Авторитет

Глава 4

Зал местного ДК «Строитель» был полон народу. Сама ситуация выглядела немного комично. С одной стороны, заштатный Дом культуры с креслами, половина из которых была порезана благодарными школьниками, которых приводили сюда под конвоем, чтобы приобщить к прекрасному. А с другой — аукцион по продаже нефтяной компании мирового уровня. А это, вам, на минуточку, не жук в пудру пукнул. Это глобального масштаба событие. Тем не менее, более приличного места все равно не нашлось, да особо и не искалось. Молодые реформаторы, заряженные жадностью и новыми хозяевами, спешили распилить и уничтожить наследие коммунизма, не забыв попутно самих себя. Они искренне считали, что заслужили это.

И я вот тоже считал, что заслужил, только по ряду оговорок, ухмылок и косых взглядов понимал, что что-то здесь нечисто. В башке бил набат. Да, люди попросили денег и доли, но ведь деньги есть не только у меня. Денег вокруг полно! И в основном они находятся в бюджете, который наполняется за счет займов из-за бугра. И мне эти деньги дают в долг практически бесплатно, как в пресловутых залоговых аукционах. Те люди сумели удержать свои капиталы и имущество, но они не были дважды судимыми личностями, по уши замазанными в бандитизме. Они, в отличие от меня, были полностью управляемыми. А вот я управляем только частично. Тогда зачем бы им это надо? Ответ напрашивался сам собой. Меня используют как торпеду, а потом выжмут досуха. К бабке не ходи! Боюсь я этого? Да ни хрена я не боюсь. Поборемся за светлое будущее. И вообще, у меня прибавление скоро. Деньги очень нужны. И я вновь включился в происходящее.

— Итак, господа! — заявил бесцветный чиновник из Госимущества после того, как зачитал все положенные документы, выпущенные правительством. — Приступим к вскрытию конвертов.

— Предложение номер один — триста один миллиард рублей ровно. Предложение номер два — триста три миллиарда пятьсот миллионов рублей. Предложение номер три — триста семь миллиардов пятьсот миллионов рублей. Победитель — АОЗТ «Геопром-Москва».

Откуда, вы скажете, взялось предложение номер два? А это был экспромт. Самый обычный экспромт, который долго и тщательно готовили пиздец какие головастые ребята. Дело в том, что вторая ставка тоже была наша. И нам было по фиг, от какой конторы выигрывать. Они обе были пустые, как головы псковских похитителей Гелендвагенов. Даже если результаты конкурса когда-нибудь опротестуют, то следующий победитель все равно я. Даже трех миллиардов для такого дела не жалко. У меня все равно их нет, так чего их жалеть.

Богунов, который только что сидел с видом короля и поглядывал на нас с гаденькой усмешкой, теперь напоминал рыбу, выброшенную на лед. Он побагровел и только хрипел что-то невнятное. Как бы его удар не хватил на «радостях»!

— Пошли! — сказал я Йосику Варшаверу и группе юристов, которых он притащил с собой. — Сейчас начнется самое интересное.

— Пожалуй, не сейчас, Сергей Дмитриевич, — поправил меня Йосик. — А примерно через месяц, когда пройдет утверждение результатов аукциона в правительстве и выйдет соответствующее постановление.

— Мне тут что, целый месяц сидеть? — непонимающе посмотрел я на него. — И братва скучает. Ну скажи мне, что сто пятьдесят бойцов будут делать в маленьком городе? Отделение твоего банка охранять? Да они тут сопьются за это время.

К моему изумлению, руководитель Службы безопасности нефтяной компании жил в обычной трешке в панельном доме. Не успел, видимо, на крыло встать. И это обстоятельство сильно облегчило мне проведение дальнейшей операции. Ведь когда он решил выйти утром из дома, его встретил крепкий парень, который сидел на корточках в двух метрах от его двери. Парень поднялся и внимательно посмотрел на него.

— Чего-то хотел, дядя? — услышал начальник СБ насмешливый голос.

— На работу… — тот даже растерялся от неожиданности, а от тяжелого взгляда этого человека у него засосало под ложечкой. Страшный у него был взгляд, как будто неживой.

— Тебе, дядя, нельзя на работу, ты сегодня болеешь, — усмехнулся браток и как бы невзначай засветил кобуру на поясе. — И ты, и жена, и дети. Эпидемия гриппа. Всосал?

— Да я сейчас милицию вызову! — возмутился человек, в жизни которого такого не могло быть, потому что не могло быть никогда.

— Телефон у тебя обрезан, — скучающим голосом произнес парень. — А если ты все еще думаешь, что с тобой шутят, то мы можем к тебе домой зайти, и тогда вы там в натуре все заболеете. Да так, что в больничку придется прилечь. Так всосал, или тебе память прочистить?

