Арма

Глава 48. Привкус пепла

Жители деревни проснулись от громкого звона, доносившегося с центральной площади. Полусонные люди выглядывали из окон, пытаясь понять, что происходит. Но как только в двери их жилищ постучались лучники в черных одеждах, все сразу прояснилось. Подчиненные правящей семьи зазывали всех выйти наружу и собраться возле статуи.

Герц очнулся не сразу, а лишь после примененной к нему грубой силы. Сопровождающие стрелки спешились с лошадей, после чего скинули его с седла и несколько раз ударили ногой по лицу. Но голова его гудела не от этого, а скорее, из-за пойла, выпитого во время ужина с королем. Перед серыми глазами все расплывалось; мечник чувствовал, что его движения скованы и просто так он подняться не может.

— Вставай, пьянчуга, — заговорил к нему кто-то.

Перед ним мелькнула рожа возглавлявшего отряд глашатая. Он с предвкушением смотрел на Герца и не мог дождаться момента, когда его меч обезглавит ненавистного ему бродягу.

Толпившиеся вокруг постамента люди были заспанными и напуганными, многие из них вышли легко одетыми. Толпа прекратила шептаться, как только к ним обратился представитель Калингемов.

— Жители захолустной деревушки! Сегодня знаменательная ночь! Ночь, которая запомнится вам надолго! Ваша последняя надежда, о которой вы так много шептались в течение многих лет, умерла. Мироэн Люмийский пал от рук Мистэго Калингемского, истинного владыки этих земель!

Люди замерли в испуге, услышав дурную весть.

— Да, все верно! — продолжал он. — Больше никто не сможет воспротивиться воле государя, и ваши ожидания обрести свободную жизнь, без поборов и угнетения, навсегда утрачены! А сейчас мы казним того, кто некогда избежал наказания за предательство его величества!

Калингемские снайперы подняли Герца на колени и подтащили ближе к публике. Парень чувствовал, что его руки связаны, а ноги едва слушаются. Но вот то, что они не заткнули ему рот, было ошибкой.

— Пустослов и лжец, — улыбнувшись, произнес герой.

— Что ты там бормочешь? — возмущенно переспросил мужчина.

— Ты пустослов и лжец, — повысив голос, повторил тот. — Мироэн жив и уже сражается с вашим владыкой. А вот то, что вы прислали сюда большую часть своих крыс в черном — это, конечно, глупая затея.

Глашатай сжал руку в кулак и ударил Герца по лицу. Бродяга устоял на коленях и ответил ему плевком в глаза. Селяне удивленно ахнули, но еще больше их впечатлил приглушенный хлопок, раздавшийся где-то далеко за пределами Ланслайта. Королевские воины обернулись и увидели стоящий над их замком столб дыма. Все они, включая главу отряда, находились в замешательстве, Герц воспользовался моментом и обратился к селянам.

— Мироэн жив. И надежда тоже. Он сражается там, один на один, с вашим угнетателем! Так чего же вы ждете? Сразитесь вместе со мной, стоя спиной к спине! Здесь и сейчас! Положим этому конец и сбросим оковы рабства!

Услышав призыв к восстанию, мужчина вынул из ножен свой излюбленный клинок и со всей силы ударил навершием по голове пленника. Герой упал на бок и зашипел от боли. Глашатай наклонился к нему и гневным тоном прокричал в ухо:

— Думаешь, если тебе хватило смелости воспротивиться нам, то у этих жалких червей она тоже появится? Как бы не так! Если они вмешаются — убить всех и сжечь дома дотла!

Упругие нити стрелецких оружий натянулись, а черные стрелы нацелились на ни в чем не повинных людей. Но не все калингемские стрелки были готовы спустить тетиву. Они усомнились в приказе командира.

— Прости, лис, право последнего слова я тебе не дам!

Глашатай замахнулся оголенным лезвием короткого клинка. Герц понял, что попал в безвыходную ситуацию. Все пошло совсем не по плану, который они обсуждали с Мироэном, прежде чем прибыть в Ланслайт. Время и события играли не в его пользу. Герой был в шаге от поражения.

Из-за деревянных домиков показались десятки мужчин и парней в нагрудниках из плотной свиной кожи. Вооружившись вилами, топорами и косами, они вышли в центр площади и принялись окружать недоброжелателей в черном. Часть лучников была вынуждена сменить свою цель.

