Арма

Глава 23. Приспешница дьявола

Мироэн уже полчаса как задумчиво ходил по комнате, что-то обдумывал и нервно перебирал пальцами. В голове всплывало множество дурных рассуждений, от которых он с радостью готов был избавиться — но, увы, не получалось. Нескончаемый поток мыслей прервался с появлением Герца в дверном проеме.

— Может, хватит суетиться? — обратился он к товарищу. — Нам уже пора выдвигаться.

— Да думаю, ничего ли не забыл, все ли учел… — тяжело вздыхая, признался Мироэн.

— Такой смешной, Деус упаси… Был у меня один сосед, ты его не знаешь. Тот еще «мыслитель». Знаешь, к чему это его привело?

Люмийский чувствовал какой-то подвох.

— Ну?..

— Любил он, значит, выращивать овощи на своем огороде. Всегда относился к этому делу трепетно, с душой; пытался спланировать все, придерживаться каких-то правил; старался предугадать, что ему делать в случае засухи или порчи урожая жуками. От этого ведь зависел его заработок и, собственно, то, не умрет ли он с голоду. Да, мужичок достиг такого прогресса, что все покупали овощи исключительно у него.

Поначалу было непонятно, к чему клонит бродяга и какую мысль пытается донести другу.

— И что с ним стало? — поинтересовался принц.

— Он мертв. Ты же помнишь, что Ланслайт — вассал Калингемов. А сосед или позабыл об этом, или думал, что они его не тронут… Когда местные торгаши, служащие этим мразям, нагрянули к нему вместе с личной свитой главы семьи, то забрали абсолютно все: и выручку, и товар. Он сопротивлялся — его избили до полусмерти. Спустя пару дней тело бедолаги плавало в реке. Вряд ли отродье Калингемов пришло закончить начатое — скорее, мужик покончил с собой из-за несправедливости. Жалко.

Люмийского пробрал легкий холодок.

— И к чему ты клонишь?

— А к тому, друг мой, что невозможно быть ко всему готовым, даже не заморачивайся. Как Фортуна крутнет, так жизнь и сложится. Если суждено погибнуть на арене — сражайся так, как в последний раз. Но…

Герц сделал небольшую паузу и встретился взглядом с глазами приятеля. Мироэн увидел, как бродягу переполняет тяга к авантюрам.

— Братец… Я собираюсь дойти до конца и хочу сразиться с тобой в финале. Ты ведь не собираешься проигрывать каким-то мелким сошкам, Коллекционер?

Округлое лицо озарилось ухмылкой, а рука мечника потянулась вперед, выпрашивая обещания. Он впервые нарек Мироэна так, как привыкли его называть в кругах вельмож и знати. И, видимо, неспроста — ведь этот псевдоним всегда вселял опаску. Принц понял это и пожал товарищу руку.

— Ни за что. Сразимся в финале, танцующий лис.

Арена без умолку ликовала, выкрикивая имя победителя. Лицо Ротенгема еще никогда не выражало такого самолюбия, как сейчас. Его взгляд судорожно бегал по трибунам, он подходил к зрителям и, вкушая славу, кланялся. Боец был готов с распростертыми объятиями принимать цветы и аплодисменты. Но сладкий сон оборвался. Судья удивленным тоном обратился к народу.

— Секундочку… Похоже, это еще не конец! Да-а, битва продолжается!

Огромная ледяная глыба, где был намертво заточен его противник, покрылась трещинами, которые, подобно корням дерева, расползлись по замерзшей поверхности. Ошарашенный Айсбек спохватился укреплять хладную ловушку, но было уже поздно. Лед треснул и разлетелся на тысячи осколков.

Мироэн пришел в сознание и поднялся с колен. Он был настроен на поединок не так, как раньше.

— Гореть мне в Преисподней, если я окочурюсь от рук такого жалкого мага… — злобно проговорил принц.

— Гроза пустынь, Фраксинус… Вот как ты выбрался оттуда… — пробормотал себе под нос мужчина, осматривая полыхающее лезвие пламенной косы.

