Аристократы улиц 2

Глава двадцать третья

— О конфликте между вашими родами мне известно давно, — начал князь Грушецкий. — Я был свидетелем того, как ваш дед пошёл на Рязань войной.

— Сколько вам лет? — не удержался я от вопроса.

— Сто четыре года. Мне было двадцать три, когда началась та война. Мой отец и ваш дед, Эспер Григорьевич, были весьма дружны. Поэтому отец без сомнений поддержал его в походе против Рязани.

Я молча кивнул, хотя и сомневался, что дело было только в дружбе. В политике ни у кого нет друзей. Тогдашний князь Смоленска наверняка преследовал какие-то свои интересы.

В конце концов, мой дедушка был неправ по всем фронтам. Мало того что обрюхатил чужую жену, так после этого ещё прикончил её мужа и пошёл на род войной…

А теперь нам с Владом приходится разгребать последствия всего этого.

Гордиться таким предком было сложно. Да я и не пытался.

Меня гораздо больше интересовало, что Илья Романович имел в виду насчёт Влада. Что значит, он виновен во всём, что случилось?

— Но война, как вы знаете, не увенчалась для Москвы успехом, — продолжил князь. — Поэтому ваш дед оказался в опале и был сослан в Сибирь.

— Эта часть истории мне знакома, — сказал я. — Кстати, вы не знаете, что он делал в Сибири?

— Ну как же. Основал Дальнегранск, а затем отправился на Дальний Восток.

— Это я тоже знаю. А потом?

— Судя по всему, сгинул где-то в глуши.

У меня были другие сведения. Судя по тому, что сумели нарыть Милослава и отдел разведки Тарковских, дедушка вернулся в княжества под чужим именем. Но здесь след потерялся. Я думал, Грушецкий знает больше, однако увы.

Впрочем, не о дедушке сейчас.

— Простите, ваше высочество, но при чём здесь мой дед? Вы хотели рассказать что-то о Владиславе.

— Конечно, — кивнул князь.

Блеснув перстнями, он взял чашку с чаем и сделал бесшумный глоток. Так же тихо поставил чашку на стол и сказал:

— Я просто хотел обозначить, что мне известны все детали конфликта. Кое-что я видел лично, что-то знаю из первых рук. Просто вы должны понимать, что в этом аспекте от меня нечего скрывать. И я тоже ничего от вас утаивать не собираюсь.

— Тогда рассказывайте, — скрипнув зубами, сказал я.

Илья Романович недружелюбно прищурился, но потом приподнял уголки губ:

— Что ж, слушайте. Никита Молотов понятия не имел, кто его отец. Может, он и слышал про войну между княжествами, но ему наверняка скормили то же, что и широким массам.

— Что же?

— Князь Эспер Тарковский поднял мятеж.

— Ну да, — хмыкнул я. — Простите, что опять перебил. Продолжайте, княже, прошу вас. Так, получается, Молотов не знал о нашем родстве?

— Да. Но узнал благодаря Владу.

Теперь мы начали подходить к сути, и я весь обратился в слух. Даже будто дышать перестал.

— Должно быть, ваш отец Александр тоже скрывал от вас правду. Но, насколько мне известно, Владислав каким-то образом узнал о тайне происхождения князя Молотова. И сделал сомнительный вывод о том, что может получить трон Рязани.

— Каким образом? — удивился я.

— Очень просто. Он собирался убить Никиту, а затем объявить о родстве между семьями. Технически это бы дало Тарковским право претендовать на Рязанское княжество.

— С такими же намерениями и мой дед объявил войну, разве нет?

— Конечно, нет! — Грушецкий позволил себе смешок. — Он хотел, чтобы Никита занял трон. А ведь мальчика хотели выбросить из линии наследования как бастарда. А то и вовсе убить. Но Эспер Григорьевич добился своего.

— Подождите, — не понял я. — То есть, получается, войну он выиграл?

— В каком-то смысле да. Большую часть рязанской гвардии он разбил и даже смог отразить атаку имперских полков. После этого ваш дед провёл с государем переговоры, и всё стало как есть. Никиту сделали наследником Рязани, ну а Эспер Григорьевич сложил титул в пользу вашего отца.

