Авторитет

Глава 5

— СНК убыточна! — Йосик пожал плечами, отложил прочь бухгалтерскую отчетность компании, которую мы добыли перед конкурсом. Пришлось заказать специальную аудиторскую оценку, чтобы понять, не покупаем ли мы «кота в мешке». Но с другой стороны, выбора-то большого и не было. Воевать за Лукойл и Юкос? Спасибо, не надо. Все остальное сладкое — Сибнефть, ТНК Роснефть и прочее в 1993-м году в планах приватизации не значилось. Так что…

— Почему убыточна? — спросил я, переснаряжая Макаров. Чтобы пружина в нужный момент не ослабла, я регулярно, по совету Копченого, пересобирал магазин.

В «выездном» отряде лобненцев была жесткая дисциплина. Не бухать, никаких левых телок на объекте… Сам объект представлял собой гостиницу Нефтяник, второй этаж которой мы заселили целиком и полностью. И даже выставили охрану по периметру — в лифтовом холле и у пожарной лестницы.

— Цены на нефть низкие. Восемнадцать баксов за бочку.

— Ты про мировые?

— Да. СНК гонит большую часть жижы на экспорт. Себестоимость добычи — где-то десятка за баррель. Плюс минус. Расходы, зарплаты — все в рублях. И это выгодно, пока цены хотя бы двадцать-двадцать пять…

— На падении рубля мы зарабатываем?

— Да. Но много съедает местный соцкульбыт. На компании висит… Да весь город на ней висит. Жилой фонд, детские сады, школы… Впрочем, есть очень перспективное газовое направление. Если его выделить в отдельный проект…

Я задумался. Управлять нефтяной компанией бывшему зэку? Понятно, что цены на нефть вырастут, но появятся новые налоги, акцизы… Государство-то не дремлет! Тут нужны очень головастые люди.

— Видел у тебя папку с резюме, — я щелкнул предохранителем Макарова и повернул дуло в сторону Варшавера. Тот побледнел и отвел пистолет:

— Не надо таких шуток!

— Так что там насчет найма?

— Пока предлагаю взять иностранцев. Я тут подобрал несколько кандидатур, что работали в зарубежной нефтянке. Вот, посмотри, — Варшавер достал папку, начал выкладывать бумаги — Карл Браун из БиПи. Джером Сандерс из Шелла… Последний очень хорош, но и просит, конечно!

Я быстро просмотрел документы. Опыт работы впечатлял. Как и зарплатные ожидания.

— Зачем нам иностранцы?

— Нефтяная отрасль в нашей стране очень небольшая, — Йосик тяжело вздохнул. — Все друг друга знают. Любого отечественного специалиста, которого ты поставишь во главе СНК, тут же коррумпируют и будут доить. Прибыли будут иметь какие-то левые присосавшиеся фирмы, губернаторы, министры… А убытки на Геопроме. Никакая проверка тут ничего не вскроет — все будет шито крыто. Только полная смена топ-менеджмента.

— Теперь понял, — покивал я. — Иностранцы — это временный вариант.

— Точно! Пока новое поколение управленцев не вырастет. Надо своих начинать учить. Лет через десять, как минимум что-то годное получим. А пока да, иностранцы.

Чем дольше я вникал в ситуацию, тем больше понимал: мы ввязываемся в очень масштабный проект. Надо в Москву ехать, в институт Нефти и газа, знаменитую «керосинку», и начинать раздавать там бабки. Гранты, именные стипендии на то, на се… Посылать лучших студентов стажироваться в зарубежных компаниях. Но для начала нам нужен какой-то крупный иностранный партнер. Но как его заинтересовать при ценах двадцать долларов за бочку?

— Думаешь, котировки вырастут? — спросил я Варшавера, закончив с резюме.

— Да хуй его знает! — выругался обычно вежливый Йосик — Прогнозирование цен на нефть — это прямо астрология. Стрелец в асценденте Меркурия. Или Юпитер в доме Девы. Натуральное шаманство.

Я напряг мозг, вспомнил две тысячи восьмой год. Чалился я тогда в Салехарде, на красной зоне. И гоняли нас — весь отряд — каждый вечер смотреть ящик в комнате «психологической разгрузки». Врубали РБК ТВ и все, полтора часа сиди, слушай тряхомудь аналитиков. «С одной стороны, с другой стороны…» Прямо как в том скетче Камеди Клаба. ' Когда, знаете, мы… календарь… майя… и… нет, мы не будем… спички, консервы… Далай Лама… Свет не будет… фотоны, фонарь, включил… Кто? Никого!.. И когда ты сидишь… и Кто? Аллё… '.

