Авторитет

Глава 10

— Пониже опусти!

Я вижу, как бледнеет девочка за кассой. Лет восемнадцать-двадцать, блондинка, круглое лицо, припухлые губы и щечки… В Москву и окрестности опять пришла мода на короткие женские стрижки, а-ля каре. Вот и продавщица сделала себе такую прическу. И получилась прямо вылитая Дрю Бэрримор в молодости.

— Че⁈

Грабитель за спиной «завис».

— Говорю, опусти ствол пониже. Чешется.

Не дожидаясь действий этого тормоза, я приподнимаюсь на цыпочках, чешу об дуло правое плечо.

— Фу… прямо попустило.

Вижу, как зрачки в голубых глазках продавщицы превращаются в пятикопеечные.

Медленно поворачиваюсь. А гоп-стопщиков-то двое! Один высокий, худой как жердь, второй пониже, коренастый. Сразу видно — нервничают. Дилетанты.

— Это ограбление! — выкрикнул коренастый, доставая нож-выкидуху. Голос дрожит. Второй направил мне в лоб пистолет. Старый добрый Макаров. У меня самого такой за поясом.

— Братва, вы бы хоть маски надели! — говорю спокойно, разглядывая их лица. — А то как-то несерьёзно получается.

— Заткнись! — дёргается коренастый. — Руки на прилавок!

— Я Хлыст. А ты кто такой? Обзовись!

Не… это какие-то залетные. Лобненские меня все знают — эти же просто тычут стволом и все. Ноль эмоций.

Кладу руки на прилавок, улыбаюсь — Знаете, был у меня похожий случай. Только там три идиота пришли, с обрезами.

— Я сказал, заткнись! Кассу открыла! — худой нервничает всё больше. Кассирша тихонько всхлипывает. Бедная! Я тебя утешу.

— Не плачь, милая, — подмигиваю ей. — Всё будет хорошо. А вы, орлы, может, выйдем, поговорим? Расскажу, чем та история закончилась.

Худой перегнувшись через прилавок, начинает копаться в кассе, выкладывая деньги. Нет, ну не идиот⁈ Кто же так делает?

Я подбиваю руку с пистолетом вверх, другой впечатывая голову худого в прилавок. БУУМ! И тут же пробиваю по яйцам коренастому. Пыром, со всей силы.

— Ай, сука!!!

Первый, так и не выпустив Макарова, начинается сползать на пол. Второй держится за бейцы, уронив нож. Аккуратно выхватываю пистолет, ставлю на предохранитель.

— Тебя как зовут? — спрашиваю «Дрю Бэрримор», хватая за волосы коренастого и пробивая ему коленом в лицо.

— Пидор! — второй валится на первого, теперь хватаясь за разбитый нос.

— Ну за такое ответить придется! — бью пистолетом по голове. Чтобы наверняка. ХРЯСЬ!

— Так как тебя зовут⁈

Что у нас тут? Нож? Откидываю его ногой в сторону. Гоп-стопщики лежат, не шевелятся.

— Л-лена!

Это судьба! Везет мне на работников торговли!

— Была ли ты когда-нибудь, Ленусь, в казино?

— Босс! А чего так долго? Нас же ждут… сами говорили… Опа!

А это Колян зашел, потому как нас и правда ждали на базе, и время уже поджимало. Мой водитель сориентировался, быстро достал ствол, после чего перевернул обоих бедолаг лицом вниз. Вот ведь убогие, даже жалко таких.

— Вот телефон! — я толкнул в сторону продавщицы бумажку. — Позвони, скажи, что Хлыст тебя послал. Поясни им коротко, что к чему. Поняла? Ну тогда беги, а я пока твой товар посторожу.

Продавщица понятливо закивала стриженой головкой и понеслась к ближайшему автомату, что стоял за углом. Хороша! — облизнулся я. — Симпатичная девчонка, светлая такая, прямо как Ленка моя. Тьфу ты, вспомнилось! Моя лучшая половина сейчас грызет мел и трескает банками соленые огурцы. Да и токсикоз накрывает ее не по-детски, напрочь отравляя совместное существование. Я слишком плохо умею утешать женщин, которых тошнит, и даже не собираюсь этому учиться. Снова в Сургут слетать что ли? На полгодика так… Сволочь я? Ну, наверное… Как говорится, не мы такие — жизнь такая. А ведь у Ленки не только токсикоз! У нее еще и мамаша, которая, как узнала про беременность, во-первых, устроила мне еще один скандал. Во-вторых, просто повадилась шляться к нам в гости — типа помочь дочери. Вся помощь заключалась в перемывании моих костей и рассказе, какая я сволочь, и как быстро мне намажут лоб зеленкой. А, ну да! Еще и соленые огурцы таскает. Я попробовал как-то. Правильно пацаны сказали тогда — редкостное говно.