— Я понял, — проглотил тугую слюну безопасник.

Человеку, который сказал это, он поверил сразу и безоговорочно. И даже сам поначалу не догадался, почему. Все же он был мужиком тертым, и двадцать лет служил во Вневедомственной охране. Только вот людей он никогда не убивал, в отличие от своего гостя. Это безопасник почуял шкурой. Он знал, как меняются люди, которые переступали черту…

— А если вдруг тебе в башку какая-нибудь умная мысль придет, — продолжил парень, — ну вроде того, что с балкона покричать, или по батареям SOS отбить, то выбрось из головы. У тебя семья…

— Я понял, — совсем тихо сказал безопасник. — А в магазин можно?

— Тебе все нужное принесут, — отрезал парень. — Пиши список. Бананов с ананасами у нас нема, но остальное доставим в лучшем виде. Хавка из кабака будет. Завтрак, обед и ужин. Ты же у нас больной, бля! Тебе усиленное питание нужно.

— И сколько нам здесь сидеть? — нервно спросил тот. — Работа, школа…

— Пока бумаги не придут, посидите, — парень сверлил его мертвым взглядом. — Тут сейчас серьезные дела заворачиваются, а ты только мешать будешь. А если у тебя какие-то сомнения остались, слушай сюда, — крупного, кряжистого мужика играючи приподняли за ворот. — Будешь дурить, умрешь. И ты, и все, кто сейчас за этой дверью. Тут пацаны подежурят. Если чего надо будет, их курсанешь. Понял?

— Понял, — убитым голосом ответил эсбэшник и зашел в квартиру. Он прижался спиной к двери, сполз вниз и сел на пол, пытаясь удержать в груди заполошно бьющееся сердце. Еще никогда в жизни ему не было так страшно.

— Ну, в общем, он всосал, — доложил Штырь. — Но около него трое день и ночь дежурят. И балкон пасут, и подъезд. Один на кортах постоянно у двери сидит. Он, сука недоверчивая, каждые пятнадцать минут в глазок зырит.

— Дежурьте, — сказал я. — Он на тебе! Не дай бог, волну поднимет. А пока поехали в управление. Надо с директором потолковать.

Зрелище, которое встретило нас около заводоуправления, радовать не могло. Вокруг клубился народ. Такое ощущение, что все бросили работу и вывалили на улицу. Люди орали и махали руками, видимо, обсуждая результаты аукциона. И они были весьма злы. Кто-то умело заводил их, превращая в единую силу. Дело за малым. Осталось бросить спичку, и толпа вспыхнет, как порох. Правильно, ох и правильно я решил не дожидаться результатов конкурса. К руинам приедешь, пожалуй, пока все бумажки в Москве справят. И нас тут пока не ждут. Думают, что мы приличные люди, и будем чтить закон, позволив им тут организовать оборону и утопить прошедший аукцион с судах, апелляциях и кассация. Ну, конечно! Именно так все и произойдет!

Здание производственного объединения, бывшего филиала «Главтюменнефтегаза», которым и была совсем недавно нефтяная компания, оказалось простой невзрачной панелькой на три этажа. Никакого помпезного офиса тут еще никто не построил, ведь нефтянка страны находилась в глубокой коме, как, впрочем, и вся остальная промышленность. Долларовый дождь еще не пролился на безбрежные просторы Западной Сибири — мировые цены болтаются возле 20 долларов за бочку, с вывозом проблемы… Вот потому-то и выглядел офис компании мирового значения как обычный затрапезный трест в провинциальном городке. Он, собственно говоря, именно им и являлся. А то, что к нему только что прицепили Киришский НПЗ и несколько областных сбытов, на ситуацию никак не повлияло, потому что сделано было специально под приватизацию.

— Сергей Дмитриевич, я никак не пойму. Где тайга, где кедры и прочий гнус? Где эти… нефтяные вышки? — Руля подхватил меня под локоть, когда я чуть не провалился правой ногой в лужу. Вокруг был типичный городской пейзаж, который ничем не отличался от какой-нибудь Лобни. Панельки, разбитые дороги, серое давящее небо…

— Ты же из самолета видел все, когда на посадку заходили, — я подергал ногой, вроде не промок.

— Так то из иллюминатора… Совсем не то. А сургутянки? Как они?

Опять же окружающий нас пейзаж не радовал нас сибирскими красавицами. Девушки все были укутаны в шубки и пуховики — в апреле в Сургуте минус один градус. Отличная, бодрящая погодка!

— Телок в гостишке возьмем, попробуешь сибирских пельмешек, — заржал Штырь, обгоняя меня у проходной и распахивая дверь.