Лидер отряда отвлекся на появление крестьян, решивших ввязаться в битву с его воинами.

— Сопротивление, значит? — с улыбкой произнес он. — Первыми убейте не их, а женщин и ребятню. Покажите наглядный пример того, чем может закончиться революция!

Стоявшие в толпе старики не раздумывая выстроились перед снайперами, закрывая собой беззащитных матерей и их детей. Пока командир удивлялся «тупости» этих людей, некоторые подчиненные засомневались в его приказе.

Семейство Калингемов всегда отбирало самых талантливых и физически развитых детей, создавая из них безупречных стрелков. Бесчисленные тренировки и испытания были направлены на то, чтобы с корнями вырвать у них жалость и сопереживание. Но не каждый сможет убить близкого, не дрогнув.

В отряде состояли те, кто был родом из Ланслайта. Нацелившись на беззащитных людей, они узнали в них своих соседей, друзей и даже матерей. В то время как для жителей деревни облаченные в черное стрелки несли угрозу, они стояли перед тяжелым выбором. Вооруженные мужчины подбирались все ближе.

— Чего вы медлите? Стреляйте! — во всю глотку прокричал глашатай.

Подчиненные выполнили приказ. Но нашлись и те, кто его ослушался, выстрелив в своих. Началась массовая заварушка.

Мирные жители поднялись с колен и начали бежать прочь, в то время как сопротивление вступило в битву с калингемскими снайперами. Дезертиры сняли маски и опустили капюшоны, чтобы ненароком не попасть под удар крестьян.

— Сжечь все дотла! Убить их всех! — выкрикнул лидер отряда, выискивая среди толпы людей улизнувшего из-под его носа пленника.

Это был его последний приказ. Как только Герц почувствовал свободу, то вынырнул из толпы и сбил с ног своего обидчика, после чего схватил выроненный меч и закончил начатое. Ощущения были совсем не те, что обычно. Мечник понял, что ему не хватало оставленного в замке Кровопийцы.

Ланслайт погрузился в хаос. На улицах начались беспорядки. Селяне спешно бежали куда глаза глядят. Они изначально хотели переждать сражение в своих домах, но и там оказалось небезопасно. Калингемские снайперы принялись жечь постройки. Жилища с соломенными крышами и деревянной основой загорелись очень быстро. Ветер разносил огонь на соседние сараи и стойла, заживо сжигая запертый в них скот.

Надоедливые стрелки постоянно держали дистанцию, бежали от крестьян и попутно осыпали их стрелами. Многие остались воевать до последнего, в то время как меньшинство оседлало коней и бежало в замок, на помощь сражающемуся в одиночку государю.

*

Мироэн не сводил глаз с призванного королем лука. Он не знал, какими свойствами наделено это оружие. Их еще предстояло увидеть.

Мистэго начал действовать первым. Направив Регину Долоре на Люмийского, он натянул тетиву, окрасившуюся в зеленый. Появившаяся стрела со свистом полетела к своей цели, однако попасть в неё так и не сумела. Люмийский ускорился и решил нанести ответный удар. Приблизившись к Мистэго настолько близко, насколько это возможно, он замахнулся Геминорумом и разрубил пустоту.

Лидер королевской семьи исчез подобно вспышке света. Герой повернулся, выискивая карими глазами противника, однако тот уже стоял у входной двери, зажав меж пальцев очередной зачарованный снаряд. На этот раз Мироэн не стал уклоняться. Летящая стрела звонко ударилась об лезвие извивистого фламберга и отскочила в потолок. Люмийский пропал из виду и спустя мгновенье оказался за спиной Мистэго. Но не успел он нанести удар, как тот снова исчез.

Подняв голову, принц увидел, что оппонент стоит вверх ногами на потолке возле стрелы, которую он отразил ранее.

— Магия перемещения… — вдумчиво произнес Мироэн.

— Все верно. Вдобавок к этому я могу какое-то время устоять на любой поверхности. Меня очень радует, что ты еще не утратил проницательность!

Глава Калингемов натянул тетиву. На этот раз она стала красной. Между рукоятью и налившейся светом нитью показалась стрела, таящая в себе сокрушительную силу.

