приветствий, подал голос мой ангел, и сообщил всем, что отныне будет все время рядом со мной, поэтому все опасения остались в прошлом.

Затем, точно для пущей важности, добавил, что ситуация непростая, но находится под его полным контролем.

И тут, наконец, заговорила Марина.

— Помолчи-ка, — негромко бросила она ему, не отрывая от меня взгляда. — Татьяна, когда у меня день рождения?

— Шестнадцатого января, — удивленно ответила я.

— Как я Кису называла? — выстрелила она в меня следующим вопросом.

— Ипполит, — усмехнулась я, сообразив, что она проверяет результаты их коллективного труда.

— Чем я твою мать отвлекла, чтобы она от вас отстала? — последовал еще один залп.

— Ничего себе отвлекла! — воскликнула я. — Она этой йогой и нас потом заставила заниматься.

— Ладно, — хмыкнула Марина. — Нет, подожди. За кого я приняла Анатолия, когда раскусила его?

— Марина, а ты не хочешь поинтересоваться, кто тебя с того света вытащил, когда ты в аварию попала? — язвительно спросил мой ангел, отчаянно дергая меня за рукав и кося глазами в сторону Игоря.

— Ты вытащил. За инопланетянина, — ответила я им обоим, и засмеялась, увидев выражение полного изумления на лице нашего сына.

— Тогда у меня последний вопрос, — послышался в голосе Марины знакомый до боли бронебойный напор. — Когда вы возвращаетесь?

— Да, когда? — эхом повторил Игорь.

Мы с моим ангелом переглянулись.

— Нам придется немного задержаться, — снова взял он инициативу в свои руки. — Татьяна сейчас проходит обязательное обучение, после которого сможет выбрать профессию, дающую доступ к земле.

— Мам, ты действительно учишься? — еще больше изумился Игорь.

— И, между прочим, очень хорошо, — с нажимом заметил мой ангел. — Так что будь любезен следовать примеру.

— Татьяна, а что у тебя за план-то был? — вдруг подал голос Тоша. Негромко, но с отчаянной надеждой.

Мой ангел открыл было рот, но я остановила его.

— Это уже неважно, Тоша, — честно призналась я. — Он не сработал. Его здесь в корне пресекли.

— Вот почему меня это не удивляет? — ядовито бросил откуда-то издалека Макс.

— И что теперь? — снова спросил Тоша.

На этот раз мой ангел не дал мне и рта раскрыть.

— Один план не сработал, значит, будет другой, — уверенно заявил он. — Мы будем действовать по ситуации. Только ее нужно сначала изучить. Что-то слишком много перемен в последнее время.

— А ты свое обещание помнишь? — опять вступила в разговор Марина.

— Что за обещание? — насторожилась я.

— Не действовать по ситуации, а воздействовать на нее, — ответила она мне, но продолжала смотреть на моего ангела.

— Помню, — спокойно ответил он. — Со Стасом уже обсудили. На днях наведается к вам, все заберет.

— А мы текст усовершенствовали, — вмешался Тоша.

— В смысле? — резко выпрямился мой ангел.

— Девочки со своими наблюдателями поговорили, — гордо глянул Тоша на Дару с Аленкой, — и те нам раздобыли отчеты, которые по Игорю писались. Вот мы их перед каждой частью и вставили — пусть народ сам сравнивает, что на самом деле происходило и о чем докладывалось.

Я догадалась, что речь идет о нашей истории, но кто должен ее читать? Они, что, опять вернулись к контактам Игоря и Дары с другими ангельскими детьми? Сейчас, когда моему ангелу прямым текстом сказали о собственном сыне забыть? Что он уже наобещал?

— И еще, — добавил Тоша, — они нам историю этого вашего прозрачного пересказали. Я ее уже оформил, могу передать.

— Давай, — оживился мой ангел. — Завтра сможешь?

— Макс? — переадресовал его вопрос Тоша.

— А мне ознакомиться позволено будет? — язвительно поинтересовался тот. — Или я пока только до курьера дорос?

— Макс, не говори ерунды, — досадливо ответил мой ангел. — Одно дело делаем.

У меня уже голова кругом шла. Похоже, мой ангел не только с Игорем общий язык нашел. Что между ними всеми произошло? И что это за прозрачный? И еще и наш?

— Толь, только тогда завтра, наверно, не получится, — промямлил Тоша извиняющимся тоном. — Я ему только после работы текст завезти смогу.

— А я могу, после пар, — раздался звонкий, как колокольчик, голос Дары.