Все, что запомнил — перед кризисом 2008-го года цена на нефть добила до 140 долларов за бочку. Что при сургутской себестоимости в 10 баксов — охуительная маржа. За такую стоит вписаться — это же миллиардные прибыли.

— Думаю, сотка за баррель будет, — я убрал Макаров в кобуру и начал расстегивать бронник. Как же я устал его таскать на себе! Понты — наше все. Как вспомню лицо Богунова, когда он увидел мою амуницию…

— Не будет, — покачал головой Варшавер. — Нынешняя политика Федерального Резерва….

— Да похуй на этот Резерв! — я стащил броню с себя, облегченно вздохнул. — Не все в Штатах решается.

— Ты глубоко ошибаешься!

— Забьемся? На новую бэху!

И тут вдруг раздался звон разбитого стекла. Я схватил пистолет и выглянул из-за двери номера Йосика. Жадный гул пламени был мне знаком. В моем номере начался пожар. И вот зачем я, спрашивается, оставил открытое окно? Проветрить комнату захотелось — курю много. Вот дерьмо! Бросаю, бросаю, и никак не брошу. Одни неприятности от табака этого.

— Огнетушитель где? — взвизгнул Йосик, который унюхал запах горящих портьер.

— Братву зови! — крикнул и забежал в свой номер. Вот суки! Тут у меня костюмы, документы и даже портфель, полный бабла.

Занавески полыхали веселым пламенем, на полу валялись осколки разбитой бутылки, а огонь уже расползался со скоростью скачущей лошади, оголяя плиту бетонного перекрытия. Адское зло — линолеум на полу. Дерьмо, от ядовитого дыма которого людей погибло больше, чем от огня. И да, тут мне достался маленький бонус: ковровые дорожки, сделанные из полипропилена. Если есть еще более токсичная дрянь, чем линолеум, то это именно они.

— Вот суки! — я закашлялся, потом помянул добрым матерным словом нехороших, но очень метких людей, который бросили пивную бутылку с зажигательной смесью в открытое окно. Они попали прямо в откос, отчего горящая жижа брызнула во все стороны.

Сначала деньги! Вон они, за кроватью! Я намочил в ванной полотенце и закрыл рот. Хрен помогает! Ядовитый дым пробивается и сюда. И ведь, как назло, я засунул портфель за грядушку кровати, стоявшей у окна. Вот прямо там, между полыхающей занавеской и покрывалом, к которому снизу тоже подобралось пламя. Я задерживаю дыхание, рывком отодвигаю кровать и выдергиваю заветный портфель.

— Босс! — услышал я голос Рули, который стоял сзади с огнетушителем. Его величественный вид напомнил мне незабвенного Арнольда из фильма Коммандо. Когда он с одной руки их пулемета стрелял. Руля, когда нажрет положенный вес, будет малость похож на него. Правда, Шварц пониже на полголовы и не такой красивый.

— Давай! — крикнул я, выскакивая из номера с портфелем подмышкой. В коридоре я упал на колени, и меня вывернуло ужином прямо на ворсистый красный ковер.

По коридору уже неслись пацаны, которые притащили огнетушители со всей гостиницы. Они тут же залили пеной многострадальный номер к чертям собачьим. Хорошо, хоть вещи мои успели вытащить. Блатовать по Сургуту в трениках и шлепках желания нет. Я вроде бы серьезным человеком пытаюсь здесь казаться. Хотя сейчас у меня это совсем нездорово получается. Я сижу на корточках и продолжаю кашлять. Кашляю до хрипоты, до рвоты. Так, что грудь разрывает острой болью.

— Что здесь случилось? — бледный как мел администратор оглядывал разгромленный номер.

— Проводка у вас говно, — ответил я, а Йосик, который хотел было что-то сказать, с лязгом захлопнул челюсти. — Короткое замыкание. Но ты не ссы, командир, мы все оплатим. Будет даже лучше, чем было.

— Рабочих найдите, — убедительно посмотрел на администратора Йосик и сунул сотку баксов в его ладонь. — Не болтать, не суетиться, сделать все быстро. А то накажу!