— Никаких телок! — отрезал я. — Сыпанут вам клофелина в водку и все, отряд потерял бойца.

— Куда? — путь нам перегородил вахтер в будке и турникет-вертушка. — Пропуска давайте.

— Нет у нас пропусков, — вежливо ответил я. — Мы так пройдем, дед. Мы эту компанию купили вчера.

— Я без пропуска не могу, — вахтер замотал башкой. — У нас порядок такой. Звоните секретарю, говорите, зачем пришли, и на вас пропуска выпишут.

— Ясно, — ответил я и кивнул Копченому, который шел сзади. Тот напрягся, и турникет, жалобно хрустнув, накренился набок. Он был приделан к полу анкерами, но, видимо, не слишком крепко.

— Я сейчас милицию вызову! — вахтер побагровел.

Он, как и вся эта проклятая каста, выгнанная из НКВД за недопоимку врагов народа, был уязвлен в самое сердце. Его власть над людишками закончилась. Теперь он не мог кого-то впустить, а кого-то не впустить. Он превратился в обычного человека. И это разбило ему сердце.

— Идем! — я не стал наслаждаться унижением этого осколка человека, хотя к вахтерскому племени имею давнюю и довольно сильную неприязнь. Они слишком близки к вертухаям, и имеют схожее, насквозь гнилое нутро. Вот и сейчас он бухтит что-то, поминая проклятых бандитов, и крутит диск телефона. Что ж, дед, тебя ждет сюрприз!

Я, Копченый, Штырь, Руля, Йосик, три юриста и десяток крепких лобненских парней в кожаных куртках пошли по коридору, плавясь под взглядами итээровцев, которые по какой-то непонятной причине еще работали, а не бузили на улице. Люди смотрели на нас с опаской, как на стаю бродячих собак, и они совсем не были похожи на пресловутую уборщицу из Газпрома, у которой украли сумку от Dior. На меня смотрели обычные советские люди в блузках с катышками и в костюмах с залоснившимися локтями. Они получали копеечную зарплату с задержкой, но неизвестность их все равно пугала. Они жутко боялись, что все станет еще хуже.

— Николай Петрович занят! — путь мне перегородила секретарша советского разлива — пышная тетка с химической завивкой и броским макияжем. — У него совещание!

— Какое у него может быть совещание? — искренне удивился я. — О чем ему совещаться? Он вещички упаковал уже?

Вся приемная посмотрела на меня в шоке.

— Н-нет! — растерялась секретарша и побледнела, встретившись взглядом с Рулей. Он задорно ей подмигнул и по-хозяйски открыл дверь, обитую дерматином.

— Зря! — с сожалением сказал я и прошел в кабинет, пока та держалась за сердце. Ну надо же! Весь комсостав в сборе. Да я и надеяться не смел на такую удачу.

Кабинет мне понравился. Просторный, отделанный деревянными панелями, висят вымпелы победителей соц.соревнований. Этакий совковый шик. И мебель мне тоже понравилась. Помпезный офисный вариант, купленный за валюту. То, что надо, когда у тебя сотрудники зарплату раз в три месяца получают. Впрочем, ради величия компании можно и потерпеть. И вообще, в стране кризис. Именно так говорили владельцы крупных московских бизнесов в конце 2008-го, когда сокращали треть головного офиса и покупали себе на сэкономленные деньги новый бизнес-джет.

— Кто вы такие? Кто вас сюда пустил? — возмутился крупный мужчина в золотых очках, который сидел во главе длинного Т-образного стола. Кстати, его кресло мне тоже понравилось. У меня и то похуже будет.

— Кто мы такие, ты и так знаешь, — спокойно ответил я, без разрешения придвинув стул к торцу длинной части стола. Я расстегнул плащ и поймал на себе удивленные взгляды. Нечасто в этот кабинет заходят люди в бронежилетах. Наверное, я первый.

— И ничье разрешение мне больше не нужно, — сказал я, когда присутствующие вдоволь насладились непривычным зрелищем. — Это моя компания, и это мой кабинет. А это мои сотрудники. Не правда ли, уважаемые?

Уважаемые сидели чуть теплей говна, а на их бледных лицах я читал гнев, изумление, страх, возмущение, интерес… О! Вот этого на заметку. Он явно просчитал ситуацию. Худощавый мужик лет сорока с лысиной в полбашки, которую и не думает закрывать кокетливым чубчиком. Напротив, стрижется коротко. Взгляд серых глаз прямой, уверенный, смотрит с ухмылкой. А раз сидит на совещании в этом кабинете, значит, не дворником здесь трудится. Остальные пока находились на этапе перехода от вышеперечисленных чувств к панике. Все-таки ватага братков, которые выстроились вдоль стены, могла нагнать ужас и на более смелую публику.