У меня вообще челюсть отвалилась — и Тоша, и Макс тут же согласились, и с равным энтузиазмом. Мой ангел только головой покрутил, а я подумала: вот бы кого сюда — у Дары через пару дней все небесное сообщество трудилось бы на благо наших детей.

Но раз уж поменяться местами мы не можем, можно попробовать поменяться задачами.

— Дара, — обратилась я к ней, — у меня к тебе тоже просьба есть.

— Да? — подняла она на меня свои огромные зеленые глаза.

— Присмотри, пожалуйста, за Игорем, хорошо? — сказала я, и краем глаза удивила какое-то движение справа от себя.

Мой ангел схватился за голову.

— Конечно, — хором ответили мне Дара и Игорь.

Мой ангел схватился за телефон.

— Так, все, самое главное обсудили, — лихорадочно затараторил он. — Нечего заряд просто так расходовать. Будем на связь выходить по мере поступления информации.

— Нет, минимум раз в неделю, — снова очнулась Марина. — Будь любезен держать нас в курсе. Регулярно.

И опять мой ангел безропотно согласился. Наступил мой черед головой крутить.

Когда экран телефона потух, какое-то время мы с ним молчали, а потом одновременно открыли рот. И рассмеялись.

— Что ты хотела сказать? — спросил он.

— Нам нужно поговорить, — твердо произнесла я, старательно копируя тон Марины.

— Вне всякого сомнения, — с готовностью ответил он.

— Я первая, — бросилась я развивать успех.

— Я тебя слушаю, — попытался он свернуть мой успех в сторону.

— Нет, я первая спрашиваю! — не оставила я ему никаких сомнений.

— Вот что-то мне это напоминает… — Он нарочито задумался. — Мне по очереди отвечать или сразу на всю обойму?

Я помолчала, прокручивая в памяти телефонный разговор, чтобы ничего не пропустить.

— Что ты обещал Марине? — начала я с самого главного. — Это нашу историю усовершенствовали? Для кого? Для других детей? Игорь точно бросил эту затею? Почему это вы все такие покладистые сделались? Какое это одно дело вы делаете? И кто это прозрачный? Что за история с ним? И почему он наш?

Мой ангел внимательно слушал меня, то и дело кивая головой. Обнадеживающий вид. Я перевела дух и приготовилась слушать.

— Татьяна, — начал он, — я обязательно отвечу на все твои вопросы. По порядку, без исключения, ничего не откладывая и не утаивая. Но сначала … пожалуйста, исключения ради, ответь на мой. Один.

Я подозрительно посмотрела на него. Помню я эти его вопросы в самом начале нашего знакомства, для ответа на которые мне иногда полдня не хватало.

— Только если это не будет твое вечное «Почему», — решилась я, наконец, на хорошо опробованный компромисс.

— Нет, это очень простой вопрос, — заверил он меня. — Скажи мне, что ты задумала, когда отправила нас в аварию вместо Игоря?

Да уж, проще некуда. И самое главное, что за моим ответом неизбежно последует «Почему». И, скорее всего, не одно. А, ладно, он сам сказал — один вопрос. А потом все мои.

— Ты мне рассказывал, — медленно начала я, — что после смерти мне придется проходить эту вашу контрольную комиссию. На которой будет рассматриваться вся моя жизнь. Я хотела встретиться с ними. Лично. Рассказать им о наблюдателях. Как они искажают действительность. Пользуясь своим положением и секретностью.

Я замолчала под его пристальным взглядом. Где его «Почему»? К ним я хотя бы приготовилась.

— В общем, хотела донести до них человеческую точку зрения, — неловко добавила я.

— Понятно, — коротко ответил он.

— Правда? — обрадовалась я.

— Мне понятно, а вот тебе нет, — отрезал он. — Ты проходила бы эту комиссию, если бы твоя жизнь естественным образом закончилась. Тогда и я бы мог подключиться — мои рекомендации обязательно бы рассматривались.

— Каким естественным образом? — возмутилась я. — Времени уже не было ждать! Они же прямое нападение на Игоря планировали!

— Отлично, мы здесь. Что дальше? — склонил он голову к плечу. — Тебя до конца обучения даже слушать никто не станет, мне тоже пришлось выйти из игры…

— Я же говорила, чтобы ты на землю возвращался! — напомнила я ему.