Над ареной внезапно появилось зачарованное число — три девятки начали свой обратный отсчет. Это ознаменовало, что до конца поединка осталось чуть больше пятнадцати минут.

— Мне достаточно и половины этого времени… — обронил принц, намеренно задевая своими высказываниями противника.

— Твоя самонадеянность не придает тебе крутизны, Падший! К тому же, она меня бесит!

— Считай, что ты уже горстка пепла, жалкий рунный маг.

После этих слов тело Мироэна словно покрылось тонким слоем алого пламени. Взявшись за древко косы обеими руками, герой направил её вперед и одним рывком почти достал до противника. Эмоции Айсбека били через край. Он резко наклонился, провел руками по земле и сотворил рунное заклинание. Перед бойцом выросла высокая ледяная стена, которая от пламенного касания разбилась на мелкие осколки, подобно тонкому стеклу. Лишь зоркий глаз мог уловить мимолетный испуг участника, отступившего назад после неудачной попытки защититься.

Призыватель оружия продолжал напор. Крестообразно взмахнув перед собой Фраксинусом, он запустил во врага череду плоских языков пламени. Айсбек, быстро оклемавшись, отскочил еще дальше и при помощи магии наслал что-то подобное в ответ. Вместо того чтобы увернуться, Мироэн рассек ледяные лезвия.

— Так может продолжаться до бесконечности, — устало произнес Ротенгем.

— Я не тороплюсь. У меня еще есть время, — озлобленно пробормотал оппонент.

Впервые, находясь в самом жарком месте на континенте, он вспотел. Холодная натура, хорошо чувствовавшая себя в любых условиях, начала потихоньку таять. К тому же, беззаботный вид Люмийского его изрядно напрягал.

— Я не хотел применять это в самом начале, но…

Рунный мастер выполнил несколько телодвижений и, скрестив руки, стал в стойку. Иероглифы вокруг него начали вырисовываться сами по себе.

— Взываю к могучему колдовству! Возьми мое тело! Я готов стать твоим сосудом, дабы сокрушить обидчика! Явись, ослепляющий Нивис[14] — произнес он и сосредоточился.

Его одежда разошлась по швам, а тело начало вытягиваться, становиться крупнее и массивнее. Кожа покрылась чешуей и побелела, утратив былой цвет; на спине выросли пышные перепончатые крылья и острые шипы, а голова превратилась в настоящую драконью морду с леденящим дыханием и лютыми желтыми глазами. Зрители в первых рядах вскочили со своих мест и отошли подальше, боясь разозлить призванное чудовище. Мироэн поднял брови и вытаращил карие глаза: он больше удивился, нежели испугался.

— Готов отправиться в мир вечной мерзлоты? — рычащим тоном спросил мутировавший Ротенгем.

— Ты можешь дурить всех этих людей, но не меня, — ответил тот.

Дракон не на шутку разгневался. Когтистые лапы вцепились во влажную почву, а легкие сделали глубокий вдох. Мифическая тварь открыла пасть и окатила человека леденящим дыханием, заморозившим поле битвы. Земля, стены арены и даже некоторые части трибун — масштаб атаки поражал воображение. Когда снежная пелена развеялась, существо не могло поверить в то, что противник выстоял перед натиском мороза.

— Э-это н-невозможно! — дракон запищал от недоумения — так громко, что у многих заложило уши. Он несколько раз дыхнул холодом на врага, но тот блокировал атаку при помощи огненного щита.

— Драконы давно вымерли. И эти дешевые фокусы с перевоплощением в столь величественного монстра не помогут тебе пройти дальше, — сказал Люмийский. — А теперь узнаем, как ты выстоишь против него…

Острие Фраксинуса плотно вошло в песок. Воздух начал нагреваться, на поле битвы с каждой секундой становилось все жарче. Лед, покрывший амфитеатр, начал таять и превращаться в горячий пар. Рисунок на древке оружия будто ожил и вырвался на свободу. Древнее существо, чьё тело было соткано из всепоглощающего огня, вытянулось и стало за спиной хозяина.