— Шеф! — Колян вывел меня из состояния задумчивости. — Этих кончаем или как? А то у вас встреча еще!

— Эй! Эй! Мужики, вы чего? — раздался испуганный голос снизу. — Вы с ума сошли! Мы же пошутили!

— Какой я тебе мужик, черт помойный! — я от всей души врезал носком ботинка ему под ребро. — Ты базар-то фильтруй! О, вот и кавалерия подъехала!

В стекляшку ввалились пятеро пацанов, которые у нас в ЧОПе были проведены как группа быстрого реагирования. А что? Они быстрые? Быстрые! Они группа? Еще какая! Даже группировка. Отдел по расследованию бандитизма МВД РФ не даст соврать.

— Шеф! — поздоровались они со мной по очереди. — Тут гоп-стоп, что ли? В натуре? Во охуели фраера! Эй, мудило! — они приподняли худого. — Вы откуда, отважные такие? Электросталь? Ну понятно… Непуганые!

— Вывезите за город и поучите, — сказал я. — Без мокрухи, но с парой переломов на каждого. Чтобы они даже дорогу в мой город забыли.

— Ща оформим в лучшем виде! — сказали пацаны и потащили упирающихся парней на улицу. А я тут же выбросил их из головы.

— Так что, Ленусь, — продолжил я прерванный разговор, — ты была когда-нибудь в казино?

Следующее утро получилось у меня совершенно безоблачным. Мою Ленку отпустило, наконец, и впервые за несколько недель я проснулся от звона будильника, а не от звуков того, как рвет любимую женщину. В натуре, не подумал бы даже, что дети — это так заморочно. Глядя на них на улице, я всегда думал, что они как-то сами появляются, потом сами идут в школу, и уже оттуда переселяются в барак на зоне. Но тут все оказалось намного сложнее.

Сегодня в честь этого радостного события с утра у меня были блинчики с джемом и нежное мурчание на груди, когда я уходил. Все! Пора! Я чмокнул Ленку и прыгнул в лифт. Колян внизу стоит, а у меня сегодня непростой день. Меня ждал Китаец — куратор, прости господи, наследства шадринских. А оно оказалось немалым. И если пару небольших банков мы прикрутили быстро, то за рынок Лужники шли до того серьезные терки, что даже Профессор порой пасовал. Его, скорее всего, придется уступить консорциуму конкурентов, а точнее, разменять на что-нибудь. Отдать просто так позорно будет, мы за него головами рисковали. Но, с другой стороны, залить кровью пол-Москвы из-за дани с лоточников, пусть и многочисленных, мне не хотелось. Нет у меня сил, чтобы воевать с тремя группировками сразу. Да и не нужно это. Есть и другие активы, весьма неожиданные. Как этот вот, например…

— Димон, ты серьезно? — я чесал репу, разглядывая могильные камни и кресты. — Хованское кладбище? Чего сразу не Ваганьковское?

— Туда не влезть, оно центровое, — сожалеюще развел руками Димон. Он не понял моей шутки.

Мы всем кортежем — несколько Геликов, мой Мерс, заехали прямо на кладбище через главные ворота.

— Да на хрена нам оно? — не выдержал я, вылезая и оглядываясь. — Нам что, заняться нечем? Ты решил на жмурах денег поднять?

— И немалых денег, братан! — улыбнулся Димон. — И не только денег. Тут же крематорий! Его лет пять назад открыли, пока ты чалился. Весь научный прогресс в своей зоне пропустил.

— Оба-на! Неожиданно! — растерялся я. — Ну-ка, веди!

— Поехали, — покачал головой Китаец. — Да него пехом не дойдешь.

Огромная коробка, выполненная в светлых тонах, не навевала мрачных мыслей, и только дым, который валил из трубы, заставил меня поежиться. У меня, как и у любого советского человека, ассоциации приходили на ум самые что ни на есть неприятные. Поганый бизнес, не хочу я им заниматься. Пусть Китаец сам тут кружится, если ему по кайфу. А моей ноги здесь не будет…

— Это еще что?

Я понял, что с последней мыслью несколько погорячился. Будет здесь моя нога, и еще не раз. По крайней мере, три тела, уложенных на топчаны, не оставляли ни малейших сомнений в своем происхождении. Братва, с разборок. Все трое с пулевыми в голове, и все трое разрисованы на зоне тамошними татушными художниками. Что тут у нас за картинки? Ого, серьезные пацаны заехали… И кто же вас так?