— Я звоню в милицию! — поджал губы Богунов. — Совсем распоясались!

— Не надо никуда звонить! — Руля ласково выкрутил его кисть. — С тобой люди пришли культурно побазарить за жизнь. Чего ты как неродной?

Директор покраснел, как рак. Сейчас рванет.

— Да что вы себе позволяте? Кто вы такие? Вон из моего кабинета! — заорал Богунов и вскочил с кресла, но Руля его вежливо усадил назад. На этом запал смелости у директора закончился. Мой охранник не стал красивей, чем был до этого.

— Да что ты, в натуре, беспокойный такой? — сказал Руля. — Тебя успокоить или, может, посидишь, послушаешь?

— Ну что же, — сказал я, когда Богунов угнездился в кресле с самым мрачным видом. — Кто мы такие? Вопрос прозвучал, и хоть он на редкость идиотский, я на него отвечу. Давайте знакомиться. Меня зовут Хлыстов Сергей Дмитриевич. Я приехал в этот город неделю назад и остановился в гостинице Нефтяник, в номере 302. Я имею отношение к компании «Геопром-Москва». Если вы помните, она выиграла аукцион, на котором была продана Сургутская Нефтяная Компания. Так что говорю еще раз. Это мой кабинет, или в будущем — кабинет одного из здесь присутствующих, но точно не твой, Николай Петрович. Тут твоего больше ничего нет. У тебя есть пакет акций, будешь деньги на сберкнижку получать, если компания вдруг прибыль принесет. Еще сможешь проголосовать на общем собрании акционеров. А пока начинай передавать дела. Прошу по-хорошему.

— Это аукцион прошел с нарушениями, — зло выплюнул Богунов. — Мы опротестуем его результаты! И в любом случае его решение не вступило в силу. Я директор компании, и я принимаю здесь решения!

— Понятно, — покладисто сказал я, оглядел еще раз кабинет. — Здесь есть главбух?

— Я главный бухгалтер предприятия, — несмело поднял руку насмерть перепуганный мужичок в очках. — Сенцов Виктор Иванович.

— Виктор Иванович, — любезно оскалился я. — От лица новых собственников я запрещаю вам делать любые перечисления и выдачу денег из кассы, кроме как на зарплату. Есть вероятность, что бывший директор перед уходом захочет похитить средства компании.

— Но как…? — растерялся главбух. — Я же обязан…

— У вас есть право подписи, — вперед вышел Йосик, видя, что я ступил на тонкий лед и все заготовки на тему экономики у меня закончились. Он продолжил. — Без вашей подписи банк платежку не примет. Вы уведомлены надлежащим образом, и в случае нарушения будете считаться соучастником хищения. В случае отказа с вашей стороны от выполнения противоправных приказов и наложения на вас любого взыскания или увольнения вы будете восстановлены в должности, все взыскания снимут, и вам выплатят компенсацию в размере ста долларов за каждый день вынужденного прогула.

А Йосик-то молодец! — обрадовался я. — Сразу включился в игру. Вон, какие рожи у всех задумчивые стали. Особенно у того, лысого.

— Я ничего передавать не стану, — гневно заявил Богунов. — И мой секретарь уже вызвал милицию! Вас арестуют!

— Да я тебе больше скажу, — засмеялся я. — Ее уже вахтер вызвал. Пахом Вениаминович, прошу вас, посмотрите в окно.

— Слушаюсь, босс! — Штырь подошел к окну и посмотрел вниз. — Никого!

— Мы пойдем, — встал я. — Мне тут уже все понятно. Хочешь пободаться напоследок, пободаемся. Я этого не боюсь. А пока будешь после моего ухода сосать валидол, подумай немного. Первое: почему все-таки выиграл я, а не ты? И второе: почему милиция так и не приехала? А когда поймешь, в чем причина, собирай вещи и вали отсюда на хер! Чтобы легче думалось, даю подсказку: милиция так и не приедет.

Вечером я из гостиницы никуда не уходил, хоть и жрать хотелось просто неимоверно. Пришлось послать за едой в ресторан. Я ждал…

— Босс! — в дверь просунул голову Руля. — К вам тут человек какой-то. Говорит, из той нефтяной компании.

— Лысый? — спросил я, разливая Наполеон по бокалам.

— Ага! — кивнул Руля, глядя на меня подозрительно. Он до этого момента и не знал, что я владею даром предвидения.

— Ну, пусть заходит, — сказал я, скептически оглядывая стол без закуски.

Неужели за пузырь этого пойла мне принесут на блюдечке нефтяную компанию? Да нет, он не похож на полного идиота. Он попросит за свои услуги Богуновский кабинет. И скорее всего, я ему его отдам. Я все равно в этом деле ни хрена не понимаю.