Авторитет

Глава 13

Бригада из десяти крепких парней проехала Ташкент, Бухару и Самарканд. Туда везли баксы, а оттуда планировали притащить рубли, взяв их там практически на вес. Советская макулатура доживала последние дни, а тут, в хлопковом раю, у людей еще оставались молочные фляги, закопанные в саду. Эти фляги были наполнены не только золотом, но и бумажными деньгами, потому что идиот — он всегда идиот, даже если родня пристроила его когда-то на хорошую должность. Тут, в Советской Средней Азии, платили все, за все и всегда. И даже гаишник на дороге получал деньги не за факт нарушения тобой правил дорожного движения, а за сам факт остановки. И чем выше было звание, тем больше была такса. Деньги брали все — от водопроводчиков до членов ЦК, и до какого-то момента все это работало. А вот теперь работать перестало. И если тут, в Узбекистане, вспышки насилия были спорадическими, то в соседнем Таджикистане шла какая-то средневековая резня. Никто и понять не мог, как люди, которые ходили в советскую школу, читали советские книги и смотрели советские фильмы, озверели так сразу и все.

Впрочем, у Димона интерес был чисто практический. Он ведь и сам из приличного мальчика превратился в немалого отморозка, а потому смотрел на происходящее философски. Раз хотят люди свою жизнь в сортир спустить, ну и пусть спускают. Ему, Димону, на них всех насрать. На всех, кроме семьи Тен, давшей миру Димонову маму. Они жили в крошечном поселке, в котором стояла военная часть, километрах в двадцати от Курган-Тюбе. Уехать вовремя они не успели, потому как болела бабушка. А потом бабушка умерла, и выяснилось, что уехать оттуда почти невозможно. И даже позвонить пока не получалось. Димон пытался это сделать в каждом городе, где был, но телефон выдавал лишь длинные гудки. А ведь он разговаривал с ними совсем недавно.

Работа подходила к концу, и спортивные сумки были забиты баблом под завязку. Некоторые из ушлых парней тащили не только свои баксы, но и вообще все подряд. Димон разрешил ребятам подзаработать. От конторы не убудет, потому как денег здесь было много, а вещей, наоборот, мало. К большому удивлению Китайца, за неплохую сумму ушел даже микроскоп, который зачем-то прихватил с собой один из его бригады. Когда все закончилось, он сделал последние записи в своем блокноте, распихал деньги по пакетам и замотал их изолентой. Пакеты разложили по спортивным сумкам, и бригада отправилась в Москву, в отличие от своего бугра, который сел на грузовик, который в составе колонны шел в сторону Душанбе. Не в сам Душанбе, а именно в сторону. Куда доедет караван, никто не знал, и знать не мог. Предсказать такое было невозможно.

Те два года, что Валерка прослужил сначала в Советской армии, а потом в не пойми какой, его грело лишь одно чувство: он мечтал, как приедет домой и разобьет рожу военкому. И с каждым месяцем службы это чувство в нем крепло, превращаясь в гранитной твердости убеждение. Собственно, все два года Валерка и вытянул на этом чувстве. А вот когда он приехал в Таджикистан после дембеля, это чувство как-то сразу притупилось, а потом и исчезло вовсе. Его смыла волна совершенно новых, неизвестных ранее проблем, по сравнению с которыми размолвка с военкоматской крысой казалась мелкой, смешной и до крайности глупой. В конце концов, это он сам, Валерка, нахамил ему на комиссии, а потом отправился кормить комаров в Забайкалье. Для него, родившегося и выросшего в южной республике, колебания температур в диапазоне от −50 до +50 в течение года стали неприятным сюрпризом. А потом он вернулся и выяснил, что все это полная ерунда, и есть вещи поважнее. Например, как заработать на жизнь в независимой стране, которая провалилась в адское пламя гражданской войны, и как этом пламени уцелеть. «Вовчики» и «юрчики» резали друг друга без пощады, а самым влиятельным человеком в республике внезапно оказался вор Сангак Сафаров. Полевые командиры и политики возникали как пузыри после дождя, жили ярко и богато, но недолго. Десятки тысяч убиты, а сотни тысяч бежали из своих домов. Раскосый парень в армейской форме, который ехал на юг, вызывал только недоуменные взгляды.