Если бы не фламберг и не заключенная в нем магия, Мироэна разорвало бы на части. Снаряд, со свистом пролетевший возле него, не только пробил каменный пол в тронной зале, но и проделал дыру этажом ниже. Недовольно хмыкнув, Мистэго выстрелил в трон и переместился к застрявшей в нем стреле. На лице противника проступила злость, и это забавляло его еще больше.

Принц фыркнул и мысленно ругнулся. Для того чтобы поспеть за калингемским стрелком, ему необходимо вкладывать куда больше силы в клинок, который в одиночку работает слабее, нежели в паре с уничтоженным «собратом».

Пока у Мироэна назревал хоть какой-то план действий, Мистэго приготовился. Пробивной снаряд пронесся в нескольких сантиметрах от отскочившего соперника и пробил стену залы, оставив по себе огромную дыру. Лучник догадался, что с первого раза ему не попасть, поэтому быстро запустил еще одну стрелу, от которой, казалось, невозможно увернуться.

Но Мироэн не собирался этого делать. Ударившая из отверстия в полу плотная струя воды отразила вражескую атаку, немного изменив траекторию полета стрелы. Помещение затряслось. Одна из каменных опор разлетелась на кусочки. Король с потехой посмотрел на золотой трезубец в руках оппонента и улыбнулся.

— Хех, не ожидал увидеть оружие морского владыки Балена.

— Пробивное волшебство? — спросил у него Люмийский.

— А как же! И его сила поразительна!

Мироэн ударил древком Триденса по каменному полу, и зал начал быстро заполняться водой, прибывающей из проделанных королем пробоин.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Мистэго, наблюдая за происходящим. — Водная среда затруднит полет моих снарядов, однако…

Тетива Регины Долоре снова изменила свой цвет. Глава Калингемов натянул сиреневую нить. Принц отразил стрелу и с недоумением отошел назад, не понимая, к чему ему следует готовиться.

Мистэго зловеще улыбнулся. Как только уровень воды достиг его подбородка, он поднял свое оружие вверх. Поведение стихии резко изменилось — теперь она подчинялась не только владельцу Триденса.

Огромная волна, пронесшаяся от трона к выходу, потушила все факелы и с грохотом обрушилась на Мироэна. Тронный зал погрузился во тьму. Парень попытался противодействовать давлению, выставив перед собой трезубец, но вода вытеснила его из тронной залы в коридор.

Довольный результатом правитель вышел вслед за противником, пытаясь отыскать его среди мрачных проходов замка. Он шел медленно и тихо, прислушиваясь к звукам, которые издавал Люмийский. Топот мокрых сапог, учащенное дыхание и болезненные стоны. Герой пытался покинуть это место, так как понимал, что шансов на победу у него здесь нет.

Король ориентировался в своем доме лучше, чем кто-либо. Он понял, куда направляется принц, и, дабы не тратить силы на бессмысленную погоню, решил сократить себе путь. Мистэго не переживал за то, что в результате этой битвы будет разрушена половина, а то и весь Калингас. Процесс охоты на раненую дичь он любил больше, чем что-либо материальное.

Блондин остановился и прицелился. Упругая красная нить дернулась, поочередно выпустив две стрелы в темный проход. Замок загудел, а пол под ногами задрожал. Первый снаряд проделал огромную дыру в спальной комнате, а второй пробил внешнюю стену.

Мироэн выбежал во внутренний двор и угодил в западню. Как только прогремели первые взрывы, калингемские стражники окружили главный вход и во всеоружии приготовились встречать гостя. Карие глаза пристально наблюдали за стражей, пытаясь найти путь к отступлению.

— Долго ты будешь убегать от меня, а? — поинтересовался голос из толпы. Увидев правителя, лучники окружили его и гостя.

— Тебе-то что? Не можешь справиться с захолустным принцем? — встречая противника усталым взглядом, спросил герой.

Мистэго осклабился, слегка прикусив нижнюю губу. Он не желал делиться с кем-либо сочной добычей. Приказ его был кратким и понятным.

— Не вмешиваться. Я сам с ним разберусь.

Королевские подчиненные явно удивились сказанному. Перечить государю они не стали, но все еще продолжали держать принца под прицелом своих луков.