— Как-то странно всё, — пробормотал я. — Дедушка добился цели, зачем тогда отправился в изгнание?

— Таково, должно быть, было условие императора. Он не мог позволить вашему деду оставаться князем. Можно радоваться, что весь род Тарковских не подвергся гонению.

— Вы правы, — сказал я. — Но мы опять отвлеклись от темы.

— Действительно. Но вы и сами прекрасно можете понять, к чему я веду.

— Владислав организовал покушение на Никиту?

— Именно. Неудачное. И после этого Молотов узнал о связи между вами. А может, знал уже давно, просто не хотел начинать конфликт. Однако он посчитал, что Тарковские ударили первыми и руки у него развязаны.

— Неудивительно, — у меня вдруг заболела голова, и я с усилием потёр лоб. — Возможно, я бы на его месте подумал так же.

— Что случилось дальше, вы и сами прекрасно знаете. Владислав осознал, что натворил, и принял титул, а вас отправил как можно дальше.

— Вы тоже думаете, что он хотел меня спасти?

— Конечно. Так же, как и госпожу Есению с госпожой Белославой. А вы считаете иначе?

— Я уже ни в чём не уверен, — качнул я головой.

Грушецкий поглядел на меня и верно оценил моё самочувствие:

— Хотите, прикажу привести целителя? Или могу дать вам зелье от головной боли. Исключительного качества, его готовит мой личный алхимик.

— Нет, благодарю. Само скоро пройдёт, — отказался я. — Это всё, что вы хотели мне рассказать?

— По большому счёту, да. Простите, что разрушил вашу веру в брата, если она была. Но я уверен, что такие вещи вам стоит знать — тем более, если вы хотите стать моим вассалом.

Я не был уверен, что Илья Романович искренен со мной. Подобной информацией не делятся просто так. Он что, намеренно хотел настроить меня против Влада? Или преследует какие-то другие цели?

Я бы и хотел сомневаться в правдивости всего этого. Но не получалось. Я хорошо помнил, как вёл себя Влад до того, как сделался князем. Подобная кровавая афера была вполне в его духе.

Почему же тогда, когда мы говорили в «Золотом казане», он пообещал вернуть мне титул, когда всё закончится? Мол, не нужна мне такая ответственность. Наигрался, надоело? Или понял, что князем быть не так весело, как казалось?

Быть княжичем и транжирить деньги по кабакам да борделям уж точно проще.

Или же Влад мне врал? Он вовсе не хочет отдавать мне титул? И готовит для меня какую-то другую участь?

Чёрт возьми, сколько вопросов. От них только сильнее голова разболелась.

— Илья Романович, я передумал.

— Насчёт чего? — уточнил князь.

— Можно мне ваше зелье?

— Ах да, конечно.

Грушецкий с улыбкой поднялся, отыскал в сейфе небольшую бутылочку из зелёного стекла и протянул мне.

— Трёх капель будет достаточно. Вылейте прямо в чай.

— Спасибо, — сказал я и сделал всё по инструкции.

— Надеюсь, не слишком оглушил вас такой информацией? — спросил князь, снова усаживаясь.

— Я растерян, признаю. Мне надо обсудить это с братом.

— Можете ссылаться на меня, если хотите. Не надо скрывать, Эспер, кто вам всё рассказал.

Теперь он прямо подталкивает меня к тому, чтобы я выдал его Владу. Зачем? Если это какая-то хитрая схема, то я пока не в силах её понять.

— Отличное зелье, — сказал я, допив чай. — Голова уже прошла.

— Рад слышать, — улыбнулся Грушецкий. — Смоленская алхимия — лучшая в России, а мой личный мастер просто творит чудеса.

— А в вашем княжестве занимаются косметической алхимией?

— Не так хорошо, как хотелось бы. А я уже давно мечтаю подмять этот рынок под себя.

— Моя сестра делает успехи в этом направлении.