Валерка кое-как добрался до Курган-Тюбе, поражаясь той разрухе, что увидел вокруг. Все же тут оазис, благодатная земля, истинный рай… Только вот первым, что он увидел, заехав в областной центр, оказалась «шестерка», превращенная в решето пулеметной очередью, а рядом с ней — тот самый человек, которому он так мечтал набить рожу. Ненавистный военком ответил за все свои прегрешения с горкой: та же пулеметная очередь перерезала его почти пополам. Он успел выскочить из машины, но отошел всего на пару шагов. Он валялся так уже не первый день, но здесь сейчас никому не было никакого дела до бесхозных покойников. Их стало слишком много. А потом он добрался до родного поселка, выросшего вокруг военной части, и понял, что такое настоящий страх. Их автобус остановили на дороге, прямо на окраине поселка.

— Узбек? — спросил его на блокпосту какой-то паренек в халате, трениках и с автоматом. Зрелище было бы комичным, если бы не совершенно мертвые, равнодушные глаза. И в них Валерка прочитал свой приговор.

Его вытащили из автобуса, и паренек, жующий насвай, деловито передернул затвором и прицелился. Валерка видел побелевшие лица людей, прилипших к окнам. Они молчали, и никто не подал голос в его защиту. Валерка пришел в себя.

— Вы ч-чего, пацаны? — еле-еле выговорил он.- Не узбек я, кореец, в поселке живу. Старшего позовите! Меня тут все знают. Я из армии пришел…

— Улица какая? — подозрительно спросил старший, который вертел в руках Валеркины документы. Он стоял невдалеке и подошел на шум, с сожалением затоптав сигарету.

— Ча-чапаева! — судорожно сглотнул слюну парень. Он уже знал, что таджики, а особенно бадахшанцы, узбеков убивали на месте.

— Тен, — задумчиво протянул командир «юрчиков», которые держали эту часть района. — Да, кореец. Наташа мать твоя? Которая депутатом была?

— Да! — с готовностью закивал Валерка. — Да!

— Какой же он узбек? — укоризненно посмотрел старший на паренька в трениках.

— Проезжай, — ему отдали документы и отвернулись равнодушно, словно и не было сейчас ничего.

Дома Валерка оказался через пятнадцать минут, но радостной встречи не получилось. Там был только младший брат Толик, которому стукнуло четырнадцать, и он почти не отреагировал на его появление. Брат сидел в углу, уставившись в одну точку.

Валерка огляделся по сторонам. Хрущевская двухэтажка с крошечными комнатками и не менее крошечной кухней. Тут они и жили вчетвером. Мама трудилась на телефонной станции, а отец — в военной части. Жили как все. Полированная стенка с неизменным хрусталем за стеклянными дверцами, продавленный диван и кресло перед телевизором Рубин, предметом гордости всей семьи лет десять тому назад.

— А мать с отцом где? — спросил Валерка.

— У бабки, — ответил брат. — Она совсем плохая.

— А ты чего такой сидишь?

— Рыбу сегодня хотел половить, — неохотно ответил Толик и вдруг заревел в голос, что в исполнении такого крупного не годам парня выглядело очень странно. Но вот Валерке ни разу не смешно было, и он просто ждал. Только на кухню сходил и налил брату воды из-под крана, которую тот и выпил, постукивая зубами по краю кружки.

— Я в реку зашел по колено, удочку забросил, — вымолвил, наконец, Толик. — А тут по ногам что-то ударило. Я посмотрел, а это труп. Без головы труп! — он заорал. — Ему эти твари голову отрезали! Я из воды выскочил, а мимо меня еще человек двадцать проплыло! С одного кожу содрали! Это бадахшанцы! Наши юрчики просто расстреливают!

— Ладно, ладно! Не реви, — Валерка прижал к себе брата. — Мы выберемся отсюда. Вот только с родителями поговорю…

Прошел месяц. Бабулю, которая дождалась внука из армии, схоронили, и вопрос, как выбираться отсюда, встал перед семьей Тен в полный рост. Таджикистан — это как бы не совсем чистое поле. Тут горы, и с дорогами плохо. Их мало, они узкие, и один БТР мог заблокировать целую область. И ездят сейчас по ним либо полные отморозки, либо отморозки с оружием. А еще к набитому мирняком городку подходили «вовчики», и это могло закончиться только резней. Ваххабиты одинаково охотно убивали и узбеков, и северных таджиков, которых почему-то не считали своими, и русских тоже, если те попадались под горячую руку.

Валерка стоял на блокпосту с автоматом, родители ушли в часть, а Толик остался дома. Тут выдали автоматы всем, кто умел стрелять, и с каждым днем становилось все хуже и хуже. В поселке творился настоящий хаос. Тысячи людей прибежали сюда, чтобы укрыться за БТРами полка 201 дивизии. Но только «юрчики», собравшиеся из бывших таджикских силовиков и их родственников, были порой не лучше полудиких памирцев, а в целом мотострелковом полку, стоявшем здесь, служило меньше двухсот человек.