— Нет уж, — резко повел он в сторону рукой знакомым безапелляционным жестом. — Как я погляжу, за тобой не только на земле глаз да глаз нужен. Тем более, со всем этим ужесточением системы безопасности. Ни к Стасу попасть, ни в административное здание ничего не пронести, ни мысленной связью воспользоваться. Я боюсь даже думать, чего Стасу стоило, чтобы тебя назад не отправили. Ты теперь понимаешь, что ты натворила? — рявкнул он.

— Я понимаю, — коротко ответила я, и остановилась, чтобы сморгнуть подступающие слезы. — Ты просто не хочешь мне отвечать.

— Я обещал, — мрачно заметил он.

— Мало ли, — заметила я, вставая. — У вас же многое изменилось.

Я пошла к стеклянной двери. В видимости он за мной во дворик не потащится, а в невидимости — пусть остается, где хочет. А я с бесплотными голосами разговаривать не обязана.

— Ладно, что сделано, то сделано, — проворчал он, хватая меня за руку. — Я тебя в потемках держать не буду. В отличие…

— Что? — резко обернулась к нему я, но он уже перешел к запрещенным приемам.

Оказавшись у него на коленях, я только успела подумать: мы еще оба в видимости или уже нет, как он заговорил.

Услышав о данном им Марине обещании, я не могла не признать, что она оказалась дальновиднее меня. Обращаться к руководству действительно лучше при наличии поддержки широких масс. Чтобы это руководство не оставило твое обращение в тайне от них. Что оно, собственно, со мной и сделало. Но какой прок нашим детям от этой поддержки, я так и не поняла.

— И последнее, — продолжал мой ангел, — но самое интересное. Прозрачным Тоша того типа назвал, с которым ты однажды в лес выходила.

— Тень? — несказанно удивилась я. — А он здесь при чем?

— Вот уж тень так тень, — фыркнул мой ангел. — В которой один Всевышний знает, что скрывается.

— Так что в нем особенного? — настаивала я.

— Один из его родителей — ангел, — медленно проговорил он.

Я внимательно смотрела на него, тщательно присоединяя одно сказанное им слово к другому. Смысл все равно не просматривался.

— Слушай, а у вас случаи сумасшествия встречаются? — наконец спросила я.

— В смысле? — тут же насупился он.

— Не может быть, — пояснила я свою мысль, — чтобы одни и те же наблюдатели заставили меня забыть об Игоре и допустили сюда такого же, как он, со всеми его воспоминаниями.

— А может, — возразил мне мой ангел, — его допустили сюда для дальнейшего исследования. Или как пример неприемлемости его существования. Или у нас вообще раскол намечается. Наблюдатели ведь тоже разные бывают, как выяснилось.

— Раскол — это хорошо, — задумчиво произнесла я.

— Хорошо, что меня все-таки к вам откомандировали, — не преминул заметить он. — Понаблюдаю за ним на вполне законных основаниях… Слушай, пошли спать? — вдруг добавил он.

— Так здесь же спать не нужно, — оторопела я.

— Так то физически, — буркнул он. — А эмоционально что-то я подустал. Вроде, и с земли не уходил.

Устроившись на кровати у него на плече, я еще успела подумать, что вот еще одно, чего мне, оказывается, так не хватало все это время…

А вот первые минуты пробуждения оказались не из приятных. Я пришла в себя в полной уверенности, что просто случайно нырнула в свою пустоту, где мне все это и привиделось. Я открыла глаза — так и есть: лежу на кровати и вокруг меня все та же комната. Пустая. Я крепко зажмурилась, велев себе немедленно возвращаться в небытие. Если мой ангел только там и присутствует, я отказываюсь пребывать в сознании.

Что-то пощекотало меня за ухом. Я открыла один глаз — ничего.

— Если ты мне снишься, — пробормотала я, — то имей хотя бы совесть показаться.

Под голову мне просунулась рука и сомкнулась с другой у меня за спиной. Я отчаянно замотала головой, запретив себе открывать глаза — чтобы не испортить впечатление, если ничего не увижу.

Послышался короткий смешок, меня сдернуло с кровати, подбросило — и там я и зависла. Где там? — запаниковала я. Такого со мной здесь еще не случалось — ни в пустоте, ни в реальности. Глаза открылись сами собой.

И тут же увидели лицо моего ангела, смотрящее на меня снизу вверх с нахальной ухмылкой. Все остальные предметы в комнате тоже оказались далеко внизу. Меня тут же повело. Замахав руками, я резко нагнулась и вцепилась ими ему в плечи.

— Дышать … чем? — глухо забулькало мне в живот. — Уроню!

— Не смей! — взвизгнула я.