— Госпожа Белослава? Занятно, — князь постучал пальцами по столешнице. Перстни заблестели, отражая солнечный свет из окна. — Полагаю, что теперь мы переходим к главной цели нашей встречи?

— Да, ваше высочество. Я бы хотел предложить вам свой вассалитет.

— Это я уже понял, — кивнул Грушецкий. — На каких условиях?

— На стандартных.

— Сами знаете, что в этом деле не бывает стандартных условий! — хмыкнул князь. — Кроме того, вы вовсе не стандартный дворянин, учитывая всю эту историю с Молотовым.

— Я прекрасно понимаю, княже, что, если вы примете меня, это грозит обострением отношений с Рязанью. Однако, насколько я понимаю, вы выступаете скорее союзником Москвы, чем противником.

— Я скорее занимаю нейтральное положение. Пока что, — приподнял палец Илья Романович.

— Блэкспиры, говорят, склоняли вас выступить на стороне моего брата.

— Кто говорит? — нахмурился князь.

— До меня всего лишь доходили слухи, — уклонился я от ответа.

— Что ж. Эти слухи правдивы. Но Блэкспирам плевать, кто победит в грядущей войне. Им важно, чтобы война состоялась.

— Да, я это понимаю, — пожал плечами я. — А вы думаете, что возможен мирный исход?

— Сомневаюсь. Я лично разговаривал с Никитой, и он намерен идти до конца. Как и ваш брат.

— Как и я. Мы не можем простить убийство двух членов семьи.

— Учитывая, что первую попытку убийства предприняли именно Тарковские… — Грушецкий, не договорив, покачал головой. — Послушайте, Эспер. Должен признать, я бы хотел иметь такого вассала, как вы.

— Приятно слышать, ваше высочество, — я склонил голову.

Князь кивнул в ответ и продолжил:

— В то же время я понимаю, что вы вряд ли надолго задержитесь в моём княжестве. Рано или поздно вы захотите вернуться в Москву. Возможно, даже оспорить титул Владислава. Ни на что не намекаю, честно слово! — Илья Романович поднял руку. — Простите. Не стоило этого говорить.

Ах, вот в чём дело. Смоленский князь раздумывает о том, как усидеть на двух стульях и получить максимум выгоды для себя.

Сначала можно выступить на стороне Москвы. Сокрушить Рязань и вместе порадоваться победе. А потом — поддержать меня в претензиях на московский трон.

Вот для чего он рассказал мне эту историю про Влада. А теперь и прямо сказал, как видит моё дальнейшее будущее.

«Ни на что не намекаю», как же.

— Всё в порядке, — сказал я. — Так далеко я не заглядываю. Сейчас для меня важно переехать в княжества. Здесь больше возможностей для развития, и помогать Владиславу будет проще.

— Понимаю. А ваш брат готов отменить изгнание?

— Если вы согласитесь принять меня — то да. Сказал, что подыщет повод.

— Тогда предлагаю обсудить всё более детально, — сказал Грушецкий.

Обсуждение затянулось, но в итоге мы сумели прийти к решению, которое обоих устраивало. Мне пришлось согласиться на несколько завышенные налоги и ограничения по размеру гвардии. Впрочем, у всех вассалов были такие ограничения.

Взамен Илья Романович собирался даровать мне землю, где уже стояло неплохое поместье, которое даже не требовало ремонта. Заезжай и живи. Плюс субсидии на открытие алхимического предприятия, если Белослава готова будет этим заняться.

Этот мой бизнес, как выяснилось, произвёл настоящий фурор в большой России. Странно, что люди раньше не додумались до чего-то подобного. С другой стороны, в этом мире не существовало США с их развитой коммерцией, вот и до развития маркетинга как-то не дошло.

Теперь же, оказывается, подобные моему предприятия открывались по всей России. Но дела шли успешно разве что у нескольких. Конкуренты пока не понимали, как правильно работать, и вслепую копировали мои приёмы.

Но люди быстро учатся, и скоро у меня могут появиться сильные соперники. Надо ловить момент и развиваться, чтобы застолбить место на вершине рекламного Олимпа.