— А ты растешь! — уважительно посмотрел я сначала на него, а потом на спину администратора, который поскакал в сторону лестницы, словно молодая газель.

— С кем поведешься, — хмыкнул Йосик. — А кто бы это мог быть, Сергей Дмитриевич? И зачем это им понадобилось?

— Это в определенных кругах, Иосиф, — сказал я, вставая, — называется обозначить. Мне сейчас обозначили.

— Э-э-э… — непонимающе посмотрел на меня Йосик. — Что обозначили?

— Да ничего, — пожал я плечами. — Просто обозначили. Это и так всем понятно. Это как в армии слово «проебал». Оно не требует расшифровки. Ты в армии служил?

— У меня плоскостопие, — порозовел мой финансист. Ну кто бы сомневался.

— Григорий Александрович! — позвал я Копченого, который тоже подтянулся на шум и теперь разглядывал номер с самым задумчивым видом. — Поясните Иосифу Борисовичу значение слова «проебал» в армии. Я же не служил… по понятным причинам.

— Слово «проебал», Иосиф, — с воодушевлением ответил Копченый, — оно всеобъемлюще и пояснений не требует. Оно — само совершенство! Оно, блядь, просто альфа и омега армейской жизни. Его можно использовать всегда! Если ты что-то забыл, потерял, сломал, заблудился, чего-то не понял или не сумел, и даже если ты трахнул чужую жену. И когда ты говоришь вышестоящему начальнику, что ты что-то там проебал, то объяснений уже не требуется. Ты сразу и все объяснил, и даже за свой косяк извинился. Потому что одно из его значений: «виноват, прошу прощения, больше не повторится». Понял?

— Понял! — по восторженному лицу Йосика мы догадались, что прямо сейчас открыли ему новую вселенную. Ту самую, которую не проходят в музыкальной школе.

— Вот и слово «обозначить» такое же, — добил я его. — Оно не требует пояснений. Потому что пояснения мы очень скоро получим.

В тот момент я не догадывался, насколько близок был к истине.

— Босс! — на следующее утро в мой новый номер завалил Руля, и его физиономия выглядела несколько озадаченной. — Там блатные местные подъехали. Они в ресторане сидят. Побазарить хотят.

— Организуй нам какой-нибудь интим, — ответил я, всовывая ноги в тапочки. Тут-таки изрядно дуло.

— Здесь зал для приема делегаций есть, — с готовностью кивнул мой охранник. — Я сейчас организую.

— Вот, значит, кто мне обозначил, — бубнил я себе под нос, разглядывая свою бледную физиономию в номере ванной. — Бреемся, чистим зубы и идем вниз. А то они сейчас начнут с ходу наезжать, что не уважаю. И ведь даже стрелку не забили по-людски. Дикие места, что с них взять!

Я был внизу уже через пять минут при полном параде. И даже блестящие, как зеркало ботинки надел. Хоть Ленка и морщила носик, выражая свое фэ моим плебейским замашкам, но так я и общаюсь не с артистами филармонии. И такая неописуемая красота действует на мозги авторитетных людей словно бомба. Проникаются! В общем, я те ботинки тайком купил, и даже несколько раз надевал.

— Приветствую, уважаемые, — сказал я и сел за стол, не подавая руки. Они тоже такой попытки не сделали. Тонкий намек с обеих сторон, что есть вероятность запетушиться. Неявно, но вполне прозрачно.

Их было трое, и они неуловимо похожи друг на друга. Худые, с блеклыми глазами, старше пятидесяти. Один чуть покрепче, мосластый и явно очень сильный мужик. Кулаки с мозолями на костяшках. Боец. Двое других — сидельцы со стажем. Этим не до физкультуры было. Все пальцы в татухах, и все татухи до одной авторитетные. Тут и одиночка, и от «звонка до звонка». Один брюнет с редкими прилизанными волосами, другой — русоволосый, со шрамом на виске. Фаланги не хватает. Обморозился на лесоповале, знакомая метка.

— Я Макар, смотрящий местный, — сказал брюнет. — Это Слава Моряк и Татарин. Подарок получил?

— Ты о чем? — деланно удивился я. — Мне подарки прислали? Очень мило с вашей стороны.

— Не кривляйся, Хлыст, — поморщился Макар. — Ты не в цирке. Ты все понял. Мы по-серьезному побазарить пришли.