Хлипкая дверь, обитая дерматином, задрожала от ударов. Толик глубоко вздохнул и вытащил на свет божий гранату РГД-5, что принес ему брат. Кто пришел неизвестно, а попасть в плен к «вовчикам» — последнее дело. Только вчера перед воротами военной части бросили тело девочки-осетинки. Ее изнасиловали, проткнули шомполом, а потом сожгли. В поселок мог заехать грузовик, набитый частями тел, и вывалить это все прямо на улице. В общем, сдаваться Толик не собирался. Он надел легкую куртку, рванул чеку, сжал скобу и сунул руку в карман.

— Ты один? — таджик-кулябец, который зашел в квартиру, подозрительно огляделся. — Взрослые где?

— Нет никого, — едва смог сказать Толик.

Гость прошел по всей их сорокаметровой двушке, заглянул на кухню, в шкафы, отломил кусок лепешки, лежавшей на столе, и начал ее меланхолично жевать. Покурил уже, — механически отметил Толик. — Или еще закинулся чем. Глаза в пучок.

— А! Соврал! — закричал вдруг таджик, судорожно дергая ручку туалета. — Кто тут?

— Да нет там никого! Нет! Нет! Погоди, я открою сейчас! — закричал Толик, который перепугался до ужаса, потому что гость уже передернул затвор и собрался изрешетить дверь.

— Вот! Просто ручку повернуть надо! — пояснил Толик, и вскоре кулябец ушел, не сказав ни слова. Он вырос в горном кишлаке. Там таких ручек отродясь не было.

— Толян! — услышал он крик брата, который с шумом ввалился в квартиру. — Ты как? Мне пацаны сказали, что «юрчики» по подъездам пошли! Я на БТРе подъехал, а тут никого. Думал, пострелять придется.

— Нормально я, — хмуро ответил Толик. — Я бы не дался. Вот! — и он показал гранату.

— Молодец, — улыбнулся Валерка и потрепал его по голове. — Герой мамкин. А кольцо куда дел?

— Не знаю, — пожал плечами младший брат. — Улетело куда-то.

— Ладно, давай ее сюда, только аккуратно, — сказал Валерка.

— Не могу, — удивился Толик. — Пальцы не разгибаются.

— Вот горе! — покачал головой Валера и начал отгибать их по одному. Получилось не сразу, пальцы словно прикипели к железной рубашке гранаты, но уже через пару минут Толик разминал кисть, намертво сведенную судорогой.

— Ну, короче, Димон, вот так мы тут и живем, — разлил по стаканам спирт Валерка. — «Юрчики» в марте друг друга перестреляли, а потом как-то полегче стало. Сейчас шайтанов загнали в горы. Их там правительственные войска целыми кишлаками режут. В общем, надо выбираться отсюда. Делать здесь нечего. Есть мысли?

— В Москву поедем, брат, — ответил Китаец, который пробрался сюда с оказией.

Всю глупость своего поступка он понял уже здесь, когда увидел овраги, забитые гниющими телами и разрушенное… Он увидел разрушенное все. Тут, в цветущем оазисе, словно остановилась жизнь. Даже на полях никто не работал. И это в Таджикистане, где непрерывно что-то созревало и убиралось. Щедрая земля, дававшая по два урожая в год, стояла пустой.

— У нас денег ни копейки, — грустно хмыкнул Валерка. — Мы тут одной рыбалкой спасаемся. Хотя Толик, с того случая, близко к реке не подходит…

— Деньги — херня, брат, — усмехнулся Китаец. — Собирайте вещи и погнали отсюда. Сначала в Ташкент, а потом в Москву. Я все устрою.

— Тебе же сказали, балбес, чтобы в Таджикистан ни ногой! — прорычал я, разглядывая руку Димаса. — Ты с головой дружишь вообще? Там же полная жопа сейчас! Сгинул бы и все.

— Жопа, Серый, это какое-то неправильное слово, — невесело усмехнулся Китаец. — Там сейчас не жопа, там сущий ад творится. А у меня там близкие жили. Тетя Наташа, дядя Петя и два брата двоюродных — Валерка и Толик. Не оставлять же их там! Мы, русские, своих не бросаем.

— Вот ты придурок все-таки, — сквозь зубы выдохнул я. — Ладно, потом расскажешь.