— Из Подольска привезли, — угадал мои мысли Димон. — Какие-то беспредельщики заехали на оленях, ну их местные пацаны и приголубили на стрелке. А потом сюда, чтобы концы спрятать. Согласись, братан, это куда удобней, чем в пруду зимой купаться.

Я прикрыл лица «залетных» простыней, задумался. А тут бабки-то должны немалые быть… Только бы не влететь. Нагрянут ментоны и что?

— Ну, давай попробуем, — согласился я, прикинув суммы и осознав все выгоды данного приобретения. — Камеры поставь здесь. А то работяги халтурить начнут. Все левые жмуры строго через тебя. Полкосаря за тушу.

— Косарь, — скромно поправил меня Китаец. — Я половину бригаде отдам, чтобы молчали. Их же тут не один человек, сам понимаешь.

— Ну, косарь так косарь, — махнул я рукой. — Сам разбирайся с этим. Не забывай только вовремя заносить Йосику.

— Само собой! — улыбнулся Китаец. — Только дай рекламу нашим услугам через блаткомитет.

— Добро! Поговорю с Профессором.

— И слушай, Серый, Первомай на носу. Тут ко мне какие-то артисты голодные подкатили. Такую тему предлагают, ты просто упадешь…

Артисты и впрямь оказались голодными, а потому очень креативными. Я катал на языке это слово в сотый раз, и оно мне очень нравилось. Классное слово, сочное такое! Столько новых слов пришло в нашу жизнь за пару лет, просто жуть. Все и не запомнить, и не понять. Они из английского к нам пришли. Вот ведь страна наша. То татары слова заносят, то Петр со своими голландцами и немцами, то теперь америкосы… Креативный! Ну надо же!

Мы сняли речной кораблик, который сплошь уставили столами, а те — элитной бухлом и едой. Тут я еще одно слово выучил — кейтеринг. Это мне Боб подсказал, когда мы на кухне казино еду заказывали. С ума сойти! За один день — два новых слова! Так и голова лопнет. Ну да бог с ним. Важно то, что Карась пригласил наших вип-клиентов из казино отметить Первомай на судне. Приехали Береза, Гирш, Гох, пара олигархов из «семибанкирщины». Все, разумеется, с телками. Некоторые с двумя. Я, по зрелому размышлению, Лену брать не стал, её и так штормит и рвет через час, а взял продавщицу из лобненского магазина, блондиночку под вторым номером. Кстати, под маечкой у нее тоже оказалась двушка. Ну и в целом фигурка приятная, незаезженная. Лена №2 была студенткой, а в ларьке только подрабатывала. Сначала все стеснялась, «я не такая, я жду трамвая», но как дал попробовать шампанское «Кристалл» по штуке грина за бутылку, сама на меня залезла в каюте. И мы даже успели все сделать по второму кругу до того, как ударила рында, и кораблик поплыл по Москва-реке.

Артисты решили устроить перфоманс! Да чтоб они провалились! Еще один новый термин. В общем, они переоделись в революционных матросов, комиссаров и красноармейцев в буденовках, и даже оружие приволокли. Оружие оказалось настоящим, но охолощенным. Не иначе, подмазали кого-то на Мосфильме. Там сейчас тоже последний хрен без соли доедают. В общем, пока мы культурно выпивали и закусывали на свежем воздухе, овеваемые речным ветерком, между нами ходили хмурые небритые хари и угрожали расстрелом проклятым буржуям, бандитам и расхитителям социалистической собственности. Восторг олигархов был полным, а девчонки даже визжали.

— Серый! — позвал меня Штырь.- Васильевский спуск проплываем. Ты только посмотри на это!

— Чё там? — лениво спросил я, опершись о бортик со стаканом вискаря.

А посмотреть было на что! Борька-алкаш, в том смысле, что всенародно избранный прыгун с моста и великий дирижёр всея Руси, достал народ до того, что люди самостоятельно пришли на Первомайскую демонстрацию. Не по разнарядке на работе, и не под угрозой отчисления из ВУЗа, а по велению сердца! Я такого себе даже представить раньше не мог. Огромная толпа, все с красными флагами.

— Чудны дела твои, господи! — изумился стоявший рядом со мной руководитель творческого коллектива, попахивавший напитком ценой в его месячную зарплату в театре. Хотя, скорее в квартальную. В театрах сейчас полная жопа. Он был из всех самый красивый, в кожанке и галифе. И даже кобура с маузером болталась на бедре.

К нам подошел еще более пьяный Гох. Тоже со стаканом в руках.