В руках Люмийского вновь появился Геминорум. Это был один из немногих случаев, когда он действовал без какого-либо плана.

Взгляды заклятых врагов пересеклись, и они начали действовать. Все происходило спонтанно и быстро. Мироэн ускорился и выжимал максимум из зачарованного фламберга. Свирепые порывы ветра едва ли не сбивали короля с ног. Мистэго почувствовал приближение противника и исчез, перемещаясь к хаотично разбросанным на поле битвы стрелам. Всякий раз, когда он дергал за красную нить, все содрогалось и гудело. Крепостные стены и фасад замка, сторожевые башни — все рушилось и обваливалось.

Догонялки двух мастеров оружия, в результате которых Калингас мог сравняться с землей, длились недолго. Мистэго хватило одного выстрела на опережение, чтобы сбить Люмийского с ног. Тетива окрасилась в сиреневый, и король выпустил стрелу. Теперь у него была сила, с которой он мог сражаться с Мироэном на равных.

Пытаясь отступить, принц почувствовал, как перед лицом пронесся сильный ветер. Мистэго оттолкнул противника и резко ударил шипастым плечом лука по его лицу. Но Люмийский упал на колени не от этого.

Заметив чужую стрелу, торчащую из его добычи, король нервно ругнулся. Натянув тетиву, он выстрелил. Снаряд точно попал в цель и пробил сердце ослушавшегося лучника. Это зрелище вызвало у Мироэна отвращение.

— Своего же… Без причины… Взять и убить? Ты падаешь в моих глазах, Мистэго.

Король улыбнулся.

— Принц-отступник будет мне еще советы давать? Не смеши меня. Смысл правления только в этом и заключается. Если ты не будешь держать их в ежовых рукавицах, то не будет никакой дисциплины. Вся эта ваша доброта, любовь, жалость, поощрения… Лишь искоренив всю человечность, можно получить безупречного воина. Он прекрасно знал, что платой за неповиновение будет его жизнь.

— Неужели наша с Герцом детская выходка сделала тебя таким монстром?

Упоминание прошлого пробудило в короле мимолетную злость. Схватив Люмийского за сюрко, он отшвырнул его от себя, а после — выстрелил ему в плечо.

— Что теперь будешь делать? Ты выудил меня на открытую местность и все равно проиграл. Геминорум, Фраксинус, Силентиум, Триденс — все это бесполезно, пока я могу скопировать их магию. Может, наконец, покажешь мне клинок, при помощи которого добывалось все остальное оружие, Коллекционер?

Он несколько раз пытался подняться. В ответ на это Мистэго глумливо засмеялся и выстрелил ему в ноги. Он бы мог разорвать его всего одним снарядом, наделенным пробивным колдовством, однако… Королю нравилось наблюдать за попытками гостя оказать ему сопротивление.

Как бы принцу ни хотелось воспользоваться Беллуморфом, частое его применение чревато дурными последствиями. Если в прошлый раз героя остановил Герц, то сейчас душа, заключенная в этом оружии, могла захватить контроль над телом и больше никогда его не вернуть.

У него не оставалось выбора. Принц никогда не практиковался в призывной магии и прекрасно помнил, что она сделала с его отцом. Вытянув руки к звездному небу, Мироэн обратился к единственному существу, которое он знал.

— Взываю к древнему колдовству…

— Прекрати. Это не сработает, — пытался перебить его король.

— Пусть явится ко мне на помощь ангел, веками защищавший покой семьи Люмийских!

Но ничего не произошло. Глава Калингемов разразился смехом, увидев, что его противник потерпел неудачу, и приготовился стрелять — на этот раз в голову. Выждав несколько секунд, он натянул красную нить, но выпустить снаряд не успел. Его ослепила яркая вспышка. Свет, исходивший от противника, был настолько сильным, что Мистэго пришлось прикрыть глаза рукой. Правитель поежился и был вынужден отступить.

Люмийский ожидал чего угодно, но не этого. Держась за белое древко, он чувствовал, что сила, заключенная в этом оружии, была равной, а может, и большей, нежели у Беллуморфа. И если от клинка Чистилища кровь в его жилах стыла, то от одного только прикосновения к копью Коллекционеру становилось теплее.