Айсбек решил отдалиться, надеясь, что вражеское существо его не достанет. Взмахнув огромными крыльями, он взмыл над землей, закрывая своей ледяной фигурой солнце. Но не успел он скопить во рту сгусток холода, как Мироэн отдал приказ атаковать. Змеевидный дракон пустился вверх к небосводу, принял колдуна в свои пламенные объятья и горящими клыками прокусил шею, покрытую мерзлой чешуей. Ротенгем сопротивлялся, пытался вырваться из удушающего захвата, но огонь был сильнее.

Потеряв равновесие, туша Нивиса с грохотом ударилась об землю и подняла ледяной занавес. Многие гости турнира не сразу поняли, что поединок окончен — в момент падения люди начали суетиться и убегать прочь, дабы не быть случайно раздавленным.

И все же Люмийский получил свою порцию аплодисментов за зрелищную дуэль. Зеваки громко скандировали его имя.

— Итак, победителем становится Мироэн Люмийский!

На лице Саргона, который до этого момента страдал от скуки, возникло некое подобие улыбки. Хоть результат поединка и был для него очевидным, но сам процесс принес немало удовольствия.

Отозвав оружие, принц вышел на центр амфитеатра и посмотрел на своего соперника. Айсбек вернулся в прежний облик. Он был полностью нагим, а руки, ноги и часть головы обгорели до мяса и костей. Непонятно, жив ли он, или отправился к праотцам, но Мироэн признал его силу и проделал легкий поклон в знак уважения.

Спустя немного времени герой привел себя в порядок. Приобретя кружку хмельного напитка в зоне отдыха, он отправился на трибуны арены, дабы изучить остальных участников. Любая информация о будущих противниках могла помочь ему одержать победу.

— Гордый и одинокий Мироэн Люмийский, высоко подняв голову, величественной походкой идет созерцать другие бои! — послышалось за спиной.

Обернувшись, он заметил Мирану и Герца, идущих ему навстречу. Друзья выглядели устало и слегка потрепанно, но, несмотря на это, их физиономии искрились и сияли от радости.

— Где ты таких слов понабрался? Ты же не читаешь книги, в которых их употребляют, — отреагировал Мироэн.

— Что-то мне не нравится, как ты выставляешь меня перед другими в образе тупого и необразованного. Тоже мне, друг.

Мирана негромко засмеялась.

— Судя по вашему приподнятому настроению, вы прошли.

— А ты сомневался? — возмутился мечник.

— В тебе — нет, а вот… Эм-м, я не это хотел сказать, просто…

Парень покраснел, но волшебница не обратила внимания на его слова. Она до сих пор не могла отойти от поединка. Девушку переполняли смешанные чувства, готовые вырваться наружу даже вне поля битвы. Хамоватый старец, с которым Миране удосужилось сразиться, вел себя вульгарно и всячески издевался над неопытной участницей. Однако, совет принца ей пришелся весьма кстати: представив, что она сражается со своей наставницей, водная чародейка выплеснула на мастера двуручного меча всю свою злость, копившуюся годами.

— Ничего. Я не в обиде. Мне даже понравилось, — улыбнувшись, произнесла она.

На душе героя тотчас полегчало.

— А где Антия?

— Её поединок вот-вот начнется. Присоединишься к просмотру? — полюбопытствовала подруга.

— Хм… — задумчиво произнес Мироэн. — Я подойду, но немного позже. Эй, а ты куда улизнул, Герц?

— Ну это, тут говорят, зона отдыха открыта, там это, есть… Такая штука… В общем, до встречи! — кинул в ответ товарищ и растворился среди людей, толпившихся в коридоре.

— Вот пьяница… Удачи. У Антии все получится, — сказал Мироэн, пробуя хмельной напиток.