— Да ничего серьезного нет в том, чтобы номер в гостинице спалить, — пожал я плечами. — Меня там даже не было. А если вы узнавали за меня, то в курсе должны быть, что таким меня не пронять. Я тоже в подводной лодке плавал.

— Мы за тебя знаем, — растянул в резиновой улыбке губы Макар. — Потому и прислали гостинец. Люди говорят, ты поднялся круто, земли под собой не видишь.

— Ты чего сказать-то хотел? — спросил я и начал с аппетитом поглощать завтрак, который поставил передо мной бледный официант. Им я ничего заказывать не стал. Вот еще, не хватало платить за них.

— Ты, Хлыст, примусорился, — заявил Макар, — барыгой заделался. А раз так, то теперь мы с тебя получать будем. Мы тут с нефти получали.

— А как ты с меня хочешь получать, — удивился я, — если я сам с этого получаю?

— Это как? — гости тоже удивились. — Ты в контору заявился и сказал, что это твое теперь. Ты что, гонишь нам?

— А кто тебе это сказал? — поинтересовался я. — Вот с него и спроси. У меня вот тут! — я постучал себя пальцем по лбу, — кассета магнитофонная стоит. Я тебе тот разговор в лицах пересказать могу. Я сказал, что имею отношение к покупке. А это, Макар, две большие разницы.

— А кто владелец? — внимательно посмотрел на меня второй. Это Слава Моряк спросил. Видно, он у них мозг.

— А ты Слава, как думаешь? — задушевно спросил я в ответ, культурно отрезая кусок шницеля ножом. Ленка научила, раньше я его просто в рот совал и откусывал. Она злилась при этом ужасно.

— Так как думаешь? — переспросил я, когда прожевал, а они терпеливо ждали, когда я закончу этот невероятно увлекательный процесс. — Кто позволит уголовнику нефтяной компанией владеть? Ты в курсах, что в стране происходит? Ты вообще понимаешь, чье это на самом деле? Кто те люди, которые по щелчку пальцев таких, как твой Богунов с доски убирают. Вот он он думал, что царь и бог тут. А ему показали, что он никто. Он не с теми людьми договорился. Мальчика пустили покататься в автобусе, а он полез за руль. Пришел водитель, дал ему по попке и отправил в детский садик, доедать манную кашу. Поняли теперь расклад?

— Ну так… — покрутили пальцами в воздухе уважаемые люди. — Но это наш город, понимаешь? Братва волнуется.

— Ну пусть с настоящими владельцами побазарит, — пожал я плечами. — Могу и адресок дать. Москва, Красная площадь, до востребования. Только предварительно рекомендую место на кладбище оформить. Я уважаемые, при повышенном интересе со стороны братвы к этой теме и копейки за их головы не дам. Закопают и фамилии не спросят.

— Не ты ли закапывать будешь? — усмехнулся Татарин. Частая кличка. Человек двадцать с таким погонялом знал.

— Не исключено, — пожал я плечами. — Скажут — закопаю. Не скажут — живите. Мне до вас дела нет. Тут, братан, такие темы заворачиваются, что только держись. Кое-где братва сможет зацепиться, это я точно знаю. А кого-то с пробега снимут, если только башку высунут. Нефть — это такой случай. Большие пацаны ее не позволят забрать.

— Ты же забрал! — выставил вперед палец Макар.

— Уверен? — поднял я на него глаза. — А я вот не уверен. У меня ощущение, что просто подержать дали. И когда попросят отдать, то я отдам и не пикну даже. Отдам, кому скажут, и даже бантик сверху нацеплю.

— Так что делать будем? — спросил Макар, собрав пальцы в замок. — Я тебе уже сказал, что братва волнуется. Может и глупости начать делать.

— Успокой свою братву, — ответил я, отставляя пустую тарелку. — Передай, что этот базар им не вытащить. Но если что-то появится, где можно денег поднять, я курсану. Вот мой телефон в Москве. Звони в любое время.

— Добро, — с каменным лицом ответил Макар. — Свидимся.

Он встал, повернулся и ушел, не попрощавшись. И его спутники ушли за ним. А вот сидел и думал: а насколько я прав в том, что сказал? Ведь я нес полнейшую чушь! Или это не чушь вовсе? А может быть, это я сам тот мальчик, который сел за руль, пока взрослый дядя ушел покурить? Что ж, время покажет. А пока будем просто работать. Мы ведь еще не стали тут настоящими хозяевами. Главная война еще впереди.