Я повернулся к двоим парням, слегка похожим на Китайца. Но именно что слегка. Димон у нас щеголь и любимец девчонок, эти же, несмотря на сходство, потерялись бы даже на колхозной дискотеке. Валерка, старший, был худым и резким, с лицом, испещренным оспинами. Он и секунды не стоял на месте, все крутился по сторонам, обозревая окрестности, словно выискивая цель. Младший, напротив, оказался молчалив и спокоен. Только в глазах его поселилась какая-то неизбывная тоска и глубоко спрятанный страх. Надо думать, в четырнадцать лет пережить такое.

— Пристрой родню и приходи завтра в офис, — сказал я.

— Валерка у нас сапер, — прозрачно намекнул Китаец. — И пострелять немало пришлось.

— Найдется тебе работенка! — Хлопнул я Валеру по плечу — Начнешь в бригаде Сержанта, покажешь себя, а дальше все дороги открыты.

— А чем вы вообще занимаетесь, Сергей Дмитриевич? — поинтересовался младший, уставившись на мобильный, что мне поднес Руля.

— Всем! Спиртом, металлом, нефтянкой. Есть свои банки, рынки, аэропорт. И везде нужен догляд, сопровождение, разного рода движняк.

— Ого! Да у вас целая империя!

Мы с Китайцем переглянулись. Так и есть. А ведь империя — это штука весьма непростая. Империя все время должна расти, иначе она погибает.

Приглашение посетить отреставрированную церковь мы получили от отца Сильвестра аккурат на Яблочный Спас. А я и не заметил, когда мимо пронеслось лето. Даже в отпуск не съездил. Сначала был звонок в секретариат, а потом поп и сам явился в офис. Меня не дождался, переговорил с нашим особистом. А Дмитрий Николаевич уже на одном из совещаний напомнил мне. Мол, деньги потрачены, надо бы глянуть, что получилось на выходе. Ну и сам увязался вместе со мной — типа поговорить конфиденциально. Как раз только что люди начальника СБ проверили «Кабана» на жучки — облазили всю тачку с детекторами и щупами.

В Мерсе Дмитрий Николаевич сам сел на место водителя, отправив Рулю в машину сопровождения.

— Что такого важного, что нельзя обсудить в защищенной комнате? — поинтересовался я у безопасника. По его настоянию, одно из помещений офиса на Ленинском мы переделали под специальный зал — заложили окна, поставили генератор белого шума. Гэбэшная паранойя все больше проникала в Геопром, и я этому не препятствовал. Как говорится, лучше перебдеть.

— Насчет дочернего банка. Партнеры господина Варшавера подыскали пару вариантов в Гонконге и Сингапуре. Мне надо с ним лететь и на месте решать.

— Йосика я отпустить не могу. Он плотно занят по СНК — натаскивает иностранных топов в Сургуте.

— Я знаю, — Дмитрий Николаевич притопил газ и включил мигалку. Трафик на дороге стал плотным, а встречка была совсем пустой. Машина сопровождения тоже врубила проблесковые маячки. Меня вдавило в сиденье, в окне начали быстро мелькать дома и прохожие. Как бы не встрять в аварию… Но безопасник вел Мерс умело, не рискуя. Там, где собирались заторы — объезжал впритирку, потом возвращался обратно в полосу.

— Господин Варшавер должен вернуться в Москву через две недели. И мы сразу вылетаем в Гонконг. Время не ждет.

— Ну раз не ждет, то летите.

Я пожал плечами. Денег на покупку банка все равно не было — СНК высосала всю ликвидность в Едре. Я с ужасом иногда думал, что будет, если Минфин решит забрать свой огромный депозит из банка. Случись это, и мы мгновенно превращаемся в банкротов. В последние месяцы мы усилили рекламную кампанию по вкладам населения, я приостановил инвестиции в направление спирта и железа. Нас хорошо подогревали доходы с Шарика, но все равно весь бизнес висел на волоске. А точнее, на одном-единственном депозите.

— О, смотрите! Купола уже видно, — безопасник ловко повернул на дорожку к храму. — Хорошо отец Сильвестр постарался.

Действительно, на холме показалась белоснежная церковь с золотыми куполами. Сколько нам стоило тема сусального золота… Ни в сказке сказать, ни в мемуарах написать. Впрочем, идейка, как закрыть все наши финансовые дыры, да еще остаться в огромных плюсах, у меня была.

— Дмитрий Николаевич, — я дождался, пока начальник СБ зарулит на парковку и остановится, после чего подал ему свежий номер газеты «Коммерсант» с обведенным объявлением. — До того, как улетите по делам банка, озаботьтесь внедрением нашей агентуры в эту фирму.

Безопасник развернул номер и прочитал вслух:

— АООТ «МММ». Не понимаю, и что в этой конторе такого особенного?