Как только свет стал менее болезненным, зеленые глаза правителя приоткрылись.

— Надо же. У тебя тоже получилось его призвать… Но это все равно ничего не изменит.

Мистэго со всей силы натянул красную тетиву, но вспышка яркого света снова ослепила его и тем самым сбила наводку. Стрела с пробивным волшебством пролетела над желаемой целью и с грохотом разворотила ворота крепостной стены.

Мистэго недовольно заворчал и переместился к одной из своих стрел, находившейся вне зоны действия вражеского колдовства. Он переждал, пока восстановится зрение, а после продолжил поединок.

— Ты хорошо ориентируешься в темноте, но… Что теперь будешь делать, Падальщик? — выкрикнул Мироэн, пытаясь выглядеть врага.

Король атаковал сзади. Прежде чем воспользоваться пробивной магией, он прицелился в копье, надеясь своровать у него магические свойства. Как только стрела коснулась оружия Люмийского, Мистэго выстрелил вновь. На сей раз свет ослепил его после атаки, от которой герою чудом удалось спастись.

— Иди к черту со своим противным колдовством! — злобно крикнул он.

Регина Долоре поднялась над головой своего хозяина. Лидер семейства открыл слезящиеся от неприятной боли глаза и попытался ответить врагу тем же приемом, но ничего не вышло. Он повторил попытку. И вновь тщетно.

— Вижу, что у вас, Калингемов, проблемы со светом, — ухмыляясь, произнес Люмийский. — Погрузившейся во тьму семье этот тип магии чужд и ненавистен.

Мистэго завопил и через силу раскрыл веки. Свет, который источало белое копье, прожег зеленые глаза и лишил их возможности видеть. Левая рука неподвижно застыла, а правая — натянула тетиву настолько сильно, что красная нить могла вот-вот порваться. Король вложил в свою атаку остатки духовной энергии. От испытываемой тяжести почва под его ногами покрылась трещинами. Это была последняя стрела, которую он выпустил.

Пробивной снаряд пронесся через весь внутренний двор, оставляя на травянистой земле длинный след. Мироэн приготовился и вонзил оружие в землю. Вокруг принца появился едва зримый барьер, принявший всю мощь зачарованной стрелы противника. В момент соприкосновения двух сильных заклинаний прозвучал мощный хлопок, отзвук которого можно было услышать далеко за пределами замка.

Ударная волна снесла крепостные стены и пристройки, разрушила до основания высокие башни и превратила большую часть королевской обители в руины. Калингас пал усилиями своего хозяина.

Как только облако темной пыли осело, кто-то забил в уцелевшие колокола. Все, кто еще не успел покинуть замок с самого начала битвы, сделали это сейчас.

Оклемавшись после сильной встряски, Мироэн был удивлен тому, что уцелел. Однако, куда больше его удивило могущество реликвий, созданных их с Мистэго предками. Белое древко и ромбовидный наконечник, сверху донизу расписанный тонким золотистым орнаментом. Появившееся на помощь призывателю копье уже не источало свет.

Принц поднялся и отправился на поиски короля. Благо его не пришлось долго искать. Он стонал от боли и не мог выбраться из-под завалов из-за придавивших его ноги обломков стены. Королевское одеяние было порвано и испачкано. Мистэго крепко прижал к себе Регину Долоре, а ослепшие зеленые глаза бегали по сторонам в надежде хоть что-то увидеть.

— На тебя жалко смотреть, — сказал Мироэн, глядя на скривившееся в отвращении лицо блондина.

— А, это ты… Живучий, гад…

— Знаешь, я ведь должен тебе сказать спасибо. Эта история меня многому научила, и я…

Лидер семейства громко замычал от боли в ногах.

— Мне плевать. Кому-нибудь другому будешь это рассказывать. Лучше убей меня. Покончи со всем этим.

Люмийский подошел поближе и наставил острие копья на сердце короля.

— Последнее слово? — спросил он у того.

Лидер семейства тяжело вздохнул.

— Наиглупейший обычай из всех, что придумали. Особенно когда ты сказал что-то глупое и это написали на твоем надгробии…

Как только копье прикоснулось к телу парня, он прекратил жаловаться.