Естественно, именно это он тут же и сделал. Почувствовав под ногами твердую поверхность, я, правда, немного успокоилась. А где он?

— Теперь вижу, что проснулась, — послышался из пустоты ворчливый голос моего ангела.

— Где ты был? — подозрительно спросила я.

— Пробежку уже успел сделать, — ответил он. — Погода на улице замечательная.

— Здесь всегда погода замечательная, — заметила я.

— Тем более пора на выход! — Судя по голосу, он опять уже был в отличном расположении духа.

— А ты помнишь, что мне вчера обещал? — решила я воспользоваться благоприятным моментом.

— Что? — По звуку, он даже отступил немного.

— Научить меня в невидимость переходить, — напомнила я с обидой. Он только обещания, данные Марине, помнит?

— Ты серьезно? — еще обиднее удивился он. — Зачем это тебе?

— Чтобы от соглядатаев, если таковые имеются, спрятаться, — сердито объяснила я. — И чтобы тебя видеть, когда я захочу, а не ты.

— Татьяна, — негромко проговорил он, обняв меня и тут же появившись. — Невидимость тебе ни в том, ни в другом не поможет.

— Почему? — разочаровано протянула я.

— Сейчас ты видишь меня, потому что я тебя полностью в руках держу, — чуть крепче сжал он меня. — Перейдя в невидимость, ты не будешь видеть ни себя, ни меня. А если за нами наблюдают, то они, скорее всего, инвертированы.

— А это что такое? — захлопала я глазами.

— Это чтобы тебя не ощущали, — объяснил он. — На земле этим темные, в основном, пользуются, ну и мы, когда с ними сталкиваемся. А здесь… Я в невидимости всегда инвертируюсь.

— А почему тогда я тебя как-то чувствовала, когда ты здесь за мной подсматривал? — торжествующе поймала я его на нестыковке.

— Так это же я! — довольно хмыкнул он.

— Ничего не знаю! — отрезала я. — Ты вчера во всеуслышание обещал меня учить, так что нечего подозрения вызывать. А во-вторых, если я действительно уже инвертированных чую, это надо развивать — пригодится.

— Хорошо, — неожиданно согласился он. — Будет получаться, замолвлю словечко, чтобы тебе углубленный курс дали.

И вот тогда у меня впервые мелькнула мысль. Учиться я всегда любила. А отличников обычно поощряют. И, возможно, везде…

— Только, Татьяна, — снова донесся до меня голос моего ангела, — давай вчерашнюю комедию ломать не будем. Прямо рядом с нами вряд ли кто-то топчется, так что мы можем говорить спокойно, если негромко.

— Хорошо, — кивнула я, — но давай также договоримся, где ты меня встретишь, чтобы я головой по сторонам не вертела.

— Так ты же меня чувствуешь! — подначил он меня.

— Я не знала, что чувствую! — вспыхнула я. — А теперь прислушиваться буду.

Одним словом, этот наш выход в свет оказался удачнее предыдущего. Подходя к назначенному месту, я вся ушла в себя — что было очень кстати: я шла медленно, с задумчивым видом, словно не ожидая встречи с кем бы то ни было.

Шагах в пяти от нее мне показалось, что я что-то почувствовала, но мой ангел вышел из-за дерева, и зрение тут же подавило это неуловимое ощущение.

Он рассказал мне, что для перехода в невидимость нужно сосредоточиться определенным образом — представиться себя прозрачным стеклом, через которое беспрепятственно проникают лучи света. Не знаю, то ли у нас разное представление о прозрачности было, то ли меня его присутствие отвлекало, но ничего у меня не получалось.

— Не переживай, — попытался он успокоить меня. — Сразу ни у кого не получается. Это умение как-то в одночасье приходит.

Понятно, подумала я, чудес и в раю не бывает — все тяжким трудом и длительной тренировкой. Чтобы отвлечься от перспективы бесконечных разочарований, я попросила его объяснить, как именно он распознает присутствие других ангелов. Он закатил глаза к небу и сказал, что не знает. Просто ощущение. Да какое? Описать можно?

Он задумался, пожевал губами, подвигал бровями, потер себе нос, пару раз раздраженно цокнул языком — и изрек, наконец, что чувствует что-то вроде свежести, по которой можно присутствие воды неподалеку определить. Кто бы сомневался!

Это описание окончательно меня расстроило. Перед тем как он появился, я точно никакой свежести не ощущала. Скорее, наоборот — чуть не вспотела от усилий.