— Спасибо! И ты приходи! Будем ждать! — приободренно произнесла Мирана и исчезла вслед за Герцом.

Облокотившись на железную ограду, Люмийский расстроенно наблюдал за тем, как наводят порядок на поле боя после очередного кровавого побоища. Он не совсем понимал, почему это часто делается вручную, без использования той же Рунной магии. Пара минут бессмысленных раздумий — и Мироэн почти задремал, но громкий голос глашатая приободрил его и в то же время напугал. Народ завелся и захлопал.

— Мы готовы к проведению следующего поединка. Итак, встречайте… Громила, раскромсавший не один десяток черепов во время отборочного этапа! Баррэт! А против него выступит нежная и хрупкая красавица с весьма необычными способностями! Бэль!

Безумный крик и бесчисленные вопли эхом пронеслись по амфитеатру лишь от одного только вида поднимающихся ворот. Мироэну пришлось прикрыть уши, чтобы не оглохнуть от таких болельщиков.

Первым вышел хваленый Баррэт. Невысокий мускулистый мужчина с наголо выбритой головой и глупым, абсолютно бездумным взглядом. Он очень жаждал внимания и всегда выставлял напоказ свой рельефный торс, расхаживая с расстегнутой курткой из плотной кожи и с закатанными рукавами. Отличительной чертой здоровяка были нанесенные на его тело рисунки. Ножи, черепа, дикие звери и надписи на мертвом наречии — все это, от малых до больших размеров, переплеталось между собой, словно он был ходячим холстом для художника. Но когда из противоположного конца арены вышел оппонент Баррэта, глаза Мироэна округлились.

Девица шла медленно и размеренно. Глашатай не солгал — её тонкие и изысканные черты тела завлекали падких на женские прелести мужчин. Грудь участницы была слегка прикрыта смольным топом с глубоким вырезом, а на стройные ноги были надеты укороченные штаны и сапоги на высоком каблуке. На голени парень разглядел татуировку с маленьким чертенком, а на шее она носила шипастый ошейник, словно была чей-то рабыней или прислужницей.

Однако вещь, находившаяся за её спиной, удивила еще больше. Эта двухклинковая глефа была довольно увесиста и изощрённо расписана древнеармским наречием. Нижнее навершие было коротковатым, широким и утолщенным. Кузнецы выгравировали на нем «Meus es tu»[15]. Верхний наконечник был выполнен с точностью до наоборот — вытянут, заострен и утончен. На нем изобразили другую фразу — «Tua sun»[16]. На древке, соединявшем два режущих элемента, было написано «Mea anima non est sine tua»[17]. Люмийский никогда не пользовался таким оружием, так как оно требовало значительной сноровки.

Бэль вышла на центр арены, поправила непослушные черные волосы с фиолетовыми перьями и соблазнительно взглянула на Баррэта. Он почти повелся на её уловку.

— Вы серьезно? Она же ни на что не годна! С такой красоткой можно только забавляться в постели! — насмешливо обратился к ней громила.

— Ты себя в зеркало видел, тупоголовый? С такими, как ты, у меня разговор короткий, — гордо задрав голову, заявила девушка.

Раздался громкий звон колокола, давший начало интригующей схватке. Баррэт принял позицию «свирепого быка» и, выставив свою лысую голову вперед, побежал на свою цель. Равнодушие участницы не знало границ: вместо того, чтобы наблюдать за врагом, она элегантно выставила вперед свою ножку и рассматривала заостренные ноготки. Как только противник приблизился вплотную, Бэль тотчас подпрыгнула вверх и, оттолкнувшись от его широкой спины, отскочила в сторону, поменявшись с ним местами.

— Ах ты мелкая др…

— Но-но-но! Подбирай выражения. Здесь же дети… — недовольно цокая, молвила та.

Ускорившись, Баррэт опять налетел на Бэль, а та снова улизнула. Однако, в этот раз её сапог настиг лицо мужчины и хорошенько вдарил по нему. Из носа врага потекла небольшая струйка крови.