— Мой тебе совет. Сожги мое тело. Ибо если я вернусь… Тебе не поздоровится…

Люмийский кивнул. Белое навершие пробило сердце короля, окропившись багровой кровью. Прежде чем умереть, Мистэго облегченно выдохнул. На его лице проступила зловещая улыбка, с которой он никогда не расставался. Даже после своей кончины.

Мироэн принялся выполнять последнюю просьбу покойника. И, как только он попытался отозвать копье в иное измерение, окружение замерло. А карие глаза погрузились в неизвестность.

*

Мир, в который он попал, во многом отличался от того, из которого он сюда явился. Его населяли существа, которых никто не видел больше тысячи лет. Некоторых из них он не знал, о многих слышал в сказках и легендах, которые ему рассказывали на ночь. Белоснежные пегасы и единороги, двуглавые волки и лисицы, огромные кроты и медведи, свирепые мантикоры и грифоны. Всех их трудно было сосчитать.

Мироэн стоял у ворот Люмена и долго наблюдал за местными пейзажами. К его удивлению, замок был цел и невредим, точно так же, как и видневшийся вдалеке Калингас. Вот только между ними должен был располагаться Ланслайт. Сейчас же, на его месте отдыхали пышнокрылые лошади и чернорогие лоси.

Ему подумалось, что это очередной вымысел. Загробный мир, иллюзия, галлюцинации, созданные очередным противником. Но все прояснилось, стоило принцу услышать знакомый голос, раздавшийся за спиной.

— А ты вырос, сынок…

Грубый голос и суровый взгляд карих глаз, худое и вытянутое лицо, строгий королевский наряд из белого шелка. Таким его запомнил Мироэн. Ричард Люмийский не изменился с момента своей смерти. Время для него навсегда остановилось.

На появление отца принц отреагировал сдержанно.

— Это очередная обманка? — спросил он у мужчины.

Король ухмыльнулся.

— Вечно ты пытаешься найти в чем-то подвох. Идем внутрь, я все объясню.

Ворота замка отворились, стоило Ричарду щелкнуть пальцами. Во внутреннем дворе было пусто. Собственно, как и в самом строении.

Отец и сын шли по коридорам родного дома медленно и неспешно. Здесь не было следов бойни или кровавых пятен. Такой Люмен Мироэну нравился больше.

— Что это за место? — спросил парень.

— Этот мир — точная копия нашего, — начал свой рассказ Ричард. — Когда-то давно люди были тесно связаны с мифическими существами. Их можно было встретить едва ли не на каждом шагу. Они помогали и в быту, и в войнах. Но, когда произошло сражение с Кардахимом, а всевышние от нас отвернулись, эти чудные создания начали вырождаться. Не без человеческой помощи, конечно же. Богиня Каруда, наблюдая за всем этим свысока, решила спасти оставшихся существ и переселила их в иной мир, доступ к которому остался только у избранных. Как ты уже понял…

— Потомки мудреца Мундоса? — предположил принц.

— И не только. Помимо нас, его наследников, было еще несколько волшебников с подобного рода способностями. Но это не просто магия, с помощью которой мы можем призывать мифических существ для своих нужд.

— Зачем тогда она нужна? — поинтересовался Мироэн.

Он и сам не заметил, как они оказались на балконе одной из высоких башен Люмена, с которой открывался красочный пейзаж Корвела.

— Посмотри на тех, кто парит в небе, а потом на тех, кто ходит по земле. Они веками жили без людей. Между существами выстроился баланс, который можно с легкостью нарушить. Каруда сделала нас своего рода хранителями этого измерения.

— Звучит противоречиво, — подметил сын. — Она уберегла этих существ от людей, но не от всех. Что, если те, кому Каруда доверила этот мир, придут сюда не с самыми добрыми намерениями? И если у них уже выстроился баланс, в чем заключается наша задача?

Короля радовала проницательность Мироэна. Они не стали задерживаться на одном месте и отправились дальше блуждать по коридорам замка.

— Во многом соглашусь с тобой, но давай по порядку. Призвать всех мифических тварей обратно, в наш мир, ты не сможешь. Магия призыва работает таким образом, что существо будет находиться там столько, на сколько тебе хватит духовной энергии. Если рассматривать другую ситуацию — твое пребывание здесь — то тебе это ничего не стоит. Однако, если ты придешь сюда с кем-то, то он здесь пробудет столько, на сколько хватит твоих сил.