Как жаль, что делать это мне приходится на фоне разборок с Рязанью. Я бы предпочёл спокойно зарабатывать деньги, а не заниматься этим параллельно с подготовкой к войне.

Мы с Грушецким составили предварительный документ, где записали все условия. Он не имел никакой юридической силы, поскольку официально я всё ещё был изгоем. Но закрепить договорённость на бумаге было всё-таки необходимо.

— Вечереет, — сказал Илья Романович, сворачивая свою копию документа в трубочку. — Оставайтесь у меня на ночь, Эспер. Буду рад принять будущего вассала.

— Благодарю за гостеприимство, княже. Я хочу как можно скорее увидеться с братом.

— Понимаю, конечно, — вздохнул Грушецкий. — Но, может, вам лучше перед этим как следует отдохнуть и выспаться? Сами знаете, утро вечера мудренее. Ещё наломаете дров… Оставайтесь. Буду рад принять вас, заодно познакомитесь с моей дочерью.

Ага. Понятно.

Я окончательно уверился в том, что Илья Романович намерен протолкнуть меня на московский трон. А перед этим, видимо, женить на своей дочери. Тогда он останется править в Смоленске, а после него власть примет его сын. На московском троне тоже будут править его потомки.

Со временем даже появится возможность провести объединение…

Одним словом, я решил согласиться на ужин и ночёвку. Мне просто ужасно хотелось убедиться в своих предположениях. Конечно, Грушецкий вряд ли расскажет мне всё прямо сегодня. Но по его поведению можно будет сделать выводы.

— Вот и славно, Эспер, верное решение, — сказал князь, по-отечески хлопая меня по плечу. — Оставайтесь, покушайте с нами. Выспитесь на хорошей кровати, а завтра спокойно побеседуете с братом.

— Хорошо, ваше сиятельство. Мне только нужно предупредить семью, что я останусь у вас. Где я могу поговорить по телевоксу?

— Прямо здесь! — Илья Романович обвёл руками свой кабинет. — Артефакт тишины работает. Я подожду вас внизу, в машине, и поедем в поместье.

— Договорились, — кивнул я.

Грушецкий вышел, а я призвал магию и оценил фон вокруг. Да, артефакт действительно работает. И не один. Есть охранные и сигнальные, родниковый кристалл в соседней комнате, артефакты света… и, похоже, звукозаписывающий артефакт тоже.

М-да. Снаружи-то нас никто не слышал. Но если князь захочет, наш разговор всё-таки может попасть в чужие уши.

Хорошо, что я был осторожен, и не сказал ничего компрометирующего себя или брата.

Да и сейчас никакие тайны выдавать не собираюсь.

Я достал телевокс и связался с казармой. Сказал дежурному, чтобы передали в дом: всё хорошо, задержусь в большой России до завтра. Вассальный вопрос пока что не решён, но начало положено.

После этого я отключил связь и спустился. Гвардейцы князя помогли мне сесть в машину, и уже скоро мы были у него в поместье.

— Прошу вас, не упоминайте при моей семье насчёт Молотова и всей этой истории, — предупредил Грушецкий, прежде чем мы вышли из машины. — Они ничего не знают.

— Это не те вещи, о которых говорят за ужином, — сказал я.

— Конечно. Я на всякий случай.

«Может, я и молод, но не дурак», — подумал я. — 'А вот ваше высочество, кажется, таковым меня считает. Неужели он думает, что я не понимаю, к чему всё это клонится? История про Влада, знакомство с дочерью… Ха.

Но я подыграю. Пока что. Почему бы и нет'.

Жена и все три сына Грушецкого оказались в отъезде. Так что ужин должен был пройти втроём — я, Илья Романович и его дочь Снежана.

Не удивлюсь, если это тоже было сделано специально. И даже не удивлюсь, если Грушецкий найдёт повод, чтобы оставить нас со Снежаной наедине.

Уже даже не терпится её увидеть.

Дом у князя был просто шикарным. Даже поместье Тарковских рядом с ним выглядело бы довольно уныло. С другой стороны, кричащая отовсюду роскошь казалась приторной и особо не впечатляла.