Потом мы просто пошли гулять. В дальний лес. Где он опять предложил мне руку, и на этот раз никто не спотыкался. Когда мы добрались до ручья, он кивнул мне в сторону камней, устилающих его дно.

— Ничего не напоминает? — хитро усмехнулся он.

Я нахмурилась и вдруг вспомнила такой же камень возле моей дорожки.

— Твоя работа? — спросила я.

— И сломанные ветки тоже, — гордо кивнул он.

Мы прошли еще чуть дальше, и вдруг он остановился.

— Вы, наверно, устали? — громко произнес он, участливо заглядывая мне в глаза. — Пожалуй, пора проводить Вас домой.

— И кто сейчас комедию ломает? — прошипела я, отрицательно качая головой.

— Запомни это место, — также тихо и быстро сказал он, утвердительно кивая.

Я оглянулась по сторонам. Вроде, ничего необычного. А, нет, несколько камней стоят домиком возле поваленного дерева. Он прижал мою руку локтем.

— Наверно, Вы правы, — снова надув губы, протянула я. — Как-то здесь совсем уже дико. Давайте вернемся в более цивилизованный мир.

Когда мы, наконец, вышли из леса и направились к моему дворику, мой ангел еще раз прижал мою руку к себе.

— В том месте мне все передают с земли, — еле слышно пробормотал он, не шевеля губами. — Под стволом у камней. Я сейчас туда вернусь, а потом сразу назад.

— Спасибо, — сказала я, совершенно не скрываясь. — До скорой встречи, дорогой Ангел!

— Ну, не злись! — нахмурился он.

— Твоя фамилия Ангел? — рассмеялась я. — Ты мне дорог? Так чем ты недоволен?

В ответ он торжественно приложился к моей руке и исхитрился чуть куснуть ее. Я дала себе торжественное обещание как можно быстрее научиться инвертироваться.

Не дожидаясь, пока он уйдет, я нырнула под свой кустарник — одним легким движением, даже веток не зацепив. Вот что значит поставить перед собой цель!

В приливе оптимизма я решила не откладывать достижение этой цели в слишком далекое будущее — ни в дворике, ни в комнате мне все равно не сиделось. Я подошла к зеркалу и стала воображать себя идеально прозрачным стеклом. Тут же мне вспомнилась моя мать и ее постоянные упреки в некачественном мытье окон. О, и на зеркале два пятна есть!

Открыв шкаф, я вытащила с нижней полки футболку, которая еще в первый день мне не понравилась, и тщательно протерла зеркало. Не помогло. Для создания полной иллюзии я и себя протерла. Не помогло. Из зеркала на меня все также смотрело мое отражение на фоне стены.

Но ведь я же исчезала! В этом самом зеркале! Когда мой ангел обнял меня сзади. От этого воспоминания меня снова закачало на теплых волнах, и, чуть прикрыв глаза, я вызвала в памяти ощущение его сильных рук. И моргнула, вздрогнув — на какую-то долю секунды отражение в зеркале исчезло.

Следующие полчаса были самые замечательные в моей жизни. Я старалась вспомнить каждый мельчайший аспект его объятия — руки крест-накрест у меня на груди, ладони на моих предплечьях, свою голову, откинутую ему на плечо, его щеку, касающуюся моей — и каждый раз мое отражение исчезало все дольше и дольше.

Так вот в чем дело — в реалистичности, а не в каком-то стекле! По словам моей матери я была просто не способна идеально вымыть ни окна, ни зеркала, ни рюмки, а тут я точно знала, что исчезаю, когда он меня обнимает. Так, сегодня вечером мы будем обниматься долго и вдумчиво!

Вылетев из комнаты, я все же вспомнила об осторожности и выбралась за палисадник уже не спеша. Никого. Да где он ходит? Хоть бы знать, с какой стороны он появится. Если бы я только действительно могла его ощущать!

А почему бы и в этом не потренироваться? Его еще нет, но у меня же другие ангелы под рукой имеются. Даже если они еще не совсем ангелы, так ведь и я тоже. Не выйдет — так не выйдет, зато время быстрее пройдет.

Я задумалась. Идти туда, где живет большинство студентов, наверно, не стоит — там я их сразу увижу за подстриженным кустарником, а сегодняшний опыт с моим ангелом показал, что все ощущения при этом теряются.