— А порадуем пролетариев, товарищи! — завопил он, словив вместо привычной водочной бычки легкий кайф от вискаря. — Давайте расстреляем какого-нибудь буржуя ради счастья всего трудового народа! Вон их у нас сколько!

— Нельзя так! — культурно поправил его красноармеец в очках, дужка которых была перемотана изолентой. — Надо судить! Судом трудового народа! А только потом уж расстрелять!

— Ты! Ты! Ты! — ткнул режиссер в самых трезвых из артистов. — Назначаетесь особой тройкой революционного трибунала! На жалеть гадов!

— Взять его! — ткнул режиссер в Гоха. Надо было видеть лицо «прихватизатора»! Совсем не этого хотел чиновник.

— По сытой морде видно, что пил кровь трудового народа! Признавайся, сволочь, пил кровь?

— Пил, товарищи, — все-таки включился в игру Гох. — Но у меня смягчающее обстоятельство есть. Мне ее доктор прописал. У меня гемоглобин низкий.

— Признание — царица доказательств! Огласить решение трибунала! — сурово посмотрел на него режиссер, а потом перевел взгляд на особую тройку, которая спешно дожевывала бутер с красной икрой.

— Расстрелять как последнюю собаку! — трибунал был единодушен. Им очень хотелось вернуться к фуршету.

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! — важно сказал режиссер, алчно поглядывая на пустеющие бутылки с вискарем. — Товарищи Сергеев, Левандовский и Зальцман! Привести приговор в исполнение!

— Есть! — ответила тройка пьяных в умат актеров, которые лязгнули затвором трехлинеек.

— Слышь! — забеспокоился я. — У вас что, оружие настоящее?

— Обижаете! — режиссер и правда обиделся. — Конечно, настоящее. Доработанное малость, для съемок. И патроны холостые.

— Ну, тогда ладно, — успокоился я.- Кончайте этого упыря!

Вот ведь натуральный упырь! Столько денег с меня выкачать за СНК! Я бы его, не дрогнув, по-настоящему грохнул. Может, подменить патроны? А что, спишем потом на несчастный случай.

— Светлая память! — заорали пьяные гости, зазвенев стаканами.

— Они его не убьют⁇ — сзади меня обдала духами Лена №2 — Это же все не по-настоящему⁈

— Конечно, в шутку.

— А если…

Вот ведь какие девушки жестокие пошли. Видимо, и эта телевизор смотрит!

— Исключено! — отрезал я. — Мне такой скандал не нужен.

Понурого Гоха вывели на нос, троица лязгнула затворами на бис, прицелилась и пальнула. Что тут началось! Во-первых, грохот был самый настоящий. Во-вторых, мы слишком близко подплыли к берегу, где тысячи демонстрантов напирали на жидкий строй омоновцев. И тут мы со своей пальбой! Что началось на берегу! И в третьих…. Гох переиграл. Покачнулся, взмахнул руками и засеменил к леерам. Только вот не учел, что на палубе валяется какой-то канат, запнулся… И с воплем полетел за борт! И все это на глазах демонстрации.

— А-а-а! — заорал народ на палубе вскакивая.

— Человек за бортом! — завопил я, стаскивая со стены рубки спасательный круг и отправляя его в сторону Гоха. Только не учел я одного. Круг-то был тяжелым, и кинул я его слишком сильно. Угодил он аккурат в голову всплывающего «прихватизатора». БААМ! Гох опять взмахнул руками и пошел под воду.

— Человек за бортом! — крикнула Ленка и, разбежавшись, прыгнула в воду рыбкой.

Тут я совсем охуел. Студентка, как была в вечернем платье, так и нырнула с борта.

— Куда, дура⁈

У меня самого хватило мозгов скинуть пиджак, туфли и уже только так прыгнуть следом. Все, что услышал — это дружный «АХХ!» за спиной.

Вода в Москве-реке оказалась холодной, бодрящей и абсолютно мутной. Видно было примерно ничего. Я вынырнул наружу, вдохнул воздуха. Сука, как же холодно! Обернулся. Корабль уплывал дальше по течению, а рядом вынырнула Лена.

— Я не вижу его!!

— Ты совсем охуела⁈ — заорал я, выплевывая изо рта грязную воду и хватая ее за руку.

— У меня первый разряд по плаванию! — начала вырывать девушка.

— Да мне похер! Это мудак не стоит твоих рекордов.

Рядом начали падать новые спасательные круги. Это очнулись гости и матросы. Сука! Только не по голове. Только не по голове!! Нет! Пусть по голове, но чтобы только эта пьяная падла не утонула! Мне же тогда кранты!