Боец взглянул на запятнанную руку. Из его уст не сошло ни слова — вместо этого он был объят злостью, гневом и жаждой отмщения. Когда на лбу запульсировали вены, боец сжал кулаки и хорошенько ударил ими по земле. Образовавшаяся ударная волна всколыхнула породу, покрывая её трещинами. Эта атака перемолола все поле боя, создавая Баррэту все необходимые условия для последующих действий.

— Вот это уже поинтересней, — проговорила Бэль, отскакивая почти к краю амфитеатра.

Подняв над собой огромный кусок земли, участник турнира метнул его во врага. Соперница решила продемонстрировать свою гибкость и, подобно грациозной кошке, кувыркнулась влево. Вслед за разбившимся в клочья снарядом последовал еще один, и еще один. Это не принесло ожидаемого результата. Она была не такой уж и беспомощной, как показалось Мироэну.

Баррэт изрядно выругался и вернулся к привычному стилю боя. На сей раз число его ударов возросло, но их мощь снизилась. К слову, даже одно непрямое попадание могло хорошенько потрепать мастера оружия.

Хотя Бэль и была проворной, уклонялась от всех атак, но явно позабыла о том, что поле боя имеет свои границы. Прикоснувшись к твердой породе, она широко раскрыла глаза, дивуясь тому, что попала в глухой угол. Громила скопил все силы в правом кулаке и нанес удар. Многие из зрителей отвернулись и закрыли глаза детям, чтобы те не видели столь отвратного зрелища.

— Черт бы тебя побрал! — прохрипел от ярости Баррэт, пялясь на невредимую Бэль.

Девушка плотно прижалась к стене и, тяжело дыша, сдерживала натиск оппонента древком глефы. Её взлохмаченные волосы и испепеляющий адский взгляд мигом отпугнул бойца, вынудив его вернуться на центр арены.

— К-кто т-ты т-такая? — в речи Баррэта проскользнул испуг.

— Я та, кто открывает двери Диаболусу и хранит его покой… А ты станешь его добычей.

Очертив себя магическим кругом, девушка внесла в него череду непонятных символов, не похожих ни на одно рунное колдовство. Арена затряслась, а из проделанных ранее трещин проступила вязкая магма. Кипящее вещество стремительно заполнило все, оставив нетронутой небольшую область вокруг Баррэта.

— Владыка будет доволен… — неистовым голосом произнесла Бэль, словно в нее вселилось адское существо.

Она, к удивлению многих, могла свободно и без вреда для себя ходить по раскаленной земле. Участница фестиваля приподняла голову и медленно подошла к обидчику. Она съедала его кровожадным взглядом, неестественно улыбалась и что-то шептала себе под нос. Переступив границу между магмой и голой почвой, Бэль вытерла свои маленькие губки нежным указательным пальцем.

Соперник воспринял этот жест с возмущением и накинулся на мастера оружия, причем сделать он это хотел аккуратно, пытаясь не попасть в едкую смесь. Отклонившись от прямого удара, Бэль взмахнула глефой и рассекла противнику предплечье. Удар на развороте также не увенчался успехом: Баррэт не попал и получил за это ранение в левое подреберье. Ослабленно склонившись, он схватился за поврежденное место кровоточащей рукой и приглянулся: не тронутая лавой земля начала утопать в ней.

— Стерва! Дьяволица! — из последних сил заорал громила.

— Кричи! Кричи — и, возможно, он тебя пощадит!

Взмахнув орудием, Бэль пробила лысый череп и окунула тело оппонента в расплавленную землю. Предсмертный крик и агонию мужчины нельзя было передать словами. Он горел и плавился на глазах у многотысячной толпы, заполняя окружение отвратным запахом запекшегося мяса.

Колокол звенел дольше положенного, и ворота, ведущие наружу, поднялись. Приведя себя в порядок, девушка закинула глефу за спину и ушла, напевая себе под нос какую-то дивную мелодию.