А вот Тень где-то в таких же зарослях живет. И хорошо, что я не знаю, где. И он, вроде, говорил, что физическую форму восстанавливает. И вода далеко, не навеет мне никаких ложных впечатлений…

Я пошла вдоль кустарника в противоположную от дальнего леса сторону, глядя прямо перед собой и изо всех сил вслушиваясь в свои ощущения. Какая там свежесть — от напряжения меня опять в жар бросило! Отдуваясь, я прошла еще с десяток шагов и вдруг застыла, как вкопанная. Ощущение жара стало ослабевать. Я прошла еще немного вперед, сосредоточившись еще сильнее. Потом резко обернулась и пошла назад, наоборот расслабившись. Уже догадываясь, чего ожидать, я остановилась, как только прилив тепла достиг пика и пошел на убыль. Вернувшись на шаг назад, я повернулась лицом к кустарнику.

Если бы он был подстрижен, я бы, наверно, ничего больше и не добилась. Но сквозь густо растущие ветки я лишь разглядела какое-то движение в одной части дворика Тени и догадалась, что он на турнике подтягивается. Я снова сосредоточилась изо всех сил — и вдруг не за ветками, а на их фоне проступил движущийся вверх и вниз силуэт. Он не был четко очерчен, просто ветки в его пределах чуть рябью шли, словно в раскаленном воздухе пустыни.

Я моргнула, тряхнула головой — силуэт исчез. Отвернувшись на несколько мгновений, я вновь сосредоточилась и перевела взгляд на кустарник — по нему снова ритмично пошла вверх и вниз рябь. После четвертого раза я, наконец, позволила себе поверить, что мне не чудится.

Я медленно пошла к себе, боясь расплескать чувство абсолютного восторга. Вот я всегда знала, что мне нужно самой тренироваться! Любой инструктор — самый опытный, самый доброжелательный, самый терпеливый — всегда вгонял меня в ступор одним фактом своего присутствия. А мой ангел вообще меня до полной неуклюжести доводил своей ловкостью и проворством.

Зато сегодня! Сразу ни у кого не получается, да? Я представила себе, как похвастаюсь ему своими успехами, и почувствовала, как раздуваюсь от гордости, как воздушный шар, наполняющийся горячий воздухом…

— У тебя совесть есть? — прошипел воздух рядом со мной.

Я резко отшатнулась и врезалась в кустарник. Откуда меня тут же выдернуло, поставило на ноги и потащило за руку к входу в мой дворик. Слава Богу, там всего-то пару шагов оставалось!

Там я нагнулась, и меня тут же втащило внутрь палисадника. Я уже отошла от испуга и, замерев на месте, сосредоточилась. Рябью ничего не пошло, но источник тепла … нет, жара явно находился справа от меня.

— Я повторяю, у тебя совесть есть? — донеслось оттуда же. — Я же сказал, что туда и назад.

— Подожди, — сказала я, боясь отвлечься. — Отойди куда-нибудь.

— Чего? — почти взревел мой ангел. — То не смей уходить, а то … куда-нибудь?

— Пожалуйста, — попросила я. — Только молчи.

Без единого слова, но сопя, как паровоз, он прошествовал к шезлонгу. Я засомневалась, почувствовала ли это или услышала.

— Еще дальше, — нетерпеливо скомандовала я. — И не пыхти.

На этот раз сомнений не было — он отошел к стеклянной двери. Я молча протянула туда руку.

— Как ты это сделала? — выдохнул мой ангел через несколько долгих секунд.

— Не подходи! — выставила я вперед руку, когда он бросился ко мне.

Ну да, послушался он! Меня захлестнуло обжигающей волной. Надо как-то рассредоточиться! Не выходит. Я сейчас сварюсь! У них здесь кондиционеры есть?

— Отойди! — чуть не крикнула я, задыхаясь. — Пошли в комнату, и сразу же материализуйся!

В комнате я бросилась к кровати и рухнула на нее, жадно хватая ртом воздух. Мой ангел появился у стеклянной двери и уставился на меня немигающим взором. Ух, вот теперь, наконец, свежестью повеяло!

— Как ты это сделала? — напряженно повторил он, не сходя с места.

— Все, теперь можешь подходить, — улыбнулась я, переводя дух.

Он опасливо приблизился к кровати и вопросительно глянул на меня. Нагнувшись вперед, я притянула его за руку поближе.

— Как? — снова спросил он, усаживаясь рядом со мной.

— Я начала делать, как ты, — чуть покривила я душой, чтобы пощадить его самолюбие, — но оказалось, что я не свежесть, а жар ощущаю. Так что ты теперь ко мне в невидимости не приближайся.

— Я имею в виду, как ты сквозь инвертацию пробилась? — остро глянул он на меня.

— Так я же говорю, — торжествующе усмехнулась я, — что я тебя, как печку, почувствовала, а если без инвертации, то я просто вижу.

Он молча вытаращил на меня глаза.

— По крайней мере, мне так кажется, — снова пожалела я его. — Если хочешь, можно еще попробовать. Только отойди.

Он вскочил и бросился к стеклянной двери, исчезнув по дороге. Температура в комнате сразу подскочила. Я обвела пальцем его прозрачный силуэт, на котором шла легкими волнами картинка моего дворика за стеклянной дверью.

Он неслышно двинулся ко мне.

— Не приближайся! — завопила я.

Он нырнул на пол возле стула.

— Удобно, на корточках? — насмешливо поинтересовалась я. — Ты бы еще там лег.

Силуэт исчез, и меня ударило тепловой волной … нет, девятым валом жара.

— Прекрати! — взвизгнула я, забиваясь в угол кровати. — Разынвертируйся немедленно!

Он материализовался, сидя на полу, подперев голову обеими руками и мрачно глядя на меня.

— Это катастрофа, — произнес он замогильным тоном.

— Почему? — От неожиданности я даже не обиделась.

— Я не смогу все время в видимости рядом с тобой находиться! — Он взъерошил себе волосы, и вдруг лицо его прояснилось: — Тебе нужно научиться блок ставить.

— Как? — с готовностью отозвалась я.

— Если бы я знал! — снова помрачнел он. — Придется Стасу звонить.

— Углубленный курс? — вскинулась я.

— Какой еще углубленный курс? — рявкнул он. — Для твоих талантов курсов еще не придумали! Вот нельзя было с азов начать? Что сложного в переходе в невидимость? У тебя же с воображением никогда проблем не было.

— Я еще попробую, — пообещала я ему, не уточняя, когда. — Что, ты говорил, представить нужно?

— Не что, а себя — прозрачным стеклом. И все! — с досадой повторил он, вытаскивая телефон.

— А чтобы инвертироваться? — небрежно продолжила я.

— Стекло в шар свернуть, — рассеянно ответил он, проматывая туда-сюда в телефоне список контактов. — И представить его односторонним зеркалом.

Я поморщилась. Не пойдет. Его мне, что ли, в шар сворачивать? Я бы его в бараний рог свернула — за те слова про азы. Может, спросить нужно, прежде чем заявлять с ходу, что мне элементарные навыки недоступны?

Глядя на моего ангела, я особенно легко представила себе его объятие.

Он вздрогнул, оторвался от телефона и вскинул на меня совершенно безумные глаза. Через мгновение, правда, черты лица его расправились. Он медленно встал, подошел ко мне и, чуть пошарив рукой в воздухе, коснулся моего плеча. Я взяла его руку и приложила ее к своей щеке. Он шумно выдохнул.

— Ну, ты прямо вундеркинд! — коротко рассмеялся он. — И ты права: я тебя в невидимости сильнее чувствую. — Он блаженно закрыл глаза и вытянул шею, словно подставив лицо под легкий бриз.

— Представляешь, какое удовольствие тебя ждет, — невинно заметила я, — когда я инвертироваться научусь.

Глаза у него мгновенно открылись, и вместо моих друзей-херувимчиков в них заплясали молнии.

— Татьяна, забудь об этом! — В добавок к молниям в голосе его пророкотал гром. — А если нам вдвоем придется отправиться куда-то в полной маскировке? Не хватало еще, чтобы я тебе поджаривал, а ты меня морозила.

— А что? — рассмеялась я. — Уравновесим друг друга.

Он как-то странно глянул на меня.

— Пойду я Стасу позвоню. А ты пока, — вытащил он из внутреннего кармана куртки несколько сложенных листов бумаги, — почитай.

— Что это? — с интересом глянула я на них.

— История нашего тенистого приятеля. — Он протянул их мне, и быстро добавил: — И чтобы я тебя видел.

Я показала ему язык, чтобы не привыкал и здесь мной командовать, но, честно говоря, мне не терпелось узнать историю Тени. В невидимость просто так переходить мне было уже неинтересно, а в инвертировании практиковаться я лучше без моего ангела буду.

Жизнеописание Тени оказалось сухим и сжатым, как история моего ангела, которую мне предоставила Бабочка. Ангелом был его отец, который куда-то делся еще до его рождения, мать же его умерла при родах. Никто из ее родни взять его к себе не захотел, и он оказался в детдоме. Он немного напомнил мне Дару — с ее яркими способностями и сногсшибательной внешностью, но без ее обаяния и умения расположить к себе окружающих. Людей тянуло к нему, как магнитом, но они его, казалось, не интересовали, и он особо не старался поддерживать возникающее притяжение. В результате, все его отношения с людьми всегда заканчивались ревностью, завистью и обидой. Со временем он уже ничего другого от людей и не ждал, и в конечном итоге прослыл мизантропом. У него действительно был большой опыт общения с психологами: в детстве его воспитатели к ним водили, впоследствии он сам даже к всяким шарлатанам обращался. Остаток жизни он прожил в полном одиночестве, работая в каком-то захолустном архиве.

Как он сюда попал? После многочисленных рассказов моего ангела о тщательном отборе кандидатов в небесное сообщество, эта мысль возникла у меня первой. Вторая была не лучше: Зачем?

Додумать я не успела — вернулся мой ангел. С очень мрачным видом.

— Что случилось? — перепугалась я.

— Стас только часть экземпляров доставить смог, — напряженно проговорил он, — остальные мне на обычном месте оставили. Завтра нужно их забрать, а потом придумать, как в подразделения пронести.

— А мне с тобой нельзя? — спросила я.

— Нет, тебя даже в невидимости засекут, — покачал он головой, и я дала себе торжественную клятву прямо завтра приступить к тренировкам по инвертированию.

— Пошли спать, — устало добавил он. — Вставать рано придется — одной ходкой, наверно, не отделаюсь.

— Только в невидимость во сне не перейди, — напомнила я ему. — Разбудишь.

Он перешел в невидимость утром, уже выходя из комнаты, но я мгновенно проснулась. Закрывшаяся стеклянная дверь уже отрезала от меня источник тепла — во всех смыслах, и нежиться в кровати мне больше не хотелось. Лучше воспользуюсь его отсутствием для полезного дела.

Поднявшись, я обнаружила на столе записку: «Пожалуйста, никуда сама не выходи. Вернусь часа через два». Я нахмурилась было — Чего так долго-то? — но зато записка точно определила, сколько у меня есть времени для тренировки.

Что же мне такое свернуть, чтобы инвертироваться? На свежую голову воображение заработало на повышенных оборотах. К сожалению. Спасибо, меня сворачивать не нужно. Меня нужно просто во что-то заключить — как мой ангел себя воображает в том стеклянном шаре. И спрятать — как за его зеркалом…

А если меня завернуть? Я вдруг вспомнила наш отдых у моря, когда он обвертывал меня после выхода из воды махровым полотенцем. Обнимая при этом. Интригующе. Я сосредоточилась, во всех подробностях вспоминая обволакивающее ощущение мягкой пушистой ткани на своей коже…

И, конечно, не поняла, удалось мне инвертироваться или нет. И не пойму, пока он не придет. Да где же он? Никакого особого чувства времени, о котором мой ангел мне столько рассказывал, у меня здесь не возникло, но мне показалось, что прошло его совсем немного. Он точно два часа написал?

Взгляд мой упал на историю Тени, лежащую на столе рядом с запиской моего ангела. И вернул меня к размышлениям о его появлении здесь. Вернее, нет — о его жизни на земле. Вот если бы Игорь остался совсем один — без нас, без Дары? Если бы его никто не защищал? Если бы его никто не пытался понять? Если бы ему никто не объяснил его природу? Если бы его оставили наедине с наблюдателем, которого к нему, без всякого сомнения, приставили. А если тот еще таким, как у Игоря, оказался…

И тогда мне в голову пришла вторая мысль, которая во многом определила все последующие события. И мой ангел сам виноват, что я с ним не посоветовалась — нужно было быстрее возвращаться. А я честно исполнила его просьбу, изложенную в записке.

Ко мне уже приходило это кристально ясное осознание того, что нужно делать — когда мой ангел уложил наблюдателя Игоря, и наш сын подозревал нас во всех смертных грехах. Мне уже тогда все эти тайны поперек горла встали.

Раскопав в шкафу, под ворохом одежды, то, что было мне нужно, я вышла из комнаты. Не во дворик и не дальше — в учебную аудиторию. Вспомнив, где накануне я ощутила Тень, я сориентировалась и постучала в его, как я надеялась, дверь.

Она открылась после моего третьего стука. Чуть-чуть. Из узкой щели на меня подозрительно смотрело напряженное невзрачное лицо.

— Здравствуйте, Ангел, — произнесла я без всяких вежливых улыбок, но уже с проверенной вежливой настойчивостью. — Вы позволите зайти? Мне очень нужно поговорить с Вами.