Зато когда я увидел княжну…

— Добрый вечер, барон Терновский, — она вплыла в приёмную и сделала реверанс. — Рада знакомству.

Чёрт меня дери. Вот это красавица! Фигура, лицо, большие голубые глаза и просто потрясающие волосы. Шелковистая тёмно-русая волна ниспадала до талии и выглядела гораздо роскошнее, чем всё золото поместья.

— Взаимно, госпожа, — я шагнул вперёд и поклонился. — Восхищён вашей красотой.

Должно быть, по мне было видно, что это действительно так. Я поймал удовлетворённый взгляд Ильи Романовича и смущённый — Снежаны.

— Спасибо, ваше благородие, — её щёчки покраснели.

Ужин прошёл гораздо лучше, чем я рассчитывал. Мы вкусно поели и приятно поболтали. И да, князь действительно в какой-то момент вышел и оставил нас со Снежаной наедине.

Однако я ни капли не расстроился. Я с удовольствием разговаривал с княжной и не понимал — она на самом деле такая милая или всего лишь играет со мной? Отец приказал ей быть столь учтивой и попытаться очаровать меня, или же это произошло само собой?

Удивительно, как легко и приятно мне с ней было. Не хотелось прекращать разговор, даже когда за окном наступила полночь.

— Кстати, ваша комната давно готова, — сказал Грушецкий, намекая, что пора отправляться ко сну.

— Спасибо, ваше высочество. Мне и правда надо отдохнуть. Дорогая Снежана, безмерно рад знакомству, — я поцеловал её тонкие пальчики.

— Взаимно, барон, — смущённо пробормотала она.

Сколько ей? Семнадцать? Не думаю, что в этом возрасте она смогла бы намеренно обвести меня вокруг пальца. Я бы точно почувствовал фальшь, если бы она была. Потому что на самом-то деле я не юноша, с учётом прошлой жизни я гораздо старше…

Ночь прошла спокойно. Я действительно давно не спал на хорошей кровати с упругим матрасом и дорогим постельным бельём. Уже и забыл, каково это. Выспаться можно и на голой земле, но тело поутру будет не радо.

Всё-таки в комфорте жить приятнее.

Утром я попрощался с Грушецкими, а их машина довезла меня до портала в Смоленске. Уже возле него связался с Владом через телевокс:

— Эспер! Наконец-то! — воскликнул он. — Как всё прошло?

— Неплохо. Его высочество даже пригласил меня на ужин, и я переночевал у него в поместье.

— Даже так! То есть он согласен на вассалитет?

— Лучше обсудить это лично. Я могу прибыть в Москву?

Владислав тяжело вздохнул, а потом сказал:

— Хорошо. У портала тебя встретят.

— Договорились.

Как только я оказался в Москве, гвардейцы Тарковских мигом запихали меня в автомобиль. Я почувствовал себя каким-то преступником.

Меня отвезли в одну из контор Тарковских, где Влад уже ждал меня в отдельном кабинете.

Как только я вошёл, он подал знак гвардейцам запереть дверь, а сам активировал артефакт тишины.

Владислав внимательно посмотрел на меня:

— Так и будешь стоять? — с ухмылкой спросил он.

Снова на поклон намекает. Понятно.

Я честно собирался обсудить всё спокойно. Рассказать Владу, что я всё знаю, и посмотреть на его реакцию. Но почему-то, видя эту хитрую ухмылку, не смог сдержаться.

Я представил, как он с такой же хитрой ухмылкой задумывал план убийства Молотова.

Он ведь не мог не понимать, насколько это рискованно! Но всё равно поступил, как вздумалось.

И вот к чему это привело — к гибели отца и Николая, к моему изгнанию и к тому, что скоро вспыхнет крупная война.

— Эй, Эспер! — Влад щёлкнул пальцами. — Я спрашиваю, так и будешь стоять?

Я отрицательно мотнул головой. Подошёл и изо всех сил дал брату пощёчину.

— Вызываю тебя на дуэль, — процедил я.