Люмийский-младший усмехнулся.

— Почему я раньше сюда не попадал? Да и ты почему здесь?

Ричард молчал до тех пор, пока они не подошли к проходу, ведущему в подземелье. Спустившись вниз по винтовой лестнице, отец и сын подошли к каменной двери, на которой был высечен огромный черный ворон.

— Коснись оружием. Это ведь твоя «комната», — кратко сказал мужчина.

Воспользовавшись советом отца, Мироэн провел по изображению острием копья, с которым ходил все это время. Подземелье затряслось, а массивные двери отворились, открывая хранилище перед своим хозяином.

Все было захламлено различными вещами, о которых Мироэн толком и не помнил. Книги, одежда, картины, фигурки из дерева и мешки с золотом. Здесь царил «творческий беспорядок» — точно как в его комнате в детстве. Но к оружейным реликвиям здесь было другое отношение. Каждая из них висела на стене в том порядке, в котором герой их добывал. И он сильно удивился, когда заметил, что первый зачарованный клинок был отнюдь не первым.

— Когда обладатель Магии призыва попадает сюда в первый раз, кто-то из его предков появляется, дабы рассказать, как здесь все устроено. Так уж вышло, что твоим путеводителем стал я, — объяснил отец.

— Но почему… Почему вы тогда не воспользовались священным оружием нашей семьи?

— Все очень просто, — продолжил Ричард. — Я никогда не мог совладать с зачарованным оружием. Собственно, как и несколько предыдущих поколений. Но ты… Ты очень похож на нашего основателя, Люмуса. Он был тем еще мастером в этом деле. Вот и получилось, что на твой зов оно откликнулось охотнее, чем в нашем с Марией случае…

Принц подошел к стене и возложил копье на пустующее место. Древко его налилось ярким светом и вновь источало тепло.

— Ланслайт, верно? Так оно называется.

Мужчина улыбчиво кивнул.

— Знаешь… А ты дал достойный отпор Мистэго.

Брови парня приподнялись от сказанного отцом.

— Как долго ты наблюдаешь за мной? — поинтересовался он.

— С того самого дня. Я видел твои страдания, переживания. Чувствовал на себе всю ту боль одиночества, которую ты испытал. Но ничем не мог помочь. Нам не разрешается этого делать, — с тяжестью ответил отец.

— Хм… Неужели Деус решил сделать исключение?

— Можно и так сказать. Впрочем, когда ты окажешься там, то сам все поймешь. А пока… Не торопись на тот свет. У тебя все только начало получаться. То, что тогда говорила мать…

— Я помню, — перебил его принц. — Я пытался выполнить то, о чем она просила, но… Это не всегда получалось сделать.

Родитель переменился в лице. Он долго не мог собраться с мыслями и перебороть свои страхи. Ощутив, что его время на исходе, Ричард отважился открыться сыну.

— Все мы допускаем ошибки. Когда-то я хотел оградить тебя от магии и битв, от всех обязанностей, связанных с этим миром. Хотел, чтобы ты был королем и продолжил род Люмийских, но уже без этого груза… Но… Я ошибался в тебе. Не верил, что из тебя может получиться отличный боец. Мать бы тобой гордилась.

Люмийский-младший подошел к своему отцу и заглянул в его карие глаза.

— Тебе не за что извиняться, — сказал он. — Да, мне было тяжело без вас. Я скитался по миру, учился выживать и получать желаемое. Смог свыкнуться с презренными взглядами и недоверием людей, которые по сей день считают, что это я вас убил. Но… Я ни на кого не таю обиды. Вы вложили в меня все самое светлое, что у вас было, и пожертвовали собой, чтобы я продолжал жить дальше. И это я ценю больше, чем что-либо в этом мире.

Ричард крепко обнял сына, и тот ощутил это. Отец больше не казался Мироэну призраком. Скорее, наоборот — он был живее всех живых. С того самого момента, как герой остался один, его перестало посещать это дивное чувство. Ему давно не было так тепло от родительской любви.

Когда король исчез, Мироэн продолжал неподвижно стоять, раздумывая о том, как бы сложилась его жизнь, если бы не события того дня.