Ангел-стажёр (СИ)

На этот раз, правда, меня совсем другой прием ожидал.

— Вот, принес, — протянул я ей наши воспоминания, подойдя к ее столу.

— О, наконец-то! — живо отозвалась она, вставая и с нетерпением открывая наше творение. — Я уже наслышана об этом документе. Честно говоря, не ожидала такой предупредительности от хранителя — не очень-то вы нас жалуете, когда приходится вашим людям неотложную помощь оказывать.

— Да что Вы! — широко улыбнулся я. — Это мы себя не жалуем, если нашим людям приходится неотложную помощь оказывать.

— И все же, — с тонкой усмешкой кивнула она, — мы высоко ценим Ваш жест. Если Вам когда-либо понадобится наша помощь, обращайтесь без малейшего стеснения.

— Спасибо, — поблагодарил ее я. — Собственно говоря, хочу поймать Вас на слове.

— Да? — Она чуть склонила голову к плечу.

— Насколько я понимаю, Вы тоже отправляете отчет в аналитический отдел? — произнес я с еле-еле выраженной вопросительной интонацией.

Руководитель целителей снова кивнула, но уже без улыбки.

— У одного из обучающихся в группе новичков, которая только что закончила курс обучения в вашем павильоне, — продолжил я, — стоят максимальные баллы практически по всем дисциплинам. Вы не могли бы немного занизить их?

Стоящая передо мной невысокая женщина-ангел не спеша положила наши воспоминания на стол перед собой и выпрямилась, мгновенно преобразившись. На меня — снова как в прошлый раз — с холодным гневом взирала представитель руководящего звена ангельского сообщества.

— Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? — негромко и отчетливо произнесла она.

— Вполне, — уверил я ее. — Здесь, — указал я на лежащий перед ней том, — речь идет как раз об этом обучаемом. Мы стараемся избежать любого повышенного интереса к нему — интереса, который может коснуться и вас.

Она резко отодвинула наши воспоминания в мою сторону и села за стол.

— Боюсь, нам придется отказаться от Вашего любезного предложения, — сухо бросила она, больше не глядя на меня.

— Это не предложение, это — просьба, — снова подвинул я наш труд к ней. — Часть Ваших сотрудников уже ознакомилась с этой историей. Свяжитесь с ними, передайте им эту просьбу, спросите их, оправдана ли она.

Она подняла на меня оценивающий взгляд.

— Только … если можно… — быстро добавил я, — выражайтесь иносказательно. Открытые каналы уже не безопасны.

В ее взгляде появилось профессиональное терпение.

— Мне кажется, Вам весьма не помешала бы наша специфическая помощь, — размеренно и умиротворяюще произнесла она.

— Вы правы, — кивнул я, — нам нужна Ваша помощь. Насколько, Вы поймете, когда прочитаете всю историю. А потом задайте себе вопрос: почему человеку вычистили всю память, а его хранителю — нет.

Она опять опустила глаза, нахмурившись и бессознательно поглаживая наши воспоминания. Затаив дыхание, я ждал.

Через несколько очень долгих минут она снова глянула на меня. Пристально и молча. Все также без единого слова, она достала из папки у себя на столе какой-то бланк и еще один — из ящика.

— Перепишите результаты группы, — совсем тихо сказала наконец она, — внеся нужные Вам изменения. Предупреждаю, — подняла она руку, когда я открыл рот, — если подлог обнаружится, ответственность за похищение нашего отчета и замену его другим будет возложена на Вас.

Я молча кивнул, вытаскивая ручку.

На лестницу с этажа целителей я вышел ногами и привалился без сил к стене. Хоть бы они повыше располагались, а то до аналитиков не доползу. Тьфу ты, а зачем мне куда-то ползти? Я снова зажмурился, сосредотачиваясь на своей чрезвычайной надобности попасть в аналитический отдел, чтобы… Зачем? Да нет же, не прямо в отдел, а к их двери — чтобы мой закон надобности остался в тайне и моя задача хранителя Татьяны и агента Стаса в одном лице оказалась выполненной.

Вот хорошо, что я о нем вспомнил. Лучше прямо сейчас отрапортовать, что прошел целителей, а то потом еще рявкнет в голове в самый неподходящий момент.

Стас не преминул еще раз напомнить мне о необходимости тщательно запоминать все, что мне на глаза попадется.

Первыми в зале аналитиков на глаза мне попались ближайшие к двери прозрачные панели. Какая-то у них необычно бурная активность в тот день оказалась — все видимые мне изображения метались на панелях, словно с цепи сорвались.

Глаза у меня тоже заметались от одной панели к другой, и через пару минут я понял, что в этом наслоении образов Стас точно никогда не разберется. И нетрудно догадаться, кого он в этом обвинит.

— Тут какой-то ажиотаж, — быстро подумал я, вызвав его, — так что принимай репортаж прямо с места событий.

Сгорбившись и изображая изнуренного тяжким трудом кураторства ангела, я медленно побрел к месту своего отчета. Зафиксировав взгляд на одной из панелей, потом, пройдя ее, на другой, потом на следующей… Только справа от себя. У меня и так уже в глазах рябило — вспомнился Макс, не к ночи будь помянут, с его свинством во время обучения меня мысленному блоку. Поведи я глазами по сторонам, мне больше никогда не придется ставить этот блок — мне бригада целителей понадобится, чтобы его снять.

Впервые за все это время бокс моего аналитика показался мне желанной тихой гаванью.

Как выяснилось, однако, ее бушующая аналитическая стихия тоже стороной не обошла. Мой аналитик сидел у себя за столом, уставясь в такую же панель. Интересно, она там только сейчас появилась или я ее раньше не заметил, потому что она действительно прозрачной была?

Сейчас по ней тоже плыли какие-то кривые — то разветвляясь, то переплетаясь, то резко меняя направление — и, слава Всевышнему, не так быстро, как на других панелях.

— Добрый день, — обратился я вслух к аналитику, — следующий отчет принес.

— Вот тебе еще на закуску, — обратился я мысленно к Стасу, — только это тебе перевернуть придется — я с тыла смотрю.

Аналитик взял у меня из рук отчет, не отрывая глаз от панели, потом коротко глянул на меня и кивком отпустил восвояси.

Стас икнул у меня в голове, уверенно добавив, что одной порции десерта будет вполне достаточно.

Я с готовностью приступил к выполнению обоих указаний, разворачиваясь к выходу из бокса.

В этот момент за спиной у меня что-то резко пискнуло. Вздрогнув, я обернулся и увидел выплывающий на стол аналитика бланк. Очень знакомый мне бланк. Строгое подчинение приказам вышестоящего руководства вдруг показалось мне неоспоримым достоинством.

— Подождите, — догнало меня уже в проеме выхода.

Не успев так быстро перестроиться, я подчинился и этой команде — замерев в вышеупомянутом проеме вполоборота к аналитику.

Внимательно изучая отчет целителей, он сделал мне, не глядя, нетерпеливо приглашающий жест рукой. Темные его побери, неужели он мой почерк уже узнает? Не получив от занятой этим вопросом головы никакого нового импульса, ноги на свой страх и риск принесли меня назад к столу.

— Насколько я вижу, — протянул аналитик, водя глазами по строчкам бланка, — на этом этапе обучения группы вновь выделились все те же два лидера, хотя и по разным качествам. Ваши наблюдения подтверждают этот вывод? — поднял он на меня, наконец, цепкий взгляд.

— В целом, да, — ответил я, глазом не моргнув.

Ни одним. Оба моих глаза старательно скосились на прозрачную панель, линии на которой вдруг пришли в лихорадочное движение. Они перераспределились, образовав широкую полосу с отстоящей от нее тонкой окантовкой сверху и снизу. Полоса состояла из нескольких почти полностью прямых линий, окантовка представляла из себя затейливые кривые.

— Вы внесли в отчет их подробную динамику на протяжении курса? — снова спросил меня аналитик.

— Да, конечно, — выдавил я из себя, испытывая легкое головокружение.

На полосу с окантовкой наложилась еще одна, другого цвета, и затем еще одна. В результате, полоса заиграла … ну, почти всеми цветами радуги, а окаймляющие ее затейливые кривые сплелись в кружевном узоре.

— Вы не заметили ничего необычного в их поведении? — пробился к моему сознанию очередной вопрос.

Святые отцы-архангелы, у нас справедливость, краеугольный наш камень, еще существует? Как у Стаса, так инструкторов обвинять — а у целителей будьте любезны к аномалиям у студентов присмотреться! В обществе тех ненормальных «пациентов» аномалии у кого угодно появятся.

— Вы понимаете, — перевел я дух, поскольку свистопляска на панели аналитика немного замедлилась, — у большинства группы этот курс не вызвал никакого интереса. На их фоне поведение лидеров и, соответственно, их успехи могут показаться необычными. С моей же точки зрения, они просто ответственно отнеслись к своему обучению.

— Благодарю Вас, — произнес аналитик, отложив в сторону отчет целителей и помолчав. — Я ознакомлюсь с Вашим докладом чуть позже, и у меня могут возникнуть дополнительные вопросы.

К выходу я шел, глядя строго перед собой. Даже Стас этими беснующимися образами до отвала накушался, а в меня еще и добавку впихнули. Так что лучше мне спуститься к нему по лестнице, не спеша, глядя на блаженно однотонные стены и скрупулезно стирая в памяти свидетельства бурной деятельности аналитиков.

Не удержался я. Очень мне хотелось … нет, очень мне было нужно побыстрее узнать, что он расшифровал в этих образах.

И проверить свой восстановившийся закон надобности.

И продемонстрировать Стасу, что однажды приобретенные опытным хранителем навыки никогда не забываются.

И к Татьяне срочно вернуться, пока мой кредит доверия ей не исчерпался, чтобы уравновесить возвращение другого проявления силы духа и воли.

Как оказалось, убедительно аргументируя надобность перенестись прямо к Стасу, я слегка промахнулся с точным определением пункта назначения. Материализовался прямо у него в кабинете, перед столом, за которым он сидел, положа на него ноги, сложив руки на животе и глядя прямо перед собой ничего не видящими глазами.

Вот этот последний момент я весьма недальновидно исправил. Еще и дальше пошел — бросился ловить его, когда он, взбрыкнув от неожиданности руками и ногами, кувыркнулся с кресла. Нужно говорить, где оказалась моя протянутая рука помощи?

— В дверь — нужно — стучать, — сидя на мне верхом и крепко захватив горсть моих волос, наглядно проиллюстрировал Стас каждое свое слово ударом моей головы о пол.

— Чтобы мне опять что-то в голову полетело? — глухо пробормотал я, закипая.

— Отличная мысль! — раздался у меня над головой торжествующий вопль, и железный захват на затылке исчез.

Повернув кое-как голову, я увидел его руку, тянущуюся к ящику стола. Вспомнив массивное папье-маше, голова воззвала о помощи, и дальше сработали рефлексы. Одним словом, перевыполнил я план по демонстрации Стасу приобретенных навыков. В частности, в его павильоне.

Я на нем сидел недолго. Во-первых, неудобно было — у него даже мышцы каменными оказались. Во-вторых, он не сопротивлялся. И в-третьих, я вспомнил притчу о том, что вскочить тигру на спину нетрудно, а как с нее спрыгнуть — это вопрос.

— Слушай меня внимательно, — решительно проговорил я, удерживая его руки за спиной. — Начиная с сегодняшнего дня, ищи себе другого мальчика для битья.

— Где насобачился? — выдохнул он.

— Не твое дело, — отрезал я.

— Мои, что ли, выдрессировали? — хмуро поинтересовался он.

— Не выдрессировали, а научили, — уточнил я. — В знак благодарности. Которая тебе неведома. Я тебе все наши открытия передал. Я тебе всех твоих обучил. Я тебе сегодня транслировал под угрозой полного разоблачения. И одновременно на вопросы аналитика отвечал. Мне вообще сегодня не нужно было к тебе спускаться. А меня мордой в пол?

— Слезь, — буркнул он.

Я встал с него и отступил в сторону. На один шаг. Если снова бросится, лучше сразу — у меня еще пара приемов в запасе есть.

Стас медленно поднялся, отряхнулся, подвинул отъехавшее в процессе нашего выяснения отношений кресло и опустился в него. Старательно не глядя на меня.

— А чего хотел-то? — бросил он, упорядочивая разбросанные бумаги на столе.

— Ты что-то понял в том, что я тебе передал? — спросил я, обходя стол, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

— За полчаса? — вскинув голову, вытаращил он на меня глаза. — Я тебе что — искусственный интеллект?

— Так отдай интеллекту, — предложил я, нарочито проигнорировав слово «искусственный».

— Это еще кому? — насупился он.

— Тоше, — изменил я в последний момент имя.

Что-то подсказало мне, что упоминание темного гения мгновенно положит конец нашему перемирию.

— Я подумаю, — буркнул он.

— Ладно, я пошел, — устало произнес я, направляясь к двери.

— Кто у вас после целителей? — послышалось у меня за спиной.

— Администраторы, — ответил я, оборачиваясь.

Он пренебрежительно махнул рукой.

— А, там точно делать нечего, — прищурился он с хищной усмешкой. — Давай я через пару дней к вам туда выберусь — еще помахаемся?

— Я подумаю, — тщательно скопировал я его интонацию.

Когда я поднимался к выходу из административного здания, до меня, наконец, дошло, что только что случилось. Я оседлал главного Ангела-карателя — и получил в ответ не показательную порку, не одиночное заключение до конца вечности, а приглашение продолжить соревнование.

Я почувствовал, что могу, даже не запыхавшись, горы свернуть.

Внештатники, похоже, тоже. На этот раз они даже для проформы не стали мои документы смотреть — сразу отмашку проходить дали.

Так что примчался я к Татьяне в отличном расположении духа. Она, правда, тоже драться попыталась, когда я пошутил насчет корректировки ее результатов, но после Стаса я урезонил ее одной левой. В прямом смысле — обняв ее ею. И крепко зажав правой ее руки. Пока она твердо не заявила мне, что мы идем в хранители и только в хранители. После чего моя правая рука охотно присоединилась к левой.

От этого долгожданного события нас отделяла всего лишь финишная прямая. У администраторов я не ожидал ни опасностей, ни подвохов, ни особых открытий — любое из них оказалось бы похороненным под лавиной отчетов, объяснительных записок, заявок, списков и цифр.

***

Эта лавина и мой оптимизм чуть не похоронила. Для начала у меня почти сразу возникло твердое убеждение, что администраторы каким-то образом узнали меня — и решили отыграться за мои слегка экстравагантные заявки в пору моего еще несанкционированного пребывания в видимости на земле.

Они разогнали всю Татьянину группу по своему помещению — как можно дальше друг от друга — и заставили меня бродить от одного к другому. Причем, стоило мне задержаться возле любого из новичков, чтобы законно, между прочим, понаблюдать за его вхождением в курс дела, как меня вежливо, но безапелляционно просили не отвлекать сотрудников.

К концу уже первого дня я чувствовал себя футбольным мячом в особо яростном матче.

Я, конечно, понимаю, что им мои земные заявки казались непомерными, но когда это было? А квартиру мне потом без всяких просьб с моей стороны выдали, и все остальное я сам, упорным и тяжким трудом заработал. Но у них же в документах только грехи ангельские фиксируются, причем навечно, без срока давности.

А потом еще и Татьяна не удержалась, чтобы не блеснуть — взялась усовершенствовать эту их документацию. Вот спрашивается, что ей мешало в нашем земном доме порядок поддерживать с таким же упоением, как в этих бумажках?

Пришлось и ее призвать к порядку. Самым решительным образом. Я передал ей слова Стаса о возможностях аналитиков в подборе новых сотрудников, изменив всего лишь название отдела. И что вы думаете? Не моргнув глазом, она предложила мне еще раз подделать ее результаты! После того, как всего пару дней назад смотрела на меня после моей шутки, как на преступника.

Я представил себе попытку договориться с администраторами. Мою просьбу, конечно, выслушают, крайне внимательно — после чего тут же внесут ее во всех подробностях в соответствующий протокол и приложат к перечню моих прегрешений. И хорошо, если только туда.

Пришлось рельефнее обрисовать Татьяне всемогущество администраторов.

Сработало. Когда на земле она в такой механизм превращалась, полностью отключившись от окружающего мира, я нервничал; здесь же — вздохнул с облегчением. Да, знаю, скучно — не работа, а тоска зеленая, но нужно нам обоим еще совсем немного потерпеть. А потом уж будет у нас с ней впереди яркая и захватывающая вечность.

Периодически я наведывался к ее рабочему месту — и чтобы поддержать в ней надежду на эту вечность, и чтобы проверить, не решила ли она опять ускорить ее приход. Я ко всем практикантам, разумеется, наведывался — и скоро понял, что администраторам явно не стоит беспокоиться насчет будущих кадров. А мне — насчет выдающихся Татьяниных результатов. В этом отчете я с легкостью смогу акцентировать внимание на успехах большинства ее группы.

И навалилась на меня скука — в чем, впрочем, также не было ничего неожиданного, учитывая подразделение, в котором проходил этот последний курс. Я бы даже сказал, последние дни этого последнего курса.

Бродя по павильону администраторов и едва сдерживая зевоту, я вспомнил предложение Стаса. Заманчиво. Своим терпением я честно заслужил короткую передышку. И, похоже, остался у меня последний шанс для нее — после того, как мы с Татьяной выберем подразделение хранителей и приступим к углубленной подготовке, будет нам не до соревнований.

— Занят? — решился я вызвать Стаса.

В ответ я выслушал очередную тираду, что глава службы внешней охраны занят исключительно ожиданием моих звонков и трепещет от восторга при их получении.

Из чего я заключил, что уровень его самооценки поднялся из праха, и предложил вновь его туда низвергнуть.

Судя по голосу, именно в этот момент он и затрепетал. И, похоже, не так от восторга, как от нетерпения, поскольку вызвал меня из павильона администраторов прямо тут же.

Разумеется, я сначала Татьяну проинспектировал — и чтобы удостовериться, что она все также в режиме ожидания пребывает, и чтобы избавить Стаса от иллюзий, что все вернулось на круги своя и я буду вновь козырять в ответ на каждый его командный окрик.

Без крика обошлось, без команд, разумеется, нет.

— В наш павильон! — встретил меня яростный взгляд, как я только вышел наружу.

— Не-а, — тоже мысленно ответил ему я, и ткнул большим пальцем в сторону заросшего леса.

— Это еще с какого перепуга? — подозрительно прищурился он.

— Не хочу твой авторитет в глазах подчиненных уронить, — расплылся я в довольной ухмылке. — Постарайся не слишком отстать.

Не дожидаясь его ответа, я инвертировался — он тоже тут же исчез. Присутствие Стаса в инвертации всегда действовало на меня … взбадривающе, и я сорвался с места. Он, похоже, держался-таки со мной наравне, поскольку бодрящее ощущение не отпускало меня всю дорогу.

Для нашего поединка я выбрал место, в котором Макс обучал нас с Татьяной мысленный блок ставить. Еще в тот раз оно показалось мне идеальным с точки зрения относительно равной удаленности и от наших помещений, и от темных.

Добравшись до него, я быстро перешел в видимость — Стас последовал моему примеру.

— Ну что, поехали? — насмешливо поинтересовался я. — Или тебе отдохнуть нужно?

Он бросился на меня без единого слова и малейшего предупреждения.

Через некоторое время мне пришлось признать — исключительно самому себе — что свой пост он занимает отнюдь не за бравый вид или командный тон.

Несмотря на все припасенные в рукаве приемы, которые я перенял от его бойцов, мне чуть ли не больше сил понадобилось, чтобы отбиться от одного его, чем от всех них. Он двигался с такой скоростью и ловкостью, что мне начало казаться, что на меня опять вся его свора навалилась — только теперь ведомая единой волей.

В конце концов, в какой-то момент я больше не смог удерживать его на расстоянии, и мы сошлись в клинче, пытаясь подсечь и повалить друг друга. Безуспешно. Пока он не перешел к неспортивным методам.

— Прекрати на меня дуть! — задохнулся я, ощутив леденящее веяние на шее, и тут же услышал яростное шипение у себя за спиной: — Не сметь меня за спину лапать!

Руки у меня сами от него отдернулись, и мы отскочили друг от друга. Затем синхронно нахмурились и повернули головы в одном и том же направлении. Откуда тут же раздался заливистый смех.

— Отлично! Отлично! — забулькал темный гений, материализуясь и радостно потирая руки. — Уже с двумя сразу получилось! Вы же меня не обнаружили, правда? Правда, правда! А можно вы завтра еще кого-нибудь с собой возьмете?

Мы со Стасом переглянулись. Если на моем лице было написано то же, что и на его, то я бы на месте темного гения быстро и максимально незаметно ретировался.

— Значит, продолжаем козни строить? — медленно протянул Стас. — Засады и ловушки готовить? Только из-за угла нападать умеем? А в честном бою никак? А ну, иди сюда!

— Нет-нет-нет! — замахал на него руками темный гений. — Я с тобой драться не буду.

— Кто бы сомневался! — презрительно фыркнул Стас.

— Стас, слушай, он же теоретик, — вмешался я. — Как-то нечестно…

— Я хотел сказать, что с тобой одним драться не буду, — добродушно поправился темный гений, словно не расслышав мои слова и продолжая улыбаться Стасу милейшим образом. — Вот против вас двоих я мог бы, пожалуй, попробовать.

На этот раз я только надеялся, что у меня на лице было написано не то, что я увидел на лице Стаса.

— Теоретик, говоришь? — обратился он ко мне. — Так что — может, поучим немного настоящей жизни? Сильно мять не будем, — предотвратил он мое возражение.

Он шагнул к еще ярче засиявшему темному гению. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним. В случае чего, не дам ему в раж войти.

В раж Стас вошел после меня. За немеренное число лет своей жизни, ни на земле, ни в родных пенатах, нигде и никогда не встречал я ничего подобного. С виду неуклюжий и косолапый, темный гений оказался каким-то гуттаперчевым. Нет, он вообще из положения в положение перетекал как тонкий ручеек, как струйка дыма.

В результате, всех наших объединенных со Стасом усилий не хватило, чтобы хотя бы поймать его. Зато мы с ним постоянно врезались друг в друга, бросаясь на темного гения с разных сторон, чтобы пресечь его отступление. Он же, выскользнув всякий раз каким-то, одним только темным ведомым, способом, умудрялся еще и нам обоим по легкому подзатыльнику отвесить.

В конце концов, Стас остановил меня, а не наоборот. Я еще напоследок и его заграбастал, обознавшись. В чувство меня привело радостное бульканье в стороне.

— Ой, как хорошо! — Темный гений прямо на цыпочках пританцовывал. — Напрасно предал я забвению забавы тела своего! Слушайте, серьезно — давайте вы с кем-то еще придете, а?

Встряхнув меня еще раз для верности, Стас повернулся к нему.

— Я могу пару ребят с собой взять, — осторожно начал он. — Может, и ты тоже? Из какого, ты говоришь, отдела?

— Я сам себе отдел, — смешливо сморщила нос зазнавшаяся дворняга.

— И много вас таких — отдельных? — недоверчиво поинтересовался Стас.

— Таких, как я, больше нет, — уверила его ходячая мания величия.

— Ладно, — слегка потряс головой Стас, — так сколько ребят приводить?

— Сколько захочешь, — милостиво кивнула ему супер … вражина, — только чтобы у них доступ к инвертации был. Хочу посмотреть, на скольких маскировку растянуть смогу.

Уже полностью придя в себя, я переводил взгляд с одного на другого. Я бы только порадовался неожиданному крушению самооценки Стаса — если бы и моя там рядом не валялась. Под занавес темный гений еще и потоптался по ней, низведя меня из благородного животного мира в телеграфный аппарат, через который Стас ему встречу назначит.

Как выяснилось, еще и не раз.

— Так, — лихорадочно забормотал Стас, как только темный гений удалился, — я через него всех своих орлов пропущу, а то расслабились в последнее время.

— Тогда сам с ним перемычку устанавливай, — решительно заявил ему я. — У нас с Татьяной еще несколько дней осталось, а потом нам не до всяких кувырканий будет.

— Но еще хоть раз же встретиться придется, — резонно возразил мне Стас.

— Встречу с ним организую, — пообещал я. — Но без меня. У меня у администраторов дела есть.

— У администраторов? — удивленно вскинул брови Стас.

— Мне нужно … воспоминания у них разбросать, — осенило меня.

— В павильоне? — Брови у Стаса полезли на затылок.

— Их там немерено, — принялся привычно импровизировать я. — Пусть тоже ознакомятся. С Мариной же договаривались — чем больше, тем лучше.

Марина в голову мне пришла совсем некстати. Вокруг меня и так уже развелось слишком много талантов и гениев, с завидным упорством роняющих мое самоуважение. И слишком уж хорошо она в эту компанию вписывалась.

Мысли эти не оставляли меня до самого вечера. Самоуважение громко и недвусмысленно требовало восстановления в своих законных правах. И тогда случайная — лишь бы от Стаса отвязаться — импровизация заиграла совсем другими красками.

Может, я и не дотягиваю до заоблачных вершин философской мысли и боевых искусств, но посмотрел бы я, кто сможет со мной сравниться в умении принимать нестандартные решения.

Администраторы до сих пор забыть не могут мои эксцентричные просьбы? Так пусть, действительно, почитают, чем они были вызваны.

Мне по каким-то соображениям предоставили доступ ко всем подразделениям как в административном здании, так и за его пределами, даже к самым закрытым? Вот и откроем им глаза на реалии настоящей ангельской жизни.

Начал я, следуя своему еще никогда не подводившему меня порыву, с администраторов, и последняя пара дней у них показалась мне вполне сносной.

Я снова покурсировал в их зале, но уже с определенной целью. Меня интересовали крайне редкие их экземпляры — полностью погруженные в работу, но еще не полностью закованные в броню сухости и чопорности. Чтобы не заметили, как я им наши воспоминания подсуну, но поддались любопытству, когда, в конце концов, обнаружат их.

Таковых обнаружилось всего двое, но я и такому улову был рад. В последний день курса я изобразил из себя неуклюжего увальня, случайно сбросившего с их столов наваленные там документы. Рассыпаясь в извинениях, я подобрал их с пола и водрузил на место — вместе с экземплярами нашей истории. Даже если переполох поднимется, когда их найдут — меня уже здесь не будет.

Отчет по этому курсу я написал на одном дыхании. Ничего выдумывать не пришлось — оглашенные результаты дали мне полное право подчеркнуть успехи чуть ли не всей группы поголовно.

Сдавать его я тоже отправился в приподнятом настроении. Во-первых, это была моя последняя миссия в уже прилично напрягающем меня многоликом статусе. В следующий раз я вернусь в это здание полноправным хранителем и никем больше. Во-вторых, я намеревался поставить в тот день жирную точку … нет, восклицательный знак … нет, жирный восклицательный знак в своем договоре с Мариной.

Я недолго размышлял, где посеять последние семена истины — у меня оставалось три экземпляра наших воспоминаний.

Для начала, грех было не воспользоваться последним визитом к аналитикам — пусть хоть раз получат для изучения живые данные непосредственно с места событий, а не сухие сводные отчеты из подразделений.

Затем, в заманчивой близости к ним располагаются наблюдатели — этим точно не помешает с последствиями фанатизма отдельных своих сотрудников ознакомиться, чтобы гнать последних в шею.

В качестве третьей целевой группы своих читателей я выбрал внештатников. И мое обещание Марине было здесь не причем. Я не тешил себя иллюзиями, что у этих сатрапов совесть проснется после взгляда на себя со стороны. Нет, я всего лишь хотел, чтобы они узнали, что все их попытки прижать меня к ногтю на земле закончились полным и безоговорочным провалом.

И не только на земле, усмехнулся я, вспомнив, как они пытались перекрыть мне путь к Татьяне. И заблокировать доступ к Стасу. И лишить меня свободы мысленной связи. И соорудить всевозможные препятствия при входе и выходе из нашего здания. Жаль, что у них извилин не хватит провести параллели между оставленным мной текстом и последними событиями.

Уже несколько раз поставив их на место на блокпосту, я подошел к нему уверенным шагом. Старший караула небрежно отмахнулся, когда я принялся доставать из кармана джинсов пропуск, другой рукой прижимая к боку наши воспоминания.

Ну вот, насмешливо подумал я, упустили свой последний шанс поймать меня на явном прегрешении.

И отцы-архангелы чутко уловили мою бесшабашную мысль.

— А это что? — спросил старший внештатник, ткнув пальцем в бумаги у меня подмышкой.

— Администраторы просили в их архив занести, — небрежно бросил я.

— Нас не предупреждали, — нахмурился он.

— Здесь старые заявки и отчеты, — надменно вскинул я брови. — О чем предупреждать?

Он вдруг резко выдернул один экземпляр из-под моей руки — остальные упали на землю. Я наклонился, чтобы поднять их — они уже оказались в руках других внештатников.

— Так-так-так! — довольно протянул старший, листая свою добычу. — Старые отчеты, говорите? А в прошлый раз, как я помню, это были ценные научные материалы для целителей? Только оказались они почему-то в других отделах. И как выяснилось, представляют из себя подрывную литературу. Порочащую высокое имя ангельского сообщества. А мы все гадали — кто же ее распространяет?

Ничего они не гадали — за дверью в здание меня уже ждали. Все пути к стремительному отступлению были перекрыты остальными караульными — пришлось шагнуть вперед, к открывшейся двери и той самой троице, которая гоняла меня по лестнице сразу после моего прибытия с земли.

На этот раз тычки в спину начались сразу. Хорошо, хоть всего один этаж нужно было идти.

Я представил себе больничную палату.

— Стас, — быстро подумал я, — меня взяли. С воспоминаниями. Прикрой Татьяну.

— Ты где? — мгновенно отозвался он.

— По-моему, к себе ведут, — неуверенно ответил я.

— Ничего не выкидывай, пока я все не выясню, — отрывисто бросил он и тут же отключился.

Я же просил о Татьяне позаботиться! Что он выяснит, если ему самому целая глава в воспоминаниях принадлежит? Только рядом со мной окажется!

Если Стаса отстранят, Татьяна, с ее способностями, останется один на один со всем нашим сообществом, в котором в последнее время обнаружилось слишком много подводных течений. Я просто обязан обеспечить ей защиту. Любой ценой. И выход, пожалуй, у меня остался один.

— Мне нужна помощь, — без расшаркиваний обратился я к ручью в заросшем лесу.

— Что случилось? — В тоне темного гения не было и намека на его обычную смешливость.

— У меня … неприятности, — уклончиво ответил я. — И, возможно, не только у меня. Я … или мы … которые с тобой дрались … какое-то время будем … заняты. Сможешь присмотреть за Татьяной?

— Все сделаю, — без малейшего колебания ответил он.

— Создайте перемычку, — уточнил я, — чтобы все время на связи быть. Привяжитесь к какому-то месту, которое никто, кроме вас, не знает. Даже я, — представив себе встречу со «специалистами по памяти», я содрогнулся.

— Есть такое место, — уверенно произнес он. — Не беспокойся.

— Ей сейчас подразделение выбирать нужно, — продолжил я. — Если я … мы … не появимся в ближайшее время, возьмете ее к себе?

Темный гений ответил не сразу.

— Крайние возможности редко реализуются, — загадочно ответил он наконец. — Но ей мы всегда будем рады.

Теперь мне предстояло самое сложное. Впервые в жизни вид и запах вареной картошки не вызвали у меня ни малейшего